7 | Битва за Штормград

      Поле, указанное в письме, привлекало своей немалой величиной и поражающей чистотой. В нём безбрежно шелестели травы от каждого крошечного ветра, а цветы среди колосьев зазывали своей невообразимой красотой и яркостью, выделяющимися на фоне зелёных и жёлтых листьев. Территория оказалась столь распростёрта, что мерещилось, будто и края у неё нет, а на том горизонте, что поддавался глазу, чудилось, что деревья и лес никогда не огородят пространство, потому что там располагалась синева поразительно чистого неба. Оно, на фоне буйствующих противоположных сторон, считалось по-настоящему лишним, что, видимо, еретичка сразу приметила, потребовав у восточного ветра нагнать страху. Дикие ветра покрутились в облаках, придав им тёмного оттенка и затуманив свет ясного солнца, из-за чего поляна впала в тень. По коже принцессы пробежал холодок. — Будь готова, моя дорогая, — цедила Марфа, давя на дитя, расположившееся перед ней и нервно кусающее свои губы. — Час настал. Надев королевский наряд для сражений, Варвара заплела волосы в две косы, чтобы её короткие локоны хоть как-то спрятались сзади, не лазя в глаза. Фирменные ботинки на невысоком каблуке сменились плоскими солдатскими сапогами, а фиолетовое платье оставило её ради брюк и рубахи такого же оттенка. Аметистовые очи, окружённые помощниками такого же оттенка, вглядывались в стволы деревьев, отыскивая там своих соперников, какие скоро явились. Сатана своим видом принцессу поразила, потому что совсем не походила на ту, кто вчера явился к ней, прося милосердия. Высокий хвост белокурых локонов и золотое обмундирование так и кричало о том, что девушка готова к бою и от прежнего огорчения в ней и следа нет. Хотя ветер надувал ей её ощущения, и в них, понятное дело, такой уверенности не имелось. Сложно оставаться при ней, когда напротив тебя войско из субстанции божьего плана, какую невозможно победить. — Всё будет в порядке, — шепнул Абрикосов, тоже возымевший себе наряд, но отличавшийся куда большим наполнением металла. Подчинились он воле Любавы, вообще весь бы им покрылся. — Странное у тебя понятие о порядке, — прыснула его собеседница. — Сражаться до смерти с забывшей всё сестрой — это далеко не «порядок». — Хорошо. Не порядок получит лучший итог. Взамен ничего не поступило, ибо синие очи буквально впились в противоположную сторону. Компания из туманностей во главе с жестокой старообрядкой и потерянной принцессой внушала катастрофический испуг, застрявший в её глотке и замедляющий сердце. Эвр в этом отряде опасной не считалась вовсе, хотя, на самом деле, такой являлась, но тех чувств она не даровала. Хватало этого ощущения животного страха перед мрачными намерениями королевы, некогда бывавшей простолюдинкой. Поглощённая в нём, староста класса не заметила, как подле очутилось больше солдат с гербом Штормграда, увидев которых её напарник воспел. — Они явились к нам! — восклицал радостно он. — Штормградское войско! — Мама, наверное, отправила, — лишь кинула Бабейл, не удостаивая их и взглядом. Расположившись на расстоянии нескольких километров, они сцепились взорами с юной волшебницей ветра. В этом контакте не имелось гнёта и ненависти, обещаний свести со свету и клятв мести. Только лишь твёрдое чёткое понимание, что здесь всё закончится. Здесь закончатся они. — У нас есть шанс победить! — добавил Саша, горя от счастья. Подобных чувств подруга не разделяла. — Конечно, — произнесла Любава, внедряя себя глубже в рассудок соперницы. — Конечно, — более грустно повторила она. Бой обязался вот-вот начаться, ведь стороны прибыли на точку сбора и больше никого не ждали, но копья не раскрылись, потому что безграничное поле посетили ещё одни лица. Ровно посередине поля, между воюющими, возник портал, через который наружу пробрались третьи лица кавардака. Первыми оттуда выбрались солдаты во главе с принцессой Царьграда, из-за чего фокусник восхищённо вздохнул, вторыми — вооружённые маги, а в конце зашли, выбравшись вперёд, представители рода Равелиных, идя ровной линией из четырёх лиц, увидев которых принцессы разом вздохнули. — За кого они? — обратился