Всё ради свободы

Володя еле как нашёл этот чёртов стадион. Он был готов слать всех куда подальше, да и пусть забрали бы его с собой. Если считать, что Володя смог найти этот стадион всего за час, конечно, не без посторонней помощи, но всё же. Подойдя поближе, Володя увидел, что стадион со всех сторон окружён ограждением с колючей проволокой, вдоль которой через равные промежутки друг от друга располагались входные ворота — все запертые на цепные замки. Давыдов подошёл к ограде и окинул взглядом территорию вокруг спорткомплекса. Ни души; сувенирные киоски и торговые точки с едой на лето забраны ставнями. Впрочем, легко представить, как они оживут с началом сезона. От приятного возбуждения кожа Володи покрылась мурашками, ему уже не терпелось попасть внутрь. Володя быстрым шагом дошёл до последних ворот, проходя мимо большой парковки. Между воротами темнела узкая дверь с электронным кодовым замком, за которой находился туннель, разделявший внешнюю территорию спорткомплекса надвое. И тут Володя понял, он не знает пин-код. Что ж, ему придётся искать выход из этой ситуации. Решив пораскинуть мозгами, он пришёл к двум вариантам. Первый, который Володе совершенно не понравился —нужно взломать дверь. Второй — сидеть и ждать кого-то из своих напарников, и то не факт, что кто-то придёт на стадион. М-да. Володе совершенно не везёт. Находясь не в лучшем расположении духа, Володя уже собирался каким-то образом взламывать дверь, но тут послышался довольно знакомый голос, который кричал так громко, что ему показалось, будто он звучит у него прямо в ухе: — Володя! — Олег стремительно приближался к нему, улыбаясь во все тридцать два. Приблизившись, Олег всё так же улыбался, но было видно, что он волнуется, хотя и пытался скрыть это. Повисло неловкое молчание. Спрятав руки за спину, парень начал неловко говорить: — Ты прости за то, что случилось. Мы с Лёшей сами не ожидали, что всё так обернётся. Маша всегда была импульсивной, а Юра всегда морозил всякую чушь, которая выводила её из себя. Но в тот момент Юра перегнул палку, а Маша поддалась на его бред. И всё же, извини нас с Лёшей, да и Юру и Машу, мы все были на эмоциях, поэтому и забыли про тебя, — выдохнув, Сидоров закончил свою исповедь. Парень не решался поднять глаза на собеседника, поэтому буравил взглядом асфальт, уж слишком боялся увидеть отвращение, обиду или что похуже. Всё время, пока Олег извинялся перед Володей, парень пристально смотрел на Сидорова, будто видя его насквозь. Из-за этого Олег с каждым словом становился более неуверенным и стал говорить всё тише и тише, что под конец его исповеди было почти невозможно услышать конец его незабываемой речи. Было видно, что он пытался скрыть дрожь во всём теле, так как боялся, что Володя не примет его извинения и пойдёт самолично выяснять отношения с Юрой и Машей. А этого только не хватало. Но Володя даже не собирался что-то предъявлять брату и сестре Олега или ему самому. Володя давно привык, что про него забывают или не обращают внимание. Он привык быть тенью, которая никому не сдалась. Это даже было ему на руку, что его не замечают — потому что люди отца его точно не заменят, а если всё-таки выйдут на след и попытаются у кого спросить, видели те какого-то парня, то им просто ответят, что не помнят такого человека. Поэтому он не держал обиду на кого-либо из участников драки или на других присутствующих. Постояв минуту в молчании, Сидоров уже успел побледнеть, от чего смахивал на мертвеца или на заключённого, что ждёт своего приговора. Решив не мучить парня, хоть это его и забавляло, Володя тихо рассмеялся и, улыбнувшись, заговорил: — Не беспокойся, я не держу на вас обиды, что на тебя, что на твоих брата и сестру, да и на Матвеева. Тогда была довольно сложная ситуация, поэтому я не в обиде, можешь расслабиться. Слова Володи успокоили Олега, тот смог выдохнуть с облегчением. — Тогда хорошо! — полностью избавившись от мыслей и переживаний, Олег засветился от счастья. — Ты вроде хотел пойти на корт? Я как раз туда направлялся, да и Лёха с Юркой тоже хотели, но не факт. А ты, кстати, как до стадиона добрался? И ещё, что у тебя с коленями? И с локтями? — затараторил весело Сидоров, но после того, как увидел колени и локти, его лицо быстро изменилось, улыбка спала с лица, а в глазах виднелось беспокойство. Резко схватив его за руку, Олег стал рассматривать его локти, тихо приговаривая, что как его угораздило. — Да вот, хотел потренироваться, а до стадиона было легко добраться, — стал отвечать на вопросы Володя. — А это — случайно споткнулся о свою ногу, ну и вот, — беззаботно ответил Володя. Последние его слова были враньём: Володя не очень сильно хотел посвящать Олега в его переживания. Как было весело, когда Володя обрабатывал раны на локтях и коленях в уборной одного кафе. Лицо посетителей и официантов надо было видеть. Даже несколько посетителей спросили, не надо ли вызвать полицию, но Володя быстро ответил, что всё хорошо. Олега