Взгляд ангела

      Аид вернулся в рай. Он хотел обсудить с братьями идею революции, как тут узнал, что один из них будет наказан за любовь к парням. Дурацкое правило. Если у них все получится, это запрет войдет в список первых, что они уберут. С революцией все было плохо. Навалилось много работы, а всем нужно делать вид прилежной работы, пока верхушка отмашку не даст, а они были парализованы из-за бдительного надзора Кроноса.       Спустя несколько дней Аиду пришло письмо. Некий неизвестный пригласил встретиться с ангелом на одной из улиц городка Чистилища. Место, где души умерших грешников очищаются от неискупленных ими при жизни грехов. Но сне только грешники там жили, но и на отдельной территории, куда было запрещено вторгаться умершим, отдыхали те, кто находиться на грани жизни и смерти. Там они ждут решения судьбы, обреченные на неизвестность и страх смерти. Лучше умереть сразу, чем ждать своей кончины…        Только вот письмо немного напрягло. Предупредив Аполлона, что он уйдет не надолго и отдав ключ от ящика, в котором закрыл письмо, он ушел. Мера предосторожности. Если на утро старший не вернется, племяшка откроет ящик. Ему он доверяет и достаточно сильно. Да и он чуть ли не главный его помощник с делами свержения, как и его отец. Поддержка семьи хоть немного, но помогала сдерживаться и не отдать приказ начинать.       Прибив в нужное место он осмотрелся. Крылья и нимб ангел убрал, накину плащ, дабы не выделяться. Все же времена сейчас такие, что уже не знаешь, кому доверять. К нему медленно подошла обычная душа. Это была девушка с милым видом и добрыми намерениями. Волосы были аккуратно собраны в пучки, а часть распущенна. На волосах заколки, а одета в нежное белое с бирюзовыми вставками ханьфу. Внешность азиатская, что вызывало легкое напряжение.        — Здравствуйте, я рада вас видеть. — Девушка аккуратно поклонилась. Ангел ответил тем же, пусть и наклонил лишь голову. — Прошу проследовать за мной.       Она спокойно вела его по узким улочкам. Путь проходил в тишине. Серафим молчал, а душа не смела подавать голос. Не любил святой такие места, слишком больно. Да и для каждого из тех, кто в коме, пришествие ангела — спасение. И к несчастью, вела его умершая душа именно к границе запретных для мертвых земель. Души там играли, спали, отдыхали, ожидая своей итоговой участи. И среди всего этого количества душ, Аид сразу заметил очень знакомую, с повязкой. Кого он не ожидал увидеть, так это Циня. Император сидел у дерева, повернув голову и смотря куда-то вдаль.        — Господин Цинь пожелал вас увидеть. — Девушка остановилась у грани, смотря такими добрыми глазами на ангела.       — Спасибо, что сообщила. Можешь идти.— Серафим же почтительно ей поклонился, отчего мертвенно-бледные щеки чуть покраснели, а легкая улыбка сменилась на такую теплую. Будто и не мертвец перед ним.        — Мой долг — служить господину. — Служанка так же поклонилась и отошла. Чуть смущенно улыбнувшись и слегка помявшись она уже думала уходить, как по волосам аккуратно погладили. Голубые глаза с удивлением и восхищением смотрели на святого, что дотронулся до грешной души. — Благодарю.        Девушка быстро ушла, когда ангел убрал руку, так и светясь от счастья. Ну хоть одну душу он осчастливил. Осталось узнать, что у другой случилось и почему Цинь на грани жизни и смерти.        Император расслабленно сидел, слушая пение птиц и наслаждаясь этим умиротворением. Будто и не он сейчас лежит при смерти в своих покоях, пока лекари делают все, что в их силах, лишь бы спасти.        Аид аккуратно подошел, снимая капюшон с головы. Шихуанди его будто бы игнорирует. Ну или просто задумался…        — Что произошло? — Сразу спросил он, привлекая внимание мужчины. Услышав такой знакомый голос он тут же повернулся к его источнику, тепло и ярко улыбаясь.        — Здравствуй. Хах, просто я надоел своему народу и мне подложили яд в еду. Моё состояние тяжёлое, лекари делают всё, что в их силах. Как-то так. А тебя я просто повидать хотел. — Цинь пожал плечами и убрал руки за голову, все так же улыбаясь. — Скорее всего это сделали две служанки, что подавали и проверяли мою еду на яды. Только у них был доступ.       Ангел тяжело вздохнул и сел рядом. Кажется, шанс умереть совсем не волновал этого слепыша. За спиной появились крылья, одним из которых он приобнял человека. Шихуанди прижался к крылу, а там и продолжал улыбаться Аиду, будто очень рад его видеть. Надоел народу… Прямо как у них. Императору подложили яд слуги, а бога убьют собственные сыновья.       — Не боишься умереть? — Серафим глянул своими нежно фиолетовыми глазами на душу, а зрачок вновь белый.        — Не боюсь. Я прожил хорошую жизнь, а раз уж мой народ считает, что я ужасный император, то так тому и быть. — Он с такой легкостью об этом говорил, хотя было видно, что ему обидно. Все же, предательства — это ужасно.       Ангел же молча смотрел на Циня. Не любил он смотреть, когда судьба оборвет чужую жизнь, но пришлось. Злоупотребляет своими полномочиями, да еще и ради неверующего.       — Ты рано себя хоронишь. Тебе всего 29, а умрешь ты в 48. — Аид сел чуть ближе, прошептав это на ушко императора. Моргнув, глаза вновь стали обычными, начиная слезиться и болеть. Плата есть за все, особенно за такие фокусы.       