с вопросом факир явно не в лучший момент. Будучи на выси напряжения, колдунья мыслей узрела взгляд своего птенчика, кто лишь уверенно скошенными бровями утверждал, с какой миссией он сюда явился. Поглотившись в этом взбушевавшемся ритме сердца, она выдохнула ответ. — За жизнь. Почти такой же вопрос, но в детской взбудораженности задала и волшебница ветра, повернувшись к своей матери, сверлившей толпу неприязненным взглядом, ненавидя эту добросовестность. Ей возникшие персоны не угождали, став очередной преградой в долгожданном достижении мечты. — Против цели, — уведомила та, сцепив зубы, когда увидела почти целого тёмного князя. В ней убеждённый и здоровый Влад возбуждал ярость, когда она, в желании не сдерживать свои способности, мечтала выжать из него весь воздух и заиметь саму душу. Это точно противопоставлялось желаниям, возникающим у её дочери. Морок не почтил забывшую принцессу взглядом, но её смело только от его вида. Чудилось, будто в грудной клетке завертелся ураган, вызывая дикое колебание внутри. Внешний вид бы так не покорил, но тётушка показала ей фрагменты, и сейчас бурлило сильнее. От единичного представления, что на месте той широко улыбающейся девушки, что ютилась в его объятиях, на самом деле, находилась она, её тело каменело. Как только все помощники третьей стороны, так и не примкнувшие ни к кому, очутились на поле, прозвучал начинающий сигнал. Сражение за трон Штормграда началось. Пустив в бой, как на убой, свои дикие ветра, Марфа некоторое время любовалась тем, как он батрачат подле реальных живых солдат её соперницы, пока она сама за пару с партнёром от них отбивается, вынуждая сторону мира вступить в схватку. Алёнка бы не позволила и пальцем тронуть факира, так что, принцесса, как и полагает, взмыла над войском, требуя от них драки. Компания поплелась вперёд, мчась на помощь. Богиня огня почти сразу очутилась подле возлюбленного, вставая к нему спиной и обороняя от напастей, пока он возился со скользящим мечом, дающий отпор ветрам лишь посредством того, что корил их за брошенную дружбу. Мелкие детки так его миновали. Бездвижие его абсолютно не сочеталось с сумасшедшей скоростью Бабейл, преодолевающей ветер за ветром, дерясь за то, чтобы добраться до гнусавой королевы. Из раза в раз у неё получалось спасаться, ведь тренировки дали плоды, но на пути возникли солдаты волшебного королевства, нашедшие в ней угрозу для Вари, из-за чего меч попытался нанести удар. Абсолютно обессиленная пару часов назад волшебница лишь сжать глаза, надеясь на лучшее. Удара она не ощутила, а, открыв зеницы, определила, кто отвёл врагов прочь. — Как ты, нимфа моя? — ласково мурчал взволнованный анимаг, помогая девушке подняться на ноги. Видя его благородие и стан, она сразу вспомнила и восприняла, почему же его полюбила. — Чудно, чудно, — болтала она. — А вы здесь за кого? — Я так думаю, что мы — подмога больше. — А, — вякнув, колдунья приподняла руку, гоня прочь ещё один дикий ветер, — Ну, исход правильный… — Но я всегда спасу тебя. Стойкое выражение вызвало слабенькую улыбку. Мозговой центр её сразу же спрятал в себе, оставляя как сладкое воспоминание. Не сдержавшись, Любава тихонько чмокнула молодого человека в уголок губ, вытащив улыбку во все тридцать два. — Не сомневаюсь. Пара снова разделилась, поскакав по своим намерениям. Сатана сокращала расстояние до обездвиженного владыки очень быстро, но её вновь перебили ножи королевского ордена, пролетевшие рядом. От них её, только чудом, спасли очень быстро вжавшиеся руки, потянувшие её к себе. Когда пальцы только коснулись её, она не разобрала в этих длинных ваяниях чего-то знакомого, но, оглянувшись, она почти сразу отвергла их, потребовав, чтобы те её отпустили. Время временем, а проступки не прощались. — По-моему, так что-то перепутал, убийца чёртов, — яростно причитала воительница, глядя на астронома с ощутимым гневом. Её неистовство смутило его, ведь он, в конце концов, пытался спасти ей жизнь. Сжав пальцы и опустив плечи, он начал объясняться. — Ты в опасности… В драке против сумасшедшей королевы… Я должен помочь! Такое решение после ругани, что