dunkel

— Что это сейчас было? — спросила Хартманн, её голос дрожал от волнения. Хельштром достал сигарету и предложил фройляйн. Она не любила крепкие сигареты, но сейчас они казались ей необходимыми. — Покушение на жизнь Геббельса, — прошептал майор, его лицо стало серьёзным. Девушка ужаснулась. Она знала, что в этот вечер они должны были встретиться с другими актёрами, но в последний момент он отменил встречу. Франческа сообщила, что ему не здоровится. — Хотите коньяку? — протянул ей бутылку Хельштром. В этот раз она отказалась, чувствуя, что алкоголь лишь усугубит её состояние. — Зачем вы побежали меня спасать? Могли просто ускользнуть из ресторана, оставив всю работу на солдатов, и спасти свою жизнь, — произнесла она, пытаясь понять его мотивы. Хельштром усмехнулся, делая затяжку. — Мисс Хартманн, вы, наверное, забыли, — он сделал паузу, словно подбирая слова, — вы под моей ответственностью. — Ах да, как такое забудешь, — прошептала она с горечью. — Что простите? — спросил майор, делая вид, что ничего не услышал. Она посмотрела на него с вызовом, понимая, что их разговор зашёл слишком далеко. — Я не забыла, — произнесла она твёрдо. — Просто иногда хочется верить, что можно быть свободной от чьей-либо власти. Хельштром нахмурился и бросил взгляд в окно. — Свобода — это роскошь в нашем мире. Но я не позволю вам попасть в беду. Это моя обязанность. Она почувствовала тепло внутри от его слов, но тут же оттолкнула это чувство. — Обязанность или желание? — спросила она с вызовом. Он посмотрел на неё и усмехнулся. — Возможно, и то, и другое. Но в данный момент это не имеет значения. Франция, 4 августа 1940 Прошло два месяца после «покушения на жизнь Йозефа Геббельса». Бриджит окружила себя работой с ног до головы, чтобы как-то забыть о случившемся. Ей не хотелось вспоминать раненое тело Рикардо и испуганные лица людей. Дни напролет она была на работе. Съемки, репетиции, вечера, прогулки с министром и встреча с важными людьми — все это утомляло Хартманн, что она после каждого дня быстрее летела домой, чтобы провалиться в глубокий сон. Итак, каждый день. Конечно, ее почти всегда сопровождал начальник гестапо. Не каждый день ему хотелось срываться с работы, чтобы прогуляться с Геббельсом и Хартманн. Бриджит видела, как ему тяжело в последнее время. За эти месяцы гестапо разыскивали взрывное устройство, которое радикалы должны были использовать в ресторане. И они нашли. В одном баре, где собирались французы. Найденное взрывное устройство стало серьезной новостью для властей. Бриджит была в курсе. Каждое утро она слышала, как начальник гестапо обсуждает с коллегами детали операции. Это настораживало ее. Вечером, когда она возвращалась домой, мысли о нападении и последствиях не покидали ее. Однажды, на одной из прогулок, она заметила, что мужчины вокруг стали более настороженными. Каждый взгляд был полон тревоги. Начальник гестапо, пытаясь скрыть свою усталость, спрашивал ее о планах на вечер. Бриджит, не желая беспокоить его, лишь улыбалась и говорила, что хочет провести время наедине с собой, чтобы обдумать сценарии для будущего. Однако она понимала, что те дни, когда можно было жить без постоянного страха, прошли. Геббельс и его окружение продолжали подвергать ее жизни риску, а работы становилось все больше. Вскоре к ней пришло осознание, что ей, возможно, тоже стоит готовиться к неизбежному. Она начала внимательно следить за окружающими, стараясь узнать, кто из них может быть другом, а кто врагом. Все таки был один день в этом месяце, когда можно было отдохнуть от работы и от этих мыслей. Хартманн была приглашена в кинотеатр, где показывали фильм с участием Хаммерсмарк. Сегодня кинотеатр