Давай встретимся еще раз

Голова гудела, вопросы и обращенные к нему голоса не были слышны. Пространство казалось нереальным. Будто он не здесь, и все это не относилось к нему. Чуя не помнит, как он встал. Как услышал звуки сирен, крики, галдеж. Сонный, он подошел к окну, чтобы увидеть машину скорой помощи, полицию, следователей и прикрытый белой простыней труп. Поняв, что все это происходит возле дома, в котором живет Тачихара, он накинул на себя первые попавшиеся вещи и выбежал на холодную улицу босыми ногами. Седьмое чувство било тревогу. Лицá не было видно, но ощущения были слишком неприятны. Догадка, кто лежит там, на земле, заставляла задерживать дыхание.       — Отойдите, — слова произнеслись совсем тихо. Чуя пытался пройти через шумную толпу, которая вышла посмотреть, что же случилось в их мирном районе. Бесцеремонно толкая людей, он смог выйти вперед и подойти к носилке. Руки потряхивало, а губы не двигались. Из под белой ткани виднелись знакомые волосы.       — Мальчик, ты знаешь этого юношу? — один из полицейских обратился к Чуе, — ты же тоже иностранец. Похожи вы с ним. Мы не можем найти его родственников или знакомых здесь, — мужчина приоткрыл простынь. Сердце пропустило удар, а конечности онемели. В память навсегда вбились застывшие глаза Тачихары. На его лбу осталась уродливая красная дыра от пули.       — Вы и не найдете, — произнес Чуя.       — Что?       — Говорю, нет у него родственников. Здесь я единственный знаю его, — он не врал. У Мичизо вообще не было семьи. Иначе он бы не попал в мафию. Сотрудник удрученно поправил фуражку и развернулся, чтобы отдать приказ своим подчиненным. Двое других мужчин в форме подошли к Чуе и попросили сесть в служебную машину. Его повезут на допрос. Не дав нормально обуться, они так и поехали в участок. А сзади через лобовое стекло Чуя видел, как безжизненное тело грубо засовывали в мешок. Здесь с иностранными жителями не будут церемониться. Нельзя было вот так попадаться полиции, но ситуация требовало иных обстоятельств. Сейчас, на пути к комнате допроса, Чуя вспоминал выдуманный и детально прописанный Огаем сценарий, который он вручил парням перед отъездом в Америку. Он выдумал все. Дату и место рождения, семью, историю жизни. И, войдя в серое помещение, где стоял небольшой стол и два стула, Чуя понял, как он сглупил, сказав полицейскому, что у Тачихары нет семьи. Он хотел удариться головой об стену. Да так, чтобы череп пробить. «Вот же сука». Весь на нервах Чуя решил взять себя в руки и попытаться подумать рациональнее и холоднее. Скоро придет следователь, и тогда у него не будет времени придумывать на ходу истории. Откинув мысли о смерти Тачихары, он начал прикидывать как будет оправдываться за сказанную оплошность. И как только он сел за деревянный стул, дверь открылась. Чуя не поворачивал головы и смотрел лишь на стену напротив. Он слышал легкие и медленные шаги позади себя. Перед ним сел человек в странном коричневом костюме и шляпе, похожий на берет. Весь его вид напоминал Шерлока Холмса. И Чуя уже не знал, удивляться ли ему еще одному азиатскому лицу. Потому что слишком много совпадений в последнее время, которые кажутся совсем не случайными.       — Ты представился Накахарой Чуей, правильно? — не совсем разборчиво спросил мужчина. Леденец во рту мешал ему нормально разговаривать, — я Эдогава Рампо. Детектив. Подросток просто кивнул.       — Ты сейчас ведь думаешь, почему именно я, японец, беседую с тобой? — после последовал хруст от конфеты и этот Рампо сосредоточился на том, чтобы дожевать ее. Лицо бедного семнадцатилетнего парня было недоумевающим. Он переживает из-за внезапной смерти друга и как будет развиваться миссия дальше, а какой-то непонятного возраста сомнительный мужчина не торопясь ест сладости. Настенные часы слишком громко тикали в этой тишине, давя итак на больную голову. Время его убивало. Рампо, похоже, больше не собирался говорить и уставился на допрашиваемого. Мори готовил Чую к подобным моментам, если вдруг другие вражеские организации когда-нибудь поймают того в плен и начнут выпытывать информацию. Он не перебирал пальцами, ни дергал ногами, никаких резких движений головой и бегущих то в одну, то в другую сторону глаза. Единственное, что сейчас он сделал, это лицо полное печали. Ему и на самом деле было нехорошо от смерти Тачихары, но пришлось добавить немного актерства, чтобы никто не понял, что для Чуи такие смерти были не впервой и точно не каким-нибудь типичным днем подростка в мафии.       — Чуя-кун, смотри, здесь нет камер, — он покрутил головой и Чуя повторил движение, убедившись, что их реально нет, — прослушек у меня с собой не имеется, да и права не имею, так как официально ты не подозреваемый, просто дающий показания парень. Я буду задавать вопросы, а ты только отвечай на них честно, — мужчина прищурил свои зеленые глаза и улыбнулся как-то по-детски, — сколько лет было Тачихаре Мичизо?       — Семнадцать, — и не важно, что Чуя назвал возраст на два года младше нужного. Он будет придерживаться роли.       — Каким образом вы смогли попасть в частную старшую школу? Дальше, как и говорил Рампо, вопросы посыпались один за другим.       — В своей школе мы лучше всех сдали экзамены и выиграли места на зарубежное обучение, — бред полный, но кто станет докапываться.       — Вы с покойным учились в одном классе? В каком городе? — детектив закинул одну ногу на другую и облокотился на спинку стула, будто вел беседу о погоде, а не занимался расследованием, — Почему вам выделили места именно в платную школу?       — Потому что мы учились не в государственном учреждении, а также в частном, — Чуя старался говорить медленно и не слишком монотонно, чтобы не проколоться в том, что это днями заученные фразы, — родом мы из Нагоя. Учились вместе.       — У тебя есть родители?       — Нет, я сирота. Сразу скажу, имен их не знаю. Меня подкинули в приют еще в младенчестве. Имя и фамилию дали там же.       — А Тачихара?       — Его родители также живут в Нагоя. Тачихара Такуми и Хана.       — Но на вопрос полицейских ты ответил, что у него нет Родителей.       — Правда? Может, от внезапности из-за увиденного я так сказал. Так у него очень хорошие родители, — быстрая попытка свести тему.       — Обычно в таком состоянии говорят правду. Ну ладно, — он недоверчиво взглянул, — у тебя есть их номер? Мы попытались найти телефон умершего, но поиски не увенчались успехом. У него он хотя бы имелся?       — Как раз пару дней назад он потерял его в метро, — вранье для Накахары успело стать вторым дыханием. Тачихара связывался с Мори и докладывал ему обо всем чаще, чем это делал Чуя. В целях безопасности наследника мафии. И после каждого звонка он выкидывал телефон с симкой, покупая затем новые. Это было базовым правилом.       — Мда. Не густо. Задам последний вопрос, Чуя-кун, — Рампо достал из кармана очередной круглый леденец. Обертка полетела на пол, и подобное некультурное поведение нисколько не смущало мужчину, — что здесь забыли отпрыски мафии? И вот опять. Сердце Чуи точно не выдержит. Такими темпами он получит инсульт в свои годы.       — Ч-что? — Чуя выгнул бровь и мотнул головой, — Не понял.       — Врать тебя они научили, молодцы. Но вот опыта у тебя совсем нет. Юнец ты еще, — следователь выпрямился и посмотрел в голубые глаза напротив, — признавайся. Токийская группировка? Хотя нет, они действуют профессиональнее. Мафия Осако? Опять мимо! В руках твоего дружка был самый обычный и распространенный пистолет в Японии, — с каждым новым словом Эдогавы Рампо дыхание Чуи учащалось. Тачихара использовал оружие? Его и не спросили о том, почему у его несовершеннолетнего друга в квартире нелегально находилась подобная вещь, — в Осако используют только лучшее. Они те еще выпендрежники. Кстати, можешь не волноваться, мы у тебя в доме не нашли подобного. И вот какого черта они залезли в его квартиру? Ему ведь сказали, что он даже не подозреваемый. Очередное отвратительное отношение к иностранцу. А ведь он здесь проживает по учебной визе. Даже не нелегал. Еще в первый день в новой стране Накахара очень постарался спрятать свою пушку. Для этого пришлось открутить люстру в гостиной и спрятать в дыре, закрученное в полотенце, ствол. Также он насыпал перца вокруг самодельного клада. Дабы нюх псов-ищеек сбился с пути.        — Та-а-ак. Откуда же ты, мой милый Чуя-кун, — радостный непонятно чему Рампо вновь откинулся назад и скрестил руки на груди, — отправить двух зеленых детей так далеко и, скорее всего, на очень опасное задание, связанное с этой итак мутной школой. На последних словах Чуя зацепил свое внимание. Тем временем Рампо почти доел свой второй леденец.       — Да, верно, — и снова он вел беседу сам с собой, — Мори Огай! Человек, который продаст родину ради достижения цели. Прямо в его репертуаре, — Эдогава начал аплодировать самому себе. Мафиози этого счастья не разделял. Выражение его лица говорило все за него. Ему было страшно. Его готовили к пыткам, угрозам и шантажу. Но этот допрос совсем не походил на то, что они практиковали. Этот человек просто выкидывал предложения и сам на них отвечал. Ставил Чую перед фактом, не давая и слова вякнуть.       — Как я догадался? Чуя не ответил.       — Все просто! Потрясенное внезапным событием сознание откинуло все твои второсортные мысли на другой план. Чуя-кун, ты совсем не заметил, как в машине, отвечая на вопросы полицейских о своем адресе, имени, возрасте, ты перешел с ними на японский. И сотрудники решили не донимать тебя, бедного ребенка, поэтому они позвали меня. Я, к слову говоря, вообще не прикреплен к этому участку, но детективов, знающих японский, у нас в городе мало, — затем Рампо поставил локоть на стол и подпер щеку кулаком. Чуя слушал внимательно, совсем не моргая. Пока мужчина не сказал то, на что Накахара ждет ответ.       — А потом ты не обратил внимание, что самого начала нашего разговора я также говорил на родном нам с тобою языке, а ответы ты мне давал на диалекте Йокогамы, — он щелкнул пальцами, — все элементарно, Накахара!       — Ну пиздец, — Чуя агрессивно взмахнул руками. Нервная улыбка и почти дергающийся глаз - вот до чего довели его за полчаса в комнате допроса. Еще эта манера речи и восхваление своей личности слишком напоминали ему одного противного, забинтованного, как мумия, парня.       — Чем подкрепишь свои слова, — Чуя съежился и со страхом пошёл в оборону. Больше ничего не оставалось, — а? Доказательства есть?       — Нет, — детектив вздохнул и горестно вынул леденец изо рта, — но я ведь прав?       — Нет, — Чуя выдохнул с облегчением. Пока нет каких либо улик, подтверждающие обвинения, правым он быть не может. У Эдогавы Рампо нет ничего на Чую, что могло бы его спалить. И в этот момент он почувствовал покой, а за ним и накатившую усталость, сон, голод, холод. Он морозит свои голые ноги на холодном полу уже долгое время, на теле лишь тонкая цветастая футболка с домашними пижамными штанами. Как-бы не простудиться.       — Отпустите? Мне еще в школу нужно, Рампо-сан, — Чуя расслабил плечи, которые держал в напряжении с того самого момента, как сел на стул, и наклонил голову вбок, нахмурив брови в сожалении, — и друга оплакать я не успел. Детектив лишь махнул рукой и полностью лег на стол, прикрыв голову руками. На негнущихся ногах Чуя направился к выходу. По пути его окликнул Рампо, сказав, что позаботился о том, чтобы мальчика доставили домой. Школьник кивнул и закрыл за собой дверь, надеясь, что больше он не встретится с этим псевдо Шерлоком.  