Лерой Джетро «Брок» Гиббс

Зива Давид оказалась красива настолько, что ей бы в модели или актрисы идти, а не в военные следователи. Фотография в личном деле не передавала и десятой части её красоты и очарования. У неё даже голос оказался приятный. Но Брок не повёлся. Может, Гиббс и был бабник, может, сам Брок в той, прошлой жизни и не отличался разборчивостью, но в этой нужно было что-то посущественнее хорошенькой мордашки и спортивной фигуры, чтобы он хоть заинтересовался. Барнс стоял возле Зивы и так довольно улыбался, словно сам вылепил её из глины и оживил. Её это явно нервировало. — Доброе утро, агент Давид, — кивнул ей Брок и указал на выделенное ей рабочее место, освободившееся после увольнения ДиНоззо. Выезда на труп прямо с утра не случилось, хотя, конечно, могут дёрнуть в любое время. Так что Давид спокойно ознакомится со своими должностными обязанностями и всем остальным. Сам же Брок планировал поработать с отчётами. Окинув взглядом свою команду, он сел за стол. — Командир, я в суд, — отчитался МакГи и вымелся. Часа полтора Давид изучала бумаги. А потом спросила: — Мистер Гиббс, чем я должна заняться в первую очередь? На это у Брока ответ был. — Изучи дела нашей группы, — сказал он, — чтобы иметь общее представление о том, чем и как мы занимаемся. И вернулся к отчётам. Как бы ни представляла себе работу Морской Полиции Зива Давид, экшна в ней было на порядок меньше, чем бюрократии. А Брок стремился к тому, чтобы его становилось исчезающе мало. Погони и перестрелки хороши в кино, но не в работе следователя. Ну а если Давид это не нравится, пусть проваливает обратно в Моссад. — Командир, обед, — напомнил Барнс в середине дня. Брок прислушался к себе и кивнул. Пропускать дневной приём пищи глупо. Особенно когда тебя в любой момент могут дёрнуть на труп. Давид проводила их злым взглядом. Можно подумать, ей кто-то запрещал воспользоваться её законным получасовым обеденным перерывом. — И тут до меня дошло, — начал Барнс, расплачиваясь за кебаб в пите, — что у нас с кошерной едой напряги. — Ты дурак? — спросил Брок, пока ему сыпали в питу дополнительный халапеньо. — Кошер от халяля не отличается. — Ну ты неправ, командир, — покачал головой Барнс. — У мусульман нет заморочек с разделением на мясную и молочную посуду. Брок фыркнул и вгрызся в еду. Перца было как раз как он любил. И без капусты. Что в той жизни, что в этой белокочанную капусту он ненавидел. — Давид уже какое-то время живет в DC, значит, проблемы с едой как-то решила, — напомнил он. — Если она вообще придерживается кашрута. И вообще это не наша забота. — Я люблю знать всё, — напомнил Барнс. — А это типа моя сестра. — Позовёшь её на свадьбу, — фыркнул Брок. — Я пока даже предложение не сделал, — понурился тот. — Всё сложно, командир. — Валентинова дня ждёшь? — Брок усмехнулся. — А хотя бы и да! — выпрямился Барнс. — Эбби любит шоколад — коньячную вишню в шоколаде. — Ну и славно, — кивнул Брок и кинул в мусорку салфетку и бумажную тарелку. Его телефон разразился пронзительной трелью. — Слушаю! Барнс требовательно уставился на Брока. Тот махнул ему рукой, слушая. — Да. Да. Будем. Нет, дождитесь нас. Да, будет. Через сорок минут. Барнс, понявший, что будет выезд, чуть ли не заплясал от возбуждения. — Бери Даки, бери Давид и по машинам, — скомандовал Брок. — Уорнерс Пойнт, труп морского пехотинца. — Так точно, командир! — выпалил Барнс и унёсся, не заметив пятнышко соуса в уголке рта. — Вот обалдуй, — покачал головой Брок и отправился в здание Морской полиции. …Труп, накрытый ярко-голубым куском пластиковой плёнки, лежал на причале. Вокруг покачивались на мелких волнах рыбацкие лодки и небольшие яхты. — Я на ночь встал на якоре вон там, — рассказывал свидетель — местный рыбак. — На рассвете лов самый лучший. Якорь начал выбирать, а тот его и поднял. Я береговую охрану сразу