Разящая луна

      Сяо Цзюэ вальяжно откинулся на спинку деревянной скамейки под пышными нисподяющими ветками ивы, лениво прикрыв глаза. Весенний ветерок игриво ворвался под полы светло-зеленого халата, поигрался с завязками на поясе и тепло обласкал поистине нефритовое лицо.       Солнце уже заходило за горизонт, но ученики зала Сянь Чан не спешили разбредаться по спальням, впитывая мельчайшие остатки уходящего теплого дня. Всю неделю лил дождь, и только сегодня вечером тучи покинули небо. Кто-то распределился на группы и уже тренировался перед предстоящим зачётом по поэзии, соревнуясь в искусстве ораторства. Кто-то просто сидел компаниями в тени деревьев, а кто-то продолжал что-то бурно обсуждать.       На самом деле, он специально откинул голову назад, чтобы через узкие щелочки прикрытых век боковым зрением наблюдать за одноклассником, сидящим в отдалении ото всех. За самым, неверное, скрытным и странным человеком, которого он встречал в своей жизни.       Хэ Жу Фэй.       Этот парень, всегда носивший маску, привлекал внимание гораздо сильнее, чем явно того хотел. И в то же время он добивался своей первоначальной цели: его почти не замечали, он всегда оставался в тени других, более лучших одноклассников, никогда специально не привлекал внимание. Абсолютная посредственность, такая, что порой даже учителя забывали о его существовании.       Но Сяо Цзюэ обратил внимание на него, точнее, сам Хэ Жу Фэй заставлял его взгляд блуждать по толпе в поисках молодого человека в маске. Так было и в Цзиньлине: Сяо Цзюэ стоило только оказаться в толпе возбужденных от удачно провернутой аферы подростков, чтобы с одного взгляда понять, что его всегда зашуганного одноклассника там нет. Хэ Жу Фэй хоть и носил маску, что и стало его отличительным знаком, но никто, абсолютно никто его отсутствия не заметил.       Кроме Сяо Цзюэ.       Он сам не мог дать точного ответа, почему всегда его взгляд приковывался к этому человеку. Он открыто помогал ему, защищал его, даже брал вину перед другими, зная, что никто не осмелятся даже заикнуться, чтобы попрекать его. Даже тайно учил фехтованию. Наверное, Сяо Цзюэ видел в нем прежнюю версию себя: ещё совсем зелёного, неокрепшего и наивного мальчишку.       Таинственный одноклассник, наконец, почувствовал чей-то изучающий взгляд на себе и поднял голову от своих книг и конспектов. Хэ Жу Фэй сперва посмотрел на него, но, увидев, что юноша, в ленивой позе разлёгшейся на скамейке, не обращал ни на что внимание, оглянулся в поисках остальных недоброжелателей: по-другому он думать просто не мог, потому что привык, что выискивать его будут только для осуществления какого-нибудь издевательства, в котором он обязательно сыграет центральную роль, чтобы рассмешить зачинщиков. Но во дворе все были заняты своими делами. Тогда он снова перевел взгляд на Сяо Цзюэ, долго вглядываясь в расслабленную фигуру и пытаясь отыскать… ну, наверное, то, что и заставляло его смотреть на него.       Хэ Жу Фэй долго пялился на одноклассника, непростительно долго, что Сяо Цзюэ не выдержал, полностью открыл глаза и перевёл взгляд на него, лениво приподняв брови. Хэ Жу Фэй, казалось, незаметно вздрогнул и тут же отвернулся. Выражение его лица было скрыто под маской, а глаз с такого расстояния было не разглядеть. Но он был уверен, что одноклассник смутился и корил себя за неосторожность.       Это вызвало у него насмешливую улыбку, и ещё более он развесился, когда Хэ Жу Фэй, пытаясь действовать незаметно, кинул на него один осторожный и короткий взгляд, затем ещё один и ещё один. Он украдкой продолжал смотреть на него, и Сяо Цзюэ, который вновь расслабленно откинулся на спинку скамейки и лениво сложил руки на груди, делал вид, что без особого интереса разглядывает тонкие листья сливы, совершенно не замечая нервозности парня на другом конце двора.       — Брат Хуай Цзинь, почему ты так долго смотришь на моего брата Хэ? — рядом вдруг появился Линь Шуан Хэ, который навис над ним и начал переводить взгляд с него на Хэ Жу Фэя и обратно. — И почему он смотрит на тебя?       Сяо Цзюэ лишь пожал плечами и снова прикрыл глаза, всем своим видом показывая, что даже рот открывать не собирается.       — Сейчас только вечер, почему ты уже клюешь носом? — друг, кажется, не собирался замолкать.       — Разве ты не собирался идти к нему, чтобы продолжать «совершенствоваться»? — не выдержал он, когда понял, что друг переключил всё внимание на него и просто так не отстанет. Поэтому он напомнил Линь Шуан Хэ, что тот, вообще-то, должен был сейчас направиться к Хэ Жу Фэю, чтобы они вместе снова стали заниматься, соревнуясь за предпоследнее место в академии.       — Да, да, точно, — кивнул он и повернулся, поспешно уходя.       На востоке небо уже окрасилось в тёмные тона, и последние лучи солнца завершали этот циклический водоворот дня и ночи.       Сяо Цзюэ наконец выдохнул полной грудью и, сцепив в замок руки за головой, потянулся, будто только назначенный на пост чиновник, готовый к великим свершениям. Он посмотрел аккуратно в сторону: двое одноклассников успешно штудировали книги с древней мудростью и явно не собирались расходиться до первых сумерек. То что надо.       Засунув руку в карман и сжав пальцами короткую записку на клочке бумаги, он ленивой походкой зашагал ко двору с общими комнатами. Этот маршрут для него не составило бы труда пройти хоть с закрытыми глазами.       Комната интересующего его человека находилась в самом дальнем уголку двора. Логично, что человек, скрывающий свое лицо под маской, будет держаться от всех как можно дальше настолько, что даже не будет делить комнату с кем-либо ещё, хотя по правилам зала Сянь Чан ученики жили по двое.       Комната Хэ Жу Фэя на первый взгляд ничем не отличалась от других комнат: небольшое помещение с окном видом на заброшенный сад, причем это, наверное, была единственная такая комната: окна других комнат выходили видом на двор. В остальном ни в чем отличий не наблюдалось.       Это на первый взгляд, а на второй, более внимательный… На второй Сяо Цзюэ считал выше своего достоинства прилагать усилия и уж тем более не собирался обшаривать вещи одноклассника, как предлагали сделать другие на заднем дворе, когда чрезмерная закрытость парня в маске особенно выводила их.       Было любопытно, когда он оказался здесь в первый раз, побродить по комнате, задержать взгляд на личных вещах на значительно долгое время и перебрать разбросанные в лёгком беспорядке пергаменты и книжки, чтобы в очередной раз усмехнуться неряшливости натуры, граничащей с упрямством и завидным упорством, толкающим парня на изучение знаний высокого уровня без абсолютной подготовки. Что походило на то, как ребенок пытался научиться бегать, ещё не встав на ноги.       Сяо Цзюэ как все задавался вопросом, какое лицо скрыто под маской. Но лучше, чем лицо, о своем владельце скажет комната. Поэтому он очень удивился, когда увидел, что та выглядела почти не обставленной. Абсолютно у всех были какие-то памятные вещи, взятые с собой из дома: нефритовые кулоны, семейные украшения, любимые книги, гравюры и даже подарки от девушек. А у этого парня, казалось, кроме маски, не было ничего своего.       А так, конечно, комната вообще никак от других не отличалась…       Сяо Цзюэ в очередной раз прошёлся взглядом по сложенным в аккуратные на этот раз стопки пергаментам и оставил сложенную записку на привычном месте. Хэ Жу Фэй, от всего сердца благодарный за тайное наставление в фехтовании, предложил встретиться ночью также через записку, чтобы поблагодарить в живую.                        Поразмыслив, Сяо Цзюэ не нашел причин отказывать и решил, так сказать, показать свое лицо. Что и сообщил в коротком послании.       Он уже собирался покинуть комнату, когда взгляд упал на что-то блестящее, зажатое между крышкой и стенкой сундука. Хозяин, наверное, что-то доставал из недр шкатулки и в спешке отвернулся, не заметив, что потянул за собой ещё одну вещь, которая и была прижата опустившейся крышкой. Сяо Цзюэ не считал себя чрезмерно любопытным человеком, да и ведь только вспоминал, что не опуститься до уровня остальных сплетников, только и мечтающих разгадать тайну одноклассника. Но атмосфера прямо-таки подкупала: он здесь, в окружении стен, которые со стопроцентной вероятностью хотя бы один раз были свидетелями странного и тщательно охраняемого секрета. Тем более, лазить по чужим вещам он не собирался: они и так уже попались на глаза.       Сяо Цзюэ медленно подошёл к стоящему возле кровати сундуку и протянул руки, одной поддерживая крышку и другой — аккуратно высвобождая вещь из плена готовых захлопнуться челюстей. После чего, перебирая и проводя пальцами по гладкой поверхности, повернулся к окну, за которым уже появилась полная луна на фоне закатных сумерек.       Ну, как он и подумал ранее — кроме маски, у этого человека, похоже, больше и нет ничего своего.       В руках он держал изысканную серебряную маску, но явно чуть поменьше, чем носил сейчас Хэ Жу Фэй. Эта оставляла полностью открытыми лоб и подбородок, и пространство между заплетающимися завихрениями было крупнее. А маска, что сейчас носил молодой господин семьи Хэ, была чуть темнее и уже закрывала лоб и часть подбородка. Будто с годами он отдалялся всё дальше и дальше.       На улице послышались резкие смешки и странные звуки, будто кто-то улюлюкал и бодро подбадривал другого. Сяо Цзюэ вздрогнул и уже собирался быстрым движением закинуть маску в сундук, как вдруг за дверью послышались голоса, которые явно приближались к самой дальней комнате двора. Времени на раздумья не было — он оглянулся и быстро заскочил за ширму возле стены, присев на корточки.       Голоса приближались и остановились возле двери, которая уже начала отъезжать в сторону. Но тут…       — Молодые господа, — один из наставников зала Сянь Чан, учитель Лян, появился вдруг прямо перед дверью и своей тенью загородил очертания нарушителей, — ваши комнаты находятся в этой части двора?       — Э-э-э… ну…       — Мы просто… просто…       Выйти за дверь нельзя. Сяо Цзюэ бросил взгляд на открытое окно… Нет, так тоже не получится: мало ли, кто-нибудь услышит. В свои способности он верил и знал, что легко перепрыгнуть подоконник совершенно бесшумно у нее займёт всего пару секунд. Но и ставить под сомнение возможности учителя Ляна, преподавателя по верховой езде и стрельбе из лука, он также не собирался. Тем более тот занимал пост свой не за элегантный вид, с каким всегда представал перед учениками академии, что не раз было доказано.       Ученики отчаянно пытались придумать более подходящее оправдание, и все это затянулось на время горения одной палочки благовоний. Сяо Цзюэ закатил глаза от происходящего: он прятался в чужой комнате, как застигнутый за чем-то постыдном вор, и все слова, обращенные учителем к двум нерадивым ученикам, можно было смело принять и на свой счёт тоже. «Собирались проникнуть в чужую комнату с целью обыскать личные вещи?» — нет, что вы, эта вещь сама попалась ему на глаза. «По вашему виду и не подумаешь», — да, действительно, как так. Наконец, звуки стали отдаляться.       