7 | Битва за Штормград

      Находиться средь толпы он ужасно боялся, уверенный, что его мордашка обязательно привлечёт внимание, но народу набрело так много, что свирепая еретичка и не узрела того среди иных мало сожалеющих голов. К тому же, он так прекрасно вошёл в их коалицию притворства, когда мордашкой редко киваешь, якобы сожалея об утрате, что считался там по-настоящему родным. Когда же компания начала рассасываться и сбегать, оставляя у могил небрежные поклоны, он очутился чуть ли не на грани разоблачения. Добрался до надгробных камней он как раз тогда, когда там не столько преклонился, сколько пал тёмный князь. Чтобы его поднять, того с двух сторон схватили братья, и, к сожалению, в результате этого процесса, они толкнули непрошенного гостя. Его положение не позволило ему промолчать, и тот свистнул кривое «аккуратно. Тогда диггер открыто плюнул к нему на лиловые ботинки, презирая такое отношение к, во всей красе, изливающемуся горю. Влад не обратил на юнца внимания вовсе. Впрочем, он не уделял его сейчас вообще ничему. Испустив вздох сожаления от его образа, молодой человек коснулся мраморных плит своими художественными пальцами истинного творца, и приподнялся с места, ловя на себе изучающий взгляд карих зениц. От них по коже побежали мурашки, а в голове проскользнули мольбы. Только бы не узнал. Хотя, какие проблемы, если он имеет все права здесь находиться?! Он знал погибших, приходился важной частью их жизни, так, что же, он не должен здесь присутствовать только от того, что не угоден Марфе?! Не приди сюда все, кто не угоден королеве, прощание происходило бы в одиночестве. Пускай себя он оправдал, это никак не убедило его в спасении от диалога. Застыв, он ждал, что беседа с факиром обязательно произойдёт, ибо она неизбежна. К счастью, сама того не зная, Алёнка гостя спасла, когда руками обхватила лицо возлюбленного, привлекая к себе, развеивая ту тонкую мысль о том, что незнакомца он, однозначно, видел. Такие пухлые щёки, вкупе с почти отсутствующим подбородком, какие смотрятся идеально с пушистыми лавандовыми локонами невозможно спутать и забыть. Печаль же отвела его мысли, заставив об этом позабыть, давая парню отсрочку, за которую он покинул место погребения, отправившись в Царьград. Зайдя в один из баров, он попросил выпивки и протянул большую купюру, отчего услышал неожидаемое восхищение, а фыркающее презрение. Здесь твоим богатством и показной благотворительностью довольствоваться не будут. Стоило уже понять. Выдав сразу несколько стаканов, бармен намекнул, что не принимает подачек. Закатив глаза, гость начал их опустошать, наблюдая за местным населением и подмечая какие-то особенности, которых имелось кромешно маленькое количество, но он верил, что это будет полезным, ведь он потом сможет их использовать в следующих пьесах. Когда же его нутро персоны, привыкшей жить на всю катушку, забрезговало нахождением у стойки, он лгал себе ещё больше, настаивая, что просиживание задницы тут, вместо рабочего стола с бумагами, имеет огромный смысл. К последнему стакану и приходу вечера, он уже не обманывал, что пришёл сюда ради каких-то итогов и смело признался, что он банально не хочет домой. Того не волновало, что конкретно его там тяготит, но он точно ведал, что находиться там именно сейчас не желает. Увы и ах, возвращаться требовалось, ведь, не явись он туда до ночи, произойдут ненадобные ему обстоятельства. Оставив ещё монету работнику на чай, выставив себя в очередной раз самым щедрым мудилой из посетителей, тот выбрался наружу и побрёл в сторону театра. Открыв двери здания своим ключом, а затем обратно закрыв, малец направился в свою гримёрку, где уселся на стул перед зеркалом, репетируя то, что он сейчас скажет. Процентов в нём не имелось, но язык заплетался. О таком событии сложно вести рассказ. Когда он надел маску хладнокровности, молодой человек, наконец-то, поднялся с кресла и начал вертеть ручку, до момента, пока она не очутилась на голубой стрелке. Нажав на неё, он открыл дверь, и ступил на крепкую деревянную поверхность вместо бетонного пола его комнатушки. Закрыв за собой