был в полном распоряжении немцев. Вокруг царила атмосфера ожидания — зрители с нетерпением обсуждали предстоящий фильм. Бриджит, чувствовала, как напряжение последних недель отступает на второй план. Она пришла сюда не только ради фильма, но и ради возможности отвлечься от реальности, хотя бы на пару часов. Когда начались титры, зал погрузился в полумрак, и Бриджит с замиранием сердца смотрела на экран. Хаммерсмарк была великолепна, её игра завораживала, а харизма притягивала взгляды. Бриджит восхищалась её талантом и красотой, но в то же время в ней жила зависть — как же легко ей удается быть в центре внимания, когда у Бриджит за спиной столько забот и тревог. После просмотра фильма все зрители проследовали в главный зал, где могли пообщаться между собой. Выпивка, еда, девушки — все это было для немцев. Атмосфера наполнилась смехом и оживленными разговорами. На столах стояли разнообразные закуски: колбасы, сыры, свежие овощи и традиционные немецкие блюда. В углу зала играл живой джазовый квартет, создавая уютный фон для общения. Люди группировались в небольшие компании, обсуждая сюжет фильма, делясь своими впечатлениями и мнениями о персонажах. Сквозь толпы людей Хартманн заметила Хельштрома. Он стоял с другими офицерами и что-то бурно обсуждал. Его жесты были энергичными, а лицо — сосредоточенным. Она знала, что Хельштром — один из самых влиятельных людей в их окружении, и его мнение всегда имело вес. Подойдя ближе, она уловила обрывки их разговора. Офицеры обсуждали недавние события, связанные с фильмом, и как он мог повлиять на общественное мнение о войне. Бриджит обернулась и встретила взгляд майора, который с легкой ухмылкой смотрел на неё. Его уверенность и харизма сразу же привлекли её внимание, но запах сигарет вызывал смешанные чувства. — Здравствуйте, мисс Хартманн, — произнёс он, слегка наклонив голову в приветственном жесте. — Здравствуйте, герр майор. Судя по всему, ваши друзья не могут без вас. Он усмехнулся и пожал плечами. — Они могут подождать. Я предпочёл бы пообщаться с кем-то более интересным. — Интересным? Это комплимент или просто попытка завести разговор? — спросила она с легкой улыбкой. — Возможно, и то, и другое. Но я действительно считаю вас интересной. У вас есть что-то загадочное, что заставляет меня хотеть узнать больше. Она прикусила губу, чувствуя, как его внимание окутывает её теплом. — Загадка — это всегда риск. Вы уверены, что готовы к этому? Майор шагнул ближе, его голос стал чуть тише. — Риск — это часть жизни. Я всегда готов. Запах сигарет всё ещё витал в воздухе между ними, создавая атмосферу таинственности и интриги. — Давайте найдем более тихое место, — сказала Бриджит. — Не любите шумные компании? — с ехидной улыбкой спросил майор. — Бывают дни, когда хочется абстрагироваться от этого шума и вот этот час настал. Мужчина лишь улыбнулся и дал дорогу Бриджит пройти первой. Они нашли не большую комнату. Скорее всего кабинет директора, но им это не мешало. Штурмбаннфюрер нашел бутылку виски и разлил по стаканам. Он протянул стакан. Бриджит не отказалась. Поднеся стакан к губам, он не сводил свой жгучий взгляд с фройляйн. Между ними загорелась искра, которую каждый из них не мог обосновать у себя в голове. Она медленно отпила глоток виски, чувствуя, как теплый напиток разливается по её горлу. Взгляд штурмбаннфюрера был полон силы и уверенности, и это притягивало её, как магнит. В комнате царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь лёгким звоном стаканов. — Вы знаете, — произнёс он, его голос был низким и бархатным, — иногда жизнь заставляет нас делать выбор между долгом и тем, что действительно важно для нас. Фройляйн, опустив взгляд