Взгляд ангела

       Аид и сам не знал, почему резко предложил выпить. Вот и сидел, тупя в пиалу, до краев заполненную вином, пока Цинь довольный наслаждался напитком. Все же бог отпил, вновь ощущая эту ужасную сладость и терпкость. Кажется, он никогда к этому не привыкнет. Хотя со второго глотка этот вкус уже не кажется таким странным.        Они сидели молча, пока вино и закуски к нему убывали. За дверью стояли евнухи, что в любой момент, по зову Императора, принесли бы ещё. Шихуанди был вновь в повязке, ведь перед другими своими прекрасными глазами красоваться не хотел. Да и никто, кроме Аида и пары доверенных лиц не знал еще о чуде, что вернуло мужчине зрение. Само же это чудо уже не плохо опьянело, пусть и не сразу это поняло.        За окном упала капля, вторая, третья. Незаметно для императора и его наложника, начался слабый дождь. Обратил на это внимание Аид, прислушавшись и повернувшись на оконную раму.        — Дождь пошел.        — Вижу. — Лениво зевнул Цинь, потягиваясь и поглядывая в окно. Чуть посмотрев, он усмехнулся. — Дождь красивый.        Бог от этого улыбнулся и уперся о стол локтем, положив на ладонь голову, а вторую руку оставил на поверхности. К ритмичному стуку капель прибавился стук ногтей о дерево. Юноша услышал в этом ритме какую-то мелодию, начиная отбивать её и напевать. Пьяный святоша был до ужаса милым и безмятежный. Шихуанди влюбленно глядел на своего ангела, что тихо подпевал дождю. Что-то взбрело в его медленно пьянеющий разум и император поднялся, чем отвлек любимого от песни. А она будто и не утихла.        — Давай потанцуем? — Аид удивленно смотрел на него, но после улыбнулся и тоже поднялся.        — Почему бы и не потанцевать- Ах! Цинь! — Бог только встал, как его уже подхватили за талию в воздух.       — Я знаю, что я Цинь. А ты Аид, мой ангелочек и святоша. — Он улыбнулся и прокрутился на месте, удерживая наложника в воздухе, пока тот смеялся.        — Дурак ты, Цинь Шихуанди.        — Зато какой!        Они смеялись, просто танцуя и дурачась, попутно допивая вино. Почему им так весело? Почему смешно с глупостей? Почему они ведут себя, как дети? А какая вообще разница? Перед кем они постоянно оправдываются и доказывают что-то? Они просто влюблены и пьяны, так что мешает пуститься в танец и смех? Правильно, ничего. Пусть он бог, что влюбился в человека, а он смертный, что влюбил в себя бога. Их любовь ничто не порушит. Она что-то вечно, что никогда не сломается, не истлеет и не пропадет. Люди будут слагать легенды о двух влюбленных, пока они будут плясать под песню дождя, наслаждаясь компанией друг друга и вкуснейшего вина. Великий император и его прекрасный наложник, что никогда не постареет и не изменится.        — Цинь. — Позвал Аид, просто обнимая и медленно покачиваясь в мелодии, что играла у обоих в голове.        — М? — Шихуанди расслабился в объятьях, поглаживая любимую талию и утыкаясь в плечо.        — Я навеки твой.        — А когда закончиться век? — Император засмеялся и поднял голову, смотря в глаза любимого, что недовольно смотрели в ответ.        — Не порти романтику.        Мужчина засмеялся, пока юноша смотрел на него укоризненно и недовольно. Его фырканья прервал нежный поцелуй в губы, что медленно переходил в более страстный и глубокий. Бог не был против, целуя в ответ и приоткрывая рот, на что получил довольную усмешку. Кажется, алкоголь плохо на него влиял. Хотя для наложника это было уже не важно.        — Можно? — Император вопросительно смотрел через повязку в глаза своего ангелочка.        — Можно. Только… Не снимай повязку, не хочу, что б тебе было больно из-за моих ран. — Он немного задумался, положив ладони на щеки любимого.        — Хах, как скажешь, ангел мой.        Цинь подхватил Аида на руки, довольно улыбаясь. Он усадил его на кровать, пока сам разбирался с едой, евнухами и бюрократией. Все же, даже на его «особую наложницу» был журнал, в который записывалась дата, состояние и прочие мелочи. Такой журнал был для каждой наложницы и ангелочек не исключение.        