Лерой Джетро «Брок» Гиббс

В госпитале Брока продержали дней десять. За это время он успел усвоить всю память предыдущего обитателя этого тела. Тело, кстати, оказалось ничего, функциональным. Хотя и немолодым. Брок весь первый день провёл, раздумывая, что ему делать с этой вот «амнезией», однако поутру проснулся с изрядным количеством информации о Лерое Джетро Гиббсе. Примерно за десять последних лет. Это было хорошо. Это было просто-таки отлично! Брок словно проживал жизнь этого человека во сне на ускоренной перемотке, со всеми мыслями и эмоциями. К выписке из больницы он чётко знал: занять его место и продолжить делать то, что делал Гиббс, для него, Брока Рамлоу, не составит труда. А ещё — Гиббс был слишком сентиментален и чувствителен. Ему бы в творчество какое-нибудь, а не в морские пехотинцы. Книги там писать, трудных подростков воспитывать… Ну да сложилось у него как сложилось. Напрягли Брока две вещи: наличие живого отца и куча друзей и подчинённых, которые Гиббса по большей части любили. Сам Брок остался без родителей давным-давно, отряд свой строил, как свору бойцовских псов, и все эти нежности и строгости, все эти бывшие жёны… он не был уверен, что справится. А ещё Гиббс был извращенцем: строил у себя в подвале лодки. Из дерева. Солидные такие, большие лодки. И потом проламывал стену подвала и вытаскивал их. И продавал за хорошие деньги через посредника, чтобы самому не светиться. Деньги Брок всячески одобрял. Наличие своего дома — тоже. Но вот продолжать столярничать не собирался. Не его это. Не его. Ещё Гиббс был гениальным снайпером, почти на уровне Барнса. Брок так не блистал, но стрелял неплохо. И вообще, какого чёрта? Гиббсу что, адреналина не хватало? Он и его группа — следователи, криминалист и патологоанатом! Нафига им вообще стрелять? С другой стороны, Брок и сам был тот ещё адреналиновый маньяк, так что почему бы и нет? Радовало, что Гиббс терпеть не мог визитов, пока он не в порядке, и всех этих шариков, букетов, фруктов, сентиментальных возгласов. Так что у Брока есть время освоиться, пока он будет выздоравливать до конца. Благо ему дали трёхнедельный отпуск по здоровью. Конечно, Даки непременно явится посмотреть, в каком состоянии его старый друг. И, возможно, Дженни или Элис приедут, чтобы забрать его из больницы и отвезти домой. Плюс надо будет свидетельствовать, когда Шварца, стрелявшего в него, дотащат до суда. Брок собирался озадачить подготовкой дела ДиНоззо: во-первых, тот его и вёл, во-вторых, при чисто отцовском отношении Гиббса к Тони пора был выпускать парня на оперативный простор. Как понял Брок, потерявшему жену и дочь в довольно молодом возрасте Гиббсу отчаянно не хватало семьи. Он не было одиночкой по складу характера. Пусть не осознавая этого, он воспринимал Эбигейл Шуто как дочь, а ДиНоззо как сына. Но Гиббса так сильно ранили сложные отношения с отцом, а потом потеря жены и дочери, что он закрылся наглухо, боясь боли потери. Три последующих неудачных брака ситуации нисколько не улучшили: с жёнами Гиббсу отчаянно не везло. Сам Брок пока об общей ситуации мнения не сложил. Слишком много информации вывалилось на него сразу. Сорок семь лет человеческой жизни — шутка ли? Одно он понимал чётко: он, в отличие от Гиббса, не сентиментален и не романтик. Он толстокожий циник, и вряд ли это изменит переселение из тела в тело. Конечно, физиология может что-то там значить: тип нервной системы и это вот всё, в чём Брок мало что понимал. Так что впереди — физиотерапия, затворничество, изучение чужого-своего дома и теперь уже точно броковой работы. Увольняться из Морской полиции он не собирался. Память и опыт Гиббса с ним, а значит, справится. Да и вообще, хороший начальник всегда умеет свалить работу на подчинённых. Ну а что у Гиббса отшибло последние невеликие способности к дипломатии, никто и не удивится. Радовало, что подчинённые к нему шастать не будут — Гиббс