вызвал. От свидетеля припахивало вчерашним перегаром, но это значения не имело. Брок уже осмотрел тело — в воде оно пробыло не меньше суток. И вызывало множество вопросов: самодельные утяжелители на поясе и на щиколотках, сабля в ножнах на боку, странное ожерелье на шее, но при этом руки без утяжелителей и не связаны. Загадка. Брок не любил загадки. Документы у покойника были при себе: Роберт Митчелл, акустик с крейсера «Мэн». На крейсер, который находился всего в полутора морских миль от берега и сейчас направлялся в порт Норфолка, уже сообщили. — Хасвари, отправляйся в Норфолк, проведи первичные допросы на «Мэне», — скомандовал Брок. — Даки, он в твоём распоряжении. — А я? — напряжённо спросила Давид. — А ты поедешь в его квартиру, проведёшь обыск и составишь первичный профиль Митчелла, — скомандовал Брок и поднялся. Океан волновался — ночью был шторм. Умеренный, как высказалась здешняя береговая охрана. Так что Брок собирался как следует допросить рыбака, обнаружившего труп: с его точки зрения, сидеть на лодке на воде в шторм по меньшей мере странно. Либо этот мужик вовсе не рыбной ловлей на жизнь зарабатывает, либо пьяному море по колено. И это необходимо выяснить. С другой стороны, будь он контрабандистом или частью цепочки наркотрафика, он бы просто сбросил тело обратно в воду и не стал вызывать береговую охрану. — Сэр, у меня нет машины, — напомнила Давид. И верно, она приехала сюда с Броком. Но он всё равно удивился: — Как же ты передвигаешься? — На метро, — пожала плечами она. Брок покачал головой. Вот же проблема! Как американец он не мог представить себе жизни без автомобиля. Как повидавший в жизни всякое прекрасно знал, что далеко не все страны выстраивали инфраструктуру под автомобилистов. Спрашивать, умеет ли Зива Давид водить, он не стал. Конечно, умеет. Вопрос, почему она до сих пор не купила машину, Брок тоже не задал. Просто прикинул, сможет ли обеспечить своего сотрудника транспортом от Морской полиции. — Тогда допросишь вместе со мной этого Дона Робертсона, — сказал он. — Квартиру осмотрим вместе. — Вы думаете, он знает больше, чем сказал? — прищурилась Давид. — Все знают больше, чем говорят, — усмехнулся Брок. — Вопрос в том, знают они что-то важное или полную ерунду. Береговая охрана предоставила комнату для допроса. Под крепкий горький кофе Робертсон, толком не спавший этой ночью, признался, что браконьерствует понемногу. И ранним утром в море он вышел, чтобы половить рыбу на запрещённый к использованию «перемёт» — снасть с кучей крючков. Ни к наркотрафику, ни к контрабанде Робертсон не имел никакого отношения. Труп он подцепил не якорем, как раз перемётом. Испугался и вызывал береговую охрану, а сам перемёт скинул в воду до её прибытия. Обычная, в общем-то, история. — Совершенно неважная информация, — высказалась Давид, когда Брок отпустил рыбака-браконьера. — Потерянное время. Брок хмыкнул. А в машине предложил ей: — Подумай, почему ты неправа. Думала Зива долго. Почти половину дороги до Норфолка, где жил Митчелл. — Следы на теле, — сказала она наконец. — Они от крючков, а не от якоря. Но они же посмертные! — Но они повлияют на заключение доктора Малларда, — заметил Брок. — В нашей работе важны любые детали, самые мелкие. Семена травы, листья, сигаретный пепел, нитки, волоски, шерстинки — всё. — Я… поняла, — с заминкой ответила Давид. — Но я думала, всё это дело криминалистов. — Первичный осмотр производим мы, — напомнил Брок. — Так же как и первичный опрос свидетелей. — Я поняла, — кивнула Давид. — Я учту это. — Умница. — Разведка сильно отличается от работы полиции, — вздохнула она. — Да, — согласился Брок. — Но выбора ни тебе, ни мне не предоставили. — Я сама вызывалась! — горячо ответила Давид. — Я не могу полностью доверять Хасвари. Брок улыбнулся и не стал говорить, что у него-то все основания доверять её брату есть.