Сяо Цзюэ для верности прождал ещё некоторое время — на этой части улицы уже стемнело, и луна со звёздами уже заняли свое место на небе — и только затем, убедившись, что никого во дворе нет, лишь высунул нос из-за ширмы — и тут же спрятался обратно.       Потому что быстро приближающиеся человек, иногда переходивший на бег, остановился перед дверью и одним рывком распахнул ее, после, также быстро развернувшись, резко ее закрыл. Хэ Жу Фэй опёрся спиной о дверь и, судорожно вздохнув-выдохнув несколькими громкими заходами, медленно сполз на пол, слегка раздвинув ноги и положив ладони на коленки. Заметить незваного гостя он не мог, но вот сам парень был прекрасно виден в просматриваемой части комнаты, освещаемой тусклым серебряным светом из окна.       Хэ Жу Фэй растерянно смотрел вперёд затуманенным взглядом, но с резким и заметным содроганием наконец пришел в себя. Всё его тело затряслось в неконтролируемой дрожи как в лютый мороз без накидки. С небольшого расстояния было слышно, как у мальчишки в темпе деревенских плясок клацали друг о друга челюсти.       Сяо Цзюэ присмотрелся внимательнее и наконец увидел, что вся грудная клетка Хэ Жу Фэя насквозь вымокла, а тщательно скрученный пучок на затылке болтался из стороны в сторону при малейшим движении, будто парня протаскали за собой за волосы. Кроме того, вымокли также и остальные юбки одеянии, и вскоре под парнем образовалась приличная лужа воды. Хоть и стояла ранняя осень, но тёплые деньки постепенно уходили, сменяясь длинными ночами и холодными ветрами, которые особенно свирепствовали с заходом солнца. Так что одноклассник продолжал дрожать.       Сяо Цзюэ задался вопросом, что это с ним случилось за такой короткий промежуток времени, пока он отсутствовал. Этот парень, конечно, всегда притягивал неприятности как магнит, но в последнее время многие издеватели сократили количество нападок, в том числе и Янь Хэ после того случая в Цзиньлине. И кому только успел насолить? Ведь, уходя, он четко видел, что одноклассник усердно занимается и ни с кем агрессивным не контактирует.       Хэ Жу Фэй наконец встал, слегка покачиваясь, и прошёл к открытому окну очень медленно. Лунный свет падал на стоящую в центре комнаты фигуру, сжавшую кулаки до побелевших пальцев. Он стоял с опущенной головой, и выражение его лица не мог угадать даже Сяо Цзюэ.       В следующую секунду он ошеломленно моргнул.       Плечи Хэ Жу Фея содрогнулись ещё резче, чем от холода. Затем ещё раз и ещё. Послышались сдавленные, приглушённые завывания, будто парень пытался плакать с закрытым ртом. Хэ Жу Фэй вдруг резко вскинул руку и вытащил из растрёпанного пучка шпильку, а другой — схватил гуань, почти остервенело дёргая за него с истерическим рычанием. Заколку он отцепил, точнее почти выдрал, вместе с частью волос, которые мокрыми комьями рухнули на трясущиеся плечи. Затем, даже не взглянув на украшение, швырнул его, которое с глухим звуком укатилось куда-то под стол.       Сяо Цзюэ, казалось, сегодня уже испытал достаточное количество потрясений, и после увиденной сцены истерики всегда спокойного одноклассника, который даже во время пыток не проронил ни слова, его уже удивить могло мало что. Но на этом, как оказалось, дело не закончилось.       Хэ Жу Фэй закрыл лицо — маску — ладонями, как это сделал бы любой рыдающий человек. Но внезапно всхлипывания оборвались так же резко, как и появились. В комнате повисла оглушающая тишина — не слышно было даже цикад на улице. И в этой хрупкой тишине Хэ Жу Фэй вдруг совершенно плавно, почти робко вновь поднял руку и также, как и в случае с заколкой, потянулся к голове. Но ладонь не остановилась на макушке, скользя дальше по волосам и неспешно раздвигая их. Наконец, пальцы, на секунду скрывшись в чёрной копне, вынырнули обратно, и следом раздался едва уловимый слухом щелчок. Обе ладони потянулись к серебряной маске и неловко, как будто бы впервые, приложились тыльной стороной к щекам.       Сяо Цзюэ и так старался сидеть тихо, но на последнем движении просто затаил дыхание.

***

      Хэ Янь и так старалась свести все общение с одноклассниками к минимуму, не считая Линь Шуан Хэ, с которым они вместе собирались почти каждый день и «успешно деградировали», как выразился Сяо Цзюэ об их попытке постичь мудрость науки. Поэтому на всех уроках сидела тихо, редко когда подавая голос для выражения своего мнения. И, как следствие, никаких связей с учениками и преподавателями зала Сянь Чан не имела.       Но некоторые личности всё равно находили повод прицепиться к ней. Сначала это были отдельные студенты, и, хоть и редко, они доставали ее, а позже таким человеком стал Янь Хэ. И своими бесконечными размышлениями она зашла в тупик, совершенно не понимая, что сделала ему. Хотя после того, как он оставил ее одну с группой агрессивных людей Тун Цю Ши и ускакал в ночь с остальными, Янь Хэ стал более терпимо к ней относится.       И в последнее время ее никто не трогал — всё шло своим чередом.       И вот сегодня размерному течению почему-то понадобилось нарушится. А все началось с того, что во время ее времяпровождения с Линь Шуан Хэ к ней подошёл учитель Бао, чем неизменно привлек всеобщее внимание собравшихся на главном дворе, и сказал, что покинуть академию она сможет только вечером. Из-за сезона дождей всех отпускали на день раньше, но экипажей на всех не хватало, поэтому ее и нескольких других учеников попросили задержаться. Она поблагодарила за предупреждение и переглянулась с Линь Шуан Хэ, который точно останется в академии.       После ухода учителя он вдруг тоже куда-то засобирался и, наскоро попрощавшись, побежал совсем в противоположную от комнат сторону. Как раз в тот момент, когда Хэ Янь также собирала вещи, на стол упала чья-то длинная в сумерках тень. Она подняла глаза и столкнулась с прищуренным взглядом Ван Мина и группой подростков за его спиной. Она оглянулась: двор, как оказалось, уже давно опустел.       — Учителя тебе боготворят, что даже не хотят отпускать пораньше? — грубо отозвался он. Именно его группа по приезде начала первой доставать ее, но, как к издевательствам присоединился Янь Хэ, сразу сдал позиции и передал бразды правления ему. — Ты такой посредственный, но почему же все тебя хвалят?       Ей захотелось возразить, что посредственность здесь только он, ведь с момента начала обучения никакого прогресса, в отличие он нее, он не добился. Она с самого начала поняла, что парень просто ей завидовал и недоумевал, как у ученика, который еле как держался на предпоследнем месте, ещё оставались какие-либо привилегии перед другими. Но Ван Мин — сын незнатного чиновника из богатой семьи, которая даже не стояла в один уровень с семьёй Хэ. Однако все, кто имел хоть какое-то отношение к ней в негативном свете, негласно находились под покровительством Янь Хэ, чья семья вполне могла сравниться с ее семьёй.       — Брат Ван, — несмотря на мрачные мысли, Хэ Янь снизу вверх посмотрела на одноклассника и доброжелательно улыбнулась, что через прорези маски все должны были увидеть, — у меня нет с тобой недопонимания. Давай разойдемся мирно? — спокойным тоном закончила, размышляя о том, что, неверное, тот заметил, что Янь Хэ в последнее время не обращал на нее внимание, и решил сыскать его расположения таким образом.       Она надеялась на его благоразумие, ведь они учились бок о бок уже год, и какая-то связь одноклассников между ними уже должна присутствовать.       Но надеяться было не на что, потому что парень грязно выругался и навис над ней:       — Нет никакого недопонимания?! — яростно прокричал он и внезапно сделал жест стоявшим за ним.       Хэ Янь вовремя увернулась от цепких пальцев одноклассников, резко отталкиваясь от поверхности стола ладонями, и вскочила, намереваясь просто убежать, чтобы избежать столкновения. Но, преодолевая двор, поскользнулась возле фонтана и кубарем свалилась в него. Сидя на заднем месте по пояс в воде и сдерживая стоны разочарования, Хэ Янь только успела двинуть ногами, чтобы переставить их, как чьи-то руки больно схватили ее за плечи и выдернули из воды.       Вздернутая так резко, она не сразу поняла, что происходит. А когда до нее дошло, то Хэ Янь уже оказалась в окружении агрессивно настроенных одноклассников. Времени на раздумья не было — она перехватила за запястье державшего ее плечо и под углом выгнула в другую сторону, отчего тот мучительно закричал. В следующую секунду на нее обрушилось множество рук, и отбиваться от них стало намного сложнее.       Очень скоро Хэ Янь оказалась стоящей на коленях с раскинутыми в сторону руками, которые начали болезненно ныть при любом неаккуратном движении.       — Поедешь к своей любимой семье на день раньше, да? Учишься как последний идиот, но тебе все равно улыбаются? — Ван Мин с издевательской улыбкой наклонился всем туловищем к ней. Его глаза горели чем-то таким неестественным, почти ненормальным, что слегка сбивало ее с толку. Прошло всего полминуты, а в руках он уже держал свой учебный меч, опираясь на него как о трость. — Чем же ты заслужил подобное отношение?!       Она отрешенно смотрела на его лицо, гадая, чем же так разозлила его. Не сказать, что ей было страшно: она боялась до этого, конечно, особенно, когда эти несносные подростки будто бы серьезно грозились ее убить. Но уже через год учёбы с ними Хэ Янь поняла, что многие из них, как и подобает детям из обеспеченных семей, любили бросать слова на ветер. Также многие даже боялись сделать что-то особенно серьезное, и зачастую дело заканчивалось лишь потоком обидных слов, порванной тетрадью и несколькими тычками. За исключением нескольких одноклассников, она никого не воспринимала всерьез.       Поэтому в этот момент она больше недоумевала, чем страшилась. Хотя лёгкий неприятный осадок в груди не давал расслабиться.       — Брат, давай не будем ссориться. Мы учились с тобой вместе год, делили одну еду и кров также год… — Хэ Янь никогда не была мастером красноречия, поэтому все искусные речи, вертевшиеся на языке, сразу позабыла, столько только рот открыть.       — Маленький жалкий мальчишка! — перебил ее он и резко замахнулся правой рукой с мечом. Но остриё только грубо легко ей на плечо, касаясь холодным ребром шеи. Против воли по спине пробежал холодок, и Хэ Янь мысленно сглотнула. — Кем ты себя возомнил, ублюдок?       Они встретились взглядами: она смотрела растерянно, он — с блестящими от злобы глазами. Прошло пару секунд, и Ван Мин вдруг переменился во взгляде: глаза потрясённо расширились, но в следующий миг он истошно выкрикнул:       — Проучите его! — и, стоя в позе вершителя судеб, указал на фонтан за ее спиной.       