пространство, он сразу резким шагом пошёл из прихожей в небольшую гостиную, где узрел явно убранную комнату и приготовленный ужин. Не угомонится ведь! Закатив глаза от увиденного, он добрался до своего ненастоящего камина и, включив иллюзию, встал подле нереального пламени, сунув руки в карманы, наслаждаясь тишиной. Она клялась, что долгой не будет, и его утверждение оправдалось лучше, чем он представлял, потому что, вместе с ударом волны прямо в стены его дома, его посетил голос. — Как поминальная процессия в память о погибших принцессах? — Скудна и монотонна, — бормотал молодой человек. — Из уникальных событий могу вспомнить явно не санкционированный номер от студенток волшебного колледжа, что потребовали послушания музыкантов. К слову, пел оркестр так себе. Повернув голову, он поглядел на собеседницу, претензионно приспустившую веки. Та смотрела на парня так, будто это он у неё дома тусуется, а не наоборот. — Ты бы их освистала, а Варе, я так думаю, это бы угодило… — Увы, я не слышала, так что утверждать не могу. Появившаяся третья жительница стен прошла мимо явленного хозяина прямо к столу, где разместила чайник. Нарезая листья, она, то и дело, поправляла свои короткие каштановые локоны, так и лезшие к ней в лицо, убирая их за ухо опять и опять, что обещало выбесить её сожительницу. — Ещё раз к ним прикоснёшься, и я сделаю тебе причёску из тысячи маленьких хвостиков! — Ух, какая безвкусица! — прыснула волшебница, заложив плохо нарезанные листья в горячую воду и развернувшись к молодому человеку. — Ты кушать будешь? — Буду ли я ужин, приготовленный из моих продуктов и на моей кухне? — нагло щебетал парень, расстёгивая свою жилетку и приближаясь к пище. — Прекрати говорить это так, будто мы возымели себе твой дом! — ругалась белокурая блондинка, шелестя своими длинными ресницами над бездонно синими глазами. — Но это так! — противостоял хозяин. — Вы узурпировали риф Тевеннок! Пока парочка ругалась, их соседка спокойно разливала по тарелкам суп, добавляя в беседу что-то от себя лишь случайно. — Мы же не виноваты, что для нас больше нет нигде в мире места. Услышав, писатель поднял глаза на гостью. — Забавно то, что именно сейчас есть и очень конкретно ограниченное — два могильных белых камня. Не найдя шутку смешной, Любава приструнила друга коротким удручающим взором. — И ты — единственный, кто знает, что за ними ничего не лежит.

***

Вымотанная Психея очень долго настраивалась, чтобы суметь открыть воспоминания. Трудное дыхание через поломанное ребро отдавалось катастрофической болью в бока. Она ощущала, что и стоит еле-еле, но это не помешало ей устроить настоящий театр, где он явила племяннице во всей красе массу видений о её жизни. Картины порхали, а в них целые года её счастья: школа, семья, любовь друзья. Желчь, с какой их терпела колдунья мыслей, та не принимала, ведь её бессилие способствовало слабости работ и передачу чувств. Последним, что увидела Варя, прежде чем кино завершилось — это её с молодым тёмным князем, целующимися в коридоре за день до того, как она покинула колледж. Образ грезился таким реальным, что, когда иллюзия испарилась, она чмокнула губами, ощущая, будто и впрямь испытала поцелуй опять. — Как тебе? — шепелявя, спрашивала староста класса, придерживая себя за бока, только бы не упасть. Отходя от впечатлений, принцесса долго думала, что чувствует и что обязана внимать на самом деле. Увиденное довело её до восторга, отражающегося в красных щеках и сияющих очах, в распухших губах и скованном дыхании, но корона требовала иное. — Никак, — вякнула она, забродив по комнате. — Абсолютно никак! — Неужели плевать? — сразу видя всё, подыграла тётушка. Её так восхитила та жизнь, что она на месте стоять не могла, а болтала совсем иное — Вообще! — как маленький ребёнок, лгала она. — Глупая и бессмысленная я! Фу! Ничего нет в тех годах! Ничего! Что меня там должно интересовать?! Да ничего! Только бред! Или ты думала, что я, как девочка маленькая, поведусь на очень красивого парня?! Ха-ха! Как бы не так! Не поведусь! Мысли о тех увиденных голубых глазах пустили такой удар сердца, что она