На улице было еще темно. А по пути домой, сидя на заднем сиденье служебной машины и прислонившись к окну, Чуя чувствовал, как его веки тяжело слипались. Когда мужчине за рулем позвонили, он краем глаза заметил время. Четыре утра. Тело Тачихары нашли и забрали судмедэксперты примерно три часа назад. И теперь ему нужно было срочно связаться с Мори, но сейчас это было рискованно. Чуя оставил свой телефон дома, где американские шавки успели все осмотреть. Эдогава предупредил, что телефон тоже был проверен. Благо, что они с Тачихарой строго следили за тем, чтобы связь с организацией не была где-то оставлена. Поэтому его карта была чиста. А телефон Тачи…       — Твою-ж мать, - Чуя, до этого смотревший на сменявшиеся кварталы и однотипные жилые постройки, ведущий у себя в мыслях следственно-причинную цепочку, вдруг вспомнил. «У тебя есть их номер? Мы попытались найти телефон умершего, но поиски не увенчались успехом. У него он хотя бы имелся?». Слова, сказанные детективом. Почему у Тачихары не нашли телефон? Чуя определенно точно помнит, что вечером перед событием, во время их посещения страшного квеста, Тачихара сдал свой телефон вместе с остальными, когда их попросил сделать это администратор. А возвратив устройства, тот положил свой к себе в карман.       — Мальчик, ты выходишь? — спросил мужчина, подняв кепку с глаз, чтобы осмотреть состояние Накахары. Чуя сделал вид, будто не был шокирован несколько секунд назад, и вышел из транспорта, характерно хлопнув дверью и метнув грозный взгляд на полицейского. Это было за все хорошее, что с ним сегодня сделали. Он направился к себе в квартиру, опасаясь того, что возможно его там выжидают те люди, убившие его напарника, чтобы закончить начатое дело. Но поднявшись по лестнице, на перила которой Чуя то и делал, что облокачивался от бессилия, он встретил только перевернутые верх дном комнаты. Почти что все вещи были разбросаны, а ящики тумб и дверцы шкафов были открыты. Чуя истошно взывыл и схватился за волосы. Бардак - это последнее, с чем он хотел бы разбираться. Пнув в сторону лежащую в коридоре обувь, он направился в свою комнату, вид которой он еле узнал. Абсолютно ничего не лежало на своем месте, даже матрас от кровати был на полу. Ожидаемо, что именно в этой части рыскали больше всех. Чуя, в принципе, сейчас один из главных подозреваемых, так как он был единственным близким умершего. Пусть «официально» они этого и не заявляли. Но устраивать такой погром в поисках зацепок было уже слишком. Но кого будут волновать чувства иностранца в стране, где у него сейчас нет никаких прав. Устало подойдя к своему небольшому рабочему столу, он взялся за мягкую спинку стула и потащил мебель в ванную комнату, поставив прямо под круглой, вкрученной в потолок, люстрой. Чуя забрался ногами на стул и поднял голову, почувствовав, как мигрень начинает захватывать черепную полость. Стиснув зубы от неприятного ощущения боли, парень сделал пару круговых движений. Одной рукой он взял висячий светильник, а другой засунул руку в появившуюся дыру и нащупал там полотенце, убедившись, что оружие точно не нашли. Вернув все в обратное положение, Чуя вытер свои следы с лампы и решил найти свой телефон. Собираясь выйти из комнаты, он вспомнил про оставленную мебель и обернулся.       — В падлу. Телефон нашелся в гостиной на журнальном столике. Чуя повернул голову в кухонную часть комнаты и понял, что там они особо не рыскали. Рампо сказал, что в гаджете ничего не нашли, но как они узнали восьмизначный пароль из цифр и букв. Навряд ли они таскают с собой оборудование для взлома кодов. И Чуя подумал, что возможно, детектив сам смог отгадать его. В это было сложно поверить, так как каким бы умным и смышленым он не был, на перебирание всех возможных вариаций буквально более миллиона. Совсем еще юный наследник портовой мафии легонько мотнул головой и решительно стал вводить номер. В каждый свой новый телефон после звонка в организацию