Закончив, Шихуанди вернулся к богу, что протянул ему руки. Он с превеликим удовольствием опустился на кровать, уперевшись одной рукой в подушку, а второй придерживая любимого за подбородок. Мужчина нежно поцеловал его, аккуратно углубляя поцелуй и проникая языком, пока юноша обнимал за шею, податливо отвечая. От алкоголя и так было жарко, а поцелуи будто усиливали этот эффект. Аид плавился, прижимаясь и подставляя шею, под эти обжигающие поцелуи и укусы.        Его безрукавку медленно отодвигали теплые руки, желая уже стянуть её. Колено уперлось в пах бога, вырывая из него тихий стон. От вина возбуждение накрывало гораздо быстрее, а юное тело и без того было чувствительным, как тут в дверь стучат. Император цыкнул, тяжело вздыхая и отрываясь от бледной шеи. Наложник же разочарованно выдохнул и поджал губы.        — Подожди тут, я сейчас.        Цинь поднялся, закрывая разгоряченного любимого от чужих взглядов шторой. Только вернуться и продолжить не вышло. Император вернулся и показал предварительно руку, дабы наложник знал, кто пришел, а после и сам сел на кровать. Выглядел он чуть напряженно и недовольно. Ну а как быть довольным, когда его оторвали от ангелочка?        — Иди в комнату, хорошо? Я позже к тебе приду. — Бог чуть не понимающе глянул, но после кивнул и вышел.        И вновь добродушный евнух, что был похож на пса, уносит его в крыло на спине. Это уже даже забавляло. Но не сейчас. Сейчас хотелось к любимому, утонуть в его любви и ласке, насладиться остатком вина, а после и телами друг друга. Как же грешен он стал… но ему так плевать. Это все вино, он это понимает, но хотелось и дальше забивать на все проблемы и грехи.        Он вернулся в комнату, где завалился в постель и расслабился. Наконец можно было прекратить скрывать нимб и крылья. Кем бы он там не был, но скрывать свою святую часть было… силозатратно. Крылья и нимб остались, даже когда Рея лично освятила их и назначила богами. Жаль, что она не смогла уговорить Гею от наказания за убийство Кроноса… Зато смогла после остановить эту ужасную войну и помирить семью. Да, бабушка не скоро простит им убийство её детей. Больно было запирать собственную бабушку в Бездне Тартара…        Мысли прервал стук в дверь. Опять. Это ему принесли вина, вкусностей и записку от императора. Он сообщил, что не сможет прийти и долго извинялся. С одной стороны мило, а с другой Аид начал волноваться, что там случилось.        — Господин, Император наказал вам обязательно допить вино. — Предупредил евнух, когда наложник протянул вино обратно, чем вызвал удивленный взгляд.        — Прямо таки наказал? — Бог улыбнулся на такие активные кивки от охранника. — Хорошо, но всю бутылку я явно не выпью. Как насчет того, что б помочь мне?        Глазки евнуха так и засверкали, когда ему предложили забрать оставшееся вино. Этот наложник был один из четырех фавориток, хотя никто даже имени его не знал. Будто и нет этого наложника. Хотя, не зря же его было запрещено звать наложником, а лишь «особая наложница».        — Хорошо. Можешь забрать половину от угощения и поделиться с товарищами? — Теперь охранник удивленно глянул на Аида, отчего тот хихикнул. — Только тшшш, не говори никому больше.        Половину из фруктов и шоколада евнух унес и поделил со своими сослуживцами из крыла «особой наложницы». А бог же пошел пить вино в одиночестве. Глоток, второй, третий и вновь стало ужасно жарко. Разум поплыл по-странному быстро. Даже с Цинем он пьянел не так шустро, а один всего с трех глотков.        Хотелось к своему императору. До ужаса хотелось, но нельзя. У любимого такие теплые руки, а губы, что нежно зацеловывают шею… боже о чем он думает?! Об их страстной ночи. Она могла бы повториться, если бы не стук в дверь. Цинь бы вновь целовал его, ласкал грудь, отвлекал, пока растягивал его, а после страстно вдалбливал в кровать-        — Поганец, ты в вино что-то подмешал? — Он приподнял бутылку рассматривая её, но после вновь налил себе полную пиалу и поставил сосуд у двери. — Вкусно, но хватит.        Аид позвал евнуха и тот забрал вино, чуть ли не утопив в благодарности. Когда тот ушел, он переоделся в ханьфу и лег обратно в постель. От одних мыслей все мутнело и хотелось прикоснуться к себе. Или не от мыслей… или… Додумать не дал сон, что резко накатил. Хотя он и в прошлый раз, как пришел к себе и лег в постель — сразу уснул.