произошла меж ними, считалось благородным и, в то же время, неизмеримо абсурдным. — Справедливость? — предположила Бабейл. — Ага. — А ты неугомонный в этом понятии, не так ли? Беседа заняла молодых людей, из-за чего ветер, приближающийся на Астера, они не заметили. Унеся его, субстанция обрекла принцессу вначале на выкрик и страх, а после на ненамеренное удаление от своей цели, с желанием вытащить из передряги преподавателя. Что-что, а условия зуб за зуб она всегда исполняла. Этим она добавила смелости неподвижной еретичке, стоявшей над воюющими ними с яростной улыбкой и почти окаменелым телом, наблюдая за происходящим и упиваясь тем, как на ранее нетронутой коже живых возникают царапины. — Почему мы стоим?! — вопрошала Варя, взволнованно видя кровь. — Почему не участвуем?! Тяжело вздохнув, только в это действие вложив, насколько она считает своего ребёнка глупым, королева сообщила свою стратегию. — Пусть рабы отстоят нашу корону. Я не хочу марать руки. Хладнокровие и беспечность матери ударили в самую глубину сознания забывшей всё наследницы. Да, она жестока, это видно невооружённым глазом, но, когда вслух она подтверждала, что её соратники — только мясо на убой, а раненные люди — сладкий съестной завтрак, волшебница ветра ощутила, как к ней подкатывает рвота. От уставших незнакомых лиц, кого её тётушка прошлой ночью обозвала знакомыми, её очень тошнило. Глазами она перебегала от одной персоны к другой, видя, как бьются те, кто в этом и участвовать не должен, и, пускай трупов она не видела, сама возможность их заиметь ей ничуть не угождала. Пропитанная страхом от того, что кто-то ради неё, в её-то безучастии, станет прахом, она не сумела устоять, когда увидела, как воин Штормграда навесил меч над молодой девчонкой в очках. Противясь приказам родительницы, она, бессознательно, телепортировалась пред солдатом, и, воспользовавшись силой, смела его в сторону. Протянув руку, она помогла искренне удивлённой исследовательнице подняться на ноги, перекосив лицо матери в злобе. — Всё хорошо?! — интересовалась она, взбудоражено оглядывая свежие красные царапины. — Да… Да, — потерянно мычала одноклассница, смотря на новую Варю с удивлением. Будто бы игра в «найди отличия», где ты пытаешься определить совпадение картин, со страхом воспринимая, что они и впрямь различны, а зрение тебя не обманывает. Она — не твоя подруга. Другое дело, что Ветрова тоже рассматривала её пристально, убеждённая, что, вне сомнения, её видела. Обстоятельства ясны, как никогда, и пускай она лицезрела её не так много, как иную персону, она точно ведала, что та много для неё значила. — Ты… Ты же знаешь меня?! — просила согласия она. — Ты… Ты знаешь! Настойчиво моля дать утверждение, колдунья воздуха чуть подкосила учёную, но она, поразившись её осведомлённости на несколько секунд, кивнула. — Я знала, — поправила её она. — Но откуда ты… — Почему ты здесь?! — кричала в полу слезах наследница престола. Худшее, что она боялась услышать, так это то, что виной их явления считается она, хоть это и находилось на виду. — Разве не понятно? — усмехнувшись, произнесла Маша. — Чтобы тебя спасти. — Ты меня не знаешь! Согласившись, она смяла губы, и поставила финальное объяснение к своим поступкам. — Мне достаточно того, что я тебя знала. Разговор прервался, потому что точно над плечом владыки мыслей замаячил солдат вражеской стороны, и подруга, направив руку, смела его листвой, лишний раз доказав, что она ей — не соперник. Поглядев на побеждённого воина, Варя услышала, как в её голове громким воплем гуляет приказ матери возвратиться на пост бездвижия. Она благополучно пропустила его мимо себя, точно зная, что делать дальше. Схватив нож и зацепив его на поясе, она поскакала спасать иных, заимев намерение, властвующее всеми. Покоряясь именно ему, книгообыватель вырвал Сатану из лап двух диких ветров, попутно лишившись пары стрел. Распахнув широко свои синие глаза, Любава открыто выразила своё мнение к этой ситуации. — Так, вот теперь я точно ничего не понимаю! — щебетала она прямо в физиономию бывшего князя. — Если что, я — не Варя! Вы не должны меня