не успокоили его слова. — Володя, солнце, будь осторожней, а то так и убиться можно, — Сидоров, как курочка наседка, крутился вокруг него, беспокоясь о состоянии Давыдова. — Тебе не больно? Рану обработал? Может, сегодня не будешь тренироваться? — Олег, всё хорошо, я всё ещё могу тренироваться. И раны я обработал, а боли нет. Можешь успокоиться, — успокаивал он Сидорова. Ну, или, по крайней, пытался. — Володь, если ты так говоришь, то ладно, — успокоился Олег. — Но если ты почувствуешь себя нехорошо, сразу уходи с корта. Володя быстро кивнул, соглашаясь с Олегом, хоть и понимал, что он его не послушает. Давыдов привык к боли, точнее, его приучила мать и, естественно, отец. Если маленький Володя пытался как-то заикнуться о том, что ему больно, отец сразу же усиливал пытки, чтобы Володя страдал ещё больше. Он наслаждался его страданиями, уж больно ему нравилось наблюдать, как Володя пытался выбраться, как умолял своего отца освободить его, сжалиться. Как он рыдал, кричал, пытался разорвать ремни зубами… Как он выдыхался и просто обессилено лежал на хирургическом столе, тяжело дыша; на слёзы у него просто не было сил. Ему даже не давали провалиться в бессознательное. Отец не давал Володе потерять сознание, он приводил его в чувства и смотрел в его глаза, в которых виднелось отчаяние. Когда он насмотрелся на страдания своего отпрыска, просто просил подчинённых выбросить сына из его подвала. Не хотел он марать руку о него. А если мать слышала про то, что ему больно, просто давала пощёчину и так отвлекала от боли, а потом говорила, что он размазня и тихо жаловалась сама себе, почему её сын такой слабый. Если он пытался ей что-то сказать, мать брала его за волосы и била о стену, чтобы её бестолковый сын понял, что лучше её не нервировать. Да, его родители были просто без ума. За воспоминаниями Володя не заметил, как Олег начал что-то ему увлечённо рассказывать. — Код меняется примерно раз в два месяца и тренер всегда нам об этом сообщает. Сейчас действует комбинация 2618. Дни рождения тренера и Ирины, весело, да? Ставлю сотку, что они встречаются. У тебя, кстати, когда день рождения? — весело щебетал Сидоров, как девочка, которая узнала новые сплетни, и параллельно его рука вбивала пин-код в электронную дверь. — В ноябре, 18, — Володя сказал первое, что пришло ему в голову. — Жаль, мы пропустили. Зато в апреле тебя взяли в команду, так что можешь засчитать это как величайший в мире подарок, — похихикал Олег. — А девушка что тебе подарила? У таких красавчиков, как ты, обязательно должна быть девушка. Если, конечно, ты не заглядываешься на парней. В таком случае говори прямо, а то я просто сгораю от любопытства, мне уж очень интересно. Володя смотрел на Сидорова, гадая, как можно думать о такой ерунде, когда стадион — вот он, рядом. Давыдов уже хотел сам пойти на поле, оставив Сидорова стоять в одиночестве. — Если тебе так интересно, то отвечу. Девушки у меня нет, да и меня не интересуют ни те, ни другие, — беспечно ответил Давыдов, а у Олега глаза стали по пять копеек, будто он увидел седьмое чудо света. Вот тут Володя не соврал. Хотя нет, он опять соврал. Да, у Володи не было девушки, он ими вообще не интересовался, но вот другим полом — да. Точнее, интересовался. Когда мать заметила его интерес к своему полу, она чуть не убила его. Сколько тогда криков было, а крови ещё больше: он всё ещё помнил, как она сломала ему палец, потом принялась за кисть, а после за рёбра. Следом выбросила его из номера прямо возле мусорного бака. Он тогда думал, что вот так и умрёт, но мать всё-таки сжалилась и помогла ему. Поэтому Давыдов просто боялся себя — сколько труда ему стоило, чтобы перестать засматриваться на кого-либо, да и ему было некогда, всё-таки они в бегах. — Как нету? Как не интересуешься? Володь, ты кто вообще такой? Тебе прям никто не нравится? Может, ты ошибаешься? — приблизившись к Володе, Сидоров схватил его за плечи и стал трясти, заваливая его вопросами. — Олег, успокойся, я уверен во всём, что говорю, — отодвинув Олега от себя, прекращая свою пытку, коротко ответил Володя. Он быстрее хотел попасть на поле: если он так и будет стоять, то просто сойдёт с ума. — А я так надеялся, что у меня есть шанс… Но ладно, у меня всё равно есть любимый человек, — Сидоров вытер несуществующую слезу и сделал грустное выражение лица, будто и в правду разочарован, что его ожидания не оправдались. Но как только он начал говорить о своём любимом человеке, его лицо сразу же засветилось, появилась влюблённая улыбка. Володя не хотел расспрашивать его об этом человеке, так как ему быстрее хотелось зайти внутрь, да и не интересовала его эта тема, поэтому он просто промолчал.