никто из нас, не останется один

Небо заволокли тяжелые грозовые тучи, и не осталось ни малейшего просвета для лунного света. Они будто давили на мозг, путая мысли. Вокруг воцарилась непроглядная тьма, наполненная страхом и напряжением. Противник, жалкий Харута Сигэмо, подкрался в самый неподходящий момент. Мегуми не мог позволить себе проиграть этому ничтожеству, но сила оставляла его. Он истекал кровью после неожиданного ранения, и каждое усилие, которое он прилагал, чтобы не потерять сознание, было настоящей мукой. Боль свирепствовала в его теле, а ощущение жара и холода, накатывающиеся одновременно, казалось, разрывает его изнутри. Поломанные кости трещали от малейшего движения, и каждый капля крови, стекающая по его коже, только подогревала азарт врага. Он дрался, стараясь звставить свои руки не трястись от изнеможения сил. Мегуми ощущал себя паршиво, хуже некуда. Парень ещё раз оглядел проклятие. В голове возникла идея. В этой безысходной ситуации у Мегуми оставался единственный выход. Если он сейчас падёт, если у него не хватит сил выжить, то с ним в могилу уйдет и этот ничтожный соперник, а за ним и его одномышленники. Он поднялся с колен, ощущая, как ярость охватывает каждую частичку его тела. Взгляд его был полон решимости. Боль больше не могла его сломить, она превратилась в топливо, подстегивающее его ярость. Слова больше не имели значения — он знал, что борьба не закончится, пока он не отомстит. Мегуми знал, что пытается прыгнуть выше головы, но это его не останавливало, лишь подогревало собранность, котороя вмиг овладела им. На фоне разрушающегося города, где каждая улица была пропитана последними остатками отчаянных боев, стоял юный экзорцис. Его сердце колотилось в груди, как обнаженный нерв, осознавая грядущую опасность. «Сильнейший шикигами, которого я призову, размажет меня. Если у меня наконец получится, считай, не зря пожил. Не подведи, Махорагу. Но…» Он остановился на мгновение, прислушиваясь к вбитым и укрытым от всего мира в сознании шёпотам своих страхов. В этой тьме, лишь одно его желание оставалось неизменным — отомстить за своих друзей. Помочь им и сенсею… Умереть, защищая покой Цумики… Но чем больше он погружался в свои мысли, тем яснее становилась волнующая правда. Мегуми прикрыл глаза, тяжело вздохнув. Когда он вновь распахнул их, мир словно поплыл. Его слегка зашатало из стороны в сторону. -Прости, Итадори… Словно пронзая тишину, его голос встает в памяти, как постоянное напоминание. Это напоминание о дружбе становится как никогда тяжёлым бременем. Юджи дал ему цель. Дал смысл для существования. И всё оборвётся… вот так? Проведя ритуал, он почувствовал подъем силы — мгновение, когда грань между реальностью и ужасом начинает стираться. Воздушная вуаль разорвалась и на свет вышел Махорагу. Громадина, несущий в себе силу разрушения. Словно живое воплощение мучений, этот шикигами взревел, заполняя окружающее пространство хаосом. Фушигуро чувствовал чужой страх. Он знал: наконец-то этот ублюдок не уклонится от своего конца. Стало чуть спокойнее на душе. -Эй, выводок. Буду ждать тебя на том свете. Смотри, не сдохни сразу. Ярость сквозила в его голосе, но её перекрывал глухой стон боли, когда тяжёлый кулак шикигами сразил его, впечатав в кирпичную стену. В один миг мир вокруг показался ему бесцветным — оглушительная тишина поглотила его сознание, прежде чем он потерял его окончательно. «Взял обещание с Итадори, а помру первым… Вот она — жестокая реальность. Надеюсь… Мы не скоро встретимся на том