Ландграф из 11 класса

Ну, на моей памяти Дар приводил меня в основном к верным решениям. Куда я иду? По мере моего продвижения по улице ландшафт вокруг довольно быстро менялся: ухоженные пятиэтажки, сияющие свежей, ещё не успевшей выцвести краской сменялись на ещё советской постройки серые и грязные здания. Ухоженные, засаженные луковицами нарцисов и тюльпанов клумбы пустели и покрывались мелким мусором, а самодельных свежепокрашенных лавочек под подъездами становилось всё меньше и меньше. Всё больше домов взирали на людей темными провалами деревянных окон. В некоторых из них уже горел свет, оповещая о том что не мне одной нужно каждый день вставать в такую рань. Фонари на улицах заметно тускнели и редели, заставляя внимательнее вглядываться в темные силуэты старых детских площадок. Добро пожаловать в спальные районы. Тихие и печальные. Дар вёл всё дальше от центра города. Он манил, тянул и влёк всё дальше от жизни. Всё ближе к окраине. Чувство тревоги, пульсирующее и давящее, по мере отдаления от людей только крепло. Не просто крепло. Стремительно нарастало, как лавина, как смертоносный ураган, как водоворот тянущий за собой в неизвестность океана ужаса. Хотелось развернуться и бежать, бежать со всех ног, бежать назад, к людям. Дальше от края. Дальше от неизвестности тёмного в предрассветных сумерках леса. Но ноги предательски вели по прежнему курсу. Серые замызганные панельки расцветали пёстрыми граффити. Деревянные рамы, прячущие за собой кружевные занавески сменялись пустыми провалами оконных проёмов. Место мелкого бумажного и пластикового мусора занимали использованные шприцы и разбитые пивные бутылки. За этим районом города никто не следил, даже местные полицейские предпочитали не лезть в здешние места без повода. Ноги наконец встали на одном месте, позволяя перевести дух и определить своё местонахождение. Валле́новская. Печально известная улица, сосредоточившая в себе все заброшки и недострои города. Находящаяся между окраинными строениями и спальными районами, она состредотачивала в себе наркоманов, алкоголиков и вандалов со всего города. Вопреки здравому смыслу, именно на этой улице я чувствовала себя в относительной безопасности: если не вести себя как полная идиотка и не лезть к местному контингенту то никто на тебя первым не кинется. Достаточно вести себя уверенно, но не беспечно, и всё будет в порядке. Отойдя подальше от обочины дороги и стянув с себя рюкзак я прислонилась спиной к стене одной из недостроек. Оглядевшись по сторонам быстро достала из рюкзака и во второй раз за сегодня оглядела его. Тяжёлый, в кожаных ножнах, "Катран" тускло бликовал рукоятью в отголосках света от единственного рабочего на всю улицу фонаря. Торопливо закрыв рюкзак и надев его на правое плечо я вытащила нож из ножен и осмотрела лезвие. Холодное, тусклое, с парой еле заметных царапин на покрытии, оно не оставляло сомнений в своей смертоносности. Проведя пальцем поперёк лезвия я только удостоверилась в правдивости своих выводов: отчим очень бережно относился к своему оружию, тщательно ухаживая и регулярно подтачивая, так что при желании нож можно было использовать как опасную бритву. Спрятав лезвие в ножны, но не застегнув заклёпку я спрятала нож под худи, зафиксировала за поясом штанов и убедившись что ничего не болтается, ещё раз осмотрелась по сторонам. Не обнаружив никого кому могло бы быть до меня хоть какое-то дело я отстранилась от стены и поправив рюкзак снова направилась в сторону дороги. Сделав пару неуверенных шагов в своём изначальном направлении я остановилась. Буквально пару минут назад вопящая тревога сейчас совершенно внезапно заткнулась. Нет, никуда она не делась, опасность всё ещё маячила где-то на периферии сознания, просто это всеобъемлющее чувство животного ужаса совершенно неожиданно куда-то делось. Я снова осмотрелась по сторонам. Пустой изрисованный ларёк, недостроенный детский сад, недостроенная панелька, компания молодых людей распивающих двухлитровую бутылку с неизвестным содержимым. В разбитых окнах ларька виднеется светлеющее небо. В конце улицы уже виднеется опушка леса. Ничего необычного.

Тишина.

Затишье!

Внезапная вспышка света заставила на мгновение ослепнуть.

Притихший было Дар заявил о себе с новой силой.

Перед глазами мелькали беспорядочные образы.

На секунды они собирались в цельную картинку, чтобы спустя мгновение рассыпаться вновь.

В ушах шумело, с большим трудом этот шум можно было разобрать на отдельные звуки.

Волчья пасть

Вся перемазанная в крови, с глухим чавканьем отрывающаяя плоть от кости.

До ужаса знакомое лицо

Всё перекошенное в гримасе нестерпимой боли.

Чужое горло

Превращённое в нечто смутно похожее на кровавый фарш, в котором уже невозможно узнать татуировку с драконом.

Пальцы, где-то растерявшие все широкие кольца, судорожно цепляющиеся за остатки сухой травы и опавших листьев.

Глаза

Не человеческие, лихорадочно блестящие, почти белые, с пляшущими в широких зрачках розовыми искрами.

Светлая шерсть.

Заваленный на бок мотоцикл.

Не тот мотоцикл.

Утром он предлагал покататься. Я так ему и не ответила. – Твою мать. Тихон! Осознала себя в реальности я уже несущейся по улице. Я не бежала.

Летела.

Летела даже не пытаясь разобрать дороги. Неслась на пределе возможностей, почти не касаясь земли.

Дар тянул в нужном направлении как магнит.

Валленовская осталась где-то позади.

Вклинившись в перелесок я преодолела опушку, продолжая нестись уже петляя между деревьями. Горло разрывалось болью, дыхание сбилось а уши кроме свиста ветра и бешеного стука сердца уже ничего не различали. Всё превратилось в одно смазанное пятно. Чувство животного ужаса затмила животная ярость, отдавая силу уже невыносимо ноющим ногам. Я на бегу нащупала под кофтой рукоять ножа, и, перехватив поудобнее выдернула его из ножен.

Сколько я уже бегу?

Слишком долго.

Слишком медленно.

Метрах в ста я заметила лежащий на боку мотоцикл. Это не его мотоцикл.

ЭТО НЕ ЕГО МОТОЦИКЛ.

Они были там.

На поляне, в окружении деревьев стоял огромный волк. Выше меня на голову в холке, сверкая светлой шерстью и почти белыми, отсвечивающими в предрассветной темноте розовыми искорками глазами он терпеливо ждал. Глядя перед собой он скалился, с его пасти свисали и капали на землю ниточки слюны.

Тихон, пошатываясь и глядя прямо перед собой, плёлся ему на встречу.

В его остекленевших глазах плясали розоватые отблески.

– Тихон!!!

Он повернул голову на звук. В его глазах мелькнул проблеск сознания.

Но прежде чем он успел опомниться тварь глухо рыкнула и растянулась в длинном прыжке.

Тихон с воплем шарахнулся от прыгнувшего на него волчары, давая мне секундную фору.

Добежала.

Впечатавшись в волка справа я наотмашь пырнула его куда-то в область шеи. Почти по человечески взвыв он вывернулся и попытался цапнуть меня за руку. Зубы лязгнули в сантиметре от моего предплечья. Выдернув нож я приготовилась ударить его ещё раз, но он неожиданно испуганно взглянул на меня слишком умными даже для человека глазами, как-то круто извернулся и... Растворился в воздухе.