спасать! — Если я правильно понял, то вы небезразличны моему праправнуку, — монотонно балакал и объяснялся Пётр. — Если я усёк верно, то вы вовсе — его любимая девушка. — Ну, такой, скорее всего, была до того, как его выгнала… — Я занимаюсь спасением только возлюбленных рода Равелиных, — пошутил богок, взамен получив поддержку в этом деле. — Тогда я — его любимая девушка! Закивав в подтверждение, стратег разжал ладони. — Никаких сомнений. У вас у всех есть нечто общее. С этими словами он сбежал, оставив на устах колдуньи ещё одну юморную вставку. — Ага. Плохой вкус, — помчавшись к Марфе, кинула Сатана. Та не заметила, что старообрядка осталась одна, а девушка, обозванная её реальной соперницей, маячит по полю, вызволяя своих прошлых знакомых, выискивая главного среди них. Когда она обнаружила того самого обладателя глаз сапфиров, пленённого целой гурьбой её приспешников, она не успела пропустить в голове ни единой мысли. Телепортировавшись за долю секунды, она очутилась внутри круговорота и, разведя руками, откинула наглых узурпаторов прочь от некогда великого морока, сразу после развернувшись к нему. Почти сразу она ощутила острейшую, проникновенную до мозга костей неловкость, когда они оба любовались друг другом, точно на произведения искусства, но она чувствовала себя куда стеснённее, потому что любовь князя будто воздух пропитывала, заставляя её сотрясаться. Он её восхищал видом и той чувственностью, что она узрела в прошлом, но это и близко не стояло с той ломкой, что ощущал старший Равелин. — Ты не поранился?! — спросила девушка, поглядывая на красавца. — А ты? — волнуясь, шептал он. Заложенное в этом вопросе страшно унизило колдунью. Ведь он знал, что она — уже не та, что это — не его колючка, но, вопреки информации, всё равно беспокоился о ней и не стеснялся это являть. Из-за этого, она зарыдала. — Прости! Мне жаль! — запищала она. — Мне жаль, что я мытарствовала над тобой в замке! Жаль, что мама измывалась над братьями! Мне жаль! — Не беспокойся, — успокаивал её Влад, ощущая, что он снова на своём месте. Невзирая на острое ощущение болтовни с незнакомым человеком, он жаждал её прижать к себе и успокоить, что она ни в чём не виновата, но им помешали. Войско Царьграда накинулось на них, доподлинно не понимая, какой стороне они принадлежат, и единственное, что парочка успела сделать, это спрятаться. Тёмный князь стал первым, кто заметил врагов, и, подняв щит, успел, схватив за руку, оттащить принцессу Штормграда за себя, пряча её от нападения. Невзирая на огромные риски, ветряная колдунья ощутила себя в безопасности. — Есть идея, — предложил преподаватель боевых искусств, чуя, как пальцы незнакомки вжались в его плечи, напоминая о том страшном дне, когда её пытались от него забрать. — Воздушная молния. — Если бы я знала, что это! — Пусти воздуха, хорошо?! Туман вокруг нас! Не сильно догадываясь, что будет происходить, девушка подчинилась, раскинув руки и создавая вокруг них шар из иного ветра. Сидя с закрытыми глазами, она услышала сигнал прекращать колдовство, и, вновь распахнув веки, узрела, как клубы созданного ею дыма наполняются молниями, укладывая нападавших наземь. В отличие от всех иных увиденных сегодня драк, эту она восприняла привлекательной, симпатичной, и, что пугало, идеальной. Как безупречное сочетание аспектов. — Это потрясающе! — воспела она, отплясывая подле Влада, не сумевшего скрыть улыбку только от лицезрения знакомых черт лица. — Великолепно! Мы — невероятная команда! Как только она это произнесла, ладонь сразу прикрыла себе рот, а лицо её помощника помрачнело. Они — безупречный дуэт, идеальная пара, никакого сомнения. Только она этого не помнит вовсе. — Я не хотела! Извини! — причитала Варя. — Ничего страшного… — Страшно! Спасая многих, она видела их, и с ужасом понимала, что с ними знакома. Образы из показанных Любавой изображений оживали прямо перед ней, имея вес, и она вытаскивала страдающих, ощущая себя неполезной, а, наоборот, никчёмной. Она спасала тех, о ком ничего не ведала. Личности, грезящиеся знакомыми, такими не являлись, потому что она лишилась всего ради царства и