вздрогнула. Теперь он точно никогда её не покинет. Будто зациклившись на нём, она не сдержалась. — А тот парень с очень красивыми голубыми глазами и игривой ухмылкой он… Он — мой любимый? Найдя нечто смешное в том, что она зацепилась за него, волшебница мыслей усмехнулась сквозь боль. — Да. — А мальчики, кто пришли с ним? — Его клоны. Прищурив глаза, девушка ясно дала понять, что не тот момент хохотать, но давалось биполярной особе это плохо. Она только что мёртвого брата оставила для того, чтобы объяснить человеку сквозь сломанные кости его жизнь… Как она реагировать должна?! — Прости, я очень нервничаю, без шуток не могу, — оправдывалась она. — Его братья. Алексей и Пётр. — Тоже принцы? — как увлечённый ребёнок, продолжала вопрошать колдунья ветра. — Не принцы, а тёмные заколдованные князья… Ты уж понятия не путай. — А эта рыжая девочка… Это кто? — Дурочка… Прости! — она чувствовала себя мамочкой, объясняющей дитю банальщину о «мама» и «папа», что не позволяло Сатане оставаться без издевательств. — Принцесса всего волшебного мира и твоя подруга. Вы с ней в одной компании. — У меня есть компания?! Чтобы не произнести кривое «ага, расстроительная», — Любава прикусила язык. — Что мы делаем?! — интересовалась она дальше. — Бизнес строите… Просто! — ещё чуть-чуть, и она рот самолично сжуёт. — Вы — команда по спасению мира. — По спасению мира? — Да. Угораздило же вам не создавать проблемы, а их решать. Объяснив всё самое главное, мозговой штаб решил, что болтовня окончена и пора переходить к плану, но остался ещё вопрос. — А тот парень, которого мама чуть не выкинула со стула, — припомнив увиденный ужин, заявила лидер патруля, — Он — твой молодой человек? Из полудохлого тела вырвалось кряхтение. — Эмм… Нет, — протянула она. — Это — твой Алехандро. Вы с ним — саркастичные брат и сестра. — Алехандро? Слово-то, какое, инородное… — Земное по-простому. Учуяв, что за этой добродетелью с историями обязано что-то стоять, Варя попросила дальнейшего продолжения. — И что же ты хочешь от меня? Помилования? — Нет, как раз таки наоборот, — дыша напряжено, она посмотрела в пол, пытаясь скомпоновать выдуманное предложение. — Я хочу, чтобы ты меня убила. Фиолетовые зеницы округлились и увеличились раза в два. — Эм… Я как-то не очень этого хочу… — Я забыла досказать! — почёсывая лоб, истерично хохотала революционерка. — Я хочу, чтобы ты убила меня, а я взамен убью тебя! Это поразило собеседницу ещё больше. — Чего? — Мы, типа, убьём друг друга… — Это немного не то, чтобы хочется делать вместе! — Да, поэтому мы это и не сделаем! Где-то здесь мозг абсолютно ничего вразумляющей принцессы затерялся совсем, из-за чего староста класса предприняла попытку взять её за руку. — Давай, ты выслушаешь меня полностью… — Сейчас я понимаю, почему в воспоминаниях я звала тебя сумасшедшей! — Нет, ни за этого, но послушай! — остановив шок, она начала рассказывать. — Твоя мать убила твоего отца! Витя мёртв! — Что?! — И завтра она хочет убить меня! Выкосить весь род чистокровных магов мыслей! — Папа мёртв?! — сквозь слёзы щебетала малышка. — Не мёртв! — поправила её тётя. — Убит! Хлопнув в ладоши, она разозлилась. — Так гораздо лучше! — Дослушай меня, умоляю! — упрашивала её Любава. — Она убила его, она убьёт меня, и, как думаешь, что будет, если два стопора, какие её останавливают, чтобы не разрушить тебя, исчезнут?! Страшно, но принцесса задумалась, признав всё то, что увидела, и с ужасом задрожала, находя смысл в говоримом. — Она не убьёт меня, — дребезжащим голосом шептала она. — Не убьёт, но разрушит запросто, — подтвердила Сатана. — Ты будешь пленником её желаний, абсолютной рабой её мира и… Ты забудешь, кто ты! — А, убей ты меня, всё будет иначе?! — В этом и правда! Замерев, Бабейл сжала и тихо закричала в себя, ужасно боясь предстоящего, хотя бы оттого, что всё, что им предстояло сделать, — насквозь фальшь и обман. Она обязана провести самого важного для неё человека и возлюбленного, она собирается поставить под угрозу всех, при условии, что жаждет спасти. В голове взбунтовался стол, потому что она понимала, к чему может прийти их спектакль, но