the king, the raven and the son of the enemy

один год назад ренджун — Пожалуйста, не заставляй меня уходить. Пожалуйста. Ренджун не хотел, чтобы его слова прозвучали так жалобно, как будто его отправляют на войну, но, судя по тому, как поморщился Джэмин, его мольба сработала лучше, чем можно было ожидать. — Прости меня. — Он застегивает то, что вчера принес ему замковый портной, — коричневый кожаный жилет с подходящими к нему ножнами. Он выглядит как энергичный молодой лорд и совершенно неотразим. — Меня все равно здесь не будет, если тебе от этого легче. — Не все крутится вокруг тебя, Джэмин. — Не в моем случае, но ладно, объясни, почему ты так не хочешь вставать с постели. Помимо очевидного. У Ренджуна было много причин. Произнести их вслух и при этом не броситься в камин — вот истинная проблема. — Тут сильная тяга, — заявляет он. — Это малоэффективно. — Откуда ты знаешь? — Я оборотень, я чувствую это своими… костями в крыльях. — Ты явно все выдумываешь. — И более того, — продолжает Ренджун, даже когда Джэмин, смеясь, отворачивается, — И более того! С момента отправки последнего письма прошло всего несколько дней, что еще нужно? — Я тебя умоляю, ты же знаешь, что до тех пор, как «Основатель» Ли ввязался в это дело, это было проще простого. Но мы неделями ждали, пока тот голубь принесет последнее письмо, и все, что мы получили, — это новые полунамеки и торг. Если я не буду пунктуален, мы никогда не продвинемся вперед. Левый или правый? Джэмин показывает два почти одинаковых плаща. Ренджун кивает в сторону левого. — Я не должен опаздывать, — говорит Джэмин, стоя перед зеркалом. — Деревенские школьники пришли на экскурсию в замок. Король прогнал их, бессердечный старый грубиян, но кто позвал их обратно? Добросердечный принц, Светлейший принц. Эти маленькие существа уже у меня на ладони. — Неужели все это должно убедить меня уехать? — Неужели это не работает? — Я совершенно эгоистичен. — Именно такой ты мне и нравишься. — Джэмин наклоняется над кроватью и целует ногу Ренджуна. — Иди. Ты вернешься к закату. Тогда мы сможем пить, танцевать и веселиться всю ночь напролет. Сон к нам не пристанет. Ренджун садится, щурясь на солнце. — А если я откажусь доставить твое письмо? — Мм, вряд ли. Думаю, тебе нравится делать то, что я тебе говорю. — А что, если бы твое письмо оказалось разорванным на кусочки и сброшенным в колодец? Джэмин смеется, падая на кровать. — Неужели путешествие так ужасно? За мылом, которое тебе нравится, ты отправляешься куда угодно. Что ты скрываешь от меня? Разве это плохо? Только не говори, что ты поссорился с голубем. Ренджун давит улыбку, хотя в груди у него завязывается узел. — Ты действительно хочешь знать? — Отчаянно. — Это Ли Джено. Он мне не нравится. Джэмин разражается приступом смеха. Это немного безумно, даже для него. — Как тебе может не нравиться Джено? — Спрашивает он. — Он же щенок. — Он слишком искренен. — Он слишком искренен? — Он притворяется. — Уверяю тебя, это не так. Ренджун проглатывает сразу так много вопросов, что они эхом отдаются в его желудке. Откуда ты знаешь? Почему ты помнишь? Кто он для тебя? Почему он, почему он, почему он? — Он слишком много болтает, — говорит Ренджун вместо этого. — Ни о чем. Он болтает с птицей! Кто в здравом уме разговаривает с птицей? И он пытался меня погладить. — Просто клюнь его, любовь моя, и он оставит тебя в покое. Или ты можешь представиться. — Как человек? — Не волнуйся, он не скажет, а так он точно перестанет тебя гладить. — Джэмин лениво прильнул к шее Ренджуна. — Если только ты не покажешься ему таким же соблазнительным, как мне… — Боже правый, Джэмин. — Этого достаточно, чтобы поднять его с кровати и заставить копаться в шкафу в поисках того, что можно надеть. — Сколько времени ты вообще там проводишь? Я знаю, ты обычно ждал, когда мы с ним просто писали друг другу