Ты ещё об этом помнишь?...

Поезд Москва-Берлин отправлялся в шесть часов вечера по московскому времени. СССР стоял на платформе, ожидая поезд, как и тысячи других пассажиров, он то терялся в толпе, то вновь его можно было увидеть издалека. Наконец, поезд прибыл на вокзал и из него хлынула волна людей. Около половины из тех, кто стоял до этого на платформе, ушли вместе с новоприбывшими. Спустя, приблизительно, полчаса, когда все вагоны начали пустовать, в них разрешили зайти сотрудники поезда. *** — Германия, можешь, пожалуйста сказать точный адрес своего отца и приехать туда завтра в… скажем, в три часа дня? — Россия позвонил другу, крутясь на кожаном кресле и покуривая сигарету. — Росс, это ещё зачем? — раздалось из телефона. — Ну, в общем, понимаешь, тут такое дело… Батя, — РФ осёкся и очень быстро прибавил, — Союз едет к нему, должен был уже в поезд сесть… — Was?! — Республика очень удивился, но удивление быстро сменилось злостью. — А мне, собственно, пораньше нельзя было сказать?! Друг ещё называется! — Не хотел, кхм… шокировать раньше времени. — Scheiße auf dich! (Иди нахуй) — Федерация сразу изменился в лице. Эмоции, что он испытал в тот момент, невозможно описать одними словами. Поначалу было обидно, что его послали в пешее эротическое, хотя он немецкий и не знал, но это выучил на крайний случай, когда первый раз ехал в Германию. Но эта детская обида быстро поменялась на искреннее изумление, так как он впервые слышал от своего немчика мат. — Погоди… Что ты только что сказал?! — Россия… oh mein Gott… — немец закатил глаза. — Ура! Новый уровень, Гера! — РФ и вправду торжествовал. Услышать от своего правильного, нет, даже слишком правильного друга ругательство, было в новинку. — Так, Росс, только не начинай. Давай ближе к делу. — Ну, ты же знаешь, что у них в детстве была дружба и всё такое… — W-was?! — А, не знаешь… Ну ладно, с этого момента узнал. В общем, он о нём печётся, как о невестке, ей Богу. — Так, ладно, допустим, и что? — Ну и он поехал к нему, «пообщаться». Ну, думаю, всё обойдётся. Вернее, надеюсь на это. Ты там этого, Рейха предупреди. — О, ужас… Да они же переубивают друг друга! — Германия так громко воскликнул в трубку телефона, что его голос задребезжал, и от этого неприятного звука Россия отодвинул телефон от уха и сморщился. — Если там будешь ты, никто никого не переубивает, — с ноткой сарказма сказал Федерация. — Ага, только проблема в том, что у меня завтра как раз на это время назначена важная встреча, — проворчал Республика. — Ой, блин, — протянул русский. — Ну, я думаю, раненного он добивать не будет… — Ага, да этот раненный может «накостылять» ему в прямом смысле этого слова. — Росс нервно расхохотался на слова приятеля. — Да уж, это ты верно заметил. Ну ладно, они уже не дети малые, должны же понимать свои границы, верно, Гер? — Ага… — Ну вот и всё. Только, я тебе повторяю, предупреди Рейха! — Да понял я, понял. Ладно, пока, мне пора. — Бывай! *** Союз предъявил свои документы и прошёл в вагон. Путь предстоял долгий, почти сутки, но ничего, и не там плавали. Зайдя в нужное купе, Совет осмотрелся. Две полки сверху, две снизу, как обычно. Посередине, перед довольно большим окном, стоял небольшой столик. Хмыкнув, он нашёл полку под номером «22», что оказалась снизу и сел туда, положив чемодан под само спальное место. Пока в купе никого не было, он мог расслабиться. Его гармонии пришёл конец, когда дверь купе слегка отъехала в сторону и в него вошла невысокая старушка. Она стала озираться по сторонам и расстроенно замерла, когда увидела, что место, под номером «23» находится сверху. — Доброго дня! — поздоровался коммунист с новоприбывшей. — И вам, — со вздохом ответила старушка. — У вас что-то случилось? — Да вот, внуки, дьяволы такие, наверху место выбрали. — М-да, не хорошо. Давайте, может, местами поменяемся? Мля меня нет никаких проблем, а контролёрам, по идее, всё равно должно быть. — Ох, спасибо большое! *** — Hera, was zum Teufel?! (Гера, какого чёрта?) — Рейх стоял в прихожей, опираясь на костыли и рассматривая поистине чудесную картину. — Warum zum Teufel haben