Ошибочные решения

Чимин очнулся весь в поту. В комнату пробирались слабые лучи утреннего солнца. Он сел в кровати и посмотрел на Хаюн. Жена сидела на мягком пуфике перед зеркалом и наносила дневной крем на лицо. — Сколько сейчас времени? — спросил Чимин, протирая сонные глаза. — У тебя есть еще время поспать, — тихо ответила Хаюн. — Я разбудила тебя? Прости. Из-за предстоящего торжества мне совсем не спалось. Видимо, беспокойство Милли передалось и мне. — Она вчера задержалась на своем девичнике? — поинтересовался Чимин. — Это и девичником-то назвать можно с натяжкой. Милли не захотела приглашать школьных подружек. Ей перед ними неловко из-за предстоящей свадьбы. Поэтому мы с ней в гордом одиночестве провели время вместе. — Спасибо, любовь моя, — искренне поблагодарил мужчина супругу. — Ты лучшая. — Да брось. Милли мне как сестра, ты же знаешь, — смутилась Хаюн. Она встала с пуфика и, подойдя к кровати, села рядом с мужем. Девушка легкими движениями кончиков пальцев массировала лицо, чтобы крем впитался в кожу. — Говорю же, ты чудо, — улыбнулся Чимин. — Тебе опять приснился тот сон? — заметив испарину на лбу мужа, с беспокойством спросила Хаюн. — Расскажешь хоть? Или побежишь набивать очередную татуировку? Оба одновременно опустили взгляд. Туда, где на ребрах Чимина красовалось слово «Never», а с другой стороны маленькими буквами виднелась надпись «солнце не светит больше». — Боюсь, ты заревнуешь, узнав, что в моем сне я люблю другую девушку, — отшутился Чимин. — Серьезно? — Хотя можешь не переживать. В этом сне я безумно одинок, а ту девушку убили. — Чимин замолчал, стараясь составить четкую картину из обрывков. — И кажется, она была… проституткой, — совсем невесело хохотнул он. Чимину всегда делалось не по себе после таких снов. Он часто видел совершенно другого себя в ином преступном мире. Порой это сбивало с толку. И какой парадокс — любить во сне ту, которая жила под крышей борделя, когда он ни разу не воспользовался его услугами. Почти каждый день проводя время в логове проституток, Чимин не позволил себе спать с ними. — Мне уже не нравится этот сон. — Хаюн по-милому сморщила нос. — Надеюсь, следующая татуировка не окажется женским именем. — Знаешь, кто был главным злодеем? — продолжил Чимин, переводя тему с той, которую потерял во сне. Заметив вопрос в глазах супруги, он продолжил: — Чонгук. — Чонгук? — удивилась Хаюн. — Точно фантастика. Он ведь совсем безобидный… — Ну, тут ты, конечно, загнула, зайка, но да, соглашусь, сравнительно он безобиден. — В сравнении с кем? — уточнила Хаюн. Ей не хотелось прерывать такой редкий разговор с мужем. Они не часто беседовали подобным образом. Разве что во времена, когда их только знакомили друг с другом. Тогда Хаюн сразу прониклась Чимином и с удовольствием согласилась на этот брак, хотя он был бы заключен и без ее согласия. Пак умел производить впечатление. — К примеру, со мной, — ответил Чимин и поднялся с кровати. На нем были лишь серые боксеры. Худощавое, но подтянутое тело мужа очень нравилось Хаюн. Ей хотелось обнять его, но еще лучше оказаться под ним и получить положенное супруге внимание. — Сегодня будет сложный день, — сказала Хаюн, прерывая образовавшуюся тишину. Чимин безразлично пожал плечами и зашел в ванную, не закрыв за собой дверь. — Надо будет поговорить с Милли до церемонии, — произнес он уже из ванной. — Хочу, чтобы она знала, что в Сингапуре за ней будут приглядывать наши люди. Хаюн ослабила пояс шелкового халата и прошла в ванную. Она встала, оперевшись о дверной косяк. Чимин в этот момент стянул с себя боксеры и небрежно отбросил их на пол, после чего забрался