– Ну ладно, думаю, тебе не терпится попасть на поле и поиграть, поэтому не буду задерживать ни тебя, ни себя, так что пошли быстрее, — Олег будто бы прочитал его мысли, а когда посмотрел в Володины глаза, то понял, что всё правильно сказал, потому что глаза те выражали такое счастье и энтузиазм. Сидоров начал хихикать, но всё же открыл дверь, в которую снова пришлось вбивать код, чтобы попасть внутрь. Дважды повторять Володе не пришлось. Он быстро двинулся по туннелю, теребя ключи. Туннель заканчивался еще одной дверью с надписью «Ласточки». Володя прибывал в таком состоянии эйфории, что не стал ждать Олега, шедшего за ним быстрым шагом и с весельем в глазах наблюдающим за тем, как Володя стремительно приближается к двери. Странно было вставить его в скважину и услышать щелчок открывшегося замка. Но это было приятное чувство, что он владеет ими. Его бывший тренер иногда разрешал ему ночевать в школьной раздевалке, но снабдить его ключом тренеру и в голову не приходило. А уж тем более Володе. Наткнувшись на парня в раздевалке, он, наоборот, всякий раз отводил глаза, будто не замечая. Ключи же означали официальный допуск и полную свободу действий, означали, что Володя — член команды. И Володе нравилось, что его ставят хоть во что-то. Сразу за входом располагалась комната отдыха. Большую часть пространства занимали три кресла и два диванчика, полукругом расставленные перед тумбой для теле- и аудиоаппаратуры. Экран телевизора был огромным до неприличия, и Володе уже не терпелось посмотреть на нем какой-нибудь матч. Над теликом к стене был прикреплен список спортивных и новостных каналов. А все остальные стены занимали фотографии. Одни были сделаны профессионально, другие явно вырезали из журналов, но большинство, судя по всему, нащелкали сами Ласточки. Их снимки были налеплены везде, где оставалось свободное место, и держались на скотче. Целый угол отводился фотографиям трех Ласточек — входящих в команду девушек. На всех снимках девушки сверкали улыбками, жизнерадостными и опасными одновременно. Экси относилось к совместным видам спорта, но редко какой университет жаждал видеть в рядах своей команды женщин. Как гласила история «Ласточек», которую Володя изучил вдоль и поперек, в первый год ректорат Пальметто отказал Евгению, включившему в заявку девушек. Однако после провального первого сезона администрация сделалась чуть более сговорчивой и Евгений набрал в команду сразу трех. Более того, он назначил Змеевскую Ксению первой в истории НССА женщиной-капитаном среди команд первого дивизиона. Поклонники экси и так не жаловали «Ласточек», а тут ещё и такая новость, поэтому Змеевскую буквально затравили. В первый год после назначения даже партнеры по команде не стеснялись прилюдно издеваться над своим капитаном, могли не слушаться её, как-либо гадить ей. Отъявленные женоненавистники обвиняли во всех неудачах «Ласточек» исключительно ее. И все же, несмотря на всё это, не имея поддержки ни от кого, кроме своего тренера, Зимеевская удержалась на своем посту и даже смогла добиться к себе уважения. Только три года спустя стало ясно, что тренер не ошибся с выбором. «Ласточки» по-прежнему оставались аутсайдерами, однако под предводительством Змеевской начали превращаться в что-то похожее на сплоченную команду и мало-помалу набирать очки. Что не могло не радовать тренера. Он очень гордился своей подопечной, их взаимодействия напоминали гордого отца и счастливую дочь, которая была рада этому. Володя уже испытывал уважение к Змеевской, ещё даже не заговорив с ней лично. Смотря на её достижения, Володя довольно сильно удивлялся, особенно как она выстраивала все слова и действия фанатов экси в её сторону. Володе было плевать, какого пола был капитан или игрок, ему было важно, как человек относится к своему делу. Горит ли игрой, насколько может взаимодействовать с участниками своей и других команд, какие у него навыки, какие положительные качества, как он играет на поле. А на пол он забивал, да и какая разница, парень или девушка, если человек отдается своему делу с головой? — Это Ксю, Аня и Поля. Ксю — наш капитан, которого все уважают, очень хорошая девушка, но на тренировках так гоняет, что такое ощущение, что ты попал в ад. И ещё её лучше не злить, иначе ты узнаешь, где раки зимуют. Полю можно описать кратко, она — стерва. Это просто дьявол с ангельской внешность, лучше с ней не связываться. А Аня просто солнышко нашей команды, она очень милая и заботливая девушка. И только попробуй её обидеть, иначе… — тот не успел закончить свою угрозу, как Володя его перебил. — А иначе в лоб прилетит? — с обворожительной улыбкой проговорил Володя и после этого тихо рассмеялся. Сидоров подхватил его веселье и тоже начал посмеиваться. В воздухе витала дружеская атмосфера, которая развеяла неловкую атмосферу и напряжение между ними. Но Володю кое-что настораживало. Его настораживали тихие, почти неслышные шаги. И у него были догадки, кто это. — Да и не только в лоб. Услышав третий голос, Олег резко повернул голову в сторону коридора, Давыдов сделал точно так же, но более медленно, потому что его догадки были верны — они оба увидели Матвеева, который опирался на косяк, наблюдая за ними двумя. — Вы так и будете чесать языками? Может, пойдёте