sie mich nicht gewarnt?! (Какого чёрта меня не предупредили) — взорвался наконец Третий. Да уж, ситуация и впрямь была довольно пикантная. Германия после разговора с РФ выслал адрес и благополучно занялся работой, совсем запамятовав предупредить отца о небольшом сюрпризе. Вспомнил он об этом только тогда, когда ему позвонил СССР и спросил, можно ли зайти к Третьему. Младшему немцу пришлось лететь на всех порах к своему отцу, забросив все дела, а то он и вправду накостыляет внезапному гостю. И вот теперь они оба стояли на пороге дома: донельзя довольный коммунист и сжавшийся в комочек под метавшим молнии взглядом нациста Республика. — Vater, er kam dich sozusagen besuchen (Отец, он пришёл к тебе в гости, если так можно выразиться), — Германия пытался осторожно выйти на спокойный диалог. — Gäste werden in der Regel Deutschland genannt, sie kommen nicht ohne Vorwarnung (Гостей обычно зовут, Германия, они не приходят без предупреждения), — фриц окинул презрительным взглядом Совета. — Argh, okay, komm rein, jetzt wo du schon gekommen bist (Аргх, ладно, проходи, раз уж пришёл), — старший немец отошёл от дверного проёма на костылях, пропуская «нежданчиков». — Deutschland, hast du in einer Stunde kein wichtiges Meeting, hmm (Германия, а у тебя разве нет никакой важной встречи через час, м)? — протянул Нацистская Германия, явно намекая на то, что ему лучше уйти. — Oh, richtig, dann bin ich gerannt. Auf Wiedersehen (Ох, точно, тогда я побежал. До свидания)! Республика быстро развернулся, взглянул на часы, что висели над дверью и впрямь побежал. Когда за ним захлопнулась дверь, Рейх подал голос: — Ну так и зачем ты пришёл? Союз ничего не ответил. Казалось, он завис, тупо смотря в одну точку. — Эм, СССР? — Третий повернулся корпусом к собеседнику. Ничего не происходило. — Союз…? — снова молчание. Нацист начал терять терпение. — Совок! — опять тишина. «Нет, так дело не пойдёт!» — немец шумно вздохнул и проорал на ухо коммунисту: — Союз Советских Социалистических Республик!!! — Твою ж налево, зачем так орать?! — русский дернулся, как ошпаренный. — А, да я просто повидаться хотел… Столько лет прошло… — Ага, для меня прошёл всего лишь месяц. Зачем пришёл? — Я ответил уже, повторяться не буду. — Не будешь лгать, не будешь повторяться. Мой вопрос не изменился: зачем ты пришёл? — фриц начал закипать как старый чайник, что вот-вот засвистит. — Вот что ты ко мне пристал? — Совет отвернулся от экс-диктатора, будто надувшись как ребёнок. — Вопросом на вопрос не отвечают. Я ещё раз повтор… — Пообщаться хотел, доволен? — нагло перебил того Союз. — А дома тебе прямо-таки поговорить не с кем, да? — чайник в душе уже начинал посвистывать. — Веник, вот что ты такой дотошный? — социалист резко развернулся на 180 градусов. Эффект неожиданности оправдал своё, и Нацистская Германия полетел на пол, задевая костылями самого Советского. Немец больно ушибся спиной и копчиком, в то время, как СССР среагировал молниеносно и сейчас нависал над ним. Возникла двусмысленная тишина. — А с такого ракурса ты очень даже ничего, — усмехнулся коммунист. — Слезь с меня, придурок! — Рейх начал брыкаться под ним, не нарочно попадая коленкой ровно по советскому паху. — Ох… Чёрт… — Союз чуть не лёг тут же, но всё же нашёл в себе силы хотя бы перевернуться на спину и лечь рядом, перенося вес с одной руки на другую. — Теперь будешь знать, как флиртовать со мной, — злобно улыбнулся Третий. — Это был не флирт, это был чёрный юмор, — еле-еле произнёс революционер. — В данном случае, я даже разницы не вижу, — фриц вздохнул, посмотрев в сторону скрючившегося на полу Совка. — Вот же идиот. «Мой идиот» — мысленно прибавил немец, но тут же встряхнулся. — «Блять, о чём я думаю?!». — Слушай, а мои документы сожгли? Или… — Мы разобрали их. Нашли при этом много странностей, записки какие-то, там ещё было что-то про от… Прости, про Германскую Империю, это вроде оставили. Записки вроде выбросили или сожгли, не помню уже, честно говоря, — Совета слегка отпустило, и он перестал чуть ли не кататься по полу и приподнялся на локтях. — Ясно… М-да, это нехорошо. Очень