Хэ Янь даже взбрыкнуться не успела — ее уже подтащили к каменной чаше, откуда весело била струя прохладной водички. И в следующую секунду ее лицо преодолело препятствие в виде поверхности, оказавшись в холодном, находившем любую дырочку плену. Она отчаянно сопротивлялась, но сила двух человек, которые удерживали ее за плечи и толкали в спину, преобладала.       Из-за хаотичных движений вода попала в рот, нос и уши. Хэ Янь послушно проглотила её и невольно подумала, что вода, бившая из родника, явно была хорошего качества.       Довольно быстро ее вытащили — она даже не успела подумать, сколько ее тут будут удерживать и не захлебнется ли она.       — Ну что, хорошо жить в богатой семье? — Ван Мин, кажется, окончательно озверел и уже не таясь ругался на весь двор, явно не боясь привлечь внимание преподавателей. — Все тебя любят и восхищаются тобой! — на этот раз он сам толкнул ее в спину.       Это продолжалось ещё долго: ее топили и вынимали обратно, а после снова опускали в воду, что иногда она не успевала даже сделать вдох. Все это сопровождалось обилием слов о семье, которые очень любят «молодого господина Хэ Жу Фэя». Хэ Янь почти не вникала в их смысл, обращая все свое внимание на попытки не задохнуться.       — Наверное, тебя ждут даже сильнее, чем твою жалкую больную сестру! — злобно рассмеялся он в перерыве между купаниями, совершенно не подозревая, что, наконец, затронул самые потаенные струну души. Мало того, что вода стекала с волос на лицо, так ещё и оставалась зачерпанной в прорезях маски.       — Я слышал, что весь второй дом избегает тебя! — отозвался интригующе голос над головой, поддакивая. — Не потому ли, что ты перетянул всё внимание на себя, и про первую молодую леди Хэ все почти забыли?!       Хэ Янь сильно дрожала: уже почти стемнело, а вода в фонтане была холодной даже в самые жаркие дни лета. И судорога, сковавшая всё тело в незаметном приступе, очевидно отличалась от дрожи на холоде.       — Хэ Жу Фэй, ты всегда перетягиваешь все внимание на себя, — в горячем шепоте, прозвучавшим возле самого уха, слышалась неприкрытая кипящая ненависть и острое отвращение.       Ван Мин схватил ее за пучок и потянул назад. Из-за того, что ее плечи всё ещё удерживали, шея больно натянулась, и мир перед глазами Хэ Янь предстал вверх тормашками. Она столкнулась с горящим безумием взглядом и действительно вздрогнула, словно увидела в них отражение не жалкой себя на коленях, а тусклые отблески тех пасмурных дней.       — Перетягиваешь даже в своей семье, — жёстче перехватив ее волосы, Ван Мин со всем неистовством пихнул ее вперёд, в воду. Она смутно ощутила, как вода хлынула в рот и нос: Хэ Янь была слишком потрясена. Зияющая где-то в груди дыра, казалось, только недавно, с приходом в академию, уродливо зарубцевалась. А своими словами одноклассник безжалостно рубанул по самому центру.       Она не сопротивлялась, потому что похороненные в глубине сознания воспоминания, наконец, пробившись через толстую стену, выбирались наружу, топив в смеси безнадёги и отчаяния не хуже окружающей воды. И через густую толщу приглушенно послышались встревоженные голоса, в которых проскальзывали почти незаметные нотки страха.       — Неужели этот парень оказался настолько хлипким? — оторопело раздалось над головой, когда Хэ Янь, как безвольную, болтающуюся из стороны в сторону куклу достали из фонтана резким, почти судорожным движением, расплескав повсюду воду. — Неужели мы случайно… убили его? — интонации были такими взволнованными, что в другой ситуации она, возможно, даже испытала бы толику злорадства, но в данный момент была на это не способна.       — Что здесь происходит? — удивленный голос раздался чуть в стороне, и все, за исключением Хэ Янь, которая без поддержки шлёпнулась на каменный бортик фонтана, повернули на него головы.       Напуганный до бледноты, словно призрака увидел, Линь Шуан Хэ стоял с потерянным взглядом за спиной… Янь Хэ, не менее ошеломленного, который смотрел на развернувшуюся сцену с не передающим ничего взглядом. Несколько подростков, включая Ван Мина, недоуменно и даже как-то взволновано взирали на новоприбывшие лица, смущённо перебирая складки на мантиях. И вишенкой на торте стала лежавшая за их спинами Хэ Янь, которая с непередаваемыми звуками отплевывалась от попавшей в организм воды.       Что здесь делает Янь Хэ? Он разве не уехал?       — Брат… брат Хэ! — внезапно очень решительно выступил вперёд Линь Шуан Хэ. — Я увидел, что здесь происходит, поэтому быстро позвал на помощь! Прости, — неожиданный запал спал так же быстро, как и появился, и парень нерешительно с волнением пробормотал: — да, прости меня, пожалуйста, прости, я не должен был покидать тебя так быстро! И ещё я… прости, но я… когда увидел, как они издеваются над тобой, — злой взгляд на группу молодых людей не скрывал его истинного отношения к происходящему, — я испугался, поэтому сразу не вмешался… но я побежал за помощью!       Хэ Янь, всё ещё кашляя, как можно громче отозвалась со своего места:       — Всё… кхе… в порядке, спасибо. Ты всё сделал правильно.       Она не сердилась, нет. Линь Шуан Хэ от природы был слабым, как юная девушка, не способная даже цыпленка связать, и все занятия боевыми искусствами давались ему… проще сказать, что вообще не давались. Так что нет ничего удивительного в том, что он сам с горяча не полез ее вытаскивать из передряги, а то мог бы получить. Хотя статус семьи Линь всё-таки выше статуса семьи Хэ, кто знает, что бы с ним сделал Ван Мин, если его не остановило даже положение Хэ Жу Фэя, молодого господина из чиновничьей семьи.       Но что действительно ее удивило, так это то, что Линь Шуан Хэ привел с собой этого человека, с которым она, вообще-то, если брать по большому счету, враждовала, хотя тот в последний месяц скупился даже на взгляд в ее сторону. Она бы поняла, если бы он привел с собой Сяо Цзюэ или, на крайний случай, Ян Мин Чжи, с которыми очень хорошо дружил. Но то, что рядом с ним сейчас стоял Янь Хэ, который, возможно, сам был не прочь присоединится к веселью, никак не укладывалась у нее в голове.       Тот же в свою очередь, стоя в стороне с надменным видом и неизменным высоким хвостом, что лишь подчеркивало его высокомерные черты лица, нахмурился и процедил сквозь сжатые зубы:       — Я спросил: что здесь происходит?!       Ван Мин заискивающе сделал маленький шаг вперёд и послушно пролепетал:       — Ха-ха, брат Янь, это просто небольшое развлечение, игра. Мы увидели, что молодой господин Хэ скучает один во дворе и решили его развлечь.       Хэ Янь презрительно скривилась, почувствовав непреодолимое желание заткнуть этого парня.       — Да вы!.. — щёки Линь Шуан Хэ надулись в два пухлых шара от возмущения, и он угрожающе замахал на них кулаками. — Как вы смеете? Кто вам дал такое право?!       — Отпустите его, — раздражено приказал Янь Хэ, который даже не смотрел в ее сторону. Кроме Линь Шуан Хэ, время от времени бросающего на Хэ Янь обеспокоенные взгляды, никто её состоянием, похоже, обеспокоен не был.       — Брат Янь, разве ты… — нерешительно протянул Ван Мин, изумлённо уставившись на него, — ты не хочешь посмотреть на это? — одноклассники по обеим сторонам от него раболепно закивали. — Тебе же это нравилось.       Хэ Янь изо всех сил себя сдерживала, когда посмотрела на прижатый костяшками к каменной поверхности кулак, который поддерживал ее а полулежащем и полусидящем положении.       — Я неясно выразился? — всё лицо Янь Хэ уродливо перекосило, и даже несмышлёному человеку по одному взгляду стало бы понятно, что он в бешенстве. — Для тебя, Ван Мин, я не брат, а молодой господин Янь. Убирайтесь отсюда, я сказал!       В это время Хэ Янь, внезапно схватившись за мантию Ван Мина, начала подниматься, используя плечо парня как опору. Тот ошеломленно воззрился на нее, открыв рот, не забывая посматривать на Янь Хэ и Линь Шуан Хэ. Она же, всё ещё нещадно дрожа, встала, мельком заметив потрясенные взгляды остальных, и убрала волосы из-под маски на лбу, продолжая держать Ван Мина за плечо. Казалось, все ее действия были насквозь пропитаны спокойствием.       Но стоило только закончить безмятежно поправлять внешний вид, как вся напуская невозмутимость рухнула с нее оглушительным дождём осколков, когда она, сжимая ту самую ладонь в кулак, замахнулась и ударила Ван Мина прямо в лицо. Костяшки нещадно заныли, но внутреннее удовлетворение и ошарашенный вид одноклассников перекрыли всю физическую боль.       — Брат Ван, прекрати нести чушь, — спокойно покачала головой Хэ Янь, смотря на обращенное к ней изумлённое лицо одноклассника.       — Ты! Ты!.. — обидчики боязливо тыкали в нее пальцами. — Ты пожалеешь!       — Да, брат Хэ, поддай им ещё! — обрадовался Линь Шуан Хэ, подпрыгнув на месте.       — Я тебе сейчас покажу! — вдруг совершенно разъяренно выплюнул Ван Мин и бросился в ее сторону.       Хэ Янь удивленно раскрыла рот и инстинктивно увернулась, шагнув в сторону и пригнувшись, почти осев на землю. Ван Мин, потерявший из виду цель прямо перед столкновением, опешил и споткнулся, чуть не перелетев всем весом своего тела через бортик фонтана. А когда развернулся, намереваясь продолжить экзекуцию, столкнулся с кулаком Янь Хэ, который вмешивался явно не из-за того, что в нем внезапно взыграло чувство справедливости к замученному однокласснику.       Завязалась потасовка, в ходе которой ученики зала Сянь Чан так демонстрировали все свои полученные во время учёбы способности, как ни на одном уроке за год. Особенно Янь Хэ, которому со своим задетым самолюбием и непомерно раздутым эго самое место на петушиных боях.       Хэ Янь, решив, что и без нее все прекрасно справляются, на карточках проползла от развернувшегося действа.       — Хэ Жу Фэй, ты просто урод, скрывающий свое лицо под маской! Значит, есть чего стыдиться!.. — послышалось от сцепившихся в клубке разорванных мантий и содранных волос.       — Не слушай, брат Хэ, не слушай, — подбежал Линь Шуан Хэ, который просто смотрел по стороны и время от времени цокал языком от досады. Он помог ей подняться и критическим взглядом осмотрел ее с ног до головы. — Знатно они тебя помяли. Я хоть пока и не врач, но из семьи императорских лекарей. Давай осмотрю…       — Не надо, — воспротивилась она и отошла на шаг. — Я сам.       И, развернувшись на пятках, пошла в свою комнату. Время от времени она срывалась на бег, после чего старалась идти спокойным шагом, чтобы утихомирить собственное дыхание и гулко бьющиеся сердце.       Только оказавшись в родных стенах комнаты, она скатилась по стеночке и позволила осознанию накрыть себя с головой.       