мнение о единственном выходе требовало стоять на этом плане. — Я предлагаю инициировать нашу смерть, — объясняла она. — Я убью тебя, ты — меня, и, чтобы в это поверили все, мы создадим большую иллюзию. Ты — сейчас могущественный маг мысли, мы справимся! — Это очень тяжело! — перечила Варя. — Поле в тысячи гектаров, мы не сумеем! — Оно большое, но оно однотипное! Иллюзия сольётся с ним очень быстро, что лишь в пользу нам! — Но люди… — Будем делать её очень аккуратно, чтобы никто не заметил, а трупа от нас не останется! Всё наилучшим образом! — А потом нам куда?! В никуда?! Такой вопрос вызвал у Любавы улыбку. Она чувствовала, что племянница медленно соглашается. — На риф Тевеннок! — выпалила она. — Он далеко, в море! Там нас никто не найдёт! — А жить нам там как?! — Это дом нашего общего друга, ты видела его в воспоминаниях! Ветерка! — балакала волшебница мыслей. — У него магическая дверь, с помощью которой он может переходить сквозь пространства и доставать нам еду! — Я не хочу жить у незнакомца! — находила минусы Варя. — Но он перестанет быть незнакомцем! Сцепив губы, на секунду биполярная особа замолчала, готовясь объявить о своём главном намерении. — Я сделаю всё, чтобы это было так… — Проведёшь с нами кучу игр на сплочение? — язвила лидер патруля. — Верну тебе память. От этого варианта собеседница обомлела. — Мы перепробуем всё возможное, прибегнем к любой магии и сказам, чтобы добиться возвращения! — следующее предложение староста почти кричала. — Я сделаю, что угодно, чтобы ты всё вспомнила! — С чего ты решила, что я этого хочу? Потому что виднелось в каждом изменении, что произошло в тебе после просмотра прошлого. Неосознанно, но новая Варя пыталась копировать старую себя: поза, мимика, говор. На секунду её тётя забыла, что она лишилась памяти, ибо настолько она нырнула в былое. Но настаивать нельзя. Отступив на шаг, революционерка отпустила руки, говоря решающую фразу. — Не решила. Лишь жду, пока решишь ты. Дав ей свободу, абсолютно не уничтожая своими желаниями, Любава сама по себе поставила перед девушкой на весы себя и мать, и, естественно, по сравнению с властной еретичкой, в чьих руках принцесса считалась лишь бесправной куклой, Сатана считалась ангелом в плоти. Да, они ругались, и она чувствовала себя нервно рядом с ней, но при этом чувствовала странный прилив азарта, ясно присутствовавший в её взрослой версии, но при этом так подходивший её мозгу сейчас. Детский дух соперничества. Он её баюкал и утверждал, что она делает правильный выбор. — Ну, что ж… Убьём друг друга? — спросила она, получив безмолвный утвердительный ответ.

***

Болтовня про «идеальный дуэт» возбудила в ней такой вихрь эмоций, что она мечтала побежать мимо плана со скоростью света. Да, они договорились, что необходимо пропустить часть времени сражения, но дольше это всё продолжаться не могло, потому что она твёрдо понимала, что мечтает остаться в живых. Остаться, всё вспомнить и возвратиться. Как только она увидела, как близко Любава к ней, Ветрова слетела с места, применяя чуть ли не свои последние силы на то, чтобы добраться до тёти. Сам колдунья мыслей искренне удивилась, когда одноклассница очутилась прямо перед ней и, крепко сжав руку, посмотрела вперёд, настаивая на том, что иллюзия начинается. Реальность пошла дымком мгновенно, создавая новые образы околдованных принцесс, которые, в свою очередь, медленными шагами отступали ближе к лесу, проворачивая картины тщательнее. Буйство диких ветров сыграло девочкам в пользу, потому что поднялась пыль, пачкающая иллюзию ещё больше. Темень ушедшего за облака солнца, слившаяся с песком и туманностью, что даровали детки Эвр, покрывали всё место рябью и флёром нереальности, что потрясающе скрыло обман. Нож в руках Сатаны на секунду испарился, потому что, споткнувшись, вымученная биполярная особа чуть не лишила их иллюзию существования, но, к счастью, лидер патруля её удержала, рисуя до каждой мелочи новую реальность. Со стороны она грезилась по-настоящему безупречной, что не придерёшься. Невзирая на количество препятствий и расстояния, воздух, расширяющий иллюзию, работал