в душевую кабинку. Лишь включив воду, он заметил жену. Его не смущало, что процесс принятия душа пройдет при свидетелях. С каждым днем Хаюн все больше чувствовала себя озабоченной женщиной, готовой наброситься на мужа. Она порой ловила себя на том, что не брезговала заглядываться на симпатичных охранников. Такие мысли пугали Хаюн, и она по-быстрому пресекала их. Нехватка Чимина в постели сказывалась на ней слишком негативно. Иногда девушка задумывалась, что есть общего между ними? Чимин более активный, неугомонный, улыбчивый, наглый, уверенный, а за собой Хаюн подобного никогда не замечала. Она никогда не считала себя шустрой или чрезмерно нахальной. Скромность — единственная черта, за которую ее ценили в семье. Дабы не мучить себя больше, Хаюн вышла из ванной и продолжила приводить себя в порядок. Через некоторое время ей предстояло пойти к Милли, чтобы помочь ей в свадебных сборах. Да и скоро должны были приехать визажисты для нанесения макияжа виновнице торжества и остальной женской половине семьи Пак. Вскоре Чимин вышел из ванной, вытираясь полотенцем. Его не смущала собственная нагота, и он уверенно щеголял в таком виде перед супругой. Хаюн казалось, что он специально издевается над ней или проверяет подобным образом ее выдержку. Чего он добивался, отказываясь выполнять свой супружеский долг, но при этом расхаживая в чем мать родила? — Я пойду к Милли, — вздохнув, сказала Хаюн. Она уже сменила халат на джинсы и футболку, позже переоденется в вечернее платье, купленное специально для торжества. — Да. Иди, любовь моя. Позже подойду. С грустью Хаюн вышла из спальни. Ей бы действительно хотелось быть любовью Чимина, но, к сожалению, она так и не сумела удостоиться подобных чувств от него. Только слова и ласка, которые он дарил при посторонних. *** Соён не решилась поехать туда, откуда ее выгнал муж. Поэтому девушка собиралась на свадьбу в родительском доме. Выбрав одно из платьев ДжиА, которая любезно позволила похозяйничать в своем гардеробе, Соён наносила макияж у себя в комнате. Ей хотелось выглядеть максимально вызывающе, чтобы выбесить Чонгука. Именно ради этой цели девушка воспользовалась темными тенями и красной помадой. Яркий и броский макияж выглядел вульгарно, а одолженное у ДжиА короткое черное платье с открытыми плечами усиливало впечатление. Спустившись вниз, Соён увидела ДжиА. Хозяйка дома отдавала последние распоряжения домработнице. Заметив золовку, девушка повернулась к ней и осмотрела ее внешний вид критическим взглядом. — Твой брат будет очень недоволен, — сказала она. — Да и муж, думаю, тоже. — А почему меня должно заботить мнение мужчин? — с деланным безразличием выдала Соён. — И вообще… Буду рада, если они сдохнут от недовольства. — Как ты умудрилась выбрать именно это платье среди всего разнообразия? ДжиА отлично помнила платье. Она его купила очень давно, когда готовила романтический ужин для Юнги. Тогда еще не было Суа, и их с мужем чувства с каждым днем становились крепче. Пока в один день не рухнули вниз. — Я, вообще-то, не ожидала найти нечто подобное в твоем гардеробе, признаюсь. Думала, придется обрезать какое-нибудь твое монашеское платье, чтобы жопа была видна. Но с этим платьем моя задница и так будет светиться. А ты та еще штучка, верно, ДжиА? Госпожа Мин вздохнула, решив не продолжать данную тему. Если Соён хотелось вывести из себя Юнги или Чонгука, то пусть делает, что хочет. — Машина уже подана. Юнги уехал по делам, но скоро тоже поедет на торжество, — сообщила ДжиА и взяла клатч с дивана. — Юнги поехал убивать и расчленять? — рассмеялась Соён. — А затем будто ангел какой-то приедет на