Ван Мин, может, в чем-то и прав. Семья Хэ, хоть и дала Хэ Янь многое, на самом деле делала это ради своего старшего сына и положения в обществе. А она всего лишь пробивала им путь для этого, как горнорабочий усердно орудуя киркой для добычи всего самого ценного. С самого детства на нее наложили ограничение в общение не только со слугами, но и с родными матерью и отцом. Поэтому — да, всё внимание перетягивает на себя Хэ Жу Фэй, а про настоящую Хэ Янь все забыли. Никто даже не помнит ее имени.       Хэ Янь медленно подняла голову, чтобы увидеть, как луна полноправно заняла свое место на небе в окружении острых звёзд. Только Луна не забыла. Только Она знала и видела ее настоящее лицо. Только Она омывала серебряными лучами ее ладони, которые нежно сжимали снятую в ночи маску.       Хэ Янь всхлипнула. И до такой степени удивилась, что забыла начать корить себя за подобное проявление эмоций. «Не вздумай плакать», — вспомнила она наставления Хэ фужэнь. «Даже если кто-то обижает, даже если кто-то поднимает на тебя руку — не вздумай! Мальчики не плачут. Будь мужественной и с достоинством носи фамилию Хэ. Не поддавайся эмоциям — так делают только сопливые девчонки, когда хотят сыскать расположения и добиться жалости. А ты молодой господин Хэ».       Она долго хранила в своем сердце эти слова, даже держалась обособленно, чтобы ни в коем случае не разоблачить себя. Она наблюдала за другими парнями и копировала их поведение, научившись вести себя как мальчишка. И все действительно видели в ней молодого господина семьи.       Хэ Янь продолжала плакать, не заметив, как обычные рыдания переросли в истерику. Она чуть не сломала шпильку, содрала клок волос вместе с гуанем и закинула его куда-то вглубь комнаты.       Отчаянно хотелось плакать ещё больше, сильнее, предаваться глупым воспоминаниям и топить себя в жалости к самой себе. Чтобы завтра с почтеннейшим видом, на который только способна, предстать перед очи старейшин и выслушать их очередной приказ, который уж точно не вызовет никакого эмоционально отклика. Хэ Янь и так всё сделает для своей семьи. Она всегда послушна, она не смеет перечить.       Ощущение чего-то неправильного накатило на нее, когда Хэ Янь поддалась искушению и заревела в голос — совсем как девчонка. Слезы текли нескончаемый потоком и невыносимо мешали, что она даже не выдержала и потянулась стереть их. Но наткнулась на металлическую преграду. Тыльные стороны ладони похолодели, хотя и так, казалось, бесконечно дрожали на ветру на улице и были лишены чувствительности.       Вот ещё одна причина, почему ей ни в коем случае нельзя плакать — слезы мешают видеть, и стереть их можно, только сняв маску.       Хэ Янь шмыгнула носом и, вздохнув, потянулась к распущенным волосам на темечки. Щёлкнул механизм, и маска плавно упала ей в руки. Лунный свет упал на молодого человека в центре комнаты и осветил ещё совсем не зрелое миловидное лицо уже девушки.       Не так часто Хэ Янь это делала — позволяла видеть себя настоящую ночному светилу, которое верно хранило эту тайну только между ними. Но как только маска оказалась снята, а слезы — стёрты, весь прежний запал почему-то спал на нет. Словно запоздало стало стыдно за свое поведение перед глухонемой подругой.       Ее взгляд переместился на письменный стол, заваленный кучей исписанных вместе с другом листов. Но один маленький клочок бумаги выбивался из вида общего бардака, и она сразу определила, кому он принадлежал. Более полугода неизвестный человек выступал в качестве ее наставника, тайно принося перед сном записки, в которых были наставления для следующего занятия. Она думала, что это один из учителей, который сжалился над бестолковым учеником и решил помочь ему. Поэтому Хэ Янь попросила этого человека встретиться сегодня ночью, чтобы отблагодарить его как ученик учителя. И это человек, как сообщалось в послании, согласился.       Очень жаль, что встречу придется перенести на неопределённое время. Но на следующей неделе она вернётся в зал Сянь Чан и обязательно выразит благодарность этому таинственному человеку.       Только вот… упражняться сегодня в фехтовании также не получится, потому что повозка, как сообщил преподаватель, прибудет через несколько часов, и нужно ещё время, чтобы собраться и переодеться. К тому же не мало времени она потеряла сегодня в стычке с одноклассниками. Хотя…       Теперь взгляд блуждал по стене, на которой висел ее простенький ученический меч, выданной семьёй на кануне ее отъезда в академию. Она медленно прошла к нему и дрожащей рукой сняла со стены. Хэ Янь не разбиралась в оружие так же хорошо, как, например, учитель Лян или Сяо Цзюэ с Янь Хэ, вышедших из военных семей, но базовые знания имела. Меч был из простой стали, которая, тем не менее, не тупилась так быстро, как могло показаться на первый взгляд. Рукоять была проста, и сам меч выглядел практично. Для мальчика. Для Хэ Янь же пришлось потратить кучу времени, чтобы натренировать свои руки хотя бы удержать это оружие. Поэтому ее первые уроки фехтования в академии выглядели донельзя нелепо, потому что Хэ Янь болталась по всему тренировочному полю как неприкаянная.       Она взвесила меч в руке — сейчас он уже не казался таким тяжёлым. Хэ Янь свободно двигала запястьем и предплечьем, почти не испытывая трудности в движении. Всё же руководство того неизвестного явно пошло ей на пользу больше, чем наставления обычного преподавателя.       Опустив голову и усиленно думая, Хэ Янь наконец пришла к выводу.       Ладно, пусть все будет так, как будет.       Она отбросила меч на стол и решительно подошла к столу, в выдвижном ящике которого лежали принадлежности для волос. Схватив оттуда тонкий кожаный ремешок и перевязав им наспех волосы в пучок на затылке, она подхватила ножны и выбежала на улицу прямо так — растрёпанная, даже не обсохшая и до костей продрогшая. Луна верно освещала ей дорогу.       Только вот знала ли молодая девушка, что секрет, так долго тяготившей душу, теперь был известен не только Ей?

***

      Он чувствовал себя так, словно на него только что вывернули полный ушат воды. Сяо Цзюэ не мог вымолвить ни слова и не дышал, а события будто нарочно разворачивались со скоростью выпущенной стрелы.       Только что одноклассник, который являлся самым странным человеком в группе, который никогда не поддерживал с кем-либо контакт, который вызывал у него любопытно, внезапно оказался девочкой.       Хэ Жу Фэй — девушка?.. Нет, это просто странный сон.       «Такой же странный, как и твой одноклассник», — саркастично посмеивался над ним внутренний голос. Увиденное точно не могло быть плодом его воображения. Без сомнений, человек перед ним — девушка. Совсем молодое личико с нежными чертами в обрамлении мокрых волос. Теперь все странности этого… этой девочки стали объяснимы. На эти вечные вопросы: «Почему этот парень такой худой? Почему он не умеет делать так же, как и мы? Почему он не разговаривает с нами? Почему он такой странный?» — внезапно появились ответы.       Девочка пару раз шмыгнула носом и вытерла лицо. Затем ее взгляд переместился на стол и, подойдя к нему, она прочла оставленную им записку. Ее губы жестко поджались, выражение лица наполнилось какой-то неуверенностью. Она откинула клочок бумаги и прошагала к стене, где висел меч. Взгляд переместился куда-то вдаль, словно мыслями она уже была далеко отсюда. Девочка вдруг совсем по-девчачьи хихикнула, явно вспомнив что-то забавное, и легко взмахнула снятым со стены мечом.       На ее лице отразилась глубокая задумчивость, постепенно сменившаяся непреклонной и какой-то угрюмой решимостью. Наспех приведя себя в порядок, она надела маску снова и выбежала на улицу.       Сяо Цзюэ всё ещё находился к прострации. Редко когда он позволял себе настолько погрузиться в себя, разорвав все связи с окружающим миром. Но происходящее всё ещё оставалось для него таким же нереальным, как восход солнца на западе. Срочно требовалось привести мысли в порядок. Он же только что видел, как на лице этой девочки друг за другом сменялись выражения. Она явно испытала на себе очередное издевательство, выбившее ее из колеи и подорвавшее моральное настроение, но все же взяла себя в руки и успокоилась. А он не мог прийти в себя до сих пор.       Мысли мельтешились подобно пчёлам в улье. Но с трудом он все же привел их в норму. «Ты действительно носишь маску из-за своей уродливой внешности?» — вопрос, который совсем недавно заставил от чего-то взволнованную девчонку вздрогнуть и почти с гневом выплюнуть ответ. А оказалось, что она совсем не уродлива.       «А она хорошо врёт», — вдруг усмехнулся Сяо Цзюэ. Он, конечно, подозревал ее в чем-то, сам не зная в чем, но такого просто предположить не мог. О других он даже не задумывался — раз эта девчонка провела его, то и остальные, без сомнений, остались с носом. Подумать только — так хорошо притворятся надо ещё уметь. Она явно занимается этим уже давно, потому что её притворство мальчиком не вызвало ни у кого подозрений. Он сам, если бы не застал сегодняшнюю сцену, наверняка и не понял бы, что за маской Хэ Жу Фэя скрывается такой человек.       Но кто же она? Хэ Жу Фэй всегда был девушкой? Сяо Цзюэ не мог утверждать с уверенностью, но в семье Хэ, кажется, был только один-единственный молодой господин и это Хэ Жу Фэй, остальные члены семьи были девочками. Тогда, получается, семья Хэ намеренно выдает девчонку за мальчишку, чтобы не лишиться титула? Или Хэ Жу Фэй на самом деле не Хэ Жу Фэй? Тогда где настоящий молодой господин Хэ? Вряд ли его семья не знает, что за маской их сына скрывается совсем не мальчик.       Сяо Цзюэ помотал головой и спросил самого себя, зачем все так усложнять. Хотелось просто упрекнуть себя в чрезмерности и закрыть на это глаза, ведь, может, просто показалось и этот человек все же мальчик. Но зачем тогда нужно было сочинять эту историю об «уродливых шрамах», о которых одноклассник трещал каждому, кто спросит его о маске? Он ясно видел, что лицо его чисто и свежо, и вообще, похоже, кожа на нем будто девственная, что наверняка из-за постоянного ношения маски.       Так что да, определённо это девушка.       Но Хэ Жу Фэй ли она? Если нет, то где настоящий и как зовут ее? Имеет ли она какое-то отношение к семье Хэ? Может быть, дальняя родственница? Столько вопросов, ничего не понятно.       Но одно Сяо Цзюэ знал точно — если он продолжит здесь отсиживаться, то раскроют уже его. Поэтому он поднялся, задумчиво окинув комнату взглядом, закинул все это время находившуюся у него маску обратно в сундук и поспешно вышел. На улице никого не было — все давно разъехались по домам, а те, кто остался, потушили свечи. Так что он не попался.       Но Сяо Цзюэ не собирался уходить к себе, а направился по протоптанной дорожке к центральному двору. Только подходя, он уже услышал странные звуки, похожие на борьбу, и закатил глаза. Они серьезно думают, что учителя не сбегутся на внезапный шум поздно вечером? Куда она опять вляпалась?

