Рот на замок

— Гринграсс, ты с ума сошла? Изящное кресло нежно-кремового оттенка податливо облекало высокую фигуру итальянца. Смуглая кисть в крупных звеньях золотого браслета отстукивала ритм по мягкой обивке, пока обладатель столь совершенных форм, упакованных в тёмный костюм, ожидал “свою златокудрую фею” Даф. Которая, как всегда, опаздывала, посчитав явно недостаточным двухчасовое посещение “Твилфитт и Таттинг”, зато её младшая сестра, отлевитировав гостю пышный срез брауни, вовсю пользовалась моментом: — Блейз, я серьёзно!! Ты сам говорил, что топишь за любой переполох! — карий, с хитрым прищуром, взгляд цепко держал чёрные глаза напротив. — Конечно, детка, только не за уголовно наказуемое деяние! Утренний кофе в компании парня сестры: деловой визит или дружеская посиделка? Отправив в рот последний кусочек шоколадного лакомства, Астория вспорхнула с кровати и, танцуя, приблизилась к итальянцу. — Ну вы же не арестуете меня, господин прокурор? — усевшись на подлокотник и расправив лёгкие складки домашнего платья, хозяйка невинно приобняла гостя. — Помощник судьи, — поправил Блейз, — но не исключено, что в будущем… Он довольно потянулся, словно сытый кот на весеннем солнышке. Его ленивая грация мягко ложилась в уют светлой спальни. — Ну так что, прикроешь меня? — Гринграсс свесилась вниз, чтобы лучше рассмотреть наглые глаза оппонента. — Ты уже сварила зелье? — Да, осталось день настояться… — Мерлин, допустим! Сушеные златоглазки, водоросли и спорыш ещё можно приобрести легально, но где ты раздобыла растёртый рог двурога и шкуру бумсланга? — В Лютном… — Так, стоп, стоп, стоп! — поднял светлые ладони в-я-сдаюсь-жесте Блейз. — Младшая Гринграсс рыскает по тёмным углам чёрного рынка в поисках “запрещёнки” — теперь я видел всё! Астория самодовольно скрестила руки: — В любви и на войне все средства хороши, не так ли? — Ладно, окей, — Забини принял торжественный вид, но бисквитные крошки, то тут, то там рассыпанные по брюкам, несколько сбавляли официоз. — У каждого правонарушителя есть веский мотив, я хочу ещё раз услышать твой. Девушка встала у окна. Тонкие пальцы нервно смяли белый фатин штор. За мокрой гладью стеклянной арки налетевший порыв ветра взметнул пожухлую листву, закружил в рваном ритме октября. — Я устала, Блейз. Эти три месяца в Министерстве… Не знаю, кто бесит меня больше: он или я сама! Мы видимся за ланчем, пересекаемся в коридорах и лифтах… “Привет, Гринграсс!”, “Куда едешь, Гринграсс?”, “До встречи, Гринграсс!”, — под аккомпанемент смешка Забини передразнила она ленивую манеру Драко растягивать слова. Чёрная мантия с высоким воротником, слегка отросшие пряди, светлой россыпью — на заострённом худом лице. Холодный блеск серых глаз и вечно самодовольная ухмылочка. Её хотелось сорвать, как надоевшую маску. Как может быть кто-то столь отталкивающим и притягательным одновременно? — Я начинаю думать, что у нас подозрительно совпадают рабочие графики, а потом вижу, как он мило беседует с какой-нибудь мисс Абрамсон, прислонившись вот так… — с издевательской улыбкой Астория небрежно припала плечом к стене. Так расслабленно и так по-мужски. — Типичный Драко! — хохотнул Блейз. — О его истинных симпатиях не смекнёт и первоклассный дознаватель Визенгамота! Хотя… — щёлкнули длинные пальцы, — если влить в моего друга флакона три сыворотки правды да приложить крепким “Империо” — возможно, он и расколется… Гринграсс фыркнула в кулак. — Я должна строить карьеру, Блейз, а не тратить энергию на пустой флирт! Унаследовав решительность отца, щедро сдобренную щепоткой авантюризма, Астория, если что задумала, стояла до конца. И сдвинуть с места этот кремень — всё равно что на фут приподнять фонтан в атриуме Министерства. Кто-то скажет: “Глупое упрямство!” Плевать! Она отчаянно спасала своё самолюбие. Довольно примеров чужого краха было перед глазами: с опухшей краснотой век, жалким плачем в сырой тесноте туалетных кабинок, нелегально скупленной Амортенцией… Все эти девушки наивно верили в чувства, подменяя сахарной ватой горькую полынь. И Гринграсс уж точно не собиралась портить свой идеальный макияж солёными слезами позора! — Мне нужно обладать всей полнотой информации — или как у вас там выражаются — прежде чем вынести приговор. — Так, где мой судейский молоток? — изобразил пугливое замешательство Блейз. — Знаешь, кажется, я тебя понимаю, сестрёнка! Если бы с ним было так просто… Но с ним ни фига не просто! На правах лучшего друга я бы давно хлопнул Драко по плечу и сказал: “Чувааак, кто украл твоё сердце?” И первая же сова доставила тебе ответ. Это было честно. Дружеская преданность Блейза — как тихий островок в безбрежном океане страстей. Если утлую лодчонку перехлёстывает волна — направь киль точно по курсу. — Министерская мантия сделала из него окончательного гавнюка, — с сожалением констатировал Забини. — “Соглашение о неразглашении”, — передразнил он старушечьим дискантом. — Мерлин, как врезал