короны. Вердикт на будущее напросился сам собой и только подтвердился, когда аметистовый глаз зацепился за бойкую родственницу, мчавшуюся к её матери. Чуть ли не озверев, колдунья ветра потянулась к ножу. — Варя, — пискнул, страшась, тёмный князь, видя, сколь сильно жестокость изливается из его некогда любимой. Будучи испуганным, он попытался её схватить, но не успел, ибо волшебница в фиолетовом наряде помчалась, планируя перегородить путь биполярной особе. Старший Равелин предпринял вторую попытку её остановить. — Варя, нет! Вопреки его стремительности, ветра оказались мощнее, и порождение Эвр смело падшего владыку, не позволяя ему остановить неизбежное. Не до конца восстановившаяся Любава могла только бежать до испортившей её жизнь старообрядки, ибо перемещения ей не давались, но на пути, вопреки ожиданиям лучшего, возникла принцесса Штормграда, повалившая её наземь, сметая цели. Не вякнув ничего, только отделавшись от крепко сжатых рук, девушка встала на ноги, понимая, что финальный бой обрёл иного соперника, и взамен бессовестной манипуляторши, её ждёт столкновение с родной сестрой. Что ещё хуже, драка не предполагалась магической, потому что, дав волю в один шаг, Варя вытащила себе нож. От лицезрения лезвия, Сатана пошатнулась, сразу подобравшись к ближайшему падшему, у кого пыталась отобрать лезвие. За ней следом рвалась волшебница ветра, которая, как только её тётя нагнулась, пыталась припечатать её руку остриём к почве, но, успев прокатиться по земле, та спаслась от участи, поднимаясь в вооружении. Остриё очутилось почти у подбородка забывшей наследницы Штормграда, выглядя, как вызов, какой дал начал их ожесточённому бою. Никакой магии и колдовства, нет места перемещениям мыслей, ибо редкие дары абсолютно противопоставлены друг другу по равновесию. Только ножи и тела, маячащие друг подле друга, настаивая на том, что сведут соперника со свету. Невзирая на малую любовь Бабейл к гимнастике, она отбивалась весьма умело и даже долго, пока её племянница поражала её максимально скоординированным ходом, явно выученным с чьих-то уроков. Заметив телодвижения, Алексей гордился, что немного сумел с ней позаниматься. Чем дольше длилась драка, тем больше людей зацикливались на ней, забывая о себе. Взгляды огромной толпы, каждого сражающегося, теперь нашли центр вселенной в этой схватке, и, каждый раз, когда лезвие пролетало рядом с одной из них, или кто-то падал на колени, слышался общественный визг или вздох. Когда в результате очередного удара со стороны родственницы, биполярная особа с бездумным мозговым центром пала на колени и сгорбилась в спине, фокусник и старший тёмный князь не сумели устоять на месте. Одна может стать убиенной, а другая убийцей. Крутя нож в руках, Варя уверенно брела на свою будущую жертву, предрекая ей испарение и становление пылью. Не вставая с ног, правительница мыслей предрекала легчайший выигрыш тёмной стороны, так что, расслабившись, юная наследница ждала, когда враг к ней повернётся, и она сведёт его со свету ловким ударом в сердце. Но вымученного поворота не произошло, потому что вместо него, дышавшая на последнем выдохе волшебница поднялась резко с места, и, выпятив лезвие, подобралась вплотную к однокласснице. Нож впился в грудную клетку, точно в область сердца. — Любава! — Варя! Крики мальчишек стали белым шумом для забывшей преемницы, распахнувшей пухленькие покусанные уста, глядя на свою убийцу с презрением, ненавистью и сожалением. Кровь в жилах будто застывала, и она воистину слышала, как замедляется сердце. Каждый удар отражался в её ушах, и, став вместе с ним оркестром, Бабейл захохотала на выдохах, слепя истеричной улыбкой, веруя, что её победа пришла к ней. Продолжалась её радость недолго, потому что, подчиняясь своей усталости, она ликовала, забыв важный пункт об аккуратности на поле и слежке до последнего за ходом битвы. Что случилось, она поняла, лишь только, когда ещё один вздох вместо сухости наполнился визгом, а слюни смешались с кровью. Отдалившись меньше, чем на шаг, она с ужасом поняла, что лезвие её племянницы отыскало своё последнее пристанище в её фигуре.