***

      Хэ Янь успела выкрикнуть предупреждение, чтобы все обернулись и заметили ее присутствие, прежде чем нанести удар мечом. К счастью, Ван Мин сам держал в руках меч, и тратить время на даже быстрые прелюдии не было необходимости.       Опешивший одноклассник встретил удар неуверенным выпадом, сделанном на чистом рефлексе. Он ошеломленно посмотрел на Хэ Янь, которая одним шагом отступила назад и уверенно уставилась на него. Всей позой она источала непоколебимую уверенность в своих действиях и намерение не отступать.       — Этот парень удивляет, — с недоуменным выражением лица Янь Хэ вздохнул. — Я думал, он убежал плакаться в подушку.       — А я говорил: надо было уходить сразу же, как вы свой мордой закончите, — причитал не менее удивленный Линь Шуан Хэ, который до этого все же вмешался в «разговор» своих одноклассников и пытался их убедить решить все цивилизованным путем. После того, как ему самому чуть не влетело, он оставил эти неблагодарные попытки разнять их. — Но этот так неблагородно со стороны моего брата Хэ — нападать на ослабевшего в драке Ван Мина.       — Хэ Жу Фэй все равно сражается не в полную силу, — насмешливо покачал головой Янь Хэ, который с первого взгляда подмечал все специально замедленные действия худого мальчишки. Он потер саднящую скулу, на которой красовалась только что полученная ссадина. Янь Хэ закончил разбираться с парнями совсем недавно, толкая свою поучительную речь о том, как нехорошо нападать на заведомо слабых (упуская тот момент, что он сам был недавно одним из таких людей), как Хэ Жу Фэй вывернул из-за угла, осведомляя о своем присутствии коротким окриком. — К тому же, Ван Мин, похоже, нанес ему обиду. Хэ Жу Фэй сделал все правильно, вызвав на бой заводилу, который ещё и самый крепкий из них. Я бы на его месте вообще предупреждать не стал.       Линь Шуан Хэ обеспокоено молчал, не в силах вообще вставить хоть слово. Пока на дорожке не появилась такая знакомая элегантная фигура, остановившаяся на входе во двор и наблюдавшая за боем двоих оценивающим взглядом. Линь Шуан Хэ без промедления подскочил к этой фигуре и с каким-то радостным облегчением принялся тараторить, рассказывая всё, что друг пропустил за это время.

***

      Хэ Янь с самого начала знала, что Ван Мин сильно ослаб за это время, поэтому снизила натиск. К тому же ей его поражение не нужно было — ей хотелось услышать слова извинений. Пусть она не настоящий Хэ Жу Фэй, это не отменяет того факта, что он оскорбил и ее саму, и брата.       — Вылез из своей норы? — насмешливо пробасил противник, уворачиваясь от гибкого лезвия. Тем не менее, натянутую улыбку в лунных сумерках ей было прекрасно видно. Но даже он через некоторое время сражения понял, что что-то не так, и зло выкрикнул, когда Хэ Янь просто отступила и Ван Мин провел атаку по воздуху, споткнувшись: — Хэ Жу Фэй, ты специально! Жаждешь моего поражения? Что за цирк ты устроил?       — Ты оскорбил мою семью! — звонкий голос Хэ Янь разнёсся по всему двору. Все чувства, за исключением некоторых, отошли на второй план, и она не боялась привлечь внимание, поэтому все присутствующие сумели расслышать нескрываемую претензию в ее голосе и словах. — И этот цирк можешь прекратить ты, ведь ты его и начал.       Хэ Янь отчаянно хотелось размахнуться и ударить наотмашь со всей силы, не пряча способности за остатками самообладания, крошившегося под натиском задетой личности. Но разум сдерживал ее и не позволял ускориться. Она лишь выматывала одноклассника, ловко отскакивая и блокируя все его выпады.       Для Ван Мина это был позор. Для такого гордого человека сегодняшняя череда событий — позор. Если же он после всего произошедшего — в частности, после унижения со стороны Янь Хэ — он ещё и проиграет однокласснику, которого поставил на колени, то такое пятно ему не смыть.       Ван Мин отчаянно сопротивлялся, но его сил безбожно не хватало. Даже будь он в лучшей форме, ничего бы противопоставить ей он не смог. Она долго и упорно тренировалась каждый день, в дождь и снег, а Ван Мин ленился на уроках и считал, что его уровня достаточно ещё при поступлении в академию.       Хэ Янь резко развернулась, когда Ван Мин предпринял внезапную отчаянную попытку выбить меч из ее рук. Он взревел нечеловеческим голосом и ударил бы ее так сильно, если бы она вовремя не увернулась и не поставила блок.       — Чего ты хочешь? — почти безумным полушепотом спросил он так, чтобы слышали только они двое. Его гнев постепенно сходил на нет, заменяясь полной растерянностью и паникой, что сильно сказывалось на движениях. — Ты специально ходишь вокруг меня, но не предпринимаешь попыток обезоружить, хотя у тебя они были!..       — Брат Ван наблюдателен, — спокойно проронила Хэ Янь. Их по-прежнему не было никому слышно. Всем казалось, что, кроме физической, они вели ещё и словесную перепалку. Обменявшись парой ударов, они разошлись и стали кружить друг перед другом. — Ты сам знаешь, чего я хочу. Просто извинись, иначе проиграешь, — она скептично оглядела его дрожащую от усталости фигуру, и этот взгляд он прекрасно видел.       Смесь из неверия, обиды и безысходности отразилась на его лице. Безвыходно ищущий чего-то взгляд бегал по ее фигуре и маске, руки дрожали, будто из последних сил держали меч. Он посмотрел за ее спину, и внезапно его лицо переменилось: от больного выражения оно стало раздраженным и чуточку насмешливым.       — Да я и не сомневался, — проскрежетал он сквозь плотно сжатые зубы так, что даже она кое-как услышала.       Хэ Янь бегло обернулась и увидела Сяо Цзюэ. Два взгляда встретились: один — растерянный и удивленный, другой — будто бы лениво рассеянный и демонстративно равнодушный. Ей пришлось пару раз моргнуть, чтобы сбросить наваждение, потому что показалось, что смотрел он как-то по-новому, будто на незнакомца. Будто увидел перед собой другого человека.       Предупреждающий крик взволнованного Линь Шуан Хэ достиг ее ушей как раз в тот момент, когда она уже и так отреагировала на угрозу: перекинула рукоять клинка из правой руки в левую, направила остриё через живот параллельно земле на уровне пояса, защищая свой правый бок, чтобы встретить удар от меча, метившего на ее талию.       И отвела взгляд от Сяо Цзюэ.       Ошеломлённый и застигнутый врасплох Ван Мин только раскрыл рот от удивления, явно не ожидая, что Хэ Янь, даже отвернувшись от него, сможет контролировать ситуацию. Она же повернула руку и оттолкнула его меч — послышался противный и знакомый лязг металла. Ван Мин кое-как извернулся, но Хэ Янь махнула мечом прямо перед его носом, и тот успел только выставить свой, чтобы два клинка перекрестились.       Теперь они смотрели друг другу в глаза.       — Просто попроси прощение, — в ее голосе не сквозили те обида и злость, которые обуревали ею с момента соприкосновения ступней с влажной землей двора, — и я отступлю.       Ван Мин стал напирать сильнее, но Хэ Янь даже не дернулась. Ей нужно было отстоять честь семьи, честь брата и, в конце концов, свою. Иначе все будут вытирать ноги о дом Хэ и распускать нелепые слухи о неспособности молодого господина семьи постоять за себя. Ее и раньше обижали и называли странной, но сегодняшний случай она никому с рук спустить не имела право. Особенно после тех слов.       — Я… — неуверенно и через силу выдавливал он из себя. — Я был неправ. Прости.       Хэ Янь тут же ослабила хватку и будто бы под давлением сделала несколько шагов назад, словно не смогла выдержать натиска со стороны одноклассника и отступила.       Но не успела она опустить меч и оглядеться, как сзади подлетел прихвостень Ван Мина с явным намерением толкнуть. Хотя до этого, когда она честно сражалась, он подойти не осмеливался.       — Мерзкий выродок! — прокричал он, плюя на все аристократическое воспитание.       Хэ Янь успела бы обернуться и защититься, но вмешательство со стороны избавило ее от любых движений. Только, взметнувшись, светло-зеленая мантия проскочила перед глазами, а взбесившейся одноклассник уже лежал на земле и совсем по-девчачьи хныкал от боли, потирая ушибленное лицо.       Хэ Янь перевела взгляд на Сяо Цзюэ, который стоял перед ней и словно загораживал своей фигурой от остальных в группе Ван Мина. Он потер костяшки пальцев и сжал-разжал кулак, которым и ударил полезшего на нее драться парня, пока она просто остолбенело таращилась на внезапно защитившего ее одноклассника.       — Брат Хуай Цзинь… — только и могла она ошеломленно вымолвить.       — Да, Хуай Цзинь защитил моего брата Хэ! — подскочил к ним Линь Шуан Хэ, несколько раз подпрыгнув и похлопав по плечу друга.       — Я не буду участвовать в этом, — донеслось до них презрительное, и все посмотрели в сторону Янь Хэ, который, задумчиво потерев разбитую скулу, отправился восвояси, даже ни с кем не попрощавшись. Но Хэ Янь все равно проводила его благодарным взглядом, ведь, если бы не его вмешательство, кто бы знал, в каком состоянии она бы вернулась в комнату.       Линь Шуан Хэ первым пришёл в себя и оглядел ее встревоженно.       — Брат Хэ, тебе надо срочно в тепло. На улице холодно, а ты в мокрой одежде! Хуай Цзинь, давай отведем его к себе.       Сяо Цзюэ, наконец, повернулся к ней и посмотрел долгим взглядом. Затем, не отводя все также глаз, ответил:       — Я сам, — Хэ Янь хотелось думать, что вздрогнула она от налетевшего вмиг ветра, а не от странного недвусмысленно тона. Ей пришлось мысленно дать себе оплеуху.       — Ты уверен? — будто не замечая ее нервозного состояния, Линь Шуан Хэ смотрел на друга в ожидании.       — Да, можешь идти.       Линь Шуан Хэ был лучшим другом Хуай Цзиня, поэтому не было ничего удивительного в том, что он доверял ему всецело. А вот Хэ Янь никому из этих людей другом не была. С одной стороны, она радовалась, что в такой щекотливой ситуации на одного человека, который мог бы заподозрить что-то неладное в ее поведении и раскрыть, стало меньше. Но с другой — это же Сяо Цзюэ! Если говорить откровенно, ей было бы гораздо спокойнее, если бы рядом остался тот же Линь Шуан Хэ, который был в силах сдержать своего слишком решительного и умного головастого друга, способного сопоставить факты, которых на руках у того было и так страшное количество. Сяо Цзюэ — единственный, кто очень часто оказывался рядом и видел больше всех ее странности. Хоть шанс и невелик, но он все равно может напроситься помочь ей в чем-нибудь.       Поэтому Хэ Янь сделала шаг назад и, кивнув в сторону, протянула:       — Я сама дойду, никому не обязательно мне…       — Нет, брат Хэ, тебе нужна помощь, а Хуай Цзинь точно сможет тебе ее оказать. Друга в беде не бросают! — решительно произнес Линь Шуан Хэ, строго посмотрев на нее, и бескомпромиссным тоном добавил: — Так что не сопротивляйся. Хуай Цзинь, я доверяю брата Хэ тебе, — а после чего развернулся и пошел на выход. Хэ Янь глупо смотрела ему вслед, а в голове билось одно-единственное слово: «друг». Друзей в беде не бросают?       