на свой стакан, почувствовала, как сердце забилось быстрее. Она знала, о чем он говорит, но не могла найти слов, чтобы ответить. — Я не могу остановиться думать о том, что между нами происходит, — добавил он, его глаза не отрывались от её лица. — Это неправильно, но… Она подняла взгляд и встретила его жгучий взгляд. В этот момент всё вокруг исчезло. Остался только их мир, наполненный напряжением и невыраженными чувствами. — Мы оба знаем, что это рискованно, — прошептала она, её голос дрожал от волнения. — Но иногда именно риск приносит самые яркие эмоции. Штурмбаннфюрер чуть наклонился к ней ближе, его дыхание стало более тяжёлым. — Я не могу игнорировать то, что чувствую. Стакан, который находился в руках Хартманн, упал на пол и разлетелся на мелкие кусочки. Девушка опешила, а майор заметил, что с ноги фройляйн стекала алая кровь. Видимо это осколок попал в ногу. Он медленно посадил девушку на свои колени. Под рукой был только виски и платок Бриджит. Дитер аккуратно снял ее каблук и уложил ее ногу на свою. Немка держалась за шею майора. — Что там? Глубокий порез? — спросила Хартманн. — Нет, но сейчас будет больно, — сказал майор, быстро открывая бутылку алкоголя. Хельштром стал поливать рану, чтобы туда не попала никакая инфекция. Фройляйн прижалась к майору, несмотря на ногу, и застонала от боли. Боль была резкая и жгучая. Она сильно сжимала шею Хельштрома. Длинная шея покрылась красными и жгучими пятнами от нажатий Хартманн. Дитер боли не чувствовал, ему нужно было закончить с повязкой. Сделав это, он посмотрел на фройляйн, которая была в отключке, как ему показалось. — Мисс Хартманн, вы в порядке? — с тревожностью на лице, спросил Дитер. — Вроде да, — раздался хриплый голос. Хельштром выдохнул. Он не думал, что так будет переживать за нее. Хорошо, что все обошлось только порезам. Им нужно было уходить. — Вы сможете спуститься вниз сами? — спросил Хельштром. — Я попробую. Майор помог ей снять каблуки и встать на ноги. Девушка дотронулась до стекла, которое осталось на полу и нога снова завыла. Бриджит закатила глаза от боли. Хельштром взял ее каблуки в руки и сказал: — Оперитесь на меня. Девушка ухватилась за его руку и медленно начала шагать. От любого воздействия на раненую ногу, она шипела от боли. Хельштром придерживал ее, чтобы она не упала, но долго он не мог так идти. Возле лестницы майор остановился, дал каблуки ей в руки и наклонился немного вперёд, чтобы легче поднять её, и с лёгкостью сделал это, аккуратно обнимая её за талию. Девушка, в свою очередь, обняла его за шею. Мужчина держал её крепко, но нежно, стараясь обеспечить комфорт и безопасность. Она уткнулась лицом в его плечо. Майор чувствовал как она всхлипывает и дрожит то ли от боли, то ли от холода, то ли от его прикосновений. На улице лил сильный дождь, и машина майора находилась в нескольких кварталах отсюда. Их взгляды встретились, и в воздухе повисло напряжение. Оба не знали, что делать: бежать в непроглядную темноту или оставаться и рисковать быть замеченными. Однако Хельштром долго не размышлял. Он снял свою фуражку и надел её на голову Бриджит. Фуражка оказалась слишком большой для её головы, и лицо Хартманн полностью скрылось под её полями. Хельштром усмехнулся, наблюдая за ней. Она поправила фуражку, стараясь сделать так, чтобы она не свалилась, и на её лице появилась игривая усмешка. В этот момент они оба почувствовали, как напряжение немного ослабло. Ливень лил так сильно, что вокруг образовывались лужи, и каждый шаг становился настоящим испытанием. Но как же им повезло, что Дитер завернул за угол улицы и узрел, как его водитель курил, стоя возле машины. — Герман, заводи машину! — добегая к