Цинь же непонимающе слушал. Ему осталось ещё 19 лет? Это достаточно много, хотя можно было бы и больше прожить. Не ему жаловаться. Он точно слышал тут смех детей, да и много еще молодых юнош и девиц. Вот кому бы подольше пожить…        От грустных мыслей отвлекло легкое касание. Серафим мягко прижался губами ко лбу Циня, прикрывая глаза. А губы такие холодные, пусть и мягкие. Ангел явно следил за своим внешним видом.        — Войди в узкую дверь, которая открывает дорогу на небо. Я говорю тебе это, ибо широки ворота и широка дорога, ведущие к погибели, и множество людей следует по этому пути. — Щеку и спину смертного обожгло, после чего Аид отстранился. — Живи свой срок, никто не знает, что будет, если помешать судьбе.        — А? А что это? — Шихуанди прижал ладонь к щеке, когда ту начало жечь.        Ангел лишь аккуратно отсел, продолжая приобнимать Циня. Он прикрыл глаза, слушая, как поют птицы и смеются дети. Жаль, что он не может и им помочь… вернее мог, но это будет сложно. Да и всем не помочь, как бы ты не хотел. Это, наверное, единственное из нравоучений отца, что он запомнил на всю жизнь.        — Хей, не молчи. Почему меня обожгло? — За руку святого ухватился император, что по-детски дул губы и щеки. Это было забавно, но святой даже не улыбнулся.       — Мое благословение. Если ангел дает свое благословение, он своевольно связывает свою душу с душой того, кого благословил. С момента благословения души делят поровну все грехи и заслуги. Так же ангел волен переписать судьбу того, кого благословил, но должен будет за это заплатить. — Объяснил Аид, чуть приоткрыв глаза.       Парень внимательно слушал, а там и тихо поблагодарил. Серафим пошел на такое ради него, а он даже не знал, чем это заслужил. Ангел же приоткрыл глаза, устремляя свой взгляд на ветви дерева, под которым они сидели, после чего опустил взор на горизонт, тут же вздрогнув и отвернув лицо в сторону. На них смотрели два мальчика с мячом в руках. Совсем малыши. Один блондин, а другой рыжий.        Они чуть посмотрели, перешепнулись, а после продолжили играть, смеясь и наслаждаясь, возможно, последними минутами жизни, пока над их телами плакали безутешные родители. Они так похожи на его маленьких братиков, одному из которых не повезло стать демоном. И этим детям не повезло заболеть чахоткой. А ведь он может им помочь, но обременит себя еще большим количеством грехов.       — Считай, что я стал твоим ангелом хранителем. — Лишь тихо добавил святой, вновь прикрыв глаза.       Цинь тоже повернул голову в сторону детей. Конечно, он их не видел, но чувствовал. И чувствовал, что у Аида на душе что-то лежит. Он аккуратно сел ближе, все так же обнимая руку серафима.        — Если все удастся — я заберу тебя к себе. — Напомнил император. Всё же когда люди от них отошли и парочка осталась наедине, то Шихуанди снял повязку, глядя на ангела яркими голубыми глазами, что были переполнены уверенностью и решимостью.       Аид же глянул на Циня, а там и покраснел. Он надеялся, что тот позабудет об их пьяных выходках. Во-первых, это нарушение правил, ведь он парень и поцеловал парня. Во-вторых, еще и со смертным. В третьих, он сам не понимает себя. В четвертых он чуть не согрешил, поддавшись похоти. Ох, лучше не вспоминать это!       — О чем ты? — Естественно проще было сделать вид, что он не понимает, о чем речь. А не признавать, что все помнит.       Цинь внимательно смотрел, а там и получил ответ, поджав губы и отведя взгляд. Кажется, подобные слова его задели. Поверил, что ангел не помнил о том жарком вечере.       — Ничего, мысли в слух. Удачи. — Мужчина поднялся, надевая повязку на глаза, уже собираясь уйти куда-нибудь подальше и подумать о всем произошедшем.       Серафим же сидел чуть покрасневший, отвернув лицо в сторону, пока император не поднялся. Он его обидел? Это было плохо, но и хорошо. Он больше не рискует своей гордость, репутацией и чистотой. Но на душе стало так тоскливо, будто без этого смертного он больше и улыбнуться в жизни не сможет.        — Цинь, постой. — Аид поймал его за руку, а после молча поцеловал. Действия ему проще, чем слова.- Я плохо разбираюсь в чувствах и не могу их объяснить.       Он говорил спокойно, хотя на лице был слабый румянец. Никто не объясняет ангелам, как работают чувства. Стоило сразу честно признаться, а не расстраивать и без того разбитого императора.       Император остановился, поджимая губы, как тут его поцеловали. Он прикрыл глаза под повязкой, отвечая на поцелуй и прижимая ангела к себе за плечи. Хотелось углубить, прижать Аида к этому дереву и зацеловать, показать, что это только его, но тот быстро отстранился. Щеки у святого все еще были немного красные. Странное чувство. Он даже понять что это не мог!       — Вот как. — Шихуанди улыбнулся и облизнул губы. — Можешь приходить ко мне, как я очнусь. Будем разбираться вместе.       На слова императора святой чуть растерялся, пусть и на пару секунд. Поджав губы он их облизнул и тоже улыбнулся.        — Да, хорошо. Как разберусь со всем этим безобразием с демонами и отцом, то обязательно к тебе приду. — Ангел вновь положил руку на щеку души, что уже так полюбил. Просто его бледная ладонь так гармонично смотрелась на чуть более темной коже Циня, что он взгляда отвести не мог.        Император потёрся щёчкой об руку ангела, а там его тело начало рассыпаться на белые осколки. Белые это значит, что человек выжил. За императором ухаживали, говорили какой он счастливчик, наказали виновных. Китай процветал во главе слепого Шихуанди, пока на небесах поднимались бунты и восстания.