в раздевалку и на поле тренироваться? Или вы просто так сюда пришли? — бесстрастно говорил Матвеев, смотря прямо Олегу в глаза с неким осуждением, Володю же он просто игнорировал. — О, Лёха. Мы всего немного поговорили, а в раздевалку и так направлялись. Не злись, — стал оправдываться Сидоров, стараясь не смотреть в глаза собеседника. — Идёмте, — поторопил Матвеев. Договорив эти слова, Лёша быстрым шагом пошёл вперёд, оставив двух немного недоуменных парней позади себя. Помотав головой, Сидоров ринулся за Лёшей, параллельно хватая Володю за руку, и потащил его за собой, из-за чего тот был в ещё большем недоумении. Они прошли по коридору мимо двух дверей с табличками «Евгений Александрович Бородин» и «Ирина Петровна Орлова». Третья дверь была отмечена простым красным крестом, а на двух следующих значилось: «Женская раздевалка» и «Мужская раздевалка». Лёша приоткрыл дверь в мужскую, позволив Володе беглым взглядом окинуть тёмно-синий шкафчики, скамейки и выложенный плиткой пол. Володя хотел задержаться и осмотреть все как следует, но Лёша уже ушел вперед. Коридор заканчивался просторным помещением, которое Володя смутно помнил по фотографиям в газетах. Отсюда можно было выйти непосредственно на стадион, и только сюда «Ласточки» пускали журналистов для послематчевых интервью и фотосессий. В комнате стояло несколько оранжевых скамеек, белый кафельный пол пестрел отпечатками птичьих лапок. В углу были свалены в кучу оранжевые конусы для разметки поля. Справа от входа находилась белая дверь, а напротив — тёмно-синяя. — Добро пожаловать в фойе, — сказал Сидоров. — По крайней мере, мы так называем эту комнату, хотя окрестил ее так какой-то умник еще до нас. Проведя рукой по воздуху, Олег представил фойе. В это время Лёша пошёл и сел на диван, равнодушно посмотрев на своего нового подопечного, он махнул рукой на белую дверь. — Инвентарь в той комнате, — положив руки за голову, Матвеев закрыл глаза, прекращая обращать внимание на Володю и Олега. Олег нервно посмеялся: ему было немного стыдно за поведение своего товарища. — Ты не злись на него, он немного не в духе, — неуверенно проговорил Олег. — Давай я тебе покажу инвентарь. И дверь помогу открыть. И ещё кое-что покажу. — Конечно, давай. — Володя сразу же оживился от этих слов. Он уж больно сильно хотел взять в руки клюшку, ощутить её вес в своих ладонях. Да что уж скрывать — зарыться лицом в её сетку. Увидев горящие глаза Володи, Олег нежно улыбнулся. Ему нравилось, что на него так реагируют, с восторгом и дружелюбием. Володя подошёл к тёмной двери, и Олег показал, каким ключом она открывается. За порогом царил мрак. Потолок терялся где-то в вышине и различимы были только стены. Володя последовал за Сидоровым в темноту. Шагов через десять он сообразил, что вышел на поле. — Ща, подожди. Я свет включу. Сперва раздался гул электричества, потом вспыхнуло аварийное освещение, а затем огни каскадом побежали по трибунам снизу вверх. Стадион оживал на глазах. Чередующиеся синие и белые ряды уходили ввысь, теряясь под балками. Свет залил поле. Володя метнулся к ограждению ещё до того, как зажглись потолочные прожекторы. Вжавшись ладонями в толстый холодный пластик, он посмотрел вверх, на табло и светодиодные экраны для повторов, а потом опустил взгляд на гладкое деревянное покрытие поля. Тёмно-синии линии отмечали его центр и зоны голкиперов. Стадион был прекрасен, абсолютно прекрасен. Володя застыл в проходе, он забыл, как дышать. По телу прошла приятная дрожь, руки зачесались, ноги хотели быстрее попасть на поле. Но он не мог пошевелиться, тело его не слушало, и просто стоял с распахнутыми глазами и с искренним восторгом глядел на картину, открывшуюся перед ним. Ему хотелось кричать от восхищения. Он закрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, представляя хруст от столкновения игроков во время матча, голос диктора, бьющий по ушам невнятными обрывками, рев шестидесятипятитысячной толпы после забитого гола. Давыдов совершенно точно знал, что не заслуживает такого счастья, что не достоин играть в «Ласточкином гнезде», и все-таки жаждал этого так, что тело сводило судорогой. Три с половиной недели парни и девушка будут тренироваться впятером, в июне подтянутся остальные Ласточки, а в августе стартует игровой сезон. Володя открыл глаза, еще раз обвел взглядом арену и понял, что принял верное решение. Начхать на риск, оно того стоит. Сюда его привела судьба. Он должен сыграть на этом поле хотя бы раз; должен убедиться, что оглушительные вопли зрителей способны снести крышу. Ему обязательно нужно вдохнуть запах пота и еды, которую здесь продают втридорога, услышать сигнал, означающий, что мяч попал в белый прямоугольник на стене, и увидеть, как ее контрольные лампочки вспыхивают красным. — Прошу, это Ласточкино гнездо, — повернул голову в сторону Володи, Олег увидел, как тот застыл на месте и с полным восторгом в глазах осматривает поле. Сидорову это показалось немного смешным. — Теперь