***

       Цинь хмуро сидел в комнате приема, смотря на сидящую перед ним женщину. Императрица без его разрешения и предупреждения покинула свой дворец и приехала к нему. Она отличалась красотой, умом, талантами и поразила сердце Императора, пусть на деле их брак и держится теперь лишь на договоре. Императрица Эпан медленно потеряла всю любовь своего мужа.        Она все так же была прекрасна, как и тогда, когда была наложницей. Черные и длинные волосы были собраны в прическу и закреплены заколками. Нежно зеленые глаза смотрели внимательно, пока на лице был привычный макияж подчеркивающий её аккуратные черты. Праздничное ханьфу, серьги, ожерелья и прочие украшения лишь доказывали её статус.        — И так. Я весь во внимании. — Строго произнес Шихуанди, смотря прямо в её глаза.        — Надеюсь, ты и правда во внимание, дорогой муж. Ведь я беспокоюсь о вашей «особой наложнице». — Мужчина напрягся, глядя на жену. — Сальные слухи дошли даже до моих служанок, что уж говорить о народе. Что люди подумают об императоре, что спит с неким юношей? Какой странный у нас император! Позволяет себе руки даже на парней распускать!        — Прекрати сейчас же. — Цинь ударил кулаком по столу, но женщина даже не дрогнула, серьезно смотря в глаза мужа. — Я император и мне решать с кем спать. Неужели ревность проснулась?        — Не в ревности дело, мой дорогой муж. Народ Хань уже пытался поднять восстание и отравить вас, а сейчас слухи пускать стал, что вы совращаете невинных юнош! Они опошляют ваш образ и пускают сальности! — Женщина мялась, а после положила руку на щеку Шихуанди, взволнованно смотря. — Подумайте о народе, о жизни своей. А что если на вас вновь нападут? Отравят? А может революцию поднимут? Я беспокоюсь о вас, мой дорогой супруг.        Мужчина молча сидел с пустым лицом. Ладонь Эпан не чувствовалась, как ладонь Аида. Другая. Не то. Хотелось вновь ощутить эти холодные руки с аккуратными ногтями и нежными подушечками. Его ангел, его милая лилия, его сокровище. Любил ли он так же свою жену? Нет. Никогда так не любил.        — И по этому ты сорвала меня с совещания, приехала без разрешения и подставила себя и меня под удар? — Он аккуратно убрал ладонь, придерживая её и осматривая. — Безрассудно.        — Ох нет. Нет-нет, это ваша матушка меня позвала. Она отдала приказ и меня провезли незаметно. Никакого риска, я даже не думала подставлять вас. — И тут промах. Хотя приказы матери удивили. Неужели матушка решила искупить свои грехи?        — Ясно. Отправляйся в мои покои, через неделю я отправлю тебя обратно. Твои слова были услышаны и приняты к сведенью. — Император поднялся и направился к выходу.        — Зачем он тебе, Цинь? Разве не государство было у тебя на первом месте…? — Эпан обернулась на супруга, обеспокоенно смотря.        — Оно и сейчас на первом месте, моя дорогая жена, но не могу я оставить его. Он — моя особая наложница и в жизни я не брошу его. Не забывай, с кем ты говоришь. — Он вышел, оставляя императрицу одну.       Следом зашли и служанки, что старались утешить свою госпожу. Она не может допустить, что б её муж и дальше шел на поводу у этой глупой влюбленности в какого-то юношу. Наверняка, этот змей чем-то околдовал её любимого! Не мог Цинь сам позабыть о всех заботах из-за какого-то мальчишки! Она найдет способ вернуть себе мужа и императора, избавит его от этого проблемного «особого» наложника.