свете.» Прерванное молчание вскоре заполнили звуки. Вокруг него бушевала битва — другие экзорцисты сражались с порождениями тьмы, отражая бесконечные волны шикигами. Его сознание уходило всё дальше в тьму, но в этот миг ему показалось, что он увидел Юджи. -…Итадори…? Мегуми хотел протянуть руку к нему, чтобы убедиться что силуэт в далеке, принадлежал именно ему. Но пелена тьмы накрыла его и он отключился. *** Сукуна отдал контроль над телом Итадори, чтобы юноша смог прочувствовать всю глубину своей вины. Это было мерзко, но именно на этом проклятие черпало свою развлечение — наслаждаясь муками, которые причиняло не только ему, но и тем, кто оказался в его окружении. Юджи почувствовал, как невыносимая боль разрывает его изнутри. Каждый истерзанный крик невинных жертв звучал в его сознании, как призыв о помощи, который он не смог ни услышать, ни предотвратить. Он знал: если бы его тогда казнили, проклятие также угасло бы. Но жалость Сатору к юному парню спасли его — и в этом была его страшная ошибка. Сейчас невинные жизни утекали в небытие из-за его слабости. С колен Итадори глядел на огромный кратер, оставленный магией и разрушением. Его пальцы впились в асфальт, усеянный осколками стекла и бетона, как будто надеялись извлечь из него искупление. Острые края ранили кожу, пальцы оставляли за собой алые следы на жёстком бетонном покрытии. Он безжалостно стирал свои руки, но понимал — это не может даже сопоставляться с той неизмеримой болью, которую испытали его жертвы. Сукуна активно манипулировал им, использовал его тело как инструмент разрушения, но в последнюю минуту именно лицо Итадори сияло перед ними, когда они встречали свою смерть. И это было его проклятие. Слёзы катились по щекам, падали на ладони, смешиваясь с кровью и ненавистью к самому себе. Что же он натворил? Каждый палец, что он позволил грязным духам и проклятьям скормить себе, стал тяжелым грузом на его совести. Драгоценные жизни, убитые жестоким образом, словно тени, преследовали его. Внутри него шевелилось чувство безысходности, которое пронзало его, как холодный стальной клинок. Он не мог больше издеваться над собственной душой, но как освободиться от этого гнета? Как примириться с тем, что его существование позволяло Сукуне творить такие ужасные вещи? Взгляд оставался диким, мрачным и даже опустошённым. Он знал, что ему не искупить греха. В эту минуту хотелось, ровным счётом — ничего. Просто перестать существовать. «Помогай людям, Итадори.» -Глупец… Сукуна никак не унимался. Его пламя любопытства, от реакции Юджи, только разгорелось сильнее. В голове раздался его смех. «Как бы то ни было. Я должен помочь, хоть чем то… Обязан принести больше пользы, чем смертей.» *** Мегуми постепенно пришёл в себя, когда тишина больничной палаты окутала его, как тяжёлое одеяло. Внутри всё дрожало от боли, но это уже не было тем ужасом, который он испытывал на поле битвы. Тем не менее, головокружение не покидало его, а безжалостная мигрень продолжала бить в висках, словно в такт его внутренней борьбе. Он чувствовал, что готов стошнить, было бы ещё чем… Поднявшись на подушке, он прикрыл глаза, прислушиваясь к тихому шёпоту ветра, проникающему в палату через полуоткрытое окно. Небулайзер на лице напомнил ему, что он в больнице, и что-то с ним произошло. Небо стало затягивать облаками, а когда он снова открыл глаза, то заметил, что на подоконнике сидит человек. Свет, проникающий сквозь шторку, время от времени озарял его силуэт, и Мегуми почувствовал, как по спине пробежал холодок. -О, очнулся