ясно, по какой причине Лёха выбрал именно тебя. Вы с ним одинаково реагируете на поле. Володя посмотрел на него восхищённым взглядом, но обращенных к нему слов он не понял и даже не услышал. В голове по-прежнему отчетливо тикал секундомер, отмеряющий время игры. — Сперва я хотел показать тебе поле, думаю, тебе это понравилось, — с улыбкой стал разъяснять Олег. — А щас хочу тебе выдать инвентарь и форму, подожди немного. Володя тупо кивнул. Он не понял смысла сказанного, но решил, что ему это необходимо. Олег с осторожностью взял руку Володи и повёл его к раздевалке. В передней ее части вдоль стены тянулись шкафчики с номерами и фамилиями игроков. В дверном проёме в глубине помещения виднелись раковины, из чего Володя сделал вывод, что там находится душевая. Больше всего, однако, его сейчас интересовал собственный шкафчик. В последние недели учебы Давыдова в Милпорте тренер и Евгения утрясали вопрос его будущей экипировки. Хоть он и знал, что в шкафчике найдет все необходимое, увиденное привело его в полное счастье. Пять комплектов формы для тренировок плюс по одному для домашних и выездных матчей. Большую часть просторного шкафчика занимала мягкая и жесткая защита; на верхней полке лежал шлем, а под ним — нечто тёмно-синее, упакованное в пленку. Давыдов осторожно ее развернул: оказалось, что это ветровка. На спине светоотражающей краской значилось: «Ласточки» и «Давыдов». — Надпись увидишь из космоса, а вот саму форму не слишком, — рассуждал вслух Володя. — А почему именно этот цвет? Можно было выбрать более яркий. — Да, надпись очень хорошо видно. — согласился с ним Сидоров. — А почему этот цвет… Во-первых, этот цвет соответствует окрасу ласточки, а во-вторых, Ксю объяснила такой выбор тем, что мы постоянно на слуху в плохом смысле, даже если мы ничего не делаем. Да и этот цвет является противоположность нашей команды: если синий ассоциируется со спокойствием, с порядком, то мы с хаусом и беспорядком. Ксю хотела, чтобы нас воспринимали более серьёзно, относились к нам более лояльно, и ещё пыталась нас облагоразумить, чтобы мы не поддавались на провокации и были серьёзны. Да, мы можем как-то проявлять себя или показывать, какие мы, но не попадать в какие-то серьёзные ситуации. Она несёт за нас ответственность, поэтому хочет защитить от все общего порицания, — выдохнул Олег, заканчивая своё объяснение, но решил кое-что дополнить: — Но, как понимаешь, команда её не слушает. Ксю очень надеется на наше благоразумие, она в нас верит, но не все из нас хотят выполнять её указания, — наконец-то закончив до конца, Сидоров грустно улыбался, смотря в пол, стараясь не встречаться взглядом с Давыдовым, который молча слушал своего товарища. — Володь, иди переоденься и пойдём на тренировку. Хорошо? Молча кивнув, Володя пошёл брать свою экипировку. Взяв всё необходимое, он направился в туалет. Переодеваться в кабинке было страшно неудобно, однако Давыдов проделывал это так часто, что превратил процесс в своего рода искусство. Скинул футболку, надел защиту для плеч и нагрудник. Покрутился туда-сюда, чтобы проверить, не жмут ли лямки, и сверху натянул игровую джерси. Решив, что дальше можно одеваться при всех, Володя вернулся в раздевалку. Там он сменил джинсы на форменные шорты; усевшись на скамейку, закрепил на ногах щитки для голеней, поверх которых надел длинные гольфы, а затем обулся в специальные нескользящие бутсы. После он раскатал тонкие хлопчатобумажные перчатки, застегнул их чуть выше локтя, приладил налокотники. Рукавицы — краги — положил рядом со шлемом, чтобы забрать перед выходом на поле, а волосы спрятал под синей банданой. Оставалось надеть только защиту для горла — узкий ремешок с хитрой застёжкой. Возни с ним было много, и порой Давыдову казалось, будто ошейник душит, однако получить удар мячом по горлу ему не хотелось. Зайдя в фойе, парень заметил, что Матвеев уже стоял вместе с Сидоровым в экипировке, как и сам Олег. — Явился наконец, что так долго? — стал возмущаться Лёша, в конце недовольно цокнув языком. — Давай, доставай ключ, инвентарь будем брать. — Не хрустальный, потерпишь, — раздался голос из-за спины Матвеева, его обладатель положил руку на плечо. Матвеев застыл в небольшом страхе, пока обладатель голоса неспешно обходил его, всё так же держа руку на плече звезды экси. Обладателем голоса оказался неповторимый Юрий Конев, который, похоже, пришёл, как только Володя ушёл переодеваться. Олег, встрепенувшись, хотел начать ругаться на нового присутствующего, но к его губам был приставлен палец другой руки Конева, говоривший ему завалить свой рот. Оторвав взгляд от своего товарища обратил его на Володю. — А ты чего застыл? Или не хочешь попрактиковаться на поле? — с ехидной ухмылкой он глядел на новенького. Опомнившись, Володя достал ключи из кармана и, смотря на них, старался вспомнить, какой от чего. Тупо глядя на ключи, он вспоминал слова своего нового тренера, но тут послышались негромкие шаги в его сторону