бракосочетание? — Давай не будем, — отмахнулась ДжиА, не желая лишний раз даже слышать о делах мужа. — Тебе бы тоже не помешало надеть что-нибудь более сексуальное, — высказала Соён непрошеное мнение. — Куда годится это серое платье, да еще и с закрытым декольте? У тебя даже коленки не видны. Боже, ДжиА. Раньше ты была большей оторвой. Соён показательно коснулась платья, которое надела. — Мне комфортнее, когда на меня не смотрят как на продажную женщину, — честно призналась ДжиА. — Не хочу никак выделяться. На этой свадьбе точно будут присутствовать люди из преступного мира. Не только Южной Кореи. ДжиА предполагала, что среди этих бандитов наверняка найдутся и извращенцы. Кто знает, куда может понести этих ублюдков, упивающихся властью и деньгами? Поэтому она и выбрала серое платье, прикрывающее колени и даже шею. — Какая ты глупая. Именно теперь ты и будешь выделяться среди других, — рассмеялась Соён, заставив ДжиА задуматься над ее словами. ДжиА была благодарна Соён за молчание в машине. У обеих девушек совершенно отсутствовало настроение для разговоров. Дорога к отелю, в котором должно было состояться торжество, оказалась перекрыта. Об этом позаботился Мин Юнги, понимая, что подобные сходки должны контролироваться от и до. На свадебную церемонию запрещалось заносить какого-либо рода оружие. Однако для тех, кому захочется что-нибудь предпринять, подобный запрет не являлся бы помехой. Приглашенных гостей в зале находилось немало, но еще больше было охраны вокруг важных шишек. Чиновники и представители преступного мира не позволили бы себе появиться на мероприятии без специально обученных людей рядом. ДжиА смотрела на весь этот фарс и в мыслях обзывала происходящее одним сухим словом — «лицемерие». Она искренне не понимала, почему мужчины, которые так боятся появиться на людях без охраны, не останутся сидеть взаперти? Зачем покидать свои королевства ради какой-то свадьбы? ДжиА не придавала значения кодексу чести преступников, считавших, что по случаю таких торжеств им необходимо отдать дань уважения. Что такое честь и достоинство для мафиози? Раздражение застилало разум ДжиА. Иначе бы она заключила, что без того самого кодекса чести все было бы намного хуже. Но девушка злилась и не старалась подавить эту эмоцию в себе. Дабы отвлечься от тяжелых раздумий, ДжиА зашла в комнату невесты. Как супруга главы, она должна была уделить внимание виновнице торжества. Милли уже была готова. Свадебное платье идеально смотрелось на ее тонкой фигуре. К сожалению, ДжиА не заметила в глазах невесты даже намека на радость. Отсутствие улыбки на лице говорило, что Милли не нашла в своем сердце хотя бы малейшего положительного отклика на эту свадьбу. — Ты просто невероятно красива, — искренне сказала ДжиА, осторожно беря ладони Милли в свои и сжимая их. — Впервые вижу настолько прекрасную невесту. Милли опустила взгляд, чтобы не показывать супруге главы тоску. — Моя дочь такая хрупкая… — со слезами в глазах произнесла госпожа Пак. — Не верится, что она должна будет уехать. Женщина поднесла платок к глазам, вытирая выступившие слезы, а Хаюн поддерживающе обняла свекровь за плечи. — Уверена, наша Милли будет часто приезжать, — сказала ДжиА, на что получила неуверенный кивок от невесты. — Да и Сингапур находится не на краю света. — И мы сможем ездить к ней. Будем часто навещать ее, — поддержала Хаюн с ободряющей улыбкой. ДжиА чувствовала всю неискренность произносимых слов. Все было не так просто, как они говорили, но каждая из них старалась поддержать атмосферу радости. Дверь открылась, и в комнату вошла Соён. ДжиА не хотела бы, чтобы сестра Юнги испортила