отменно, не возбуждая ни единой мысли, что это — ложь. Из-за такого даже закалённый фокусник не возымел претензий в мгновение, когда оба ножа прорезали плоть. С уст Бабейл сорвался неверующий писк, когда она заметила, как сотряслась еретичка. Гнилая королева уверовала в правду. План считался успешным, но пальцы чуть не разжались, когда народ наградил их своими реакциями. Пережить свою же гибель казалось не трудным, пускай и Варя посчитала её кровожадной, но разрушила её секунда, когда Влад помчался к иллюзии, сломя голову, в своём лице отображая, как много теряет. А для него со свету уходил не человек, а сама жизнь. Будто смерть обязалась забрать не двоих, а троих. Пыль развеялась прямо перед его коленями, а Ветрова ощутила, что ноги её саму не держат. Чувство потери било фонтаном из морока, и она от него содрогалась, мечтая спасти его хоть как-то, но пальцы её не отпускали. Игра обязана дойти до конца. Этап слабины пережила и Любава, но расцеплять ладони она не пыталась, избавляясь от осознания чужой участи через слёзы. По каменному лицу текли целые ручья, оплакивающие живых. Когда пепел развеялся, а большинство народу покинули поле боя, волшебницы поспешили прочь. Тело зудело от усталости, ибо физическая нагрузка и потраченная магия обязались их обезоружить и сравнять с землёй. Сил оказалось приемлемо для того, чтобы они добрались до берега с помощью волшебных артефактов, где лидер патруля сразу рухнула в воду, пытаясь обрадовать себя и избавить от усталости. Солёные волны окутали её и заласкали, что действительно немножечко дало мышцам облегчение перед предстоящей работой. По кальке до моря прокатилась деревянная лодка. — Нет! — пропела волшебница ветра, узрев, как тётя тащит её к воде. — Только не говори, что… — Нам надо грести самим? — заявила принцесса, с трудом стоя на ногах, из последних сил связывая грязные белокурые локоны в хвост. — Не скажу. Ты уже сама догадалась. — Нет! — нырнув глубже, крикнула Варя. — Иначе до рифа не добраться. Дотуда долго плыть, иногда будем грести по очереди, в первый день будем много отдыхать. К вечеру третьего дня должны добраться. — Если с голоду не помрём… — Чем скорее начнём, тем скорее закончим. Позволив сестре купаться ещё каких-то пару минут, Сатана затребовала, чтобы она воссела в лодку, и они отправились в предстоящий долгий путь. Дорога требовала много сил и много магии, она нуждалась в терпении и уравновешенности, которого сейчас у наследниц хоть отбавляй. Препираться совсем не разрешала слабость тел. Лодка, какая за всё время пути ни разу не остановилась, добралась до пункта назначения раньше подсчитанного, и уже через два дня ночью, Орион услышал то, что планировал не внимать никогда. Сидевший над листами своего произведения, он действительно посчитал, что шум ему померещился, и то бьются об стены рыбы, вынесенные прошлой волной, ударившей в его дом, но стук оказался очень настырен. Испугавшись пиратов, о которых водились легенды, он обошёл каждое окно в своём доме, поняв, что стук явно исходит не от них. Только тогда он добрался до двери, где стучали уже так, что та обязалась бы разбиться, не будь она магической. Схватив в руки свой тяжёлый чемодан с документами, он потянул за ручку, готовый отбиваться от нападок морских чудовищ, очертания которых, в принципе, нашёл в острозубых явленных принцессах. — Здравствуй, писака несусветный, — огрызнулась Любава, отваживая от лица свои мокрые волосы. — Как дела на острове Краная? Поражённый видом подруг, Ветерок почти завизжал. — В эту реальную дверь никто годами не стучался! — Приятно быть первыми, — уведомила старого товарища лидер патруля, слыша, как сзади набирается волна. — И выжившими, кстати, тоже! Хватая сестру за руку, она толкнула их внутрь дома и закрыла дверь, но биполярная особа настолько ослабела как от путешествия, так и от полученных травм, что обратилась в неустойчивую фигуру. Её потянуло к земле, и Варя, по-прежнему сжимавшая её ладонь, рухнула следом. Обе пали на несчастного хозяина дома, что в это мгновенье сразу признал их явление резонной проблемой. И с каждым днём эта беда будет