и облегчённый вздох Матвеева. И в добавок тихая ругань Сидорова. — Тебе не объяснили, какой ключ от чего? Или забыл? — уже собираясь ответить, но ему не дали. — Можешь не отвечать, — остановил его Юра, а его улыбка стала шире. — Я тебе помогу, пошли. Позвав его рукой. Юра повёл Володю за собой, задорно улыбаясь. Юра подвёл Володю к инвентарной кладовой, на которую чуть раньше указал Матвеев, и Володя отпер ее своим ключом, который выбрал Юра, помогая. Олег с недовольным выражение лица, достал корзину с мячами, а Володя выдвинул стойку с клюшками. Клюшки, по паре на каждого, были расставлены согласно номерам игроков, и его пара стояла последней в ряду. Взяв одну из двух клюшек, Давыдов медленно ее повертел, оценивая вес и удобство в руке. Она была ярко-синей, с единственной белой полоской у основания головки и белой верёвочной сеткой, и пахло от нее новизной. Не клюшка — мечта. Володя едва удержался, чтобы не зарыться лицом в ее упругую сетку, но не при присутствующих — наедине можно было, а не при взглядах приобретенных товарищей. В Милпорте он играл старенькой клюшкой из общего набора, тогда как эту изготовили на заказ специально для него, и уже от одной этой мысли его сердце взволнованно затрепетало. Лёша, придя в себя, беззаботно стоял у плексигласового ограждения. Он молча наблюдал, как парни надевают рукавицы и шлемы, и не сказал ни слова, когда Юра повел Володю к выходу на поле. Давыдов отпер дверь третьим по счету ключом и для надежности сунул всю связку в крагу. После того, как дверь за ними закрылась, он озадаченно посмотрел на Юру. — А Матвеев не будет играть? Вроде больше всех кричал от том, что они задерживают тренировку, — озадаченно спросил Володя Юру. — Он будет, но подойдёт немного попозже, — спокойно ответил Юра. — Эй, — послышался сзади них женский возмущённый голос, который принадлежал Маше. Злой походкой она подошла к ним и яростно посмотрела на брата. Возможно, сейчас опять могла бы начаться драка, но Олег вовремя подоспел. Он быстро закрыл рот сестре и с сожалением посмотрел на Володю, устало кивнув ему. — Ого, всё-таки пришла, какая честь — принцесса решила явиться на публику, — оскалившись, Юра стал огрызаться. — Так, заткнулись. Иначе я позову тренера, — рявкнул Олег, стараясь успокоить брата и сестру. Те после его слов стали молча смотреть на друг друга, пытаясь прожечь в противнике, надеясь тем самым его убить. — Володя, пойдём, — приказала Маша. Маша уже хотела было схватить Володю за руку, чтобы увести его от своих братьев, но её руку быстро отбили. — С какой стати ты приказываешь ему? Ты правда думаешь, что он пойдёт с тобой? — с издевательской улыбкой произнёс Юра. — Открой глаза: ты ему не сдалась, поэтому отстань от него, — договорив это, Юра взял Володю под локоть и повёл на поле, не замечая враждебный взгляд сестры, взбесившейся из-за его слов. Она не побежала за ними только потому, что Олег держал её за плечи. Володя немного не догонял, почему он является объектом, с помощью которого возникаю ссоры между двумя Коневыми. И почему до него постоянно намереваются дотронуться. Ладно Сидоров, Володя уже понял, что он тактильный человек, про Машу так можно сказать с натяжкой, но всё же… А вот Юра? Юру он вообще ни понимал. Он даже не заметил, как они дошли до поля. Юра резко отпустил его руку и недовольно посмотрел на него. Качнув головой, он заговорил: — Думаю, нам надо начать тренировку. — А другие? — задал вопрос Володя. Ведь как они могу начать тренировку без других? — Мы начнём, а они скоро подойдут, — чётко отрезал Юра. Через пару минут подоспели Олег и Маша, обиженная на своего брата, и она пялилась на него всепоглощающим взглядом, но Юре было как-то на неё плевать. Следующие полтора часа Володе показывали набор стандартных упражнений. Почти все были ему хорошо знакомы, но кое-какие он раньше не выполнял и теперь был только рад обучиться чему-то новому. Закончили они небольшой тренировочной игрой: нападающий против двух защитников, без голкипера Юра не захотел, поэтому просто развернулся и ушёл с поля, скорее всего, к Матвееву, которого всё ещё не было видно. В какую чёрную дыру его засосало, было неизвестно, но пофиг. И без него потренируемся. В рейтинге НССА Олег и Маша считались далеко не самыми сильными защитниками, но все равно играли гораздо лучше любого старшеклассника из Милпорта. Наконец Конева объявила, что тренировка окончена, и Володя поймал мяч на отскоке и бросил его в ведро с другими мячами. Остальные начали расстегивать шлемы. Давыдов был разочарован, что все закончилось слишком быстро, однако не стал упрашивать товарищей поиграть еще, ведь ради него они прервали свой законный отдых. — Ну что? Тебе понравилась тренировка? — добродушно поинтересовался Сидоров, который вытирал пот рукавом. — Да, понравилась и тренировка, и игра с вами, вы отлично играете, — стал хвалить он Олега и Машу, тем самым смущая обоих. — Если бы кто-то услышал твои слова, подумал бы, что ты с ума