настроение Милли еще больше. Девочке и так приходилось туго, а Соён совсем не умела держать свой поганый язык за зубами. — Раскрываете ей все секреты брачной ночи? — Соён сходу принялась шутить. Завидев госпожу Пак, кивнула ей в знак приветствия, но присутствие женщины не остановило ее от дальнейших слов: — Да там ничего сложного, Милли. Раздеваешься, ложишься и раздвигаешь ноги. Остальное оставь на своего мужчину. Уверена, он сумеет найти вход. Соён рассмеялась, игнорируя направленные на нее взгляды. Госпожа Пак недовольно косилась на девушку, задерживая свое внимание на коротком платье, которое почти не прикрывало нижнее белье. — Соён, иди лучше, найди своего мужа. Тебе лучше оставаться рядом с ним, раз решила выбрать столь смелый наряд, — строго произнесла ДжиА, надеясь, что девушка выйдет из комнаты. — Ты права. Пойду и гляну на эту гору подарков, — на удивление согласилась Соён и схватилась за ручку двери. — Хотелось бы присутствовать, когда молодые будут открывать их. Люблю подарки. Только мне их никто не дарит. — Пожав плечами, она вышла. Однако девушка не успела подойти туда, куда складывались подарки для молодоженов. По пути ее перехватил Чонгук, грубо схватив за плечо. — Боже, ты… — произнесла Соён и закатила глаза. Она дернула плечом, словно отмахиваясь от навязчивого касания. — Ты хотя бы представляешь, как ты меня достала? — прибегая к остаткам своего терпения, тихо спросил Чонгук. Его взгляд снова и снова бегал по телу, которое с натяжкой можно было назвать прикрытым. — Что тебя не устраивает? Мой наряд? — хмыкнула Соён, расплывшись победной улыбкой. — Где здесь наряд? Ты про эту тряпку? — Хотя взгляд Чонгука и горел огнем, но голос оставался предельно спокойным. — Блять, Соён, — он с трудом сдерживал желание истерично расхохотаться, но вокруг находилось множество людей и приходилось контролировать свои эмоции. — Ты ведь не только жена какого-то там низкосортного Чонгука, — парень заговорил ее же словами, — но и сестра Мин Юнги. Подумай хотя бы о нем! — Думать о репутации того, кто решил погубить меня? — вспылила Соён. — Да никогда в жизни! — Тише ты! — предупредил ее Чонгук и утащил от греха подальше, чтобы не выяснять в очередной раз отношения, когда кругом находилось столько народа. ДжиА проводила взглядом Чонгука с Соён. Судя по враждебным выражениям лиц обоих и вовсе не нежной хватке мужских пальцев на локте Соён, ДжиА сделала вывод, что эти двое опять взялись за свое. Голова кружилась от всей этой свадебной суматохи, поэтому ДжиА решила не обращать на них внимания. Подобного исхода следовало ожидать, когда Соён выбрала откровенно вульгарное платье и макияж сделала соответствующий. Вскоре Юнги присоединился к ДжиА. Каждый второй гость подходил к ним, чтобы поздороваться с главой и его супругой. Это сильно утомило девушку. Будь ее воля, она бы и вовсе не приходила на этот фарс, именуемый «свадьбой». Все кругом было украшено цветами. В основном предпочтение отдавалось пионам. Молодожены прошлись по длинному подиуму под свадебный марш. В отличие от Милли, господин Ким широко улыбался и даже успевал махать рукой. Вторая рука его была согнута в локте, и за нее придерживалась Милли. Все необходимые свадебные обряды закончились. Оставалось выдержать еще полчаса для вида, а после можно будет сослаться на усталость и уехать домой. Именно это планировала сделать ДжиА, но все же переживала, что Юнги попросит остаться. — Почему ты не пьешь? — спросил Юнги, кивнув на бокал, который ДжиА так и не приложила ко рту. — Может, потому что просто не хочу пить? — дерзко ответила девушка. — Отвечать спокойным тоном тоже не