Немой воришка

      Из-за прошлой прогулки, юноша был весь, как на иголках. На вопрос "Что случилось?", уходил от темы или придумывал какую-то глупую отмазку. Эвр чувствовал себя безнаказанным вором, но сказать отцу о таком происшествии он, конечно, не мог. Выходить на улицу строго на строго запрещено, уже за это можно было неслабо отхватить, а его приключеням пришел бы конец. От стресса появилась и раздражительность, которая сказывалась на поведении. Нудные уроки стали невыносимыми и юноша всем видом показывал, насколько ему скучно и неинтересно. То, что он делать не хотел–он не делал. Перестал слушаться и изменил тон на более грубый.       В один из дней, Эвр решил пропустить день занятий. Когда Хаос пришел с работы, он был крайне удивлен, что сын решил ничего не делать.       –Так, ребенок, в чем дело?       –Не понимаю о чем ты.       –Что стало с твоим поведением? Мне надоели твои грубость и лень. Я прошу... Нет, не так. Я требую, чтобы мои просьбы выполнялись!       –Много требуешь!       Когда настала тишина, сын усомнился в правильности сказанного. Подняв голову и встретившись взглядом с отцом, Эвр резко опустил голову в пол. Такого огня в глазах он еще не видел.       –Я много требую?! Давай разберем, если тебе не понятно, зачем это нужно. Учеба это важно, ты обязан учиться, чтобы в будущем поступить туда, куда хочешь. Тренировки тебе нужны, чтобы ты научился контролировать свои силы и поддерживать себя в форме. По сути, это все мои требования.       –А как же готовка, уборка?       –Это прививание самостоятельности. Тебе уже 15 и, насколько мне известно, ты не бытовой инвалид, чтобы не смочь приготовить себе обед или убраться в комнате. И то, всё это ты делаешь не каждый день, а когда я не успеваю сделать. Еще какие-то претензии?       –Нет.       –Тогда пора переходить к наказанию.       Эвр поднял изумлённый взгляд на родителя, не зная, горевать ему или радоваться. С одной стороны, если ему сейчас достанется, то это может облегчить его душевные мучения безнаказанности. А с другой, кому вообще понравится наказание?       «Знаю, Эвр, не приятно. Но ты не оставил мне другого выбора.»–мужчина подошел к сыну и положил руку на плечо: «Вставай в угол.»       Теперь у юноши не было такой двойственности, данный вид наказания даже близко не подходит под такие проступки, как воровство и побег. Стыдно было, да, но это совсем не то. Выполнив требование, Эвр задумался о том, как же прекратить эти душевные терзания. И пришел к крайне неоднозначному решению.       Хаос тоже посчитал, что наказание слишком мягкое, поэтому последние три дня он не покупал ребенку его любимую сладость–маковую булочку.       Снова настала среда. Хаос ушел на работу, а Эвр решил выйти на улицу. За неделю, конечно, ничего не поменялось, всё так же ребята бегали на детской площадке, взрослые куда-то спешили, мальчишки играли в футбол, на базаре продавали те же продукты. Юноша погулял по парку, прыгал по лужам, изучал витрины магазинов и бегал с мальчишками на футбольном поле. Потом они попрыгали по гаражам и разошлись. Так до часов 17 он изучал мир, а потом решил вернуться на место преступления.       Эвр знал, что Хаос всегда закупается на рынке по средам, поэтому отправился туда, когда мужчина должен идти с работы. Однако, уже подходя к магазину, юнец начал сомневаться, вспомнив сильный шлепок. Это воспоминание заставило его оглядеться, и убедившись, что Хаоса рядом нет, он всё же решился. Увидев булочку уже у другого продавца, Эвр дождался, когда женщина отвернется, схватил одну и быстрым шагом пошел подальше от места преступления. Продавщица даже не заметила пропажи, зато заметил кое-кто похуже. Отойдя на метров 100, он вновь почувствовал чей-то тяжёлый взгляд.       «Как знал, что сегодня встретимся...»–вздохнул Хаос, взяв сына за шиворот ветровки.       Эвр хотел остановиться, но рука мужчины крепко держала ребенка и подталкивала его идти вперёд. Так и шагали они до сектора рынка, где никто ничего не продавал. Не было ни продавцов, ни покупателей, ни товаров, только сами сооружения.       «Что я тебе говорил про воровство?»–Хаос сильно сжал плечо парня, голос его был строг, что наводило на Эвра не лучшие предположения дальнейших действий.       Хаос сильно толкнул юношу на скамью за витриной, отчего тот упал на неё, положив тело на живот. Сразу после падения он услышал, как звенит пряжка пояса и звук трения штанов с кожей ремня. Эвр уже и забыл, как это страшно, в последний раз его шлепал отец, когда мальчишке было лет 6. Но эти две ситуации так отличались: малыш лежал на коленях мужчины, Хаос хлопал сына ладонью, когда Эвр съел все 4 кг конфет. А сейчас он лежит на улице, чувствует, как Хаос стоит в ногах, складывая солдатский широкий ремень вдвое. Чувствуется холод мужчины, никакого сочувствия и сострадания.       И тут раздается первый щелчок. Свист и неистовая боль. Эвр тут же передумал о справедливости, задёргался и попытался уползти, но это невозможно, в любом случае, Хаос догонит и наградит еще парой горячих поцелуев ремня. Еле как он сдерживает крик, но слезы хлынули уже сейчас.       Второй удар приходится рядом, Эвр застучал ногами и вцепился пальцами в скамью, не забыв издать болезненный стон.       «Я ведь предупреждал, что хорошенько тебя выпорю, но ты всё равно своровал.»–сказал Хаос и нанес очередной удар: «Раз твои родители не научили тебя, что воровать–плохо, придется это сделать мне.»       Юноша уже вертелся, как уж на сковородке, но удары всё сыпались и сыпались, не давая ему передохнуть. Как только орудие пытки прилетело на уже пострадавшую кожу, Эвр закричал.       –А как ты хотел? Раз ты слов не понимаешь, приходится объяснять силой.       Голос мужчины звучал строго, но было понятно, что он не испытывает к вору ненависти, а скорее просто выполняет свою работу. Но то, как взрослый наказывал юношу, вызывало вопросы касательно его жестокости. Хаос бил его не поперек, а вдоль, задевая ремнем, как поясницу, так и ляжки.       Начиная с восьмого удара, Эвр кричал не переставая и дерлался так, что пару раз чуть не упал с лавки. Хаос на это никак не реагировал: силу не сбавлял и не жалел. Когда прозвенел 15 щелчок, мужчина уже планировал закончить наказание, как ребенок дернулся и головой стукнулся о прилавок, да так, что вся конструкция пошатнулась. Затем юнец схватился за голову и продолжил громко плакать.       «А зачем так дернулся то?»–попытался поднять его за талию Хаос, но получил по рукам от юноши.       «Ишь какой... Обиделся что-ли?»–спросил мужчина, и не услышав ответа, куда-то быстро пошел.       Юноша не спешил вставать, было адски больно, казалось, что ходить теперь просто невозможно. Он решил, что сейчас немного передохнет, а потом телепортируется домой. Но не успел Эвр в голове и все оскорбления вспомнить, как почувствовал резкий холод на пылающем заду. Юноша вскрикнул от неожиданности и уже хотел встать, как его спину тут же прибила рука Хаоса.       «Лежи, лежи, а то ещё ходить не сможешь, придется тебя на руках нести.»–слегка погладил его взрослый.       Юноша застонал от удовольствия, это не передаваемые чувства, когда пожар тушится чем-то прохладным. Пролежав так минут 10, Хаос поднял парня за талию и отдал пакет Эвру. Когда ребенок поднял бровь на надзирателя, Хаос сказал:       «Забирай, он твой. Я его, попрошу заметить, попросил у продавца рыбы.»       Эвру так хотелось обнять отца, но это бы его выдало. Уже было довольно поздно, ему надо было домой, поэтому он кинул в Хаоса пакет и побежал. Мужчина бросился за ним, однако, стоило юноше забежать за поворот, как он телепортировался в дом. Взрослый поискав его минут 10, решил бросить это дело и тоже направился домой.       Ребенок же первым делом разделся и обратил внимание на свой зад. Он был ярко-малиновый и ужасно болел. До прихода отца, что только Эвр не делал: и йодом мазал, и холодное прикладывал. Это помогало, но совсем ненадолго. От ужина отказался, сидеть было нереально. Поэтому весь вечер он провел за книжкой, лежа на кровати, больным местом кверху.