сошёл, — со смешком произнёс Олег. — Удивлён, что Лёха не решил тебя испытать, он на поле просто с катушек слетает, а его методы довольно жёсткие. — Это ещё мягко сказано, — встряла в разговор Маша, которая до этого не обращала внимание на Володю и Олега. — Как человек, который с ним постоянно тренируется, могу сказать, что он безбашеный и загоняет тебя так, что с кровати неделю потом не сможешь встать. Ещё любого сможет вывести из себя, даже Ксюшу. Короче, никого ни жалеет. Ну, если только Аню, она вообще не человек, а ангел, — жаловалась Маша, а Олег ей поддакивал. — Подписываюсь под каждым словом, — поддержал Машу Олег. — Что-то мы задержались на поле, надо бы идти в раздевалку, а то нас наверняка заждались. Сдвинувшись с места, Олег пошёл к раздевалке, а Володя с Машей за ним. Отправив Машу в женскую, Олег и Володя зашли в свою раздевалку. Олег пошёл в душ, оставив Володю одного. Тихонько опустившись на скамейку, он закрыл глаза, но, не успев насладиться одиночеством, Давыдов почувствовал присутствие позади себя. Ах да, как он мог забыть про Конева и Матвеева. — К Ирине в таком виде нельзя, — позади послышался уверенный голос Лёши. — Иди в душ, а то запрём тебя тут. — Я не буду мыться вместе с остальными, — твёрдо ответил ему Володя. — Когда все выйдут, тогда и помоюсь. Не хотите ждать меня — езжайте, сам найду дорогу. До стадиона же дошёл, значит, и до Ирины дойдёт. Он, естественно, не стал этого говорить. — Кого боишься, Олега? — с усмешкой сказал Юра. Его явно забавляли слова Володи. — Олега мне незачем бояться, это просто вопрос комфорта. — Если хочешь стать звездой, про личное пространство забудь, — бросил Лёша и, развернувшись на пятках, пошёл к выходу из раздевалки, но остановился возле двери. — К твоему сведению, душевые здесь отдельные. Когда достроили стадион, тренер поставил кабинки. Ректорат отказался за них платить — типа, к чему такая роскошь, так что тренер выложил денежки из собственного кармана. Сам убедись, если мне не веришь. Володя с недоверием посмотрел на звезду экси, но решил проверить его слова воочию, поэтому встал со скамьи и направился в душевую. Его взгляду предстали раковины с зеркалами высотой до самого потолка; по одну сторону от них располагался туалет, а по другую, за поворотом, душ. Заглянув за угол, Давыдов убедился, что Лёша не соврал, увидев, как вдоль стены в ряд стояли отдельные душевые кабины. Высокие стенки обеспечивали полное уединение, а дверцы к тому же были оборудованы защелками. — Убедился, что наша звезда не врёт? — выпалил Юра прямо ему в ухо. Из-за шума льющейся воды Володя не услышал, как он подошёл, и уже было инстинктивно двинул ему под ребра, однако Конев успел перехватить его локоть и со смехом отступил. — Тренер так и не объяснил, зачем нам кабинки. Наверное, считал, что мы должны оплакивать наши феерические провалы в одиночестве, — саркастично проговорил Юра. — Передай Олегу, что мы вас ждём в машине. Кивнув на его слова, Володя вместе с ним вышел из душевой. После того, как Юра ушел и дверь закрылась, он взял вещи и пошел в душ. Наскоро вымылся, начал одеваться и недовольно поморщился. Вентиляторы исправно гоняли воздух, предотвращая появление плесени, однако в помещении все равно стояла тяжелая влажная духота, от которой одежда липла к телу. Володя провел пятерней по мокрым волосам и вернулся в раздевалку. Олег уже ждал его; он показал, где хранить защиту, чтобы она проветривалась, и куда складывать грязную форму. Выходя из раздевалки, Олег погасил свет, а Володя запер дверь, после чего они встретили Машу, которая уже ждала их, и дружной троицей пошагали на выход. Нападающий и голкипер ждали их у машины. Вытащив ключи из кармана, Маша открыла машину. — Сегодня можешь сесть впереди, но только в честь первого дня, — подмигнув, сказала Маша, со стороны послышалось фырканье Юры. — Но на свой страх и риск: Матвеев ненавидит ездить сзади. — Если он так любит это место, то пусть садится, мне не принципиально, — сконфуженно сказал Володя, собираясь сесть нам заднее сиденье, но Олег с Юрой и Лёшей уже устроились на заднем сиденье. Олег и Юра — по бокам, а Лёша — посередине. Поэтому он сел вместе с Коневой на переднее. Ирина Петровна Орлова жила в одноэтажном домике в пяти минутах езды от университетского кампуса. Поскольку подъездную дорожку уже занимали два автомобиля, Маша ловко припарковалась на обочине. Парадная дверь была не заперта, и все пятеро вошли без стука. В ноздри ударил густой запах чеснока и горячего томатного соуса. Евгений и Ирина хлопотали на кухне. Тренер рылся в ящике со столовым серебром и ворчал себе под нос. Не обращая на него внимание, Ирина что-то помешивала на плите. Но услышав тихий скрип двери, она обернулась в сторону и увидела Ласточек. — Конев, быстро иди сюда. — угрожающе сказала Ирина. — Стол сам себя не накроет, сделай хоть что-нибудь в своей несчастной жизни. — Ну Ирина Петровна! — с обидой протянул Юра. — Почему всегда я? Вон, пусть Маша