Сирота, исполняющий танец с мечами

                           Сеул, наши дни.       Как удивительно органично уживаются между собой древность и современность. Встречаются прошлое и настоящее. Над старинными дворцами и пагодами высятся гигантские небоскрёбы, от которых не оторвать глаз. Будто путешествуя во времени, сначала можно побывать во главном дворце Кёнбоккун, а потом оказаться в центре торгового квартала Мёндон; заглянуть в буддийский храм Чогеса, а после увидеть город с высоты обзорной площадки Сеульской телебашни; восхититься ассиметричными формами здания «Тондэмун Дизайн Плаза», чтобы позже на время вернуться в эпоху Чосон в деревне Намсанголь Ханок.       Двое старшеклассников из христианской школы Корё договариваются посетить традиционную деревню, до этого непременно успев заскочить в антикварный магазинчик Чунгмуро, где можно приобрести всё, что только пожелает сердце: старинные деньги, компасы, книги, картины и аксессуары. Хосоку приглянулись винтажные наручные часы, стоящие немалых денег, а…       А Вихёну — несколько видов японского норигэ, имитирующих знаменитые корейские кинжалы чандо. Те самые — когда-то носимые на шнурках в сочетании с плетёными украшениями, неизменно оснащённые серебряными рукоятками, инкрустированные малахитами и агатами.       — Ты правда ничего странного не заметил? — вдруг неожиданно спрашивает Хосок, поправляя рюкзак, как только оказывается на улочке с множеством антикварных магазинов.       — О чём ты? — удивлённо вскидывает бровью Вихён, неторопливо следуя за взволнованным Хосоком.       — Не «о чём», а «о ком», Ви?       — Ну, и о ком же?       — О Минсоке.       — А что с ним не так?       — Боже, серьёзно? — вскидывает руками Хосок. — И ты туда же, Ви! Он же ходячая бомба замедленного действия. Неужели никто из вас не засёк очевидного — Минсок что-то замышляет. Что-то очень нехорошее.       — Минсок — малоразговорчивый, довольно скрытный и зажатый парень, не умеющий толком постоять за себя, — недолго думая, безразлично отвечает Вихён, останавливаясь у входа в нужный магазин. — Пару раз я вступился за него, предложил свою помощь. А вместо простого «спасибо» или не грубого «не вмешивайся» получил незаслуженный поток отборных ругательств. После этого я больше не вмешивался.       — Он — жертва буллинга, Ви, — встревоженный складывающимися обстоятельствами, Хосок пытается вразумить холодного и равнодушного одноклассника, заходя вместе с ним во внутрь помещения. Звенит китайский колокольчик, оповещающий о новых посетителях. — Разуй же глаза. Те, что долгое время терпят позорные унижения и издевательства, в конечном итоге срываются не только на обидчиков, но и на тех, кто либо просто стоял в стороне, либо вообще был ни причём.       — Хоби, мы не в Америке живём, если ты намекаешь на «Колумбайн». Здесь не продают оружие свободно…       — …но это не значит, что Минсок и вообще — такие, как он, не смогут его приобрести. Я видел засранца в неблагополучном районе Каннама. Боже, как же мне достучаться до тебя… Смотри: я собрал деньги на дорогие старинные часы, а значит, и Минсоку ничего не стоит собрать хорошую сумму на хорошее огнестрельное ружьё.       — И что ты предлагаешь? — останавливаясь у прилавка, тихо спрашивает Вихён. — Снова пойти за Минсоком и проследить за ним? Мы что — ищейки? Тайные агенты? Шпионы?       — Да, очень смешно. Я думаю, уже поздно что-либо делать. Предлагаю тебе завтра и последующую неделю пропустить занятия. Во избежание плачевных, непоправимых последствий.       — Ты параноик, Хоби.       — Я серьёзно, Ви.       — Да ладно тебе, — смеётся Вихён, наконец обращая внимание на нужную ему вещицу. — Минсок и мухи не обидит. А ты из мухи слона раздул.       — Как знаешь, Ви. Тебя я предупредил.       Словно заворожённый настоящим проклятым сокровищем, Вихён больше не слушает Хосока и не отвлекается ни на малейший звук и шорох, внимательно рассматривая маленький декоративный нож, присоединённый к подвеске с причудливым узлом с нарядными шёлковыми кистями. Новый. На маленький смертоносный кинжал, когда-то служащий оберегом от нечистой силы, являющийся не только женским украшением, но и настоящим холодным оружием.       — Вижу, ты не просто заинтересован, но и вправду разбираешься в декоративных кинжалах, — не оборачиваясь, с некой одержимостью в голосе произносит молодой высокий продавец с татуированными спиной и руками и собранными в небрежный хвост длинными чёрными волосами. — Они были обнаружены при раскопках в гробницах эпохи Силла; сохранились также письменные источники времён династии Корё с описанием процесса их изготовления и правилами ношения. Также, чандо часто характеризуют как исключительно женский аксессуар, у которого был лишь один функционал — если чести высокородной дамы угрожала опасность, она была обязана с его помощью покончить с собой.       — Ради приличия, вы могли бы хотя бы обернуться, — с укором замечает Вихён, поправляя очки с тонкой оправой. — Такое чувство, будто вы со стеной разговариваете. Не красиво с вашей стороны.       — А сейчас? Так красиво?       Низкий, тягучий, пробирающий до дрожи голос вынуждает Тэхёна оторваться от гнетущих, безотрадных мыслей и ненадолго отвлечься. Обернуться к молодому мужчине, ненавязчиво обратившемуся к нему, и встретиться с чужими глазами напротив. Впервые. Изумруд и чёрный опал. Какое несоответствие. Перед Тэхёном, робко опустившим голову в знак уважения, не просто обычный мужчина с мрачными как пожирающая бездна глазами, выглядывающими из-под шляпы-кат, а по-дьявольски искушающий, обольстительный, выделяющийся из серой толпы, высокий, статный аристократ в яркой многослойной одежде из натуральных тканей хорошей выделки и чистых оттенков. А всем известно, что, чем больше на одежде вышивок и украшений, тем выше считается статус господина.       Только господин теперь выглядит более современно, стильно, по-бунтарски вызывающе и дерзко. Хорошо натренированное, накаченное тело покрывают чёрные тату; мышечный рельеф и литые мускулы облегает чёрная узкая майка, а точёные бёдра — кожаные, тесные джинсы; бровь, губы и язык проколоты металлическим пирсингом, а прядь непослушных волос скрывает длинный шрам на правой щеке, в которую сейчас бесстыдно толкается язык.       — Я никуда не уйду. А если и уйду, то ты всегда найдёшь меня. Как бы хорошо я ни старался, ты всегда выйдешь ко мне. И, может быть, когда-нибудь, я усовершенствуюсь и смогу скрывать свою тайну лучше, чем я это делал до сих пор.       — Мы… — подбирая не подбирающиеся слова, ошарашенно произносит Вихён, шумно сглатывая. — Мы знакомы? Почему вы так смотрите на меня?       — Нет, не думаю. Но я рад встрече с тобой, зеленоглазка. Безумно рад.