Но поразмыслить хорошенько ей не дали, потому что Сяо Цзюэ вдруг схватил ее за сырой рукав и потащил к другому выходу из сада, в сторону таких же общих комнат, где уже жила она. Сначала ее мозг вообще не соображал, но после, когда они уже переступили порог родного двора и оказались перед входом в ее комнату, в голове что-то щёлкнуло, и Хэ Янь затормозила, потянувшись назад и упираясь ногами в землю.       — Брат Хуай Цзинь, а ты не уйдешь? — до этого же она думала и надеялась, что он просто доведет ее и проследит, чтобы на этот раз все обошлось без проблем. Внезапно краешек его губ потянулся вверх:       — Линь Шуан Хэ не простит мне, если я просто так сейчас тебя оставлю.       Хэ Янь мысленно вздохнула и приказала себе успокоиться. Спокойно, он ничего не знает, он просто хочет помочь.       — Ему можно и не говорить, со мной и так всё нормально, — она попыталась как можно более свободно пожать плечами, стараясь всем своим видом опровергнуть его опасения.       — Ты считаешь, что с тобой все нормально? — он скептично осмотрел ее с ног до головы. Хэ Янь и правда перегнула палку: она в прямом смысле устала — как морально, выплакав сегодня целый годовалый запас слёз, так и физически — продрогшая, натерпелась унижений и дралась, обдуваемая со всех сторон. Повезёт, если завтра не зачихает.       Сяо Цзюэ, похоже, надоело стоять на пороге, и он, аккуратно положив руку ей на плечо и отодвинув, открыл дверь и зашёл внутрь. Ей же ничего не оставалось, кроме как с тихим вздохом проследовать за ним и закрыть дверь.       Сяо Цзюэ внимательным взглядом осматривал ее комнату, и Хэ Янь вспомнила, что он здесь, по сути, впервые. Отчаянно хотелось слиться с предметами интерьера и стать более незаметной, чтобы незваный гость поскорее покинул эти родные стены.       В этот момент он, медленно поворачиваясь к ней, прекратил осматриваться и наконец увидел, как Хэ Янь, вжавшись в дверь спиной и плечами, опасливым взглядом смотрит на него и дрожит. Казалось, будто это она забралась в логово змеи и теперь страшилась поднять глаза, чтобы не быть загипнотизированной. Хотя по всем законам логики должно было быть наоборот, ведь, по правде, это он почти без спроса вынудил ее впустить его.       — Хэ Жу Фэй, — позвал он, и она откинулась на это имя, носимое ею с рождения. Подняла голову и увидела, что он долгим взглядом смотрел на нее и в немом вопросе поднял одну бровь, как делал, когда не хотел утруждать себя в пустословии. Но почему-то сейчас все же спросил: — Что с тобой?       И смотрел так, будто разглядывал каждую чёрточку ее лица. За сегодняшний день — за все вместе проведенное время — он смотрел так уже второй раз.       Девочка, ты поплыла, — Хэ Янь взаправду потрясла головой, разгоняя липкий и пахнущий самообманом морок. — О чем ты вообще думаешь?! На тебе маска, он не может видеть твоего лица!       Со стороны её движения наверняка казались странными, будто она, совсем свихнувшись, разговаривала с кем-то невидимым. Наверное поэтому Сяо Цзюэ медленно сделал шаг вперёд, к ней, чтобы удостовериться в обратном и переспросить:       — Что-то не так?       Но Хэ Янь только отчаяние вжалась в дверь, отчётливо чувствуя спиной все пересечения досок и мечтая, чтобы стена расступилась и поглотила ее, дабы только он не подошёл ближе. Будто у него была возможность хоть как-то разглядеть наверняка краснеющие лицо за маской.       Она сама не понимала причин своего волнения. Сколько раз они оказывались наедине, столько он мог ее раскрыть. Но тогда это были вынужденные меры, на которые она безалаберно соглашалась и смотрела сквозь пальцы. Он спасал ее, наблюдал за ночными тренировками, приносил мазь от ран и лично наносил. Тогда они находились непозволительно близко друг к другу. Но сейчас все иначе. Никакой острой необходимости в его присутствии, на котором он настаивал, не было. Тогда почему он продолжал гнуть свое?       Ладно, ладно — непозволительно близко для мужчины и девушки. Для двух парней это, может, ещё в порядке вещей. Но не для меня! Не для человека, который всячески скрывает свое лицо! Сяо Цзюэ, когда ты стал таким беспринципным и не тактичным?       Но точно ли она волнуется только по поводу раскрытия личности?..       Хэ Янь безвыходно шарила взглядом за его спиной, избегая смотреть прямо в лицо, — даже здесь она не могла найти объективных объяснений своему поведению. Наткнулась на открытое окно, за которым простиралось бескрайнее и усыпанное белоснежной крошкой небо. Ответ уже был готов вылететь наружу.       — Поразила прямо… — только внятно сформулировать мысль не получалось, потому что язык Хэ Янь внезапно стал заплетаться, будто присох к небу. Наверное, если бы не маска, мир в этот момент узрел бы самый насыщенный алый цвет кожи. Она прямо-таки чувствовала, как щёки превращаются в два раскаленных чувствительных пятна. Даже дрожь поутихла. Такой стыд она в своей жизни испытывала редко.       — Что? — теперь Сяо Цзюэ поднял две брови, и его внешность тут же стала сравнима с видом неписанного красавца. Спасибо ему хотя бы на том, что подходить ближе он не стал, хотя по ощущениям этого малого расстояния между ними будто бы и не существовало.       — Луна… — Хэ Янь поэтапно вдохнула и выдохнула, в который раз напоминая себе не теряться. Сейчас, к собственному стыду, она больше напоминала тех девушек, расхаживающих перед воротами академии в надежде на внимание со стороны второго молодого господина Сяо. На удивление, голос выровнялся: — Луна поразила в самое сердце.       Несусветная чушь. Для всех, в частности — для Сяо Цзюэ. Если она не соизволит растолковать, то никто и не поймет. Но, видя направленный на нее недоуменный взгляд напротив, безумно хотелось раскрыть рот, чтобы на одном дыхании вырвать из себя все слова, которые почему-то именно сейчас казались самыми нужными. Но Хэ Янь знала одну неприступную и горькую истину — никому просто не суждено услышать объяснения из ее уст.       Ну и были небольшие надежды, что, услышав этот бессвязный бред, Сяо Цзюэ окончательно удостовериться в ее спятившей голове. Небольшие — потому что он был свидетелем ее и более нелепых и безумных речей, так что мало вероятно, что такой слабенький в плане прогресса странных изречений абсурд спугнет этого ветерана.       Поэтому не было ничего удивительного в том, что он, так и дождавшись от нее ответа на свой немой вопрос, просто повернулся в сторону окна, подошёл к нему и, на секунду выглянув и быстро юркнув обратно, без промедления закрыл его. Комната тут же погрузилась в полумрак, но глаза Хэ Янь за это время уже привыкли к темноте, поэтому она ясно видела, как он подошёл к столу и по очереди зажёг все свечи, воспользовавшись вытащенным из длинного рукава ханьфу хожэцзы       Закончив, он обернулся и посмотрел на дрожащую Хэ Янь.       — Ты так сильно не хочешь домой?       — Чего? — тупо переспросила она.       Ей показалось, что он ели удержался от желания закатить глаза. Хэ Янь скромно опустила голову и стала выводить узоры по полу носком сапога.       — Ты провел столько времени в мокрой одежде и до сих пор не переоделся? Хочешь заболеть, чтобы остаться в академии подольше?       Сяо Цзюэ равнодушно смотрел на нее. Его слова совершенно не вязались с его взглядом. Всем видом он показывал, что ему эта ситуация никак не интересна, но в тоне проскальзывали нотки беспокойства.       Хэ Янь сразу поняла, к чему он клонил. Таким делом — притворяться больным, чтобы только быть как можно дальше от дома — очень часто занимался Линь Шуан Хэ, которым были сильно недовольны его родители из-за неприятностей в учебе. Однокласснику частенько прилетало за низкие баллы, так что возвращаться домой он не слишком-то и стремился. И теперь, исходя из наблюдений за ними двоими, Сяо Цзюэ сделал вывод, что она тоже может попробовать реализовать подобное?       — Брат Хуай Цзинь, не наговаривай на меня, — отшутилась она, улыбнувшись. Но, взглянув на него, угрюмого и мрачного, опустила уголки губ. Ладно, он прав, шутки кончались. — Ну… э-э… мне надо переодеться…       — Почему медлишь? — впер он в нее немигающий взгляд.       Хэ Янь только мысленно вздохнула. Да как же ей отвертеться-то от него?! Внезапно ее взгляд наткнулся на сундук, в котором она хранила одежду — как и свою повседневную, так и студенческую. И почувствовала облегчение.       — У меня нет запасной формы. Я все отправил домой ещё днем, когда нам сказали, что отпускают нас домой на три дня.       И она выжидающе уставилась на него, чтобы, только увидев его задумчивый взгляд, сразу предложить альтернативу, в которой его, естественно, не наблюдалось. Только пришлось снова разочароваться.       — Тебе все равно скоро домой, зачем тебе форма, — опровергнул он ее слова, не замечая, как Хэ Янь держится из последних сил, чтобы не лопнуть от негодования. — К тому же, время позднее, нужно уже ложиться спать.       Хэ Янь кое-как удержалась от того, чтобы не фыркнуть. Как же, как же, это Сяо Цзюэ и ложиться спать? Да он почти никогда не спит по ночам, предпочитая наблюдать за ее тренировками за чашечкой чая, нагоняя время уже на уроках. Вот и как ему после этого удается оставаться первым? У нее росли претензии к этому человеку.       — Только вот… — он недоуменно оглянулся в поисках чего-то. — Я не вижу ни одной жаровни.       — Я собирался уехать отсюда сразу, как за мной приедут, — она всё-таки не выдержала и закатила глаза. — Экипаж наверное уже ждёт меня возле ворот. Так что слуги уже унесли все что можно. Хоть светильник оставили, а он и то казённый. И на этом спасибо.       Сяо Цзюэ удивлённо взглянул на нее, но через секунду уже снова нахмурился.       — Переодевайся, я сейчас, — и скрылся за дверьми на улице.       Настала очередь Хэ Янь недоуменно таращиться на выход из комнаты. Ей уже не в первый раз за сегодняшний день кажется, что Сяо Цзюэ ведёт себя как-то странно. Он и раньше мог позволить себе сделать в отношении нее что-то, что вызывало лишь изумление не только у нее, но и у остальных. Но именно такое отношение — теплое и внимательное, заменяющее все навеянные семьёй горечи, но поддернутое лёгкой дымкой холодности, — вызывало благодарную улыбку.       Хэ Янь быстро покачала головой, отгоняя непрошенные мысли, вспомнив, что времени до возвращения Сяо Цзюэ может остаться немного. Поэтому она в одну секунду стянула с себя маску — второй раз за день, рекорд! — бросила ее куда-то на кровать рядом и спряталась за ширму, предварительно перебрав из сундука вещи и выбрав те, в которых ее могли бы ругать за вид поменьше. Все-таки она молодой господин семьи, и ей не предстало одеваться как какого-нибудь сыну купца.       