Одна история

20 лет назад.

Дни текли за днями, Нью и Аид незаметно для себя становились ближе. А их еще нарожденный малыш начал подталкивать свою мамы творить всякие глупости. Нью то с упоением нюхала запах бензина, то так хотела кислых фруктов, что неожиданно для себя «зверела» и буквально требовала их у Аида. Часа в два-три ночи обычно, да. То начинала лунатить и шла… В комнату Аида, забиралась к нему под одеяло и, обняв его за руку, успокаивалась. Поутру, правда – в первый раз точно, - чуть ли не кричала от неловкости, стыда и легкого испуга. Позже – как-то смирилась с этой странностью и реагировала спокойней. Аид – для которого первый раз тоже был жутко неожиданным, - тоже. Он даже начал получать от этого удовольствие. И с улыбкой всегда по утру, просыпаясь раньше своей мышки, мог подолгу смотреть на ее умиренную мордашку, умиляясь. А когда она просыпалась – приносил ей чаю в постель. И как-то так вышло, что они стали ложиться спать вместе еще с вечера. По крайней мере ради того, чтобы лунатизм мышки прекратился – и он прекратился. Она более никуда не бродила, пока спала. Да и когда теперь просыпалась среди ночи, желая съесть чего-нибудь эдакого – ей более не приходилось идти к Аиду – он был под боком и всегда готовый помочь своей голодной подруге. Она полюбила чай по утрам, кислые, еще недозрелые фрукты. Могла часами слушать шелест ветра в листве, неожиданно полюбила чистить свой хвост и… Нюхать Аида. Последнее смущало марсианку больше всего – даже их совместного сна на одной кровати. И она старалась делать это тайком, даже не зная, что он все-же замечал это и невольно нервничал от подобного «внимания». Но стойко терпел. Особенно поговорив с Розой, что вполне авторитетно заявила: для беременных чудить – нормально! И потому – крыс стойко переносил все, что не делала бы Нью. Даже умилялся с этого, даже когда ему посреди ночи приходилось тащиться до садов Бэна и набирать там для нее фруктов с деревьев. Старики разрешили ему это – даже денег не стали брать, не объест же их одна беременная марсианка! Он полюбил просыпаться рядом с ней, засыпать, робко приобняв… Но, честно, немного испугался, когда проснулся в очередной раз не от требовательного пыхтения под ухом, не от касания к плечам и слов: - Аид, я кисленького хочу! И не того, что лежит в холодильнике, а свеженького, с дерева! Нет, в этот раз его разбудило то… Что кто-то провел по его носу чем-то влажным. Он вздрогнул, чуть было не подпрыгнул, но сумел заставить себя остаться на месте, лишь глаза открыл. И чуть было не забыл, как дышать! Ведь влажным был язык Нью. И она – с закрытыми глазами, - самозабвенно облизывала Аиду его морду лица! Она давно уже не лунатила, так как спала рядом с ним и идти к нему ее организму не было необходимости. А теперь вот – новые чудачества! Аиду это не было неприятно. Странно, да. Но даже понравилось, и он бы ничего не сделал. Но на неожиданную ласку его тело странно отозвалось, начало подрагивать, а когда мышка начала спускаться со своей лаской к его шее – даже начало гореть, и сильней с каждым мигом в одном определенном месте. Это было не есть хорошо. Ведь он обещал себе, что никогда более не коснется ее – не после того, что сделал с ней. Тем более – сейчас она себя явно не контролировала и ее надо – необходимо было разбудить! Потому, тяжело сглотнув, глубоко вдохнув через сжатые зубы, он схватил рукой ее за плечо и пару раз легонько встряхнул. - Нью, - позвал он ее. – Нью, проснись! Проснись ради всех планет! Тело девушки безвольно качнулось, наконец обмякло, отчего ему пришлось удержать ее над собой – не дай бог рухнула бы на его тело, и кое-что почувствовала! – и Нью наконец открыла глаза, пару раз сонно моргнув… И