нему, крикнул Хельштром. Парень открыл дверь машины, и майор усадил Бриджит на сиденье. Затем сам пулей влетел в машину с другой стороны. Раздался сильный гром, и они тронулись. Хартманн заметила, что на его лице появилась улыбка, но сразу же погасла, когда он посмотрел на ее ногу. Она стала кровоточить сильнее, и уже никакой платок не мог сдерживать кровь. Он был пропитан ею. Хельштром был уверен, когда они приедут к ней домой, то он обязательно наложит новую повязку, но не рассчитал, что кровь выступит слишком рано и ее будет очень много. Бриджит медленно перевела свой взгляд на ногу и ужаснулась. Весь салон был в крови, а источником было кровоточащая нога девушки. Бриджит занервничала. Она не знала, что нужно делать в таких ситуациях. Посмотрев на майора, фройляйн поняла, что тот был собран, и на его лице не вздрогнула ни одна мышца. Его взгляд выражал четкое безразличие к салону машины, но только не к Бриджит. Он хочет сделать все возможное, чтобы Хартманн не чувствовала жгучую боль. Смотря на ее состояние, душа рвалась помочь ей. Благо они подъехали к подъезду. Дитер первым вышел из машины и быстро открыл дверцу с другой стороны, чтобы фройляйн вышла. Хельштром нагнулся к ней и спросил: — Мисс Хартманн? Сможете идти? — Боюсь, что нет, — с отчаянием в глазах сказала Бриджит. На лице майора появилась мимолетная улыбка, и в ту же секунду он поднял ее на руки и понес в квартиру. Немка ощущала его запах. Запах был довольно приятный. Немецкие крепкие сигареты и нотки чего-то лесного. Будто эта была хвоя. Да, точно она. Но наслаждение длилось недолго. Боль в ноге стала еще сильнее. Фройляйн чувствовала пульсацию и ноющую боль. Вот это ужасное состояние, когда ты ничего не можешь поделать с такой болью и приходится терпеть. Дверь была не заперта. Даже была приоткрыта. Хартманн впопыхах забыла закрыть ее. Хельштром перевел удивленный взгляд на девушку и спросил: — Не боитесь спать с открытой дверью? — А чего мне боятся, когда у меня такая защита в лице герр майора гестапо, — с ноткой дерзости ответа Хартманн. Майор улыбнулся и вошел в квартиру. Холод просочился сквозь мокрую одежду. Уложив немку на диван, он снял свой мокрый китель и закрыл окно, из которого дул ветер. Хельштром засучил рукава рубашки и пошел на кухню, чтобы отыскать аптечку. Перерыв все шкафчики и полки, он нашел бинт и спирт. Майор вышел к фройляйн, которая жмурила глаза от боли. — Держитесь, всё будет в порядке, — уверенно сказал он, подходя ближе. Хартманн приоткрыла глаза, и в её взгляде читалось недоверие, смешанное с надеждой. Штурмбаннфюрер подсел к ней слишком близко. Дитер почувствовал ее затрудненное дыхание и вздох, когда он прикоснулся к ней. — Неужели вы умеете это делать? — спросила она с тенью усмешки. — Приходилось учиться, — ответил Хельштром, разматывая бинт. Он аккуратно обработал её рану, стараясь максимально осторожно, чтобы не причинить лишней боли. — Спасибо, — вскользь произнесла она, и в голосе звучала искренность. Он понимал, что этот момент сближает их. Закончив с перевязкой, Хельштром поднял взгляд на её лицо. В этот миг между ними возникла необычная связь, которая заставила его задуматься о том, как много значит это мгновение. Спустя пять минут Хельштром надел свой китель и снова подсел к Хартманн, которая наблюдала за ним. Её заинтересованный взгляд заставил его почувствовать себя неуютно, но он пытался скрыть это под маской уверенности. — Все еще болит? — спросил Дитер, указывая на ногу. — Болит, но терпимо, — сказала Хартманн, закладывая прядь волос за ухо. — Боюсь, что ваши съемки придется отложить на несколько дней. Я завтра буду на очень важном мероприятии с министром и все ему объясню. Ведь