этого не любил. Ещё сильнее радовало, что он как раз перед ранением закончил и продал очередную лодку, а новую не начал. Потому что начатую закончить Брок бы не осилил. И поскольку штаб-квартира Морской полиции была в Вашингтоне, а дом Гиббса — в Александрии, Броку предстояло как следует изучить новую локацию. Потому что в DC он не жил, только бывал с миссиями. Две тысячи четвёртый год… Подумать только! Десять лет до наступления пиздеца. Времени, конечно, мало. Зато есть связи, и это хорошо. В этот раз он… Он что-то сделает. И чтобы не пришлось умирать. *** Броку повезло: за ним в больницу на выписку никто не приехал. Ни Элис, ни Даки, ни подчинённые. Правда, и одежду и обувь никто не привёз, а старую забрали как улики. И пистолет тоже. Однако ключи от дома и машины вернули, бумажник и удостоверение тоже. Брок как раз размышлял, где бы ему добыть шмотья, чтобы не светить повязками и голой жопой, но тут в приёмном отделении нарисовалась Эбби во всей своей готской красе, даже с зонтиком из чёрного кружева. — Гиббс, Гиббс, Гиббс! — подбежала к нему она и обняла. Брок приобнял её правой рукой и поцеловал в щёку. Память тела, что ли? — Я привезла вам одежду, и кеды, и дайте ключи, вы поедете домой, а Тони отгонит к вам вашу машину, она на служебной стоянке, соскучилась, — тараторила Эбби. — Вы такой мужественный с этим слингом для руки, и щетина ещё! Брок поначалу опешил. Но, судя по внутренним ощущениям, для Гиббса такое обращение Эбби привычно. Даже осаживать её было не пора. — Эбби, — жестом остановил её Брок. — Мне надо одеться. Потом я поеду домой. Она часто-часто закивала, так, что смешные хвостики запрыгали, и пообещала: — Я отвезу вас на своей машине! Вы же не видели её, босс, она такая классная! Просто супер! Вам понравится. Что ж, форд модели А, шикарно выглядящий и сияющий вишневым лаком, Броку понравился. Более того, он офигел. Имел представление, сколько стоит такой красавец в подобном состоянии и сколько стоит его восстановить. Машина тридцатого года! — Она шикарная, — сказал Брок, устраиваясь на пассажирском сиденье. Эбби тут же помогла ему пристегнуться. — Пришлось кое-что переделать, и по скорости ограничение, но мы же не спешим, правда? Брок похлопал её по плечу. — Удобная как твой гроб? — Да! — выкрикнула Эбби, вскинув руку с чёрным маникюром, и выехала со стоянки. — Гиббс, не делайте так больше, — серьёзно, со слезами в голосе попросила она чуть позже. — Я так перепугалась! Я не могу! Не хочу! Не смейте умирать больше! — Я не умер, — напомнил Брок, хотя это было неправдой, как ни погляди. — Следи за дорогой. — С вами остаться? Как вы справитесь один? — Меня в плечо ранили, а не мозги отстрелили. Справлюсь. — А как вы будете ездить на физиотерапию? — не унималась она. — Такси, — ответил он. — Не вздумай меня возить. У тебя работа. — Да, — кивнула она и истошно засигналила не включившему поворотник седану — вместо гудка форд закрякал, как разъярённая утка. — Мы его засадим! Сволочь! — Эбби, не позволяй работе добираться до твоей души, — посоветовал Брок — и это точно был Брок, а не Гиббс. — Это прямой путь к выгоранию. А ты мне нужна. Ты нужна команде. — Я живу ради работы, — заявила Эбби, обеими руками крепко держась за руль. — И ради кофеина. И боулинга с сёстрами. И ради музыки. И кино. И… Она продолжала перечислять то, что любит и чем полна её жизнь в своей обычной бессвязной манере, а Брок озадаченно думал, что за сёстры, раз Эбби приёмный ребенок, пока не сообразил, что речь о сёстрах-монахинях, с которыми истово верующая католичка Эбби крепко дружила. Наконец она высадила его у дома и довела до двери. — Я сделаю вам чай. И… и яичницу, — сказал она, нервно вертя в пальцах ручку зонтика. Брок остановил её, положил ладонь здоровой руки на плечо и поцеловал в обе щёки. — Иди отдыхай, Эбби, — велел он. — Я в порядке. — Точно-точно в порядке? Обещаете? — Да. Обещаю, — заверил Брок.