Хэ Янь выбрала простое нежно-голубое платье, на подобии которых носила за пределами академии. Вся одежда была изысканной и качественно сшитой, но все же мелкими, не заметными чужому глазу деталями отличалась от мужской. Толстые и широкие пояса внутренних халатов позволяли скрыть выпирающую грудь, туго обмотанную полоской ткани. Хотя справедливости ради можно сказать, что её и так почти не было бы видно.       Она довольно быстро переоделась, бросив сырую одежду рядом с кроватью. Когда Хэ Янь завязывала уже обычный, как и у всех, пояс на верхнем халате, размышляя, хватит ли ей этих слоёв одежды, чтобы не замёрзнуть, и не надеть ли наверх ещё и мантию, дверь снова открылась и впустила Сяо Цзюэ, очертания которого она узнала даже через ширму.       Он быстро закрыл за собой и повернулся в ее сторону, терпеливо ожидая ее появления. Хэ Янь как раз приступила к волосам, которые достаточно хорошо подсохли для того, чтобы она смогла их расчесать и аккуратно собрать в вполне опрятный пучок. Из-за опасения быть раскрытыми, члены семьи Хэ никогда не приставляли к ней личного слугу, способного следить за ее внешним видом, в частности, помогать собирать волосы и подбирать одежду для выхода. Поэтому степень ее мастерства в этом деле возросла настолько, что никто бы, глядя на нее, не подумал бы, что все делает она сама. Да и в академии все ученики следили за собой сами, без какой-либо помощи слуг.       За это время с противоположной стороны ширмы доносились какие-то шорохи и звон фарфоровых блюдец, а сам Сяо Цзюэ не проронил ни слова. Хэ Янь закончила поправлять нефритовую шпильку, скрепляющую ее прическу, и уже собиралась выйти из-за ширмы. Даже сделала шаг, полностью выходя из-за полу освещаемого укрытия, как вдруг…       Что за?!. — в голове пронеслись совсем нецензурные выражения, как нельзя кстати подходившие под описание этой абсурдной и кошмарной ситуации. Хэ Янь в одно мгновение скрылась за тканевым экраном, слегка зацепившись за подол собственного халата, и чуть не перелетела через всю скрываемую ширмой зону. На поднявшийся шум Сяо Цзюэ тут же вскинул голову, присматриваясь к тени фигуры, шипящий проклятья через плотно сжатые зубы.       Хэ Янь, восстановив равновесие, хлопнула себя по лбу — голому лбу! — и громко сказала, пытаясь скрыть стыд и досаду в голосе:       — Брат Хуай Цзинь, я тут маску слишком далеко отбросил. Мог бы ты отвернуться и подождать?       — Хорошо, — без каких-либо претензий согласился он, чем удивил ее ещё раз.       Хэ Янь подождала для верности, но, вроде, он действительно отвернулся, и осторожно выглянула из-за ширмы. Схватив маску и на скорости напялив ее, она не прекращала мысленно ругать себя. Вот, вот ещё одна причина, почему им нельзя оставаться наедине! Будь здесь Линь Шуан Хэ, она бы никогда не забылась из-за его болтовни, а окружающий мир и не подумал бы сливаться с одиночеством. А Сяо Цзюэ молчал, чем лишь вызвал ненужное чувство чего-то правильного. В его присутствии почему-то мозги напрочь отшибает! Так глупо раскрыть себя — это надо уметь.       Хэ Янь уже закончила возиться с механизмом, секрет которого знала только она и мастер, сделавший эту маску. Но почему-то не спешила оповещать Сяо Цзюэ об этом. Вместо этого она стала рассматривать этого человека, стоявшего к ней спиной. Она знает только, что он на год старше ее самой, ему шестнадцать, он из семьи генералов, первый и лучший ученик зала Сянь Чан. Невероятно талантливый и настолько привлекательный, что все столичные девушки только и мечтают оказаться в его объятиях.       И сейчас он оказался в объятиях ее комнаты. Возможно, чуточку злорадства не помешало бы испытать, но Хэ Янь чувствовала себя настолько измотанной, что сил хватало только на то, чтобы пялиться на спину Сяо Цзюэ и думать о том, почему именно он и именно к ней он проявляет свою доброту, которая чуть вы вышла ей боком только что.       Его плечи внезапно передёрнуло. Хэ Янь моментально отвела глаза, сообразив, что тот прекрасно чувствовал ее пристальный взгляд, и неловко позвала:       — Я закончил.       Сяо Цзюэ кинул на нее взгляд из-за плеча и кивнул вниз, на невысокий столик, уставленный парой блюд и двумя чашками с дымящимся чаем. Рядом стояла жаровня, тепло от которой распространялось по всей комнате. Разинувшая рот Хэ Янь только задалась вопросом, как он смог все это принести за один раз.       Через минуту они уже сидели за столом, и Хэ Янь, которой уже не терпелось протянуть руки хоть к какому-нибудь из лакомств, пытаясь собрать глаза в кучу, только ради приличия вымолвила на одном дыхании:       — Вообще-то, меня, наверное, уже давно ждут, — а глаза, несмотря на немногочисленность сладких блюд, все равно разбегались, а в уме тут же возникали названия всех сладостей: Фэнлису с ананасом, рисовые пирожные и медовые шарики. — Хуай Цзинь, где ты добыл это? — и, в противовес своим предыдущим словам, схватила первое пирожное и отправила в рот.       — Я посмотрел: пока возле ворот никто не стоит, — вдруг его губы расползались в кривоватой ухмылке. — Не переживай, без молодого господина они точно не уедут.       Хэ Янь тщательно прожёвывала тающее на языке тесто, поэтому не сразу услышала сарказм в его голосе. Почему ей показалось, что он говорит меньше, чем знает? Перестав так активно двигать челюстями, она осторожно кинула на него взгляд из-под бровей. Сяо Цзюэ, без каких-либо неудобств, расположился напротив нее и как истинный молодой господин из благородной семьи аккуратно пил чай. Совсем не в пример элегантнее нее, хоть она и старалась.       Хэ Янь предпочла молчать как рыба в воде. Мало ли, может, у него уже есть основание сомневаться в ее личности. Неопределенные мысли витали в голове, и когда она уже подумала, что точно не давала повода так о себе думать, Сяо Цзюэ снова заговорил.       — Почему твоя семья не прислала за тобой экипаж? — он-то тоже на этот раз оставался в академии.       Она не успела отвести глаза, поэтому сразу столкнулась с его немигающим взглядом. Что-то внутри мучительно хрустнуло и будто бы заныло, точно силки опутали грудь, нестерпимо сжав, и не давали свободно вздохнуть.       — Потому что мне так сказали, — снова перевела она все в шутку, но как-то неловко и натянуто, словно через силу заставляла себя улыбаться. Сяо Цзюэ только вопросительно поднял брови, демонстрируя, что такой ответ его не устроил. — Ну, хорошо… Я просто не отправил домой предупреждение. Обычно все за меня уже решили, поэтому смысла предупреждать семью нет, — на самом деле, это не очень-то и странно. Почти все семейные дела решались без ее присутствия. Ей в конце просто объявляли уже принятое решение. «Ты будешь учиться в зале Сян Чан», «ты будешь жить в этом дворе», «ты будешь называть тетю и дядю родными матерью и отцом». Ты будешь делать то, что скажем мы.       Она не сопротивлялась. В конце концов, установлением корня рождается и путь. Никто в детстве не сказал ей, что она будет мальчиком. Она и так знала это как непреложную истину. Маску ей выдали, когда Хэ Янь подросла настолько, чтобы показываться другим на глаза. Она росла беззаботно, у нее было все: еда, одежда и теплый дом. А большего ведь и не надо, правда?       — Хэ Жу Фэй, как долго ты носишь маску? — внезапный вопрос выдернул ее из апатичного состояния и заставил вздрогнуть. Хэ Янь почти испуганно взглянула на собеседника, который теперь долго смотрел на нее. Язык будто отсох, еда на столе вдруг опротивела, и последний кусок ставшего горьким пирожного она проглотила почти с болью.       Не «почему ты носишь маску», а «как долго». Даже не «ты правда такой уродливый?»! В прошлый раз реакция от подобного вопроса была похожей, правда, тогда Хэ Янь впервые от злого раздражения по-настоящему оскалила зубы, а удивительного Сяо Цзюэ захотелось стукнуть. Но сейчас обстановка вызвала лишь успокаивающий эффект, и рвать и метать желания не возникло.       — Я надел ее перед тем, как приехать учиться в зал Сянь Чан, — и это была почти правда. До этого из дома она никогда не выходила, и надобности в сокрытии лица не было, хотя ношение маски она уже иногда практиковала. Хэ Янь не до конца понимала, зачем ее семье такая конспирация, но ослушаться даже мысли не возникло. Когда на выходных один из зубчиков, обеспечивающий надёжное ношение и не позволявшей свалиться с лица, ее первой маски внезапно треснул, а она сообщила об этом старшей Фужэнь, семья немедленно обратилась к тому же мастеру с просьбой сделать ещё одну маску и даже привила Хэ Янь для снятия новых мерок. Сломалась всего лишь маленькая незначительная деталь, коих ещё оставалось много, а в доме всполошились все. Мастер изготовил несколько масок, с серебряным и золотым покрытием и разных форм. Ее новая маска на это раз оставляла открытыми лишь рот и глаза.       Предопределяя следующие вопросы, Хэ Янь немедленно продолжила:       — Да, я уродлив. На моём лице шрамы, я их стесняюсь, поэтому ношу маску. Это было мое желание, — до этого она ни с кем так не откровенничала, предпочитая отмалчиваться на любые вопросы касательно внешности. Но с Сяо Цзюэ все дела обстояли по-другому. С ним… с ним всегда все по-другому. А так быть не должно.       Хэ Янь не хотела углубляться в эту тему, поэтому сразу же, не успев даже закрыть рот после слов, наполнила его рисовыми шариками. Она всегда так делала, когда не хотела говорить.       Сяо Цзюэ молча отпил чая, но, судя по его лицу, ему было, что сказать. Однако он достаточно хорошо ее знал, чтобы понять, что, кроме выплюнутой обратно пищи, из нее так просто ничего не вытянуть.       Они продолжали сидеть так в молчании и недосказанности недолго. Хэ Янь, не умевшая сидеть спокойно в тишине, очень удивилась, когда Сяо Цзюэ заговорил первым:       — Что тебе сказал Ван Мин, что ты так разозлился?       Вкус еды после горечи во рту уже вернулся и уж точно бы не выскользнул обратно, поэтому Хэ Янь продолжила усиленно жевать, хотя мысли в голове роились подобно диким пчелам. Зачем он спросил? Разве она не достаточно громко выразилась ещё во дворе?       Что её так разозлило? Ван Мин нелестно выразился о ее семье и брате, и этого должно быть достаточно для предъявления претензий. Но себе врать не хотелось. Да, высказывания о родителях, которые-то и родителями ей не являлись, задели ее в меньшей степени. Вообще ей казалось, что всполошили ее не речи о семье, а слова, которые она почему-то приняла на свой счёт, о «жалкой больной сестре». Она, значит, помогает Хэ Жу Фэю и семье Хэ не потерять свой дворянский титул, а какой-то мальчишка будет упрекать ее в «перетягивании внимания»? И хоть извинился он явно за оскорбление семьи, ей было вполне достаточно того, что свою вину он признал, хоть и под страхом быть опозоренным.       