вы из-за меня пострадали. Бриджит усмехнулась. Хельштром посмотрел на нее. Его сердце застучало быстрее, и он ощутил тепло внутри себя, словно всё вокруг замирает. Каждый её смешок казался мелодией, которую он хотел бы слушать бесконечно. Он восхищался её улыбкой, и этот мир вокруг потерял цвет, оставив только её. В какой-то момент их взгляды встретились, и время, кажется, остановилось. Он медленно наклонился ближе и притянул ее к себе. И вот, в волшебный миг, их губы встретились. Поцелуй был мягким и теплым, полным нежности и взаимного влечения. Дыхание остановилось, когда она ощутила влажные губы майора на своей шее. Слегка опешив, фройляйн поджала губу, задрав голову. Она издала слишком громкий вдох, походивший на стон. Оставляя красные следы, на нежной коже девушки, мужчина прокладывал себе влажную дорожку до ключицы, покрывая всё участки поцелуями. У девушки появилось непреодолимое желание, обнять майора за шею, поэтому она поспешила это сделать. Хельштром не возражал, поэтому она, поместила руки на мужчину, прижимая того ещё ближе. Дитер одной рукой обхватил талию фройляйн, принуждая ее выгнуть спину, а вторую руку он по хозяйски запустил под юбку на бедро. Нежно поглаживая кожу, вызывая у Бриджит мурашки. Она, дабы подразнить мужчину, издала протяжный стон. Ему это надоела. Хельштром резким движение усадил девушку к себе на колени. Он оставил в покое ее шею и переключился на ягодицы, которые грубо сжимал, вызвая у Хартманн еще большее возбуждение. В порыве страсти, он случайно задел ее раненую ногу. Она зашипела от боли и отстранилась от майора. — Прости, — прозвучал голос Дитера. — Замолчи и продолжай, — притягивая мужчину за галстук, вовлекая в новый поцелуй, проговорила фройляйн. Майор притянул фройляйн ближе к себе и она почувствовала, что в ее живот уперлось что-то твёрдое из брюк немца. Проведя одной рукой по линии преса, слегка касаясь выпирающей части брюк, тем самым вызывая у него шумный выдох. Чувствуя, как напрягся Хельштром от её прикосновения, она продолжила свои ласки. Дитер попытался снять с нее рубашку, но она непозволила. — Я не дам тебе властвовать надо мной, — грубо сказал мужчина. — Не в этот раз, — сказала немка, растегивая пуговицы на его кителе. Резким толчком он оказался над ней. Он не позволил ей сделать, то что она хочет. Бриджит не успела даже снять с него проклятый китель, как уже над ней свисало тяжелое тело. Все таки в этот раз доминантом был Хельштром. Он желал обладать ей целиком и полностью. Если не ее нога, то он бы давно взял ее грубо. Хартманн это прекрасно понимала. Он не тот кто любит нежно обходиться с женщинами, а тот кто это делает грубо в свое наслаждение. Поэтому она решила его дразнить. — Нет, мисс Хартманн, только я, — сказал Хельштром, одарив ее белоснежной улыбкой, и прильнул к ее губам. Очередной поцелуй вовлек их в очередную игру, но это продолжилось не долго. Раздался громкий стук в дверь, который заставил майора выругаться в слух. Ему пришлось встать и открыть дверь. Девушка привстала на локти и прислушалась. Майор открыл дверь с раздражением, ожидая увидеть кого-то из своих подчиненных, но на пороге стоял незнакомец. — Что произошло? — резко спросил он, прищурившись. Мужчина опешил, когда узрел штурмбаннфюрера. Хельштром смотрел на него со злостью и призрением. Мужчина поздоровался с майора и протянул письмо. — Это для мисс Хартманн из Берлина. Майор посмотрел исподлобья на мужчину, разглядывая письмо. Он положил его во внутренний карман кителя и попрощался с ним. «Значит письмо из Берлина. Кто же это мог тебе отправить?» — подумал мужчина. — Кто это был? — раздался нежный голос девушки. — Дверью ошиблись, — соврал майор.