VIP-игрок

      — Я много думал, — мёртвым голосом сказал Ги-Хун, пока Ён Иль разливал по бокалам принесённый шотландский виски. — Я совершил много ошибок.       — И вы всё ещё хотите попробовать снова? — негромко переспросил Ён Иль так, будто это было непонятно. Пододвинул к Ги-Хуну бокал и закуску. — Ешьте. Вы похожи на живой труп.       Ги-Хун вскинул взгляд, будто очнувшись от сновидения.       — Как вы можете есть и пить сейчас? — спросил.       Ён Иль покачал головой.       — Господин Ги-Хун, — сказал он негромко. — Вам незачем хоронить себя заживо.       — Помните, там, внутри, — сказал Ги-Хун. — Я сказал, что эти деньги — не мои, и вы возразили? — Ён Иль кивнул. — Вы по-прежнему так считаете? Даже теперь?       Ён Иль помедлил.       — Господин Ги-Хун, — снова обратился он по имени. — Если считать иначе, можно сойти с ума.       — Не уклоняйтесь от ответа.       Ён Иль хмыкнул.       — Да, считаю, — сказал. — Вас терзают сомнения по поводу добровольности, но я видел, как они нажимали на кружок после вашего мятежа. И, конечно, в вашу первую игру они поступили бы так же.       Ги-Хун спрятал лицо в руки — и не видел выражения, промелькнувшего на лице Ён Иля, смеси интереса и сочувствия.       — У вас есть год до следующих игр. Вы расскажете мне всё, что было с вами в прошлую игру и до этого, немного отдохнёте. Если бы я не пришёл сегодня, вы бы, должно быть, умерли.       — Я не в первый раз обязан вам жизнью, — пробормотал Ги-Хун.       — Я вам обязан не меньше. К тому же, там вы обещали, что на свободе угостите выпивкой.       Ги-Хун наконец поднял голову. Посмотрел на Ён Иля, на еду перед ним. Ён Иль улыбнулся одними уголками губ, а затем отодвинул от Ги-Хуна бокал с алкоголем и поставил перед ним бутылку воды.       Откуда он знал, что бывший 456 морил себя голодом?       Глупый вопрос. Должно быть, у Ги-Хуна это было на лице написано.

***

      После ужина Ён Иль сидел с бокалом виски; в таком же у Ги-Хуна была вода. Рассказывая, Ги-Хун не смотрел в глаза.       — У меня были жена и дочь, — говорил он. — Я был плохим отцом. Они… сейчас в Америке, а я, как видите, здесь.       — Вы никогда не думали вернуться к ним? С вашим состоянием.       Ги-Хун бросил на него отчаянный взгляд.       — Думал, конечно, — глухо сказал.       «Зря вы не сели в тот самолёт». Ведущий обещал, что Ги-Хун пожалеет, и он пожалел. Сколько раз он думал об этом за прошедший месяц? Если бы он просто сел в самолёт, попытался забыть, и, может, семья бы приняла его, и он бы ходил к психотерапевту по субботам…       — Я прошу прощения. Не ожидал, что это окажется для вас столь болезненно, — сказал Ён Иль, и Ги-Хун понял, что замолк на долгую минуту.       — Не извиняйтесь, — сказал. — Вы не могли знать.       Ён Иль дёрнул уголком рта.       — Должен был предположить.       — Забудьте, — пробормотал Ги Хун. — Я пытался улететь, но в аэропорту… увидел того человека, который завербовал меня. И не смог. Я потратил часть выигранных денег на то, чтоб отыскать его, нашёл; он привёл меня к Ведущему, — в безжизненном голосе сверкнула ярость, — моя попытка просто поговорить, — надежда, что за маской остался человек, — провалилась, и мне пришлось отправиться в Игру вновь… но они знали мои планы. Знали всё это время.       «И я взял только один маячок. И я не оставил кого-то, кому мог бы доверять, под охраной на базе. И я не взял с собой гранату, которую мог бы подорвать прямо в проклятом лимузине, чтобы взлететь на воздух вместе с Ведущим. И я поверил, правда поверил, что они не просчитали каждый мой шаг».       В груди болело, наружу рвалось всё то, что крутилось в голове прошедший месяц; Ги-Хун наклонился вперёд, схватился руками за край столика и смотрел впавшими глазами.       — Господин Ён Иль, они ведь… я теперь думаю, что они делали эту игру для меня, — шептал он. — Я подыграл им невольно, и… и только повеселил богачей; они спланировали даже мой бунт, как планировали резню ночью, хотя я пытался её предотвратить… и в конце… они не пустили в меня усыпляющий газ, нет; Ведущий лично убил на моих глазах моего лучшего друга, и у него даже рука не дрогнула, я не оставлю этого так, никогда…       — Успокойтесь, — неожиданно мягким голосом попросил Ён Иль.       — Как я могу? — прошептал Ги-Хун. — Как вы можете быть так спокойны?       — Успокойтесь. Вам нужно не корить себя, а подумать. И, возможно, наказать предателей. Вы ведь действовали не один?       Ги-Хун горько усмехнулся.       — Все, с кем я работал, пропали бесследно. Как сквозь землю провалились. Я вновь единственный, кто знает об игре, и гори я в аду, если это не спланировано и если они не смотрят на меня, чтоб повеселиться.       — Во второй раз? Вы полагаете?       — Они же устраивают свои чёртовы игры во второй раз.       Ён Иль кивнул.       — Разумно, — сказал. Немного помолчал. — Я проверил себя: у меня был маячок за ухом, я его вырезал. Советую вам сделать то же самое.       — Уже.       — Хорошо. Ложитесь спать, Ги-Хун. Я останусь в другой комнате, но здесь же.              — Вы поможете мне? — отчаянно спросил Ги-Хун. — Поможете? Я многое обдумал, и вы умны, я не оставлю этого так, я хочу посмотреть ему в глаза; я хочу их видеть…       — Я уже сказал, что да, — ответил Ён Иль. — Пойдёмте, я отведу вас в комнату. У вас есть снотворное?       — Нет…       — У меня есть. Пойдёмте.       И Ги-Хун не задался вопросом, откуда Ён Иль вдруг знает планировку мотеля; очевидно ведь — они, наверное, везде одинаковые.