накроет, а то постоянно шатается без дела, а Юра всегда накрывает! — Так, хватит чесать языком, делай что тебе сказали, — сердито произнесла Ирина и стукнула кулаком по столешнице. — Лёша, посмотри, как там хлеб — он в духовке. Олег, займись сервировкой. Маша, помоги своему двоюродному брату. А ты, Женя, помешай заместо меня, — раздала всем указания Ирина. Обиженно фыркнув, Юра поплёлся выполнять свою задачу, а Олег с Машей о чём-то весело болтали. Володя мялся на пороге. Он не знал, куда деться, потому что все пошли выполнять указания, а он просто стоял на пороге. Ему было чертовски неуютно, да и Ирина чем-то напоминала ему мать. Но не успел Володя погрузиться в свои мысли, как к нему подошла Ирина, нежно улыбаясь. — Значит, ты у нас Володя. А я — Ирина, командный медик и временно квартирная хозяйка этих олухов. Они тебя не обижают? А то я слышала про драку Юры и Маши, — со вздохом сказала Ирина. — Ты их извини, у них двоих сложные характеры, эти двое не плохие, просто ещё дети совсем. — Приятно познакомиться, Ирина, — вежливо проговорил Володя и немного поклонился. — Они меня не обижают, а насчёт драки — вы не злитесь на них, они и вправду дети. — Да я не злюсь, просто беспокоюсь за этих двоих, надо бы их на двойной сеанс к Ангеле, — покачав головой, проговорила Ирина, но, заметив вопросительный взгляд Володи, стала ему объяснять. — Ангела — университетский психолог. Раньше работала с малолетними преступниками, потом перешла к нам. Приглядывает за потенциальными самоубийцами и психами, всякое такое. Она их персональная нянька. В августе тоже с ней поболтаешь. — Это обязательно? — со страхом спросил Володя. Только мозгоправа не хватало. — Да, спортсмены обязаны беседовать с психологом раз в семестр, — подтвердила Ирина. — Первая встреча — просто знакомство: узнаешь, где ее кабинет, расскажешь о себе. Второй раз будет весной. Конечно, если понадобится, ты можешь прийти к ней в любое время и вообще договориться о регулярных посещениях. Консультации психолога входят в стоимость обучения, так что пользуйся возможностью. — Ангела просто прелесть, тебе она понравится, — улыбаясь, сказал Олег. — Давайте начнём, — Ирина жестом пригласила Володю пройти в комнату. Есть Володе расхотелось, но деваться было некуда, и он сел за стол — подальше от Матвеева и Конева. Рассевшись, все умолкли и наполнили тарелки, но, когда принесли горячую лазанью, беседа возобновилась. Володя пытался отвлечься от мыслей о Ангеле. Он старался помалкивать. Его больше интересовало, как ведут себя другие. Время от времени общий разговор разделялся на беседы поменьше: Лёша и Евгений обсуждали весенние тренировки и новобранцев из других команд, а Олег развлекал остальных болтовней о фильмах и сплетнями о неизвестных Володе звездах. Юра слушал Матвеева и тренера, но не вмешивался, а лишь бормотал себе под нос что-то нечленораздельное и гонял еду по тарелке. В одиннадцатом часу вечера тренер решил откланяться, и Володя ушел вместе с ним. Поездка в автомобиле вдвоем с тренером стала для него самым серьезным испытанием за день. Все остальные, конечно, были странными, но к мужчинам, годящимся ему в отцы, Володя испытывал стойкое недоверие. Всю дорогу он просидел на пассажирском сиденье напряженный, как струна. Вероятно, Евгений это почувствовал, потому что до самого дома не проронил ни слова и, только заперев за ними входную дверь, задал вопрос. — Что-то не так? С ребятами проблемы? — Нет, нет. Всё нормально, — встрепенувшись, протараторил Володя, немного отодвигаясь от тренера. — Они не знают границ, — вздохнул тренер. — Если зайдут слишком далеко и у тебя не получится поставить их на место, обращайся ко мне, понял? Полного контроля над Юрой и Машей у меня нет, но Матвеев — мой должник, и я могу действовать через него. Кивнув, Володя направился в кабинет, чтобы забрать из ящика стола свою сумку. Несмотря на то, что она весь день пролежала под замком, он вывалил ее содержимое на диван для проверки. Едва пальцы нащупали на дне папку, сердце Володи забилось сильнее. Он хотел открыть ее и убедиться, что все на месте, но ему мешал Евгений, наблюдавший за ним с порога. — А ты будешь носить всего, — осёкся тренер, но, быстро вспомнив, договорил: — шесть футболок? — Их вообще-то восемь, и да, буду, — с вызовом ответил Володя. — Как знаешь, — сказал тренер. — Я работать, ты можешь делать всё что угодно. Только мне не мешай. Он молча кивнул, и тренер удалился. Отложив в сторону спортивные штаны, Володя запихал под диван пижаму, сбегал в туалет переодеться и вернулся в кабинет, чтобы убрать сумку и снова запереть ящик письменного стола на ключ. Евгений, погруженный в работу, даже не поднял головы, хотя на прощание что-то буркнул. Давыдов закрыл за собой дверь, сунул ключи в карман и двинулся вниз по лестнице. Он и сам не знал, куда идет и где окажется, но это было неважно. Стоит лишь задать ногам направление, и они унесут его прочь от всех мыслей. Именно этого он сейчас и хотел.