наконец, — произнёс незнакомец, его голос был неожиданно знакомым, но в то же время чужым. Мегми потребовались некоторые усилия, чтобы заставить себя сфокусироваться на фигуре. «Это не Итадори, кто-то другой… Неужели?!» — мелькнула охваченная волнением мысль. -Кто ты? — прорычал он, стараясь скрыть дрожь в голосе. Пальцы крепче сжимали простынь. -Обидно, Фушигуро Мегуми. — с ироничной ухмылкой произнёс незнакомец, — Я думал, мы друзья. Теперь всё встало на свои места. Перед ним сидел Сукуна. Его тёмные полосы навсегда отпечатались в сознании Мегуми. Непередаваемый страх расползался по его телу, и он инстинктивно вжался в подушку. -Ну и зачем ты здесь? — осведомился Мегуми, пытаясь сохранить спокойствие. -Не так быстро, — произнёс Ремён, приподнимая бровь, — Тебе нужно крепиться, мой друг. У нас с тобой есть дела. Услышав молчание в ответ, Сукуна засмеялся. -Не бойся, меня интересует только твоё тело. — сказал демон с притворной добротой, но в его словах проскальзывало нечто злое, — В этот раз, я буду действовать осторожно. Мегуми понимал, что не может позволить Сукуне захватить контроль. Ему нужно было собраться, найти в себе силы и не дать ему оказаться у власти снова. Он отвёл взгляд, сконцентрировавшись на своих воспоминаниях. -Я не позволю тебе это сделать, — произнёс он, всё ещё звуча уверенно. Сукуна коснулся ноги Мегуми, и в этот миг острие страха пронзило его сердце. Мгновенно парень отшатнулся, вскочил с постели, но резкая боль, как проклятая привязь, стянула его, и, словно подкошенный, он рухнул на пол, хватая постельное бельё, как будто оно могло спасти его от этой нездешней сущности. -Что тебе нужно? И как ты… — выдавил он на последнем дыхании. -Тщ-щ, малыш, не горячись. Я не буду трогать тебя. Уж прости, но сейчас ты неподходящий вариант. Фушигуро посмотрел на Сукуну исподлобья, сверля его взглядом. Его дыхание стало тяжелым. Он понимал, что, если тот решит его убить, последствия будут фатальными. Проклятая сила покинула его, как ветер, уносящий последние улики его выносливости. Каждый мускул в его теле ныл, напоминая о недавних боях, о том, как он стоял против бесчисленных тьм, постепенно марая свои руки. -Почему Итадори не контролирует тебя? — он задал вопрос, в его голосе звучала нотка отчаяния. Он прочистил горло. Сукуна с ухмылкой наклонился ближе, его глаза сияли зловещим огнем. Кончики губ расползлись в явно не дружелюбной улыбке. -Итадори? Ох, да. — произнес он с издевкой, — Этот юнец решил вздремнуть посреди битвы, а затем, добрые духи и не только, скормили ему все найденные пальцы. Бедняга-а. Он был так предан своей идее о спасении, что стал слеп к своей безнадёжности. Вся его доброта лишь послужила ему самой жестокой шуткой.- проклятие высматривало в лице Фушигуро раздражение. Он любовался им, словно только что найденым сапфиром.- Ну и поржал я с его рожи тогда. Сердце Мегуми пропустило удар. Он чувствовал, как окутывающий страх становится всё плотнее. Брови всё сильнее сводились к переносице, нос немного морщился. -Какой же Итадори жалкий. — произнес не унимающийся Сукуна, его голос был пропитан презрением, — Самое противное, что он до сих пор надеется, что сможет спасти всех. Я его совершенно не понимаю. Что такого в том, чтобы делать что вздумается.? Вот скажи мне… Разве шаманы играют в героев? Мегуми замер под давлением этого вопроса, понимая, что за тяжелым смехом Сукуны скрывается нечто большее, чем просто насмешка. Это был вызов его убеждениям, его идеалам, его самой сущности. Мечты о героизме колебались перед ним, как корабль на бурном море, уже готовый к затоплению. Он был готов пожертвовать всем, ради людей, которых он любит. Мегуми поднял голову, в его глазах зажглась искра решимости, его голос был тихим. -Ты ошибаешься. Шаманы не играют в героев, но это не значит, что они не способны на героизм. Да, Итадори слишком на этом зациклен, но это его цель. Спасая других, мы становимся чем-то большим, чем просто охотниками на проклятия. Мы всё еще можем надеяться на светлое будущее… В отличии от тебя. Сукуна рассмеялся, в его смехе звучало безумие. Он скрестил руки на груди, внимательно разглядывая Мегуми. -Надежда? Ха! Ты ещё не понял? Это всего лишь красивый фантик, которым ты пытаешься завернуть свою бессмысленность. Надежда — это иллюзия, которая в конце концов оставит тебя в пустоте. Чушь собачья! В этом мире, полном страха и боли, ты представляешь собой лишь мимолетный блик света, который затопит тьма. Твоя и любая другая жизнь — ничто, по сравнению с масштабами вселенной. Это как, если бы в муравейнике умер один муравьишка, этого бы никто не заметил и весь остальной муравейник, продолжал свою жизнедеятельность. Делая ставки на идеалы, ты обречен на поражение. Каждый шаг, который ты делаешь, приближает твои мечты к краху. Мегуми почувствовал, как гнев наполняет его грудь. Каждый день он сражался, каждый брошенный вызов выматывал его, но лишь через усталь он набирался опыта. Он не мог позволить Сукуне овладеть его духом, он должен был найти в себе свет, который бы осветил дорогу вперед для него и Юджи. -Может быть, я и не самый сильный, и не самый лучший. — произнес он тихо, но уверенно, — Но я знаю, что нужно сражаться за то, что любишь и за то, что мне дорого. Я буду продолжать бороться, даже если это будет стоить мне жизни. Сукуна смерил его взглядом, но на этот раз в нем не было привычного презрения. Были только злобная усмешка и интерес. -Интересно, как ты попытаешься встать на ноги, когда я разрушу все, что близко тебе? Будут ли твои обрывки надежды по-прежнему светить, когда тьма встанет между нами? Мегуми оскалился, сжимая кулаки, и свёл брови к переносице, словно пытаясь удержать на плаву несоразмерно бурлящие внутри эмоции. Сукуна, зловеще усмехнувшись, произнёс: -Ну, на самом деле, я здесь не для того, чтобы делать тебе больно. Этот сопляк отчаянно пытается вернуть контроль, и, что ж, я дам ему эту возможность. «Видимо, всем нам крышка. Думай.» -Много болтаешь… Проигнорировав колкость, проклятие продолжало: -Ах, точно. Послушай, парень. «Думай.» -Знаешь, что происходит с теми, кто готов кинуться в огонь и воду ради спасения парочки людских жизней? Чаще всего, они не выживают. На самом деле, их жертва ничего не меняет. Как я и говорил ранее- люди, как стая муравьёв, размножаются бесконечно. Их жизни — лишь пустота; души многих из них уже кишат чернью и личинками, даже прежде чем покинут это тело. Они бесполезны. -Ближе к делу, — отрезал Фушигуро, его голос звучал, как холодный металл, намертво запертый в его груди. Ненавидел пустую болтовню. Ненавидел, но каждый раз выслушивал своего напарника до конца. Если сейчас ничего не изменить, он потеряет не только Юджи, но и любую надежду на спокойное будущее. Но это будущее уже давно утрачено. События разворачивались так быстро, что Мегуми чувствовал, будто мчится по краю пропасти, и лишь маленький шаг в сторону мог отправить его в бездну. -Ты не понимаешь, — сказал он с вызывающим спокойствием, — не всё может вечно оставаться в тени. Возможно, некоторые жизни и не стоят того, чтобы за них бороться, но они не пусты. Они стремятся к чему-то большему. Сукуна приподнял бровь, его выражение лица менялось; казалось, что он заинтересовался тем, что сказал Мегуми. -Большое слово, — произнёс он, едва слышно, но с искрой любопытства в голосе. — И что же ты собираешься с этим «чем-то большим» делать? -Не твоё сучье дело… На мгновение стойкость Мегуми заморозила тишину, но затем в ней вспыхнуло соперничество, равное самым жестоким сражениям. Он осознал, что если не сможет спасти близких, ему не удастся спасти и самого себя. Мегуми сел на кровать. Выдохнув, он потёр ладонью лицо, стараясь снять с себя остаток напряжения. Сукуна усмехнулся, и чёрные полосы на его лице медленно исчезали, словно тени, уводимые светом. Его взгляд стал мягче, лишаясь той жадности к крови и озлобленности, которые столь долго определяли его сущность. Он наконец уступил контроль Юджи, и тот, весь охваченный эмоциями, оказался наедине с нагромождением боли и страха. -Мегуми… Прости. — произнес Юджи, голос его дрожал, как струна, натянутая до предела. Он хрипел Воздух будто сгущался. Мешался вместе со страхом и болью. Сукуна ушёл, но осадок остался. Мир пернд глазами поплыл, когда Фушигуро увидел подавленного Юджи перед собой. Он отталкивал мысли, что тот… -Что… — тихо переспросил Фушигуро, не веря своим ушам. -Я подвёл всех… Нанамен мёртв. Он мёртв! — произнёс Юджи, и его голос сорвался на истерический смешок, отголосок безумия звенел в ушах Мегуми, — Я не успел… Я никогда не успеваю… …что тот ломался. Медленно и верно. Фушигуро почувствовал, как его сердце сжалось от ужасного осознания, что его друг, сейчас был на краю бездны. Возможно даже ближе чем он сам. -Я убил стольких невинных людей… Я потерял контроль. Моя вина в том, что Кугисаки, наша Нобара на грани жизни и смерти. — продолжал он, с трудом сдерживая слезы. На несколько мгновений ему показалось, что весь мир замер. Он закрыл лицо руками и, сгибаясь над больничной постелью, почувствовал, как лёгкие судороги пропитывают его тело. Итадори трясло, он был под тяжестью горя. -Юджи, ты меня пугаешь… Сядь ко мне, — Мегуми похлопал по свободному месту на койке рядом с собой, стараясь привлечь внимание друга, хоть как-то успокоить его. -Сатору… Приговорён к казни. И не только он… — произнес Юджи, и голос его, насыщенный паникой, превратился в шепот. Гнетущая тишина пронзила воздух, как нож. Фушигуро вскочил на месте, мышцы его пронзила острая боль, и он поймал себя на мысли, что паника охватила их всех. Он был тем, кто всегда оставался бдительным, но сейчас противостоять желанию отдалиться от правды было невозможно. В его воображении развернулась картина: Годжо, тот, кто всегда был опорой, кто вёл их за собой. Брал роль монстра на себя, чтобы его ученикам не приходилось утопать в смертях. -Послушай. Это не твоя вина. Ты ведь это понимаешь? — Итадори отвёл взгляд, не в силах ответить. Мегуми стал твёрже, — Ведь понимаешь? -… -Послушай меня хоть раз, идиот… — продолжал парень, его голос стал более твёрдым, несмотря на то тепло, которое он хотел дать Юджи, — Путь, что нас ждёт дальше, будет полон жертв. Мы должны собраться с силами. — следующие слова выходили с трудом. Слишком личное… — Больше не хочу никого терять… Мегуми ощутил, как внутри него закипало что-то… Эти слова разжигали искру надежды. Тем более, что искорка теперь зависела не только от них, но и от силы всех тех, кто был вместе с ними. -Да… Хорошо. — Юджи кивнул, больше не чувствуя себя таким одиноким, — Годжо… Он ждёт нас. Мы продолжим быть рядом с ним. Наступила пауза. Они задержали взгляды друг на друге. Мегуми чувствовал подавленность Юджи. -Не вини себя во всём, иначе загубишь не только себя, но и других. -Это ничего не изменит. Мне всё равно больно. Невыносимо… -Такова наша работа. Жестокая, но приносящая благо другим. Тебе трудно пришлось, главное не сдавайся. —. — И не помри ещё раз. Черные метки у глаз задрожали. Вторая пара глаз воткнулась в Мегуми. Из щёки Юджи показалась улыбка. Сукуна опять трансформировал тело парня на свой лад. Вдруг рот заговорил. -Ах, да. А на счёт этого не уверен. Его вообще-то казнить собираются. Хе. Итадори, не успевший перехватить контроль над телом вовремя, хлопнул себя по щеке, затыкая второй рот. Нахмурившись, он наблюдал за немой реакцией друга. Сукуна ушёл, оставив после себя неприятный разговор. -Почему ты… не сказал.? — наконец он собрал все силы в кулак и выдавил это из себя. -А это было необязательно… Я не хотел, чтобы ты переживал. -Твою ж! — отчаяние боролось со злостью. Мегуми был не в себе то ли от препаратов, то ли от безысходности. Он схватил рукав Итадори и притянул его ближе, — Это эгоизм! Я же даже открылся тебе, идиот… Иди на встречу. Как же ты не понимаешь… Сейчас я должен знать всё. Мы с тобой одни сейчас… — видя говорящий взгляд Юджи, он отпустил его и смягчился, — Что ты хоть делать планируешь? -Свяжусь с Сатору и уж с ним решу, что делать. Конечно, я знаю, что возможно стану лишней морокой или принесу ещё одну беду… Но если у нас получится что-то поменять. Я снова встречусь с вами. -Я с тобой. Юджи похлопал ресницами. Он завёл свою руку за голову, задумчиво приглаживая свои волосы. Его взгляд не сходил с Мегуми. -Ты сильно ранен. И я не хочу, чтобы тебя посчитали соучастником… -Мне плевать. Я с тобо-… С вами… Конечно, сейчас я должен остаться здесь, но затем… Нам нужно будет собраться вместе. Итадори кивнул и улыбнулся. Не такой озарительной улыбкой как раньше. Скорее всего она была даже ни капли не искренней. В этот миг произошло то, что Мегуми никогда бы не сделал без причины. Но это ведь подходящий случай? Парень медленно привстал и потянулся корпусом вперёд. Обвив руками спину Юджи, он заключил того в объятия. Сначала Итадори сидел в ступоре, но затем мягко обнял в ответ. Мегуми, прислонился к груди парня ухом. Он боялся услышать стук его сердца в последний раз. Желание убедиться в том, что Итадори жив и его сердце на месте, витало с ним с момента возвращения Юджи в команду, после ложной вести о его смерти. Внутри что-то расцвело. Камень с плеч упал, будто давая надежду. Стук сердца этого придурка, был утешительным, подобно колыбельной. Отпустив друг друга, они вернулись в прежнее положение. Мегуми увидел слегка смущённое лицо Юджи. Да и самому было…не то чтобы неловко, ощущалось это странно. Пока он никак не мог описать это чувство. Такое с ним в первые. -Постарайся больше не устраивать нам качели своими скачками из жизни и смерти. Я ведь реально тебя убью, если ты не вернёшься. Юджи улыбнулся, услышав нелепую шутку Фушигуро. Но вот на душе у Мегуми не было всё так спокойно. В тот день, когда он видел в руках Сукуны всё ещё бьющиеся сердце Итадори, хотелось выдрать собственное тоже. Даже тогда Юджи улыбался. И эта предсмертная улыбка отпечаталась на подкорке мозга до конца его дней. Посидев ещё немного, Итадори пришлось уйти. На прощание, они пожали руки и разминулись. Чувсто одиночества не заставило себя ждать. Осталось дожидаться момента следующей встречи.