***

      Он так старался оттянуть момент осознания, что за убитых тоже платят деньги. Это была придумка Ведущего — разделить на кружков и крестиков; он ждал результата. «Дополнительная игра». Ведущий наверняка понимал, что стравить игроков между собой будет гораздо сложнее, когда есть лидер, целенаправленно поощряющий гуманизм. Нужен был ещё один фактор. Визуальное разделение свой-чужой.       Ги-Хун назвал умерших «необходимыми жертвами». Он принёс жертвы игре, а взамен получил нацеленный в лицо револьвер Ведущего.       Вся эта игра была сделана для него и только для него. Одним человеком. Ведущим.       Ведущий спускает курок. Ведущий — пешка и кукловод VIP'ов, тот, кто от них зависит, но тот, кто руководит их эмоциями.       …можно ли сказать, что Ги-Хун в своей попытке быть независимым приблизился к тому, чтобы стать ими? Или Ведущим?       …рука в черной перчатке спускает курок, хэллоуиновская маска, отрубленные головы… всё Ведущий, везде он, а за маской, за уродливой маской — …

***

      Пробуждение было странным.       Ги-Хун не заводил будильник, но в десять утра он прозвенел.       Внизу, в офисе, сидел Ён Иль. На столе — привезённый из ресторана завтрак. Ён Иль листал что-то в телефоне, закинув ногу на ногу, и поднял глаза лишь когда Ги-Хун вошёл.       — Проснулись, — сказал он.       Ги-Хун медленно кивнул. Сел за стол напротив.       — Я заплачу вам за еду… — пробормотал, и Ён Иль издал смешок.       — Вы, должно быть, шутите.       После молчаливого завтрака Ги-Хун поднялся. Опёрся нетвёрдыми руками на стол.       — Нужно начинать, — сказал. — Господин Ён Иль, мне никак не описать, насколько я благодарен вам, что вы появились сейчас.       — Вам не за что благодарить, — ответил Ён Иль. — Можете считать мой приход моим эгоистичным желанием. Лучше расскажите мне, каков в этот раз ваш план.       План?.. У Сон Ги-Хуна не было плана; пока — не было ничего, кроме жгучей ненависти.       — Не знаю. Возможно, в этот раз я пойду напролом, — Ён Иль прищурился, но кивнул. — Найти остров. Сломать их систему…       — Вы не думали о других методах? — перебил Ён Иль.       Ги-Хун замолк, посмотрел с недоумением.       — Вы сейчас миллиардер. Почему бы вам не использовать деньги иначе?       — Иначе? Для чего ещё?       — Почему происходят игры, господин Ги-Хун?       И Ги-Хун собирался начать говорить про богатых и бедных, про расслоение, про несправедливость, но замер. Ён Иль спрашивал так, будто уже знал ответ. Или, может быть, ждал чего-то большего.       Но во взгляде Ён Иля было лишь дружелюбное любопытство.       — Потому что… — Ги-Хун тщательно подбирал слова. — Есть люди беспомощные, а есть те, кто хотят наслаждаться властью над ними. Вы считаете иначе?       — Вы не единственный размышляли над этим вопросом, — сказал Ён Иль. — И не единственный думали, как возможно прекратить эти игры. У меня тоже был месяц на размышления. Я думал, что можно выслеживать тех, кто вербует, и убивать, — на слово «убивать» Ги-Хун не поморщился, как прежде, — что можно находить сотрудников и требовать от них информацию. Я думал, что можно попросту… попытаться искоренить тех людей, которые рискуют попасть в игру. Давать им деньги, раз они сейчас есть у меня.       — Это звучит разумно, — сказал было Ги-Хун, но Ён Иль вскинул руку, прерывая его.       — Но потом я стал искать аналогичные ситуации. Нашел истории людей, выигравших много денег в лотерею. Вы почти не потратили свою сумму; вы — уникум в этом смысле, потому что большинство прожигает деньги быстро и бессмысленно, и счастливее от этого они не становятся. Наблюдение за теми, кто получил выигрыш, могло бы стать развлечением особого сорта.              …это было так очевидно, что больно. И Ги-Хун не понял этого в прошлый раз! Он продолжал делать шоу, даже когда пытался сбежать.       — Я готов поставить весь свой выигрыш на то, что сейчас они наблюдают за нами, — закончил Ён Иль. — В свете этого… желаете ли вы продолжать?