он вкручивал чип, который изменял геолокацию страны и создавал помехи. Дабы никто не смог отследить и прослушать. А последующие номера для вызова ему диктовал сам Мори. И каждый раз приходилось их быстро запоминать. ***       — Чуя, — голос Мори Огая всегда был ровным и четким. За всю свою жизнь Чуя ни разу не слышал в нем злости, страха или же сожаления. Так было и сейчас, — из всего твоего рассказа я могу лишь сделать вывод, что все протекает в точности, как я и предполагал, — босс мафии на смерть одного из своих подчиненных высказал негодование, так как Тачихара был ценен. Для черных ящериц и организации это действительно потеря.       — Я не пойму, — Чуя сидел на диване, сгорбившись и поставив локоть, которым держал мобильник, на колено. Свободной рукой он теребил всегда аккуратно лежащие на плече волосы, — разве мы…я не облажался? — он искренне не понимал. Чуя не видел того, как на другом конце разговора Мори сидел в своем кабинете на бордовом бархатном кресле, скучающе смотря на вид ночной Йокогамы сквозь панорамные окна, что простирались на все помещения сверху до низу. Он поджал свои губы и прикрыл уставшие карие глаза. Иногда во взгляде Мори Чуе казалось, что он видел радужку красным цветом. То ли это была игра его воображения, то ли пролитая боссом кровь. А жизней Огай погубил достаточно, чтобы сесть на пожизненное.  Рядом на диване сидела Кое, изящно наслаждаясь чаем, облаченная в розовое кимоно. Она была вторым важным человеком в организации. Если с Мори что-то случится здесь и сейчас, то первое время пост будет занимать именно она, ведь Чуя еще совсем сырой продукт. Накахара звал ее сестрицей, поскольку она частично была второй его наставницей. Именно она обучала маленько Накахару правилам этикета и поведения. То, какой сейчас характер у их подопечного - ее заслуга. Пусть иногда он все же срывается, нервничает и ведет себя чутка по-хамски. Но раньше это происходило куда чаще.       — Скажи ему, пусть успокоится, — она приподняла свои ярко рыжие, почти огненные брови и посмотрела на босса, качнув головой, легкой улыбкой намекая, чтобы он уже сделал это.       — Сестрица?       — Ах да. Забыл предупредить, что здесь тебя слышим мы вдвоем, — Мори откашлялся, — Чуя, мой плана с самого начала не являлся секретным. Точнее, ваше задание изначально не было таковым. Я прекрасно знал, что вас сразу раскроют, ведь мы полезли в лоб. Вашей задача была собрать пару штук полезной информации и остаться в живых, — Мори встал из-за своего рабочего стола и подошел к стеклам. Чуя поник. Он перестал от нервов дергать свои локоны. Сам себе придумал, что его отправили на важную миссию, что от него много чего будет зависеть, но реальность быстро спустила с небес. Им нужно было найти потенциального врага. И они это сделали.       — Большую часть мы сделаем сами, — продолжил Огай, — но это не означает, что ты можешь сейчас вернуться обратно. Мы так и не узнали имени родителей этого Дазая Осаму. И насчет него, — у Мори изменился тон на более заинтересованный, — этот мальчик довольно странная личность. Хитрый, смышленый и невероятно умный. Именно так и описали Дазая в одном из докладов на него. Что-то достать из его биографии все же удалось, так как он часто ездил за границу по учебе, выигрывая различные умственные соревнования и олимпиады. Ну и, конечно, он известен в самых различных слоях общества Сиэтла. Ведя разгульный образ жизни он оставлял за собой следы.       — Он ведь с самого начала все понял?       — Чуя прикусил губу.       — Смерть Тачихары Мичизо либо его рук дело, либо по его вине, - глава лениво вздохнул. Мори сказал Чуе, чтобы тот крайне опасался парня и пока залег на дно. Лишь бы ситуация с Тачихарой не повторилась. Они с комитетом будут разбираться и с подозрительным детективом, который смог напрячь Мори, и как действовать дальше. А тело умершего члена мафии заберут нижестоящие работники, прикинувшись его родителями.       — Будет известно еще что, докладывай сразу. Это приказ. Больше нам не нужны осечки.       — Слушаюсь. На этом их диалог окончился. Чуя еще некоторое время сверлил пол взглядом. В голове одновременно были и не было мыслей. Сначала пролетала одна, затем другая, а вот сейчас вообще никакой. До начала учебы три часа, но сон брал верх, и глаза закрылись, а тело окончательно упало на диван. *** Дазай покачивался на стуле в столовой в своей школьной одежде, ожидая завтрак и поправляя бинты на руках и шее, которые он менял каждое утро. В комнате стоял длинный бежевый стол, с каждой стороны которого стояло такого же оформления двенадцать стульев. Главное место пустовало. Дазай всегда садился слева от него. Так еще сложилось в детстве. Мама была по правую руку от папы, а младшенький напротив нее. Дазай всегда любил лицезреть лицо дорогой матери. Сейчас он может делать это, только смотря на портрет, который висел позади ее вечно свободного стула. Будто бы она здесь. Вообще он никогда не понимал любви отца к этому вырвиглазному, по его мнению, стилю барокко. Дом будто застрял в семнадцатых веках. Окна были прикрыты занавесями, хотя солнца не было. На небе сгущались тучи, и по прогнозу должен пойти дождь. В комнате был включен свет и зажжены подсвечники. Создавалось впечатление вечера. Дазай взглянул на телефон, и недовольство, которое он то и дело, что пытался держать при себе, прорвалось наружу.       — Вы, блять, издеваетесь! Сколько я должен ждать? — он ударил руками по подлокотникам. Приборы лежали на столе, оставалось лишь принести основные блюда.       — Юный господин, — дворецкий, услышав крик, быстро спустился с второго этажа, — с утра на кухне произошли проблемы с газопроводом, поэтому повара немного задерживаются, — Хироцу белыми перчатками приподнял свой монокль.       — Оу, — Дазай был преисполнен отвращением, — поэтому здесь даже не лежит кусок хлеба? Дед, пусть несут, что есть. Слышишь? Я не хочу опаздывать в школу, — ему искренне было все равно на то, придет ли он вовремя. Здесь, скорее, играла уже его вредность.       — Как прикажите, — пожилой мужчина вздохнул. Дворецкий еще вчера вечером заметил, что младший хозяин пришел с прогулки довольно поздно и не в настроении. Заперся в комнате и не выходил. Рюро подумал было, что он вновь поссорился с отцом, но они за тот день не пересекались. Ему остается лишь гадать. Войдя на кухню, где пыхтел весь возможный персонал, мужчина увидел маленький ураган наяву. Они задерживали еду не только для Осаму, но и для  Кииоши, а это было гораздо страшнее. Благо, хозяин еще не вышел с кабинета. Хироцу подозвал одну из горничных и вручил ей в руки серебряный поднос, сказав, чтобы та собрала для юного господина завтрак. Сам же дворецкий отошел, оставив неопытную уборщицу, которую только недавно взяли на работу, наедине с едой. Трясущимися руками она еле проделала свой путь. Перед этим в коридоре она запнулась о ковер, а в столовой чуть было не поскользнулась на кафеле. Дазай на данные действия закатил глаза и скрестил руки в ожидании.       — П-прошу, — кладя чай на стол, работница совсем немного разлила его. Ее растрепанная челка заслоняла ей обзор и не давала увидеть лицо Дазая, но она точно слышала, как он нервно выдохнул через нос. Он запомнил ее еще с того дня, когда она врезалась в него и уронила корзину с бельем. Девушка отошла и встала возле двери, на случай, если школьнику еще что-то понадобиться. Осаму же сопроводил ее мрачным взглядом и сжатыми губами. Только сейчас он увидел, что она принесла ему. Кукурузную кашу с фруктами и тосты с вареньем.       — Ты прикалываешься? Иди сюда, — тон Дазай не повышал, но пассивная агрессия чувствовалась за километры. Совсем молодая, худенькая и низкая девчушка со страхом подошла к стулу, и Дазай взял ее за руку, чтобы она приблизилась вплотную. Его указательный палец направился на разложенные блюда.       — Что это? — он все еще пытался не проявлять злость в открытую, — Я спрашиваю, почему эта дрянь лежит передо мной? Тупая ты курица, я терпеть не могу что-либо связанное с кукурузой! — слезы на глазах бедной горничной проступили сразу же. Никто ей не объяснял, какие продукты не любит Дазай.        — Господин! — услышав очередной шум из гостиной, дворецкий с больными коленями прибежал, что были силы, — прошу вас, это моя вина. Я не предупредил ее, — он подошел ближе и отцепил Дазая от горничной.       — Хироцу, чтобы когда я вернулся, и духу ее здесь не было. Девушка зарыдала.       — Что происходит? Все замолчали, услышав тяжелый и хриплый голос за спиной. Каждый обернулся и увидел его. Миямото Кииоши. В очередном деловом костюме с красным галстуком.       — Кого ты собрался уволить в моем доме, Осаму? — хозяин подошел к сидящему неподвижно сыну, который и взгляда поднять не смог. Хироцу с девушкой хотели тихо отойти, но Кииоши приказал, чтобы горничная объяснила ситуацию, раз его избалованный сын не хочет отвечать.       — Я-я, — она испуганно посмотрела на Дазая, но черные глаза напротив пугали больше, — я правда не специально. Понятия не имела, что господин не любит такое, — дрожа, она указала на гребаную тарелку с кашей. Миямото закивал и опустил уголку своих губ, а Осаму сжал челюсть. Он хотел пристрелить эту дуреху. Молчание нарушали лишь капли дождя, которые начали бить по окнам, пока здоровый по телосложению мужчина резко не развернулся и не схватил сына за волосы, давя его голову вниз. Дазай обеими руками вцепился в стол, но хватка натренированного годами мужчины была сильнее. Боль. Он ненавидел ее, но сейчас он чувствовал ее так, словно его кожу содрут вместе со скальпом.        — Миямото-сама, прошу вас, — Хироцу прямо вмешиваться не станет. К сожалению, не хватает смелости.       — Есть он не хочет, значит. Привередливая сука! — крик резал уши. Весь дом затих и остановился. Работница закрыла лицо руками от страха, понимая, кого она сейчас подставила. Дазай держался, как мог. Голова все сильнее наклонялась к тарелке, а руки сгибались. Не в состоянии справится с силой.       — Тварь, ты будешь жрать все, что тебе здесь подадут. Будь то говно, — белки глаз Кииоши покраснели от злости. Буквально еще немного приложенных сил, и отец разбил голову сыну. Тарелка поделилась пополам. Сбоку лба стекала кровь вперемешку с едой. Дазай продолжал молчать, несмотря на боль. Миямото не собирался отпускать волосы. Он приподнял и повернул сына лицом к себе.       — Пока ты здесь, — сейчас он говорил спокойно, — будешь вести себя как мышь, — он приблизился еще ближе, — я не припомню ни один исторический случай, в которой бастарды качали бы свои права. Дазай не удержался и усмехнулся от любимого оскорбления. Отец отпустил его, а он, продолжая ухмыляться, потянулся за салфеткой и вытерся.       — Ешь, — Кииоши пнул ножку стула, отодвигая его, и сел за свое место.       — Давайте я поменяю, — Хироцу попытался потянуться за тарелкой, но мужчина поднял руку, давая понять, чтобы тот даже не прикасался к посуде.       — Лучше принеси мне поесть. И уведи эту, — он раздраженно кивнул в сторону заплаканной и трясущейся горничной. Персонал удалился, и Осаму остался наедине с этим чудовищем. Он словил себя на горькой мысли, что недавно вел себя точно также, когда вымещал свой гнев. Продолжая улыбаться, он взялся за приборы и начал давиться завтраком, стараясь не захватывать большие осколки. Маленькие крупицы керамической посуды все же похрустывали во рту, царапая язык и десна. А кровь из раны продолжала идти, сначала стекая по виску, а затем огибая скулу и собираясь на подбородке в капли, что падали на белую скатерть, оставляя следы. В школу он все же сегодня опоздает.