письма, и никакие переговоры или проклятый Основатель Ли не мешали. Разве ты не просто оставляешь письмо и улетаешь? — Ну, да, но… — Но Ренджун не хочет видеть его лица, даже на секунду. Стеклянно-прозрачную открытость его глаз и зубодробительную сладость его улыбки, той улыбки, которая ожила и засияла, когда он понял, что Джэмин написал ему. Да, холодный и тайный призыв к действию. Но эта улыбка сказала все, рассказала историю, которую Ренджун не хотел слышать. Джэмин наклонил голову, приподняв бровь. — Просто… мне не хочется уходить. Джэмин жестом подзывает его ближе. Притягивает его к себе, обнимает за талию, прижимает лицо к груди. Ренджун улыбается, но только потому, что Джэмин этого не видит. — Это важно, — бормочет Джэмин. — Основатель Ли все время говорит о том, что мы должны подавить общественное возмущение после убийства. Он верит, что возьмет замок. Он ставит на это все. Я раскусил его, Ренджун. Ужасный человек даже не представляет, что его ждет. — И Джено тоже. — Ренджун неуверенно добавляет. Он не видит, как меняется выражение лица Джэмина. Но в его голосе звучит почти тоска. — Джено никогда не простит меня. Джэмин встает, забирает свою корону и меч. Выглядит он, в общем, печально. Но потом, всего за секунду, снова становится вполне обычным. — Когда это превратится в сражение, — говорит он, — мы станем врагами. Ренджун не знает всего о Джэмине, как и Джэмин не знает всего о нем. Их встреча стала новым началом. Его прошлое, оборотня, который бродил по миру в одиночестве, можно было забыть, живя по-новому в этом омытом золотом убежище, в слепой любви Джэмина. Ренджун зарывается глубоко под землю, чтобы обрести свободу. Жизнь Джэмина — это басня, которую Ренджун слышит только шепотом. В ней есть намеки на потерю и одиночество, которые всегда сопровождаются шуткой или уклонением. Это тихие и щебечущие разговоры между дворянами об истериках и транквилизаторах для принца. Ночи, когда Ренджун просыпался в пустой постели, а Джэмин выходил на балкон и смотрел в никуда. Он вздрагивал, когда Ренджун касался его плеча, как будто забывал, кто он такой. Ренджун не подумал о том, что Джэмин, возможно, тоже пытается зарыться в землю. Ренджун подходит к Джэмину, берет меч из его руки. Охватывает его, прекрасного и жестокого, обтянутого кожей. Джэмин погружается в его объятия. — Это наше наследие, — бормочет Ренджун. — Ты станешь королем. И ты будешь великим. джено Теперь Джено всегда держит окно открытым. Это доставляет хлопоты, когда сменяются времена года, когда врываются холода и лес чувствует себя как дома: пауки прячутся в карандашных стаканчиках, а летучие мыши находят убежище в сиянии ламп. Джено построил свою хижину сам с несколькими жителями поселения за шесть дней: в ней тонкие стены, крыша протекает, и большую часть ночи он проводит, гоняясь за мотыльками с большим пальцем, вытянутым как меч. Так что, на самом деле, оставить окно открытым — просто упражнение на смирение. А еще, если окно открыто, он сможет услышать легкое постукивание когтей ворона, сидящего на подоконнике, и стук свежего конверта, приземляющегося на стол Джено. С каждым письмом Делегация все ближе к своей цели. Великий замок. Джено провел последние десять лет, погрузившись в дело, обучая собственную армию, дворян и местных жителей, которые стекались из деревни, присоединяясь к их поселению изгнанников. Десять лет ушли на то, чтобы смириться с истиной: Делегация была предначертана. Распад был неизбежен. Трещины в фундаменте были всегда — измена Основателя Ли лишь спровоцировала крах. Гордыня и коррупция стали причиной Распада. Стали причиной смерти его матери. Теперь он это понимает. Джено сидит за своим столом и читает книгу, которую подарил ему отец, глаза сонно закрываются. Он начинает учения в пять утра, вечером у него двухчасовой перерыв перед дополнительными