становиться всё более катастрофической. — Марфа вас прикончит, если узнает, что вы сбежали, — пылил он, гладя затылок с возрастающей шишкой. — Не бойся, не прикончит, — вякнула старшая Ветрова, разместившись на своём прислужнике очень даже уютно, аж прикрывая глаза. Колдунья с поломанными костями так жаждала спать, что и его восприняла за очень хорошую подушку. — Мы справились с этим сами, — уведомила младшая наследница престола, отодвинувшись чуть дальше, но также не вставая с пола. Лёжа там же, они ему всё рассказали, сообщив, что теперь станут его недоговорными соседками, что молодого человека не порадовало…

***

И с каждым днём радовало меньше. — Никогда ещё меня так не раздражала моя уникальность, — пылил писатель, приняв дар в виде ложки. — Я и забыла, что ты такой нудный, — заявила волшебница воздуха. — А что-то другое вспомнила? — Ага, — недовольно шептала Бабейл. — Рецепт щи. Уместившись за ужином, товарищи наслаждались очень земной едой, продолжая обсуждение по поводу их смерти и о всём том, что мальчишка узрел на поминках. Он старался как можно меньше говорить о патруле, но получалось это плохо, из-за этого беседа затихла на время, оставив их с неприятной минутой молчания, поминающей тех, кто погиб вслед за не умершими. Рано или поздно, рты бы открылись снова, что и произошло. — Хоть что-то на этом празднике имелось, чтобы угодило нам, помимо реакции толпы? — Я там присутствовал. — Она попросила то, чтобы угодило, — заметила Варя, уже прекрасно понимая, как шутила та самая старая её версия. Верно, это единственное, что она усвоила очень быстро. — Авось, на других мероприятиях так будет, — болтал Орион. — Марфа устроит ещё не одно мероприятие, оплакивающее её ребёнка и погибшего мужа, заложенного в склеп. — Оплакивать тех, кого убила, конечно, весело. — Она книгу издать собирается о вашем сражении. — К чему это?! — удивилась лидер патруля. — Хочет рассказать о своём безделье?! — Глаза помозолить, — выдвинула идею революционерка. — Это легко надавит на большие точки каждого из тех, кто нас потерял. — На похоронах она сказала так: «произведение будет полезно, чтобы понимать, как сильно рвение к власти способно убить даже самых сильных магов» … — И как же сильно оно ослепляет слабых. Услышав это, Ветерок кожей ощутил напряжение. Подняв глаза, тот обратил внимание, как сёстры загадочно обмениваются взглядами, и сразу осознал, что они уже имеют какой-то план на будущее и предстоящее. Недолго думая, он спросил, до чего же конкретно они дошли. — Ничего необычного, — вякнула сразу милейшим голоском колдунья воздуха. — Всего-то жаждем получить обратно то, что по праву принадлежит нам. — Путёвку в психушку? — предположил хозяин рифа. — Твоя жалкая жизнь, — гудела Любава. — Не провоцируй меня на твою казнь. — Ты живёшь в моем доме! — Каким боком это запрещает мне тебя прикончить? Марфе ничего вон не помешало! Закрыв глаза и замычав, мужчина попросил получить объяснение скорее. — Что ж ты придумала, о, всемогущая и непобедимая? — Сейчас мы как раз таки доказали, что мы победимые… — Победимые, но живые! Это важнее! — Но проигрывать не любим, — согласилась с позицией товарища Сатана. — Возможно, проблема в том, что мы заплатили не ту цену… Они убили себя. Неужели есть плата мощнее?! — Надобно отдать больше? — Меньше, — поменяла вариант Ветрова. — Наши товарищи в это больше не ввяжутся. С сегодня и навсегда — это не их война. Тем более, это уже даже не война. — Какой синоним не подбери, а борьбе за трон лучше «битвы» ничего не подойдёт. — Подойдёт, если план короче придумать, — уведомила его Бабейл. — Если обойти десяток действий, оставив одно. Атмосфера нагнеталась, словно гнила прямо на его глазах. Орион уже дёргался в ожидании вердикта, что вывело семейство великих магических наследников. — Что вы выдумали? — спросил он, чуя, как сильно начальница его театра жаждет больше сценического фарса в эту речь. Комнату покорило молчание, которому концом стал удар сильнейшей волны в окна, убедивший родственниц в правильности принятого решения. Игриво улыбнувшись, Любава поставила дальнейшую цель. — Убить Марфу.