недоуменно посмотрела на него. - Аид? Что-то случилось? Надо было ей сказать. Правда крыс не ожидал, что его голос прозвучит в этот миг так хрипло: - Ты… Снова чудила во сне. - А? – тут-же вскинулась она, явно совсем проснувшись, и, к облегчению Аида отклонилась от него и села. Правда тут-же спросила то, на что ему уже не так уж и хотелось отвечать. – И что я делала на этот раз? - Облизывала… Мое лицо. … И тишина. И мертвые плутаркианцы с автоматами стоят. В комнате царил полумрак, но крыс многое отлично видел. Но лишь по тому, как чуть ли не заскулила смущенно марсианка, мог предположить, что сейчас кончики ее ушей заполыхали от смущения. Ну еще от того, как она накрыла свое лицо ладонями, да. - Все-все-все нормально! – неожиданно для себя, тут-же вдруг подорвался он. И, стараясь угомонить свое-же бешено стучащее сердце, произнес. – Я не… Не сердит или что-то типа. Я просто удивился. И… В общем, даже то, что ты стала приходить ко мне спать, не так удивило меня, как это. Все в порядке! Услышав это, она убрала руки от лица и как-то обреченно выдохнула: - Нет, не в порядке. Это все мои… странности. Они… Все сильнее влияют на меня. И открывают то, что я сама пыталась скрывать. Это заставило его насторожиться. - В чем дело? Тебя что-то беспокоит? И она вдруг… Шмыгнула носом, прежде чем посмотреть на него. - Да. И пусть еще больше растерянный, но он поспешил вновь постараться ее успокоить. Решительно обняв, притянув к своей груди. Ногой, правда прикрыв от нее то, что по-прежнему «заинтересованно» приподнималось, когда не надо. Прошептал, проведя рукой по ее спине: - Все будет в порядке, слышишь. Я смогу защитить тебя от всего. - Но не от меня самой, - чуть ли не горестно произнесла она ему в плечо, и он спросил, постаравшись сделать это как можно аккуратней. - О чем ты? - О том, что я давно уже не просто дорожу тобой, и теперь явно не могу это скрывать. А ведь… Это ненормально. И… Я… Я и так привязана к тебе ошейником, ребенком – я не хотела связывать тебя еще и этим! Ведь ты… Ты хороший, но явно – лишь мой друг. И я хотела бы, чтобы ты был счастлив. Чтобы не считал, что, оттолкнув меня, будешь в чем-то виноват. А теперь вот сижу и несу все это, как последняя дура. Да что-ж это такое! Последние слова она буквально прокричала. Сердито, да. А он, по-прежнему обнимая ее, вдруг не смог не засмеяться. Отчего она тут-же отстранилась от него, изумленно и чуть ли не возмущенно взглянув в его глаза. - Эй, я тебе вообще-то душу изливаю, а ты! - Прости, прости, - качнув головой и стараясь успокоиться – и успокоить радостных и полных надежды бабочек в своем животе, - произнес он. И как можно серьезней взглянув ей в глаза, произнес. – Просто… Ты назвала меня хорошим – а я не такой. Я долго был псом Плутарка и столько жизней пало и разрушилось от моих рук, сколько не разрушил никто. И я хочу, чтобы ты запомнила это, четко осознала, и лишь тогда попробовала вновь сказать все то, что сказала мне. - Все-все? – сощурилась она. - Ну, самую суть, - поправился он и она тут-же уверенно сказала – прямо ему в лоб. - Ты хороший, чтобы о себе не думал, - и, чуть запнувшись, закончила. – И я… Люблю тебя. - Ну тогда, - неожиданная даже для него самого ухмылка тронула его губы. – Тогда – поцелуй меня. Он надеялся, что эти слова, порожденные желанием самого его сердца, наконец отпугнут ее, заставят одуматься. Но чуть было не потерял связь с реальностью сам, когда она тот-же миг решительно накрыла его губы своими. И со стоном – чуть ли не рыком, - вновь притянул ее к себе, отвечая на этот поцелуй. Он отвечал им на ее слова. Словами же изъясниться уже утром. Он подарит ей букет полевых цветов – разных, каких только найдет. И скажет: - Я тоже люблю тебя.