занятиями. Может быть, это и слишком, но он никогда не знал мастера меча, который не доводил бы своих учеников до предела их возможностей каждый раз. Командир Ли. Это звание пугает, сколько бы времени ни прошло. А еще он мало спит. Туманные воспоминания о том дне десятилетней давности возвращаются к нему, проникая сквозь его защиту в спокойные моменты. Он знает, что когда Делегация захватит замок, будут смерти, и он, скорее всего, станет палачом. Ему кажется, что он уже прогибается под тяжестью груза. Птичий вскрик заставляет его подняться на ноги. Ворон с взъерошенными перьями и остроконечным клювом бросает конверт внутрь, а затем садится на подоконник, прижимая крылья к телу. Полуденное солнце делает его перья почти серебряными. — О, привет, — говорит Джено. — Джэмин шустрый, да? Уверен, бесконечная переписка сводит его с ума. Логистика никогда не была его уделом. Он разговаривает с птицей. Джено ничего не может с этим поделать. Он берет конверт, простой и неподписанный, если не считать королевского знака отличия и восьми небольших углублений от когтей ворона. Первое письмо удивило его до глубины души. Десятилетие в изгнании, и вдруг принц предлагает взаимовыгодный план убийства собственных родителей. Десятилетие безмолвия, и Джэмин пишет ему письмо, даже не упоминая о том, как они расстались. Сколько времени прошло… Каким странным стал мир. Десять лет постоянного движения, врастания в кожу, в броню. Но в тот момент, когда он увидел подпись Джэмина, ему показалось, что он ни разу не двигался, а теперь наконец-то возвращается к жизни. Временами он беспокоился, не спал по ночам, размышляя, что однажды узнает, что Джэмин коронован. Исполнил свое пророчество и пал под ядом своей крови. Когда они были детьми, Джэмин больше всего на свете хотел стать королем. Но они больше не дети. Они оба стали свидетелями того, что трон сделал с их мирным замком, с их жизнями, с людьми, которых они любили. Письма лишь подтверждают то, что Джено знает Джэмина. Или, скорее, помнит о нем. Он может быть целеустремленным, несколько властолюбивым. Но он знает, что правильно и что хорошо. — Спасибо за это, — говорит Джено. — Прогресс идет медленно, но ставки для нас высоки. Уверен, Джэмин это прекрасно понимает. Ах, да, мне нужно кое-что отправить. У Основателя Ли возникла другая идея насчет нашей обороны, а наш почтовый голубь… ну, больше не занимается этим делом. Полетел в кастрюлю с супом, вообще-то. Это было не так смешно, как кажется. Мы, конечно, найдем ему замену как можно скорее. Джено протягивает конверт. Ворон берет его в клюв. — И где же Джэмин тебя нашел? — вслух удивляется Джено. Ворон смотрит на него огромными, умными глазами, и Джено почти видит в них ответ. Ворон улетает, оставляя Джено одного в его хижине. Он разрывает конверт и достает письмо. Как всегда, строгое, все точки над ё расставлены, а Король написан с большой буквы. Иногда — бодрствуя, всегда бодрствуя — Джено задумывается, что было бы, если бы он написал письмо, не имеющее ничего общего с заговором. Интересно, если бы он написал правду, смог бы Джэмин ответить ему тем же. Он мог бы. Никто не должен был знать. Где-то между сердцем и чернильницей его слова теряются, а намерения расплываются. Они больше не дети. Ему не стоит ожидать грандиозного воссоединения, возвращения в прошлое, безделья после обеда, распития вина из воображаемых чаш. И Джено не собирается признаваться в любви десятилетней давности, которая все еще жива в капсуле времени его сознания. Джэмин явно изменился, у него большие идеи, он живет большой жизнью, а Джено — нет. И все же ворон приносит свои письма на подоконник Джено. Не к Основателю Ли, не в конференц-зал. К Джено, от Джэмина. Когда-нибудь он расскажет Джэмину обо всем, когда они окажутся лицом к лицу. Когда все это наконец закончится и замок снова будет принадлежать им.