***

Визит к бабушке в последний месяц вообще не считался для Вари чем-то благим. План приемлемо проигрышный, учитывая то, что последний раз они виделись за ужином, когда её пытались кинуть в стену сразу после вести про её молодого человека. Терпеть беседы сейчас она не намерена, потому что её уже далеко не первый день трясёт от того, что его так рядом и нет, и, задай ей хоть один вопрос, она померкнет. Ступив на лестницу, волшебница ветра подняла руку, хотя постучать в дверь, но после пальцы в кулачке разжались, а она побежала вниз по ступенькам, доставая из кармана компас порталов. Не выдержит она бесед с Преславой, и пусть факир ей хоть голову съест своими ругательствами. Всё легче, чем опять припоминать парня, о каком она рассказывала истории, только крича, ощущая, как внутри каждый раз что-то рвётся. — Поймала, — прозвучал голос издалека, из-за чего волшебница застыла и развернулась, уже догадываясь, что, невзирая на звук, какой точно находился на расстоянии, встретит она тётю уже прямо за собой. Глаза сошлись, а старосте класса и впрямь оказалась в каком-то полуметре от неё. — Не знаю, правда, когда мы начали игру в догонялки, но, учитывая твою спешку, ты намерена победить, — произнесла Сатана, перекинув свои пышные белокурые локоны за спину и оглядев племянницу с презрением. — Ты слишком быстро сбегаешь. — Так, мы же в догонялки играем. — Я в неё случайно вписалась, а, так, ты с мамой играешь. Она давно свою Варечку ждёт. — Ей придётся подождать ещё, потому что… — Мама! Крик истинной мастерицы мыслей очень быстро настиг получателя, из-за чего бывшая королева Штормграда уже мчалась к своим любимым девочкам на встречу. Злая лидер патруля схватила одноклассницу за запястье и повернула её к себе. — Зачем ты это делаешь?! — Мама давно ждала прихода своего ветерка перемен! — щебетала, якобы наивно, биполярная особа. — Нельзя её так разочаровывать! — Тем более, когда это радость тебе, не так ли?! — Помнится, когда я давала тебе шанс сбежать, чтобы сделать твою жизнь лучше, но ты от него благосклонно отказалась, так что принимай должок! — Как же ты добра! — Варечка! Бабушка, будучи самой обычной женщиной, любящих своих девочек, сразу сжала явленную гостью в своих пухлых руках, целуя ту в щёку и лобик. Аметистовые глазки же наблюдали, как синие очи её тётушки следят за происходящим, ехидно сверкая. Скрестив руки на груди и взмыв подбородок, Бабейл явно упивалась этим скомканным враньём о радости встречи с уст колючки, но и её наслаждение обязалось кончиться. Особенно у него мало шансов на продолжение, когда в ход вступает Преслава. — Любава, проведи время с племянницей! Греческая богиня сразу воспротивилась, вытащив палец, якобы расставляя границы. — Эй-эй-эй! Нет! — воскликнула она. — У меня свои планы, куда она точно не входила. Да и, к тому же, я позвала её для тебя. — Но я сейчас занята! — Пирожки ради внучки можно и оставить… — Как и бессмысленные дела, ради племянницы! — настояла на своём королева. — Вперёд-вперёд! Поиграйте в саду! Толкнув девочек за спину, она отправила их под деревья, куда они пошли в неловком безмолвии. — Поиграйте в саду? — повторила по буквам Варвара, не веря, что это услышала. — Сколько нам, по её мнению, лет? — Достаточно, чтобы продолжать называть нас «любимыми девочками», — сказала волшебница мыслей, проходя мимо территорий, где сидела с фокусником. — Мы для неё не то чтобы растём. — Но мы растём… — Ты про своё детское лицо? Нет, не растём. Ноги уверенной биполярной особы шли дальше и дальше, оставляя меньше понимания для Ветровой, что же они делают. — Куда ты бредёшь?! — От тебя. Надеюсь, что ты отвяжешься по пути. — Любава, не сходи с ума! — пискнула колючка. — Определись для начала, какой из моих личностей это говоришь, а потом уже побеседуем. — Ведь и вправду, как дети маленькие, — вздохнула Варя, приняв резонансную затею за верную. Пока её родственница уверенно плелась вперёд, она решила приземлиться на землю и развалиться на траве, точно догадываясь о том, что будет происходить дальше. Минуты пройти не успело, как лучи солнца перегородились чужой мордашкой. — Что ты делаешь? — Играюсь в саду, — прикрыв крашеные ресницы, шептала наследница Штормграда, раскладывая свои пышные каштановые локоны на траве. — Бабушка сказала нам поиграть в саду, значит, она хочет, чтобы мы провели время