хочешь? — Точно также, как и разговаривать с тобой. — ДжиА натянуто улыбнулась и отвернула голову, сосредотачивая свое внимание на молодоженах. За их столиком должны были сидеть Чонгук с Соён, но эти двое куда-то запропастились, чтобы выяснить отношения, поэтому ДжиА позволила себе подобный тон по отношению к супругу. — Ты не видела, в каком виде выходила Соён? — вновь заговорил первым Юнги. ДжиА посмотрела на мужа. Бордовая рубашка под черным пиджаком отлично смотрелась на нем. Когда-то она сама покупала ему одежду. Ей нравилось ходить по мужским магазинам и выбирать подарки для Юнги. Но все это осталось в прошлом. Сейчас ДжиА даже не смотрела в сторону мужских бутиков. — Будто бы ты не знаешь, что мы приехали вместе, — сказала она. ДжиА не посмела и дальше дерзить Юнги. Незачем было играть на его настроении. Он мог вспыхнуть в любой момент. — Да и вообще, разве твоей сестре кто-нибудь указ? Думаешь, она бы послушалась меня? ДжиА было интересно, узнал ли он платье на Соён, но быстро потушила эту мысль. Стандартное черное платье можно было найти в гардеробе у многих. Да и разве отличались мужчины хорошей памятью на подобные мелочи? И неважно, что когда-то Юнги стянул с нее это платье, желая поскорее завладеть телом. — Надо было позвонить мне. Я бы велел ее не выпускать никуда, пока не оденется поприличнее. — Ой, Юнги, — отмахнулась ДжиА с улыбкой на устах, чтобы этот жест перед остальными выглядел игривым. — Мне не хотелось истерик. Она и так постоянно норовит что-нибудь эдакое выкинуть. Юнги с ДжиА не смогли продолжить душить друг друга колкостями, так как в знак уважения к главе их пригласили сделать пару фото с новобрачными. На фото присутствовала вся семья Пак и господин Ким. ДжиА заметила, что со стороны жениха ей не были представлены никакие близкие родственники, а следовательно они и не присутствовали на торжестве. Были ли они вообще у него? После всех нюансов, обусловленных взаимным уважением, ДжиА изъявила желание уехать домой. К ее сожалению, Юнги вызвался поехать вместе с ней. Напоследок ДжиА обняла Милли и пожелала семейного счастья, искренне надеясь, что ее жизнь сложится благополучно рядом с одним из представителей преступного мира. Выйдя из отеля, ДжиА зацепилась взглядом за Чонгука с Соён, которые тихо рычали друг на друга. Следом выходил Юнги, переговариваясь с одним из своих людей. Чтобы он не стал свидетелем очередной перепалки сестры с зятем, ДжиА схватила его за ладонь и потянула в сторону. Удивившись, Юнги покосился на девичью руку, что придержала его. — Ты все же напилась? — с добродушной улыбкой спросил он. ДжиА резко убрала свою ладонь и спрятала за спину. Она покашляла и спешно отвернулась, проговаривая: — Внезапно почувствовала себя плохо. Прости. Юнги нагнал ДжиА за одно мгновение и, опоясав ее талию рукой, притянул к себе. Мин Юнги редко позволял себе подобные проявления перед людьми, а точнее никогда не позволял, но сейчас ему хотелось воспользоваться случаем и оказаться как можно ближе к ДжиА. — Что ты делаешь? — тихо прошипела ДжиА, остолбенев. Она мотала головой, обращая внимание на каждого свидетеля столь интимной сцены. — Моя милая супруга, скажи мне, пожалуйста, почему ты извиняешься за то, что тронула собственного мужа? — шептал Юнги в ухо ДжиА. Девушка попыталась отвернуться, иначе его тихий голос мог взбудоражить ее воображение, а этого она допустить не могла. — Перестань. Люди смотрят… Юнги провел носом по шее ДжиА, втягивая приятный аромат ее парфюма, после чего выпустил из своей хватки. *** — Ты меня маринуешь здесь уже несколько часов! — Соён топнула каблуком, потеряв всякое терпение. — Свадьба