Хэ Янь решила остановиться на самой несомненной и убедительной версии случившегося.       — Он оскорбил мою семью.       Она не ждала, что он продолжит расспрашивать, но все равно смотрела на него в ожидании новых вопросов. Но Сяо Цзюэ продолжал пить чай, только брови его неминуемо сошлись к переносице. От пламени горящих свечей тени плясали по его лицу, скапливая тьму на подбородке и между пушистыми ресницами и бровями. В созданном из самим полумраке он приобрел вид грозный и одновременно таинственный.       Хэ Янь тихонько вздохнула в своем сердце. Такая красота сейчас сидит рядом с ней, и вокруг никого нет — только они вдвоем. Хотелось растянуть момент на большее время. Она могла бы сидеть так бесконечно — молчать и просто наслаждаться теплотой момента. Но…       Проглотив последний кусок сладостей — за это время они съели всю еду, хотя ела в основном она — и запив все чаем, Хэ Янь вдруг улыбнулась — любому постороннему стало бы понятно, что намерения у нее отнюдь не безобидные.       — Хуай Цзинь, не хмурься! — весело воскликнула она и протянула руку, чтобы указательным пальцем ткнуть ему между бровями. Знай он, что она девушка, подумал бы, что заигрывает. Особенно после следующих слов: — Ты красивый, как нефрит! Зачем хмуришься? Ты знаешь, если будешь так делать, то у тебя появятся морщины и ты будешь выглядеть старым. Неужели уважения захотелось?       Она несла чушь, только чтобы отвлечь от мрачных мыслей и себя, и его. Но что-то пошло не так. Сяо Цзюэ внезапно перехватил ее кулак так, что вся ее кисть оказалась в плену его ладони. Улыбка медленно сошла с губ, и Хэ Янь удивлённо посмотрела на него. Он же только в очередной раз поднял одну бровь в немом вопросе.       — Мне пора, — в горле как-то запершило, как после жаркого дня без капли воды, хотя пару секунд назад она только поставила чашку на стол. Голос получился неестественно низким. Сяо Цзюэ через мгновение опустил руку, хотя казалось, что время тянулось как-то томительно медленно, и сразу же в памяти всплыли недавние мысли о том, как было бы хорошо сидеть так вечность. Рука, только что нежившаяся в чужом тепле, неприятно заколола в ставшем прохладным воздухе.       — Когда люди много улыбаются, они быстро стареют, — как бы невзначай бросил он. Под его прямым взглядом она закатила глаза.       Хэ Янь по привычке подобрала крошки с тарелок и закинула их в рот, а после встала. Сяо Цзюэ поднялся за ней. Она быстро нашла, чем занять голову. Вещей, которые надо было взять с собой в дорогу, почти не было — все нужное она уже отправила домой. В комнате из личного оставался лишь сундук с несколькими запасными комплектами одежды, которые ей в будущем уже и не пригодятся — все нужное находилось в поместье Хэ.       Они тихо вышли и закрыли за собой дверь. За это время полностью стемнело, и по дороге к выходу из двора их сопровождал только серебряный свет луны и звезд. Но когда Сяо Цзюэ уже был готов выйти на дорожку, ведущую к центральному саду, Хэ Янь внезапно остановилась как вкопанная.       — В чем дело?       — Я сейчас, кое-что забыла, — почему она вообще решила, что он собирается ее ждать, было непонятно.       Хэ Янь бросилась обратно, а в комнате подскочила к сундуку и раскрыла его. Нужная ей вещь лежала прямо наверху, хоть недавно она и проводила целую ревизию в поисках нормальной одежды. Маска с серебряным покрытием была ею тогда аккуратно отложена и также положена обратно на сложенные платья, а сейчас Хэ Янь осторожно достала ее снова и закрыла крышку сундука со стуком.       Она не понимала, по какой причине ей захотелось взять ее с собой, но все объясняла чувством ностальгии. Всё-таки, это ее первая маска, та самая, у которой треснул зубчик, при ношении спрятанный в волосах. Остальные маски находились дома — она уже выслала их с другими вещами. Все думали, что ее первая маска давно выброшена, но никто не знал, что Хэ Янь взяла ее с собой, чтобы спрятать в стенах академии. И сейчас она собиралась вернуть эту вещь туда, где впервые скрыла ею лицо. Что-то тянуло ее в эту комнату, и сейчас, держа маску в руках, она наконец почувствовала, как неспокойное чувство в груди засыпает, оседая внутри неясностью перед будущим.       Возвращаясь, она внезапно подумала, почему нельзя признаться Сяо Цзюэ и все ему рассказать. Представив его лицо, когда она скажет, что на самом деле не мальчик, а лишь сестра заменяющегося ею человека, она улыбнулась. Он, наверное, был бы не просто удивлен, а ошарашен.       Хэ Янь вывернула на повороте и чуть не наткнулась на предмет своих мыслей во плоти, вовремя выставив руки, чтобы избежать столкновения. Ладони упёрлись ему в грудь, а сам Сяо Цзюэ схватил ее за предплечья, не давая той упасть. Однако он быстро отступил и невозмутимо, словно ничего и не было, смотрел, как Хэ Янь улыбалась ему самой искренней, но поддернутой неловкостью улыбкой, не обращая внимание на бу́хавшее в груди сердце. Она показала ему серебряную маску:       — Я не мог оставить ее здесь.       В конце концов, именно в ней я впервые увидела…       Хэ Янь покачала головой. Сейчас не время, да и в будущем не стоит об этом думать. Это просто невозможно, поэтому стоить оставить фривольные мысли. Он всё-таки дождался ее здесь, хотя она рассчитывала, что, по приходе обратно, не застанет его. Приятно, когда надежды оправдываются. У ворот академии они стояли не долго, но успели почувствовать на собственной коже всю свирепость отнюдь не летнего ветра. За это время никто из них не проронил ни слова.       Безумно тянуло обратно, словно там, в будущем, на проезжих дорогах Шоцзина, таилось что-то никому неведомое, способное перевернуть в жизни кувырком все. А здесь, в этом месте, находиться было роднее, теплее и отраднее. Здесь хоть и поджидали за углом не всегда приятные неизвестности, — вроде встреч с Янь Хэ и Ван Мином — но неясность, что укрывалась в тени поместья семьи, пугала страшнее.       Хэ Янь посмотрела на луну, которая возвышалась в небе над головой Сяо Цзюэ, окутывая мальчика своими серебристыми хрупкими нитями. Казалось, проведи по ним рукой, они задрожат, заволнуются, как поверхность воды пойдут рябью, а потянешь — оставят драгоценные полосы на одеждах. Сяо Цзюэ как ледяная Луна — холодный, неприступный, но заботливый, готовый осветить путь белым светом.       Хэ Янь без посторонней помощи забралась в подъехавший экипаж, вызванный академией, и выглянула наружу через окно. Почему, при взгляде на ворота академии и стоявшего рядом Сяо Цзюэ, который спокойным взглядом провожал ее, сердце начинало щемить, как от болезненного удара тупым концом рукояти меча? Это всего лишь три дня. Подумаешь, она ведь вернётся сюда после выходных.       — Брат Хуай Цзинь, спасибо тебе! До встречи! — и голос по обыкновению вышел резвый и радостный, словно она не ощущала чувство чего-то надвигающегося. Извозчик дернул поводьями, Хэ Янь последний раз махнула кивнувшему Сяо Цзюэ и скрылась в холодной теплоте экипажа.       Сяо Цзюэ непрерывно смотрел вслед уезжающей повозке, и вдруг с его растянувшихся в усмешке губ слетело:       — До встречи, лгунья.

***

      С битвы при Чангу в Гочэне прошло больше полугода. Лагерь генерала Фэн Юна расположился на западе Миншуя. Пару дней назад генерал лично возглавил войско и прорвался в захваченный южными варварами город Юнсин, который удалось отбить с малыми потерями.       Сяо Цзюэ сидел в небольшой комнате, которую ему выделил бывший помощник военного губернатора, убитого при захвате города, и в свете колеблющегося пламени свечей читал доклады и отчёты. За окном стояла глубокая осенняя ночь, шел девятый месяц лунного календаря.       За последние время он устал, почти ничего не ел, но продолжал усердно работать и не пропускал ни одного военного совета. Глаза слипались, но руки продолжали уверенно держать бумагу, а голова — переваривать информацию.       Внезапно в комнату постучали и после получения разрешения открыли дверь. Показался Фэй Ню, который, сложив руки перед собой, сразу приступил к докладу:       — Генерал, я кое-что разузнал о Хэ Жу Фэе.       Сяо Цзюэ, до этого чувствовавший себя вымотанным, вдруг почувствовал прилив сил. Фэй Ню, увидев кивок генерала, продолжил говорить:       — Как мы и догадывались, он находится в армии Фуюэ. Из всех сведений о нем я понял, что молодой господин Хэ покинул дом тайно, никто из его семьи не знал, что он отправился вместе с мобилизованными мужчинами в уезд Мо.       Сяо Цзюэ нахмурился. В день, когда все ученики вернулись в зал Сянь Чан и он не увидел Хэ Жу Фэя, он уже почувствовал что-то неладное. Больше всех волновался Линь Шуан Хэ, который вместе с другом отправил письмо в дом с просьбой разузнать хоть что-нибудь. По официальной версии, которую всем предоставила семья Хэ, следовало, что Хэ Жу Фэй поехал учиться в другой город. Какой и чему — ответов на эти вопросы они всячески избегали. Ходили сплетни, что он просто сбежал из дома.       Сейчас подтвердилось, что она сбежала в армию. Из ее коротких обрывков фраз о доме он сделал вывод, что с семьёй она была не в самых лучших отношениях, но, несмотря на это, выполняла все их распоряжения. То, что они придумали такую нелепую отговорку, чтобы оправдать ее внезапное исчезновение, лишь доказывало, что они сами не знали ее местонахождение.       Когда появились первые не подтвержденные сведения о ее вступлении в армию, Сяо Цзюэ не стал гадать — правда это или нет. Что-то подсказывало ему, что эта скрытная девчонка была готова даже на такой отчаянный шаг. Также он не сомневался в ее упорстве, которое неминуемо привело бы девчонку к славе. Поэтому он сразу сделал кое-что, что могло бы спасти ее от будущего гнева Императора. А если он ошибся… то все равно бы помог. Как оказалось, не ошибся.       — До этого мы уже получали известия о талантливом адъютанте командующего Се, — продолжил подчинённый. — Но не думали, что им окажется он. Он разработал план по отбросу западных цянцев, а также разоблачил перед генералами одного из командиров кавалерии, который сотрудничал с генералом Западного Цяна. Хэ Жу Фэй сразу, после пятичасовой битвы, лично казнил предателя по приказу генерала Се. Это произошло прямо на поле боя. Командующий настолько ему доверяет, что при всей армии и командном составе спросил его, кого можно назначить на освободившейся пост. В общем, после этого поступка он прославился в армии Фуюэ, и теперь все в столицы, кто искал его, узнают его местоположение.       Сяо Цзюэ молча дослушал и задал лишь один вопрос:       — Когда он стал адъютантом?       Фэй Ню нахмурился и припомнил:       — Относительно давно, в этом году на второй месяц.       Сяо Цзюэ отправил его обратно, дождавшись ухода, откинулся на спину стула и сложил руки на груди. Он определённо сделал все правильно.