вместе. Тебе ли это не знать. — Очевидно. — Но, если мы обе будем бежать, мы устанем, почём зря, потому что даже бежать нам придётся рядом, так, почему же нам просто не развалиться на земле в тишине? Болтать не придётся, а, авось, даже поспать получится. — Знакомый план, — ёрничала греческая душонка. — У своей принцессы невоспитанной научилась? — Да, тебе дать урок? Спокойствие, с которым Ветрова принимала нынешние комментарии Бабейл, противопоставлялось тому, как их встреча только начиналась, что лишний раз подтвердило их равноправие. И радость, и горечь напополам. Хмыкнув в себя, любительница розового согласилась с условиями, и, поправляя юбку, улеглась совсем рядом с племянницей, ногами в другую сторону, так, что их головы очутились на одной линии, что позволяло им спокойно смотреть глаза друг другу. Как будто они хотят этим пользоваться! — И что, так и будем пялиться в облака? — Я же предложила тебе поспать, ты сама отказалась. — Возможно, нам необходимо во что-то поиграть. Сатану, жаждущую возыметь её душу, кобылка пресекла на корню. — Не буду я выдавать тебе свои секреты. Ты итак уже много знаешь… — Но ты не знаешь моих… — Тебе нравится Алехандро, так что, поверь мне, я уже знаю больше, чем хотела. Тихо рыкнув, Любава огласила, как её бесит вся эта затея. — Зачем мама всегда пытается нас соединить? Каждый раз это так глупо! — Она верит, что не глупо. — Ты только лишний раз подтвердила составленным предложением, что очень глупо. — У меня наушники есть, — сообщила Варя. — Может, послушаем музыку? — Хочешь убить меня глупыми человеческими ритмами? — Только заткнуть. Достав из кармана кардигана коробочку, лидер патруля протянула один наушник её не вольной родственнице, а она, играя спектакль недовольства, согласилась, следом требуя телефон. — Включишь сейчас что-то убогое, — позиционировала она своё узурпаторство. — Твою музыку? — Ха-ха. Воткнув по наушнику в уши, близлежащие друг к другу, девочки слушали, как в их окружает музыка, найденная владыкой мыслей в плейлисте, и как медленно обогащает их глубинные души, наполняя всё сочными аккордами. Почти сразу определив песню приемлемой, Любава отложила телефон и прикрыла глаза, повторяя точно за своей родственницей. Лучи солнца падали на веки, создавая иллюзии в голове, идеально сливающиеся с нежной мелодией, расшатывающей сердца. — «Я любовь эту буду теплить и вынашивать так, чтоб она разрослась во мне деревом, чтобы кончики пальцев стали ею окрашены, и чтобы её во мне немерено, немерено». Всегда соотнося эту песню с собой и Владом, Варя искренне удивилась, когда сумела связать её с иным образом. Распахнув веки, она посмотрела на листву деревьев, что окружали их со всех сторон, и она вспомнила, как в детстве они с тётей постоянно по ним прыгали. Как они держали друг друга на облаке и спасали из каждой беды, и как некогда её Сатана, а, может, это был её приспешник, помогали ей пережить амриту. Сколько она сделала взамен? Нарушила свой же запрет на возвращение в семью, выучила язык глухих, посещала её в течение долгого времени и не стояла против, когда решались споры между ней и подругами. Она терпела ту самую Любаву, королеву класса, а она взамен терпела ту самую Варю, лидера патруля. Семейный ужин всплыл очень яркой картинкой, выступая самым громким звуком во всём параде, утверждая, что, сколь бы мрачными и непримиримыми не казались их отношения, они такими не являлись. Повернув голову, она посмотрела на свою сестру, внимательно разглядывая её лицо в профиль. Как и всегда, оно грезилось ей таким выверенным и чётким, безупречно художественным и далёким. Такой ею она восхищалась. Учуяв нескладные мысли, биполярная девчушка открыла глаза и очень удивилась, когда, обернувшись, увидела заворожённый взгляд племянницы. — Ты чего? — при этом без какой-либо злобы спросила она. Расстояние, тишина и мрак, и через всё тонкой нитью тянется связь. — Ничего, — тихо пискнула взамен колючка, вслушиваясь в слова песни и распадаясь ещё больше. Прочитав мысли, утихомирившаяся староста класса замолкла, лишь совместившись очами с сестрой, чувствуя, как корни деревьев, зовущиеся любовью к ней, скулят в её сердце. — «Её храни, храни, храни глубоко в себе, там ей теплее и мягче. Там она в своём белоснежном белье тихо-тихо от счастья плачет. Она вновь расцветёт, она вновь расцветёт… Дай сил, её хватит».

