Охотники Верея

Апрель 1176 года | Альтернативное развитие событий Ветер трепал косички, задувал в уши и холодил кожу. Элизабет распахнула глаза, тяжело задышала. Гомон улицы вмиг окутал её, пробиваясь сквозь кокон забытья. Девочка осмотрелась – портал исчез, уступил место покосившимся сараям да слякоти под ногами. Люди, снующие то тут, то там, словно не замечали из ниоткуда появившегося ребенка. Им, в суете, было бы наплевать, свались она хоть с небес. Юркнув в подворотню, девочка приложила руки к щекам. Холодные пальцы оставили озноб на коже, стоило Элизабет оторвать их от лица. В крови, грязи и нечистотах, те больше походили на орудие убийства. Рассудив, что в таком виде она и к дворцовой площади не приблизиться, Элизабет отыскала лужу почище, дабы ополоснуться. Покончив с предосторожностями, Элизабет направилась за толпой. Та, вероятнее всего, стекалась к главной улице города. Золотая заколка оттягивала карман, фамильный нож плотно засел в голенище сапога. Девочка кивнула сама себе и принялась обдумывать речь, которую первым делом выскажет королю Атенго. Улицы, на удивление, казались знакомыми. Рыбная вонь, сети, разбросанные в проулках, а вместе с ними и холодный ветер, вызывали смутные воспоминания. Элизабет призадумалась: на Архипелаге она не бывала, так откуда ей помнить эти петляющие вверх улочки? Лавочник поодаль радостно сгреб монету и пожелал удачи покупателю. Элизабет мало интересовали овощи, но заросшее бородой старое лицо мужчины взывало к доверию. Девочка приблизилась к прилавку, делая вид, что прогуливается. Слово за слово — и удастся узнать что-то путное. Соглядатай из неё оказался позорный. - Воры! – Завопил лавочник. Вскинув голову, Элизабет хотела было оправдаться, да вовремя заметила: взгляд мужчины направлен вовсе не на неё. В паре шагов от прилавка стоял парнишка. Его черные волосы спадали на глаза, а злой оскал придавал лицу устрашающий вид. В руке он держал небольшой мешок. Всего мгновение, и с другой стороны улицы к лавочнику бросилась подмога. Недолго думая, вор крутанулся на месте, опрокинул прилавок, скользнул взглядом по Элизабет и кинулся прочь. - Эта тоже с ним! Воровка, как пить дать! – лавочник, сломя голову перебираясь через упавшие овощи, тыкал пальцем в сторону девочки. Не зная, куда податься, Элизабет выбрала едино верный путь – бежать за вором. Черные волосы, вкупе с высоким ростом, служили неплохим ориентиром. Погоня вынуждала бежать долго, петляя по улицам. Лишь спустя долгий отрезок времени Элизабет заметила, что воришка привел её в лабиринты трущоб. Отовсюду недобро глядели оборванцы, сапоги скользили по помоям, вонь, не щадя, била прямиком в нос. Девочка остановилась у развилки, уперлась руками в колени и попробовала отдышаться. Пот, несмотря на уличную прохладу, стекал со лба. Элизабет почувствовала, как намокла спина: камиза прилипла к коже. Позади послышались возгласы. Девочка заметалась на месте, окончательно потеряв из виду воришку. Потом почувствовала хватку на воротнике и не успела слова вымолвить, как её дернули в сторону. Кричать она не собиралась: да кто бы тут услышал? Различила только размеренное спокойное дыхание над ухом. Мимо пробежал человек, смутно напоминающий лавочника. Элизабет прикинула, чего такого мог украсть грязный мальчишка, что за ним неслись через весь город. Сзади пошевелились, хватка ослабла. Послышался звон монет в мешочке — значит, крал деньги, причём продуманно. Элизабет медленно повернула голову, встретилась взглядом с человеком, что одновременно и спас её, и обрек на побег. Сквозь черные локоны на неё смотрели два глаза – один зеленый, другой голубой. Девочка застыла, всмотрелась. Никогда она еще не видела людей с разными глазами. Огастес однажды сказал: «У тебя есть дар, по одним лишь глазам ты можешь понять, кто перед тобой, враг или друг». Перед ней, исступленно уставившись в ответ, стоял и враг, и друг. Элизабет отошла в сторону, выглянула на улицу. Никого. - Иди домой, тебе здесь не место, видно, не здешняя, - парень отпрянул от стены, накинул капюшон на голову. - Я выведу, куда тебе? - На дворцовую площадь, - Элизабет покосилась вверх, на небо, - наверное. - Чего? – разноцветные глаза забегали по сторонам. – Путаешь, на торговую площадь? - Нет, на дворцовую. Оттуда доберусь сама. - Откуда на Клыке дворцовая площадь? Отстроили, покуда мы бежали? Тучи словно опустились ниже, на проулок набежала тень. Элизабет пошатнулась, схватилась за стену. Потом помотала головой, испуганно взглянула на собеседника. Тихонько спросила: - Клык? Это Клык? Кивнув в ответ, парень подобрался ближе. Он вдруг опустил голову, всмотрелся в грязное лицо девочки и присвистнул. - Ты от кого сбежала? Грязью кровь не замараешь. Как тебя зовут? Теперь пришел через Элизабет забегать глазами по округе. Она скользнула взглядом за спину парня и различила в куче мусора обшарпанную табличку. На ней значилось «Травы и яды Люсии». Тяжело сглотнув, Элизабет выпалила: - Лукреция, меня зовут Лукреция. - Ну, будем знакомы, Лукреция. Я Тома, - парень хлопнул её рукой по плечу и улыбнулся, -- от кого сбежала можешь не отвечать. Мы все беглые. Некуда идти? Кивнув, девочка уставилась на носки сапог. Огастес готовил её ко всему, но такого исхода не предугадал. Может попросту не успел, в беготне да делах? А какое уж теперь дело. - Ладно, пойдем, отведу тебя в одно местечко. Парень протянул руку вперед, стукнул девочку по носу. Она вскинула голову, озадаченно уставившись на Тома. Тот сказала что-то о задорном настроении и первый вышел из проулка. Элизабет взвесила все за и против: второго оказалось слишком много. Всё её нутро умоляло бежать. Однако здравый рассудок никогда не был сильной стороной воспитанницы Огастеса Трибальда. Новый знакомый остановился, повернул голову и вскинул брови. - Там безопасно? – девочка поджала губы. - Нет. Но ты ведь хорошо бегаешь? – парень примирительно поднял руки, когда увидел, что девочка попятилась назад. – Шучу. Обещаю, безопасно. Девочка вышла на дорогу, медленно и с прищуром. Потом кивнула, после того, как услышала, что Тома прошептал: «я зову это место домом». Капли дождя сорвались с неба, водопадом налетели на двух человек. Девочка поморщилась, на что Тома лишь засмеялся. Они смотрели друг на друга, мгновение наблюдая, как вода смывает грязь с лиц. Дождь лил еще долго, а когда закончился – улица успела опустеть. Ничего уже не свидетельствовало о разговоре, произошедшем тут ранее. Вода смыла не только настоящее, но и прошлое.