наверняка уже почти закончилась! Вон, все расходятся, — махнула она рукой в сторону входа. Соён мало волновало торжество, но упрямство не позволяло сдаться перед условиями Чонгука. Как он вообще смеет не пускать ее внутрь? — Я тебе уже сказал. Хочешь зайти? Тогда смой эту пошлость со своих глаз, губ. — Чонгук с презрением обвел ладонью лицо Соён, подразумевая яркий макияж. — И надень мой пиджак. Под пиджаком у Чонгука была лишь однотонная белая футболка. Ему было плевать на свой внешний вид, но Соён появиться на свадьбе в таком наряде он точно не позволит. — И не собираюсь. — Ты хотя бы понимаешь, какое скопление ублюдков там? Они же будут пожирать тебя глазами и, уверен, непременно велят своим людям выяснить, что ты за шлюха! Хочешь, чтобы они планировали ночное веселье с тобой? — Они перестанут что-либо планировать, как только узнают, чья я сестра, — уверено хмыкнула Соён. — Не будь такой идиоткой, — Чонгук повысил тон и надвинулся на девушку. Соён отступила на несколько шагов, пока спиной не уткнулась в стену позади себя. Она приподняла голову и скрестила руки под грудью, не собираясь показывать, что Чонгук ее пугал своим бешеным взглядом. — Мне не нравится, когда ты так близко, — ровным голосом выдала она, не опуская глаз. — Сотри эту хрень со своего лица, — процедил Чонгук и потянул Соён на себя, отчего она тихо пискнула. С силой прижав ее к себе, парень принялся грубо водить рукой по девичьему лицу. — Перестань, — промычала Соён, но тут же ее рот накрыла ладонь Чонгука. У Соён не получалось вырваться, так как парень плотно зажал ее между собой и стеной. Ее руки оказались заключены между их телами. То, что она ранее скрестила их, создало лишнюю ловушку для нее самой же. Теперь она не могла даже пошевелить ими, чтобы защититься от большого пальца, которым Чонгук водил по ее губам, размазывая помаду вокруг рта. Его действия были резкими и болезненными. — Клянусь, так и знал, что это вы, — послышался усталый голос Чимина. Парочка застыла в той позе, в которой их застал мужчина. Чонгук отпустил Соён, и она принялась опускать задравшееся платье. — Мы просто… — Вы просто ебете друг другу мозги на свадьбе моей сестры, — прервал Чонгука Чимин и бросил бычок от сигареты в урну. — Вам бы просто потрахаться, и проблем, уверен, было бы меньше. Не пробовали такой метод, нет? Соён смотрела на Чимина. Мужчина облачился на свадьбу сестры в светлый костюм и уложил волосы назад, из-за чего его лоб не обрамляла челка, как бывало в обычные дни. — Мы… — Так и не договорив, Соён отвела взгляд в сторону, непривычно пристыженная. Теперь она не отказалась бы быть прикрытой пиджаком Чонгука. — Мы, мы, мы, — передразнил Чимин, вздыхая. — Дельного ничего не скажете? Ведете себя как два пубертатных подростка. Самим не надоело? Чонгук хмурился и смотрел на Чимина. Ему было неприятно, что его отчитывают как ребенка. Тем более, когда за ним и косяков-то не водилось. — Соён, — обратился Чимин уже напрямую к той, которую считал провокатором ссоры. — Тебе обязательно было наряжаться словно одна из моих путан на свадьбу Паков? Хотела насолить мужу? Выкидывай подобные трюки у себя под крышей, где не собирается кучка мафиози с разных точек мира. Чимин и не собирался менять своего строгого тона по отношению к младшей сестре главы. Ее давно пора приструнить, а если за это возьмется Юнги, то Соён уж точно несдобровать. — Я не подумала, — невнятно пролепетала Соён, переминаясь с ноги на ногу. Она действительно не задумывалась ни о чем, кроме как вызвать гнев у мужа. Чонгук удивленно покосился на жену. Он уже давно не видел ее такой покорной. И как получилось