***

Пары аметистовых и синих глаз слились между собой, сопровождая образы не вниманием, а, скорее, обречённостью, какая им чудилась отчасти даже правильной. Если и умирать, то вместе. С такой позицией вздрогнувшая толпа единым потоком не соглашалась, а особенно среди них выделялись участники саркастичной тройки, помчавшиеся к месту, сами не зная, на что надеясь. Издалека виделось, что девочки умирают, что спасти эти насаженные на ножи сердца ничего не сможет, что они обречены на гибель и прокляты друг другом. Понимающие, что это — финал, сами принцессы не двигались вовсе, только ожидая, когда их организмы отдадут последние свои команды и станут лишь безжизненными обликами. Ритм слился в единый, и, вне сомнения, один бит стал последним для обеих. В нём погибла династия редких магов. Влад мчался, как безбашенный, преодолевая преграды и перепрыгивая их, но коснуться последней раз своей колючки не успел, потому что кровь, остановившаяся в венах, побрела в обратную сторону, требуя от колдуний обращения в ничто. Бездыханные тела, не подающие ни единого движения, подтверждая тем самым, что они мертвы, стали медленно обращаться во вздымающиеся ввысь прелестным строем блёстки. Облики вечно близких и, в то же время, далёких принцесс медленно растворялись в воздухе, становясь щепотками настоящего золота, которое обратно не сложишь. Некогда наложенное заклятье сейчас считалось красивейшим из возможных даров, потому что два тела переросли в круговерть искр, будто плясавших в едином танце, вздымаясь к облакам, где и обязались жить. Когда тёмного князя разделяло от их места каких-то пять шагов, он их ещё видел, но, когда он добрался до цели, предприняв глупую попытку схватиться за запястье возлюбленной, изображение поспешило, перевоплотившись в блёстки куда быстрее. Крошечные звёзды поспешили ввысь, не обращая внимание вовсе на усевшегося на колени Влада, пытавшегося схватить их и удержать. Те, грезилось, плевать на это хотели, потому что вселенная решила, что они не нужны. И она их забрала. Когда морок приблизил руку и понял, что она пуста, по полю пробежал горестный вопль, давший иным понимание, что же произошло. Сёстры Ветровы мертвы. Пустившись в слёзы, члены патруля еле-еле стояли на ногах. Одноклассники переглядывались с ужасом, не веря в возможность этого, хотя рыдающие рёвы князя это только подтверждали. Перевоплотившись в пташку, анимаг добрался до места, откуда испарились принцессы, и устремился к небесам, будто желал словить искры там и потребовать, чтобы они сейчас стали снова единым целым. Он не боялся преодолеть тот диапазон высоты, на каком он начнёт задыхаться, а мчался выше и выше, понимая, что гонится за пылью. Не словив ничего, он ощутил, что лететь вниз нет никакого желания, и, повернувшись на спину, ворон раскрыл крылья, отдавая себя во власть миру, чтобы тот сделал с ним, что хочет. Никчёмность призывала его погубить себя следом. Братья Равелины переглянулись, поделившись, что еле сдерживают слёзы, а потом поспешили к старшему из них, оттаскивать его от пустоши, куда рванул и Астер, потребовав помощи своей бывшей девушке. Только благодаря их быстрой реакции, когда они сжевали слёзы ради чужого спасения, метаморф и остался без ран, приземлившись на ковёр из трав, с которого отказывался подниматься. Опустошение настигло его, выпотрошив, и он совсем не находил поводов подниматься и продолжать существовать, что с ним отлично разделял Влад. Братья самолично тащили рыдающего его от места, где последний раз он видел такую знакомую, и одновременно незнакомую девушку. Поле превратилось в долину слёз и криков, рыданий и воя, где тихо удалялись войска, выявив единственный возможный вердикт о том, что бой окончен, а наследница ясна. Голубой крови нет, а, значит, трон переходит к жене короля. Получив победу и не пустив и слезинки, Марфа позвала ветра и войско Штормграда, требуя повиновения, хотя некоторые в нём отказывали. — Холуй, я к тебе обращаюсь! Субстанция двигаться не желала. Она пялила на место, где видела могущественную подругу в последний раз и стыдливо становилась более прозрачной, чувствуя, что сожалеет. Эвр будет по ней скучать. На фоне таких буйных реакций, окаменевший фокусник грезился чрезвычайно спокойным, что сильно удивило его любимую. Утирая веснушчатую мордашку, где от красноты и тысячи слёз уже и не видно прелестных точек, она подошла к нему вплотную, окликая по имени. — Саша… — прикоснулась она к его руке, думая, что так пробудет его от шока. Как же сильно она запаниковала, когда, вместо движения, получила рухнувшее обездвиженное тело. От кошмара увиденного Абрикосов упал в обморок. Моля о помощи, Алёнка звала солдат, и компания, сама еле совладав с истерией, помчалась к ней, поднимая факира своими руками. Медленно поле боя, далеко не по своей воле, а из-за близких и знакомых, в буйной истерике и безразличной апатии, покидали лицо за лицом, оставляя его в тишине и покое. Некоторых отваживали насильно, некоторые уходили самолично, но абсолютно каждый сопровождал это действо взглядом в сторону печального места, где видели своих богинь последний раз. Битва за Штормград закончилась гибелью династии.