нехорошо. — Это ты по поводу чего? — недоумённо покосился на него социалист. — Да так, забудь. — Ре-е-ейх, — настойчиво протянул Советский. — Да ладно, раз выбросили, то уже не важно, — нацист отвернулся. — О нет, очень даже важно. — Аргх, отвали от меня! — фриц пнул костылями собеседника. — Да хватит тебе уже пинаться! Достал! Так что «нехорошо»? — революционер схватил ближний костыль, и убрал его подальше. — Oh mein Gott! То, что записки утилизировали, вот что «нехорошо»! Теперь доволен?! — внутренний чайник злости и раздражения дал максимальную амплитуду свиста. — Тихо, успокойся, я понял, — Советский хитро прищурил взгляд, явно желая и дальше доставать экс-диктатора. — Разрешите доебаться… Так что там было? — Я. Тебе. Сейчас. Такое. Устрою, — гневно отчеканил немец, сверкая глазами, что чуть ли не светились от негодования. — Понял, спрошу позже. — он рассмеялся. — Как же ты меня бесишь, ублюдок коммунистический! — Так, а вот коммунизм не трогай! — Слушай, а вот ты веришь в существование души, совести? — А что, решил спросить каково это чувствовать, когда у самого такого нет? — Союз, можешь просто хоть раз спокойно на вопрос ответить, без своих тупых шуточек? — фриц устало закатил глаза. — Давай, может, встанем для начала? — Совет привстал и подал руку Рейху. — Кавалер сраный, — засмеялся нацист и вальяжно вложил свою ладонь в ладонь приятеля. Социалист покрылся лёгким румянцем и щёки стали немного сливаться со слегка выцветшими рыжими волосами. Он поднял немца и помог ему дойти до гостиной. Оба опустились на диван, а Третий снова задал тот же вопрос. — Знаешь, раньше я в это не верил, для меня все эти понятия были связаны с религией. Но со временем… Со временем я стал понимать, что кем бы ты не являлся, атеистом, сатанистом и тому подобным, как бы ты не верил в существование того или иного религиозного, душа есть у каждого. Даже у самой отпетой сволочи, вроде тебя, — революционер мельком взглянул на Нацистскую Германию, который одним своим взглядом показывал, что он ляпнул не то, но перебивать не хотел. Совет слегка посмеялся с такой реакции. — Ладно, прости. Ну так вот, насчёт совести… Не знаю, если честно. Мне кажется, что это просто раздвоение личности? Но, скажем, на начальной стадии. Связывать душу и совесть не имеет смысла. Даже, нет, это и не раздвоение личности. Это просто подсознание, воспитание, что в тебе заложили в детстве, объясняя, что хорошо, а что плохо. — Довольно интересная точка зрения… Можно вопрос? — нацист задумался. — Ты его уже задал, — хмыкнул СССР. — Ладно, допустим ты ответил да. Как ты лишился власти? Союз сразу поник, даже как-то потускнел. — Давай не будем об этом… — Да, хорошо, извини, — Рейх отвёл взгляд. Наступило неловкое молчание. Третьему пришла в голову сумасшедшая и очень абсурдная идея. Несколько секунд он думал, стоит ли воплощать её в реальность, ведь было неизвестно, как к этому отнесётся Совок. Но всё же он решился и, поддавшись слегка вперёд, приобнял за плечи социалиста. Тот дёрнулся, недоумённо взглянув на собеседника. Фриц же напротив, обнял того полностью, прижавшись к нему. Союз застыл, но сбросив с себя оцепенение, сомкнул свои руки за его спиной. — Прости, прости меня за всё… — Но… Рейх, я давно простил… — Прошу, прости… — немца будто заклинило. — Рейх, я правда простил, — коммунист почувствовал, как одежда становится мокрой, в том месте, где экс-диктатор прижимался лицом. — Ну чего ты… Третий слегка отстранился, смотря на приятеля. Он убрал одну руку из-за спины социалиста и схватив того за свитер, притянул к себе и соприкоснулся с его горячими, суховатыми губами. Революционер встал в ступор, вытаращив глаза. Его бездействие дало Нацистской Германии некоторое преимущество, и он пробрался языком в его рот, углубляя поцелуй. Советский, придя в себя, тут же отстранился, потерянно глядя на Третьего. Тот, в свою очередь, отвёл взгляд. При этом густо покраснев, понимая, что он уже сидит у того на коленях. Каким-то образом, он стремительно переместился на край дивана, отвернувшись. — Р-рейх, что это сейчас было? — тихо спросил СССР. — Сам не знаю…