у Чимина ввести ее в подобное состояние? — Чонгук, ты заходи. Поздравь господина Кима, а я переброшусь парой слов с Соён. Парень послушно направился прочь. Соён в очередной раз все нервы ему истрепала, и ему бы не помешал глоток холодной воды. — Итак, — сдержанно, но жестко начал Чимин, дождавшись, когда Чон скроется из виду. — Чего ты добиваешься своим поведением? Что ты из себя представляешь без всех этих высокомерных заскоков? Без своего снобизма, который уже въелся в твою сущность? Какая ты на самом деле, Соён? Ты задумывалась над этим? Кто ты есть? — Ни капельки не боясь задеть чувства девушки, принялся он выливать на нее отрезвляюще-холодные рассуждения. — Я помню целеустремленную девчонку. Помню, как ты много танцевала и пела, чтобы стать айдолом. Ты не упускала ни единого момента. Когда приходил к вам, то мечтал, чтобы ты не выходила из своей комнаты. Иначе обязательно пришлось бы оценивать новое движение, которое ты выучила. И ты действительно была упорна в своем желании. А дальше? Хотела поступить на юридический? Сколько всего ты у меня спрашивала, считая, что раз я учился на юридическом в СНУ, то и должен знать все? Тогда я видел перед собой неопределившуюся, но упорную девчонку. А теперь ты кто? Погрязшая в злобе и желчи Мин Соён? Девушка удивленно хлопала глазами, оставшись стоять с раскрытым ртом. Ей уже давно не выговаривали подобным образом, поэтому она не знала, как реагировать. Скажи подобное Чонгук, Соён обязательно послала бы его на три буквы и слушать не стала, но неприглядную правду обрушил на нее Чимин, а он точно не будет реагировать на ее выпады. — А что мне остается, кроме желчи и злости? — спросила Соён, не зная, что еще сказать. — Юнги никогда не позволит мне быть счастливой. — Поэтому ты решила, что и Чонгук не заслуживает счастья? — Чимин долго и пытливо смотрел в глаза Соён, пока она не отвела их в сторону. — Ладно, хрен с этим счастьем. Но зачем ты этого парня спокойствия лишаешь? Сама несчастна, и всех кругом решила довести до ручки? — Заметив, что девушка нахмурилась и открыла рот, чтобы высказаться, Чимин выставил ладонь, не позволяя ей сделать этого. — Не начинай. Ничего, кроме грязи, из твоего рта все равно не польется. Соён вытаращила глаза от обиды. То, с каким пренебрежением говорил с ней Чимин, больно кольнуло девушку. Она закусила нижнюю губу, чтобы в действительности не подтвердить его слова, ляпнув что-то гневное. — Ты постоянно ходишь по острию ножа, подставляя этим себя, Юнги и весь клан. Перестань вести себя как последняя дурочка и возьмись, наконец, за ум, если у тебя в голове еще остались мозги. От подобного резкого, холодного и совершенно жесткого выпада в ее сторону Соён не сдержалась. Опустившись на корточки, она заплакала. Платье задралось, и Чимину не составило труда разглядеть черное белье под ним. Чимин достал из переднего кармана пиджака платок, после чего снял сам пиджак и накинул его на девичьи колени, заботясь о репутации Юнги. — У тебя есть выбор: зайти и продолжить быть гостем на этой свадьбе или поехать домой. Мне проводить тебя внутрь или позвать водителя? Чимин протянул платок, который Соён приняла. Он стоял, ожидая ответа. Мужчина не собирался успокаивать Соён или просить не плакать. Женские слезы никоим образом не влияли на него, и он вовсе не страшился их, как делали большинство представителей мужского пола. Пак Чимин с одинаковым хладнокровием воспринимал как слезы, так и улыбки. — Домой… — Куда именно домой? — уточнил Чимин. Соён сама не знала, где именно ее дом, но она точно не желала попадать под шквал критики и от Юнги, поэтому сказала: — Только не к брату.