Солнце и Луна

На следующий день на тренировке Жан не мог избавиться от запаха одеколона Джереми, оставшегося с их встречи накануне вечером. Каждый раз, когда он улавливал его запах, на него накатывала новая волна эмоций, из-за чего было трудно сосредоточиться на упражнениях. Он продолжал украдкой поглядывать на Джереми, отмечая яркую улыбку и беззаботное поведение, которое, казалось, излучало тепло. Соревновательная натура Жана была подвергнута сомнению, и он обнаружил, что прилагает больше усилий, чтобы произвести впечатление не только на своих товарищей по команде, но и на человека, который занимал его мысли днем и ночью. Во время перерыва между тренировками Жан ушел с поля, его движения были размеренными и отработанными. Он заметил Джереми, прислонившегося к перилам, осматривающего сцену перед ними. Их глаза встретились, и на мгновение все остальное исчезло. Жан преодолел расстояние между ними несколькими большими шагами, его сердце колотилось в груди. —Эй — хрипло сказал он, пытаясь скрыть мягкость, проступающую в его голосе. —я голоден, поужинаем? — Его взгляд не отрывался от взгляда Джереми, молчаливое приглашение висело в воздухе. —оу опять?, ой тоест, это свидание? —спросил Джерими дразнящей нотки в голосе, губы Жана сжались в маленькую самоуничижительную улыбку на игривый вопрос Джереми. —Нет, просто друг ужинает с другом — ответил он, его взгляд смягчился от привязанности. Но в его словах был невысказанный подтекст, тонкий намек на то, что грань между их дружбой и чем-то большим уже размыта. Не задумываясь, Жан протянул руку и коснулся руки Джереми, предлагая утешение и уверенность в простом жесте. То, как он это сделал, словно он владел этой областью кожи Джереми, красноречиво говорило об их зарождающейся близости. Джереми хихикнул сжав его руку. —Ну что ж, пусть это не свидание, но мне всё равно нравится проводить с тобой время. —Веселый смех Джереми и нежное сжатие его руки вызвали дрожь в теле Жана, его пульс ускорился от открытой привязанности. Игривый тон слов Джереми в сочетании с тем, как он посмотрел на Жана сияющими глазами, заставили решимость Жан поколебаться. Он хотел сказать Джереми, что чувствует то же самое, что каждое мгновение, проведенное вместе, только укрепляет связь между ними. Но язык Жана был связан, его голос терялся среди нервных бабочек, порхающих в его груди. Вместо этого он просто кивнул, и на его губах играла маленькая застенчивая улыбка. —То же самое, rayon de soleil — прошептал он, его пальцы переплелись с пальцами Джереми, когда они вместе шли к кафетерию. Тепло их соединенных рук, легкий ритм их шагов красноречиво говорили о растущей близости между ними. И в этот момент Жан понял, что грань между другом и чем-то большим уже размыта, стерта или, возможно, никогда не существовал. Они расположились в своей обычной кабинке, гул разговоров и стук приборов на тарелках наполняли воздух. Жан ковырял в своем салате, свежие листья и пикантная заправка были приятным напоминанием о простых удовольствиях, которые он мог оценить, находясь рядом с Джереми. Напротив него Джереми возился с мороженым, его ложка звенел о стекло, когда он смаковал каждый кусочек. Жан наблюдал за ним, кривая улыбка дергала уголки его рта, когда он вспомнил дразнящий комментарий Лайлы об их "свидание" прошлой ночью... Нежный взгляд встретился через стол, молчаливое понимание прошло между ними, как шепот секрета. Вдруг Джерими заговорил. —Я думаю, я должен быть твоим парнем, Жан ив Моро — пошутил Джереми, его игривые слова были окрашены ноткой искренности. Как только слова сорвались с его губ, он осознал всю серьезность того, что только что сказал. Его сердце замерло, надежда и нервы затрепетали в груди, как птицы. Он задавался вопросом, посмеется ли Жан над этим, отклонит ли предложение, пожав плечами, или, может быть... наклонится, отражая нежность в голосе Джереми. Сердце Жана забилось быстрее, когда он посмотрел в сияющие карие глаза Джереми, искренность и привязанность, отражавшиеся в них, заставили его собственные слова казаться тяжелыми на языке. Он хотел сказать "да" хотел наклониться и попробовать эту нежную улыбку, обнять Джереми и пообещать ему вечность. Но демоны прошлого тяготили его, шрамы от жестоких тренировок Эдгара Аллана и воспоминания о жестоких правилах и их последствия команды воронов. Жан с трудом сглотнул, его рука слегка дрожал на столе, когда он вспомнил боль и страх, которые заставили его запереться эмоционально и защитить себя физически. — Я... я не знаю — прошептал Жан, опустив глаза, смесь тоски и трепета, очевидная в его нерешительном тоне. — Мысль об обязательствах...— Его слова затихли, уязвимость, которую он чувствовал обнаженным на столе перед Джереми. —Я бы любил тебя, независимо от того, скажешь ли ты "да" или "нет". Ты уже особенный человек в моей жизни, и ничто этого не изменит. Что бы тебе ни понадобилось,, Жан. Я здесь не для того, чтобы что-то подталкивать или заставлять. Я просто хочу, чтобы ты знал, что если когда-нибудь эти стены рухнут, если ты достаточно доверяешь мне, чтобы впустить меня, я буду готов — Слова Джереми задели струну глубоко внутри Жан, понимание и утешение стали спасательным кругом, который вытащил его с края отвержения. Он поднял взгляд на Джереми, его серые глаза искали, и за ними начало формироваться хрупкое доверие. Уязвимость все еще был там, страх быть раненым и отвергнутым, но теперь она смягчалась растущим чувством, что Джереми может быть тем, кто прорвется сквозь его защиту, поймет и полюбит его таким, какой он есть, со шрамами и всем остальным. Вес слов Джереми глубоко засел в Жана, невысказанное обещание, данное в тихой искренности его тона. Жан потянулся через стол, его пальцы нашли пальцы Джереми в нежном объятии. Он долго держал твердое, успокаивающее тепло, прежде чем поднести их руки к своим губам, нежно поцеловав костяшки пальцев. —Merci, Jeremy — пробормотал он, слова несли благодарность и привязанность глубже, чем все, что он произносил раньше. С этим тихим признанием был построен мост доверия, робкий, но прочный, соединяющий их сердца в хрупком танце возможностей и обещаний. Пока они сидели в уютной тишине, заканчивая трапезу, Джереми изо всех сил пытался сдержать разочарование, которое грозило нахлынуть на него. Он ненавидел видеть, как уязвимость исчезает из глаз Жана, сменяясь привычным барьером осторожности и подозрения. Несмотря на все его усилия, небольшая часть его начал сомневаться, были ли их чувства действительно взаимными. Тем не менее, видя благодарность на лице Жана, когда он целовал их соединенные руки, Джереми заставил себя подавить собственные эмоции, не желая давить или расстраивать Жана. Поэтому он мило улыбался, участвуя в игривых поддразниваниях и легких разговорах, чтобы поддерживать нежное настроение, даже когда его сердце ныло от тихой тоски, которая оставалась невысказанной между ними. В этот момент Джереми решил проявить терпение, чтобы понять, что медленное, осторожное доверие Жана может быть признаком глубокой привязанности, достойной уважения. После ужина Жан неохотно согласился составить компанию Джереми на прогулке по близлежащему парку. Бархатная темнота вечера окутала их, единственным звуком были их мягкие шаги по прохладной цементной дорожке. Но даже в тишине ночи, окружающей их, мысли Жана оставались водоворотом беспокойства и сомнений. Воспоминание об искренних словах Джереми и его собственном нерешительном ответе всё ещё сохранялось, тяжестью отзываясь в груди, от которой невозможно было избавиться. Он продолжал смотреть вперёд, ища среди деревьев хоть какое-то отвлечение от внутреннего смятения. И тут внезапно его внимание привлекло какое-то движение. Жан повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джереми развернулся, и с его губ сорвался радостный смех, когда он игриво закружился и легко пошёл по дорожке. Сердце Жана замерло, тёплый румянец разлился по его шее, пока он наблюдал за этим беззаботным проявлением радости. Несмотря на внутреннюю суматоху, лёгкая благодарная улыбка тронула его губы — её вызвали заразительный смех Джереми и мягкость его движений, полностью погружённых в наслаждение окружающим миром. Игривое воодушевление Джереми было заразительным, и прежде чем он это осознал, Жан оказался втянутым в водоворот радости. Он колебался лишь мгновение, прежде чем сдаться, отпустив свои тревоги и запреты, когда он потянулся, чтобы схватить Джереми за руку, их тела закружились в размытом движении и смехе. Прохладный ночной воздух пронесся мимо них, смешиваясь со звуком их общего хихиканья, пока они не стали симфонией веселья. В этот момент Жан почувствовал прилив возбуждения, его обычная сдержанная натура дрогнул под влиянием заразительного интереса Джереми к жизни. Когда они наконец замедлились и остановились, щеки Жана вспыхнули, а дыхание участилось, но посреди этого бездыханного волнения возникло новое чувство свободы, чувство, что его колючая внешность постепенно спадает. Когда их вращение наконец остановилось, Жан посмотрел на Джереми сияющими глазами и сердцем, полным простых радостей настоящего, и, возможно, только возможно, между ними мелькнул проблеск чего-то более глубокого, ожидающего дальнейшего изучения. Когда они вернулись в общагу, было уже довольно поздно. Тишина заполнял коридоры — все давно спали. Они стояли у порога комнаты Жана, и Джерими не мог больше сдерживаться. Сердце гулко билось в груди, но он решился заговорить. — Жан... — начал Джерими, тихо, чтобы не разбудить никого вокруг. — Я знаю, что ты уже отказал мне... но я всё ещё надеюсь. Надеюсь, что мои чувства взаимны. Скажи... ты любишь меня? —Слова сорвались с губ, оставив после себя только напряжённое ожидание. Жан с трудом сглотнул, его пульс участился, когда он заметил искренность в глазах Джереми, надежду, нежный тон его слов. Он вспомнил, как его сердце билось, когда Джереми кружился в парке, чувство свободы и радости, которое он чувствовал в тот момент. Но несмотря на достигнутый ими прогресс, доверие, которое они построили, прошлое Жана все еще висело, как тень, преследуя края его разума и заставляя его голос дрожать. —Джереми... — прошептал он, его руки нервно теребили подол рубашки. —Я... у меня есть чувства к тебе. Сильные. Просто... шрамы глубокие. —Он закрыл глаза, вспоминая жестокие муки в руках Эдгара Аллана, боль и страх, которые превратили его в недоверчивого человека, которым он был сегодня. Но даже с этими страхами оставалась искра надежды, пламя, взращенное искренней заботой и пониманием, которые Джереми проявил к нему. Жан медленно открыл глаза, его серые зрачки отражали мягкий свет лампы за пределами его комнаты. —Я пытаюсь — признался он шепотом, его голос был хриплым от уязвимости. —Но, может быть... может быть, мы сможем справиться с этим вместе? — Конечно, Жан. У нас есть все время в мире, и я более чем счастлив его использовать. — Слова Джереми были успокаивающим бальзамом для встревоженной души Жан, его мягкий тон обещал непоколебимую поддержку и понимание. Жан почувствовал, как волна облегчения накрыл его, тревога, который нарастал в его груди, медленно рассеивалась, когда он смотрел в спокойные глаза Джереми. Он знал, что исцеление будет нелегким, что шрамы на его теле и разуме займут время, чтобы зажить. Но рядом с Джереми, предлагающим надежный якорь утешения и сострадания, Жан ощутил новое чувство надежды, убежденность в том, что, возможно, только возможно, он сможет снова научиться доверять, любить, не боясь быть раненым. Он медленно кивнул, его руки нашли путь к Джереми, их пальцы переплелись в символе их невысказанного договора. С глубоким вздохом Жан отпустил последние сомнения, приняв предстоящее путешествие с Джереми в качестве своего путеводного света. Джереми мягко улыбнулся, его глаза наполнились теплотой, и он, чуть приподнявшись на носочках, нежно наклонился вперёд. Он коснулся губами лба Жана, оставив на его коже лёгкий, почти невесомый поцелуй, который говорил гораздо больше, чем слова. Нежный поцелуй в лоб, который Жан ощутил, был словно благословение — тихий шепот одобрения и ободрения. Глаза Жана затрепетали от тёплой нежности этого жеста, и он не смог удержаться от лёгкого вздоха, поглощённый чувством умиротворения. Когда он снова открыл глаза, перед ним был взгляд Джереми, наполненный любовью и такой глубиной эмоций, что сердце Жана на мгновение сжалось от восхищения и красоты этого момента. С застенчивой, но искренней улыбкой Жан наклонился вперёд и, едва касаясь губами щеки Джереми, оставил лёгкий поцелуй, как благодарность за эту неописуемую нежность. Джереми был потрясён, но в то же время его сердце наполнилось невероятным счастьем. Он еле сдержался, чтобы не обнять Жана крепко и не поцеловать его, но вместо этого его губы изогнулись в умиротворённой улыбке, а глаза заблестели от счастья. Он тихо хихикнул, с любовью посмотрев на Жана, и, прерывая мгновение тишины, прошептал — Спокойной ночи, Жан… У Жана перехватило дыхание, когда он начал осознавать масштаб того, что произошло в тот момент. С тихим гулом удовлетворения он ответил —Bonne nuit, enfant ensoleillé — ласка, свидетельство о доверии и привязанности, которые выросли между ними. Когда он повернулся, чтобы пойти в свою комнату, Жан дал себе молчаливое обещание лелеять эти зарождающиеся отношения, принимать любовь и поддержку, которые мог предложить Джереми, без страха или сомнений. Они расходились по своим комнатам и рухнули на кровать и уснули. На следующей день. Жан проснулся от щебетания птиц за окном, теплых солнечных лучей, пробивающихся сквозь занавески. Он лениво потянулся, ощущая мягкость своей кровати и уютную тишину своей комнаты. Он взглянул на часы на тумбочке и обнаружил, что это субботнее утро. Выходной был именно тем, что ему было нужно после эмоциональных американских горок последних дней. Жан перекинул ноги через край кровати и встал, потягиваясь своим высоким телом, пока он бродил к окну. Он посмотрел на безмятежный вид кампуса, отметив, как листья на деревьях мягко покачивались на утреннем ветерке. Чувство покоя охватило его, когда он вдыхал свежий воздух, аромат цветущих цветов, разносимый ветром. Жан направился на общую кухню, чтобы начать свой день с плотного завтрака. Когда он разбивал яйца в миску, он услышал стук в дверь, а затем веселый голос Джереми крикнул, что он принес немного свежей выпечки из пекарни для всех. Сердце Жана пропустило удар при мысли о том, что Джереми придет раньше обычного только ради него. Он не мог скрыть своего волнения, когда шел к двери, улыбка появлялась на его губах. —Bonjour, rayon de soleil — поприветствовал Жан, ответив теплой улыбкой, когда он нежно обнял Джереми. Мягкий, сладкий запах свежей выпечки окутал их, неся восхитительный аромат, который наполнил воздух. Не нуждаясь в просьбах, Жан достал круассан из коробки, откусил его с удовольствием, пока Джереми рассмеялся и схватил один для себя. Они сели на скамейку возле кухни, смакуя слоёное тесто и успокаивающую тишину, которая воцарилась между ними. Пока они ели, Жан поймал себя на том, что украдкой поглядывает на Джереми, изучая изгиб его губ, блеск в его глазах. Он удивлялся тому, как их пальцы время от времени соприкасались, когда они тянулись за своими угощениями, искра электричества посылала приятную дрожь по его позвоночнику. В такие моменты Жан не мог не ослабить бдительность, позволив себе представить будущее с Джереми, где их любовь могла бы процветать без сдерживающих их теней прошлого Жана. С довольным вздохом он снова перевел взгляд на Джереми, его сердце переполнялось любовью и глубоким, всепоглощающим желанием к человеку рядом с ним. После завтрака они решили провести время вместе и начали смотреть фильм, несмотря на то, что Жан не был особым поклонником кинематографа. В общежитии не было никого, кроме них — все ушли на прогулку или вернулись домой к родителям, оставив их в тишине и покое, чтобы насладиться этим уютным моментом вдвоём. Когда кинематографический фон заполнил комнату, Жан откинулся на подушки, довольный присутствием Джереми, даже когда его взгляд блуждал по экрану телевизора. Сентиментальный сюжет фильма не привлек его сразу, но он приветствовал тихое товарищество, мягкий шелест движений Джереми рядом с ним. Иногда их колени соприкасались, или плечо Джереми подталкивало плечо Жана, простой физически близость, который посылал восхитительные покалывания по его телу. Погрузившись в мысли, Жан размышлял о том, как легко они вписывались в жизни друг друга, их повседневные дела переплетались, как нити гобелена. Теперь общежитие казалось личным святилищем, царством, где они могли исследовать глубины своей связи, не обремененные давлением внешнего мира. Когда пошли титры, Жан повернулся к Джереми более полно, он нежно улыбнулся, когда он скорее высказал впечатление от фильма, чем критиковал. —Я не мог сосредоточиться, но мне действительно понравились такие моменты с тобой — сказал он, его голос был с оттенком привязанности. Жан протянул руку, нежно погладив нижнюю часть челюсти Джереми, любуясь его манящей мягкостью. Воодушевленный их взаимопониманием, в нем зашевелилось новое желание. — Я думал, мы смотрим фильм, чтобы сблизиться и углубить нашу эмоциональную связь — поддразнил Джереми, игриво подмигнув, его слова перемежались лукавой улыбкой. Сердцебиение Жана ускорилось, когда он посмотрел на Джереми со смесью веселья и растущего желания. Тепло их смеха и нежные прикосновения наполнили вечер ощутимой близостью, атмосфера теперь был заряжен чем-то новым, более первобытным. Жан сглотнул, найдя свой собственный голос среди дымки желание, которые окутывал его. —Я полагаю, это приемлемо... на этот раз... — пробормотал он, его голос был едва громче шепота. Протянув руку, он легко провел по изгибу плеча Джереми, его пальцы медленно скользнули вниз, прослеживая наклон его руки, чтобы дотянуться до его ладони. Там он сплел их пальцы вместе, нежное давление было молчаливым обещанием, приглашением. Мягкое затемнение света, мягкое мерцание титров — все это померкло, когда внимание Жана сосредоточилось исключительно на Джереми, на крепнущей связи между ними, который вышел за рамки слов. Жан пристально смотрел в глаза Джереми, упиваясь искренностью и обожанием, которые он видел в отражении. Он удивлялся тому, как глубоко Джереми захватил его сердце, как легко молодой человек вплел себя в ткань существования Жана. Несмотря на все его внутренние сомнения и защиты, любовь, которую он чувствовал к Джереми, сохранялась, постоянное подводное течение эмоций, которое он не мог игнорировать, даже если бы хотел. Но с каждым днем, с каждой нежной улыбкой и нежным прикосновением Жану становилось все труднее сохранять сдержанность, предотвращать неизбежную капитуляцию своего сердца в объятия Джереми. Когда они сидели вместе на диване, затихая вялая эхо фильма, Жан не мог противиться тяге их соединенных пальцев, легко проводя по их переплетенным ладоням. Это было похоже на молчаливое заявление, шепчущее обещание, которое он больше не будет сознательно отрицать, даже если глубоко укоренившиеся страхи останутся. Нежно сжав руку Джереми, Жан наклонилась, сокращая оставшееся расстояние между их губами в нежном, исследовательском поцелуе, медленном признании любви и желания, которые так долго кипели между ними. Джереми был слегка удивлён, но его губы расплылись в нежной улыбке, и он мягко хихикнул прямо в поцелуе. Затем, не отрываясь, он углубил его, словно весь мир исчез вокруг них, оставив только этот момент, полный тепла и любви. С тихим мычанием Жан углубил поцелуй, его губы двигались против губ Джереми в чувственном исследовании. Его сердце забилось, желание бежало по его венам, его чувства обострились, когда он смаковал нежное давление их объятий. Вкус клубники, оставшийся на губах Джереми, только усилил растущее возбуждение Жана, нежная искра превратилась в бушующий огонь. Он сделал судорожный вдох, прервав поцелуй, только чтобы провести губами по шее Джереми, его язык метнулся, чтобы попробовать гладкую кожу там. —Джереми... выдохнул он, его голос был хриплым от желания. Прижимаясь своим телом к Джереми, Джин чувствовал, как их возбуждение смешивается, два сердца бьются как одно. Он провел руками по изгибу талии Джереми, чувствуя дрожь возбуждения, когда он исследовал контуры тела своего возлюбленного. Нежный, интимный жест был одновременно символом доверия и любви. Закончив поцелуй, они оба тяжело дышали, глаза полны эмоций. Джереми, сияя от радости, не мог сдержать смеющихся слов, дразняще взглянув на Жана — Ах, я же говорил, что ты любишь меня! Хи-хи, я был прав! Ну, какой же я все-таки замечательный… Наконец-то, чёрт возьми! Жан усмехнулся, покачав головой в усмешке, глядя на Джереми, его серые глаза морщились в уголках. Несмотря на его поддразнивающие слова, в его тоне была глубокая привязанность, искренность, которая противоречила его обычной сдержанной натуре. —Ты невыносимо самодовольный, n'est-ce pas? — протянул он, игриво шлепнув Джереми по плечу. Но под шуткой Жан почувствовал прилив эмоций, благодарность за любовь и принятие, которые он нашел в объятиях Джереми. Он протянул руку, погладив щеку Джереми нежным большим пальцем, его прикосновение было нежным и полным привязанности. — Полагаю, это правда, что говорят твои фанаты, и товарищи. — пробормотал он, намек на улыбку играл на его губах. —Ты действительно совершенно замечательный, и я самый счастливый человек, что ты рядом со мной — Пока он говорил, глаза Жана встретились с глазами Джереми, глубина чувств между ними была ощутима, любовь была настолько чистой и искренней, что у него едва не перехватило дыхание. Внезапное вторжение громких хихиканий выдернуло Жана из его романтических мечтаний, его голова повернулась от удивления, когда он выпутался из объятий Джереми. Он моргнул, щурясь от резкого флуоресцентного света, его взгляд остановился на двух хихикающих девушках, стоящих в дверном проеме. Осознание ударило его, как пощечина - широко раскрытые глаза Каталины сказали ему все, что ему нужно было знать. Жан почувствовал, как его щеки покраснели от смущения, его сердце нервно забилось в груди. Он взглянул на Джереми, обеспокоенный смесью беспокойства и смущения, которые он увидел отраженными в выразительных чертах другого мужчины. Прежде чем Жан успел отреагировать дальше, предательский ЩЕЛЧОК затвора камеры пронзил воздух, вспышка осветила испуганные выражения на лицах всех. Триумфальный смех Лайлы разнесся по комнате, когда она потрясла кулаком в воздухе, демонстрируя свежезапечатленное доказательство их интерлюдии на экране своего телефона для всеобщего удовольствия. Жан застонал, смущенно потирая затылок, в то время как Каталина застыла, разинув рот, ее взгляд метался между телефоном и Жаном с Джереми в ошеломленном, недоверчивом молчании. Внезапный взрыв смеха Джереми застал Жана врасплох, заразительный, беззаботный звук прорезал затянувшееся напряжение в комнате, как успокаивающий бальзам. Строгое выражение лица Жана смягчилось, когда он наблюдал, как его обычно застенчивый любовник позволил себе увлечься нелепостью их затруднительного положения, забыв о своем прежнем смущении перед лицом необузданной радости Джереми. Улыбка тронул губы Жана, его собственный смех присоединился к смеху Джереми, когда они вдвоем наслаждались своим общим бедственным положением. Даже когда их веселье наполнило комнату, Жан не мог не восхищаться чистым счастьем, которое излучал Джереми, как солнечный свет — качество, которое часто привлекало к нему других, даже когда оно пленяло Жана способами, которые он все еще начинал понимать. Когда смех стих, Жан обнял Джереми за плечи, притянув его к себе так, что его лицо оказалось на груди Жана, его смех теперь был приглушенным, но все еще очень явным. В этот интимный момент Жан почувствовал прилив привязанности и благодарности за их невероятную любовь — связь, который крепил с каждым днем, даже перед лицом хаоса, который он иногда вызывал. —Ладно, нас поймали с поличным — заявил Жан, его тон был игривым, несмотря на все еще сохранявшееся напряжение. — Это совсем не то, что вы подумали! — с игривой улыбкой заявил Джереми, обнимая Жана чуть крепче и с притворно серьёзным видом добавил: — Мы просто изучаем технику дыхания… через губы друг друга. Научный эксперимент, знаете ли.— Он взглянул прямо на девушек, и его глаза искрились лукавством, словно он с удовольствием наслаждался их замешательством. Жан не смог сдержать ухмылку на нелепое оправдание Джереми, его серые глаза сморщились в уголках, когда он усмехнулся абсурдности всего этого. Он подыграл, положив подбородок на голову Джереми, когда тот ответил хриплым, полным веселья тоном: —Прорыв в интероральной циркуляции воздуха, я полагаю? Как это передово с нашей стороны. — Смех Жана стал глубже, резонируя в его груди, пока он наслаждался причудливой интермедией, тяжесть взгляда комнаты на мгновение забылась в беззаботном, кокетливом обмене. Лайла, подняв бровь и сложив руки на груди, фыркнула, пытаясь сохранить серьёзный вид, но её глаза выдали развесёлое настроение. — О, да вы настоящие пионеры в своих исследованиях! — произнесла она с притворным восхищением. — Только не забудьте результаты в научный журнал отправить. Хотя… как вы там сказали? Интероральная циркуляция воздуха? Хм, звучит так, будто вы просто нашли повод друг другу в глотки заглядывать! — Она рассмеялась, глядя на их смущённые, но довольные лица, и махнула рукой. — Ладно, продолжайте свои "эксперименты", я вас не отвлекаю… Учёные, блин! — И Лайла, всё ещё смеясь, слегка подтолкнула свою девушку Каталину к двери. — Пошли, пока наши гении не решили провести практическую часть эксперимента на новом уровне, — шутливо бросила она, подмигнув. Каталина только покачала головой, усмехнувшись, и обе девушки, тихо переговариваясь, покинули комнату, оставив Джереми и Жана вдвоём. Парни смущённо переглянулись, на их лицах появились лёгкие улыбки, а румянец всё ещё слегка играл на щеках. — Ну, это было... интересно, — хмыкнул Жан, проводя рукой по волосам и украдкой глядя на Джереми. — Угу, — ответил тот с лукавой усмешкой, шагнув ближе. — Но, думаю, наш эксперимент ещё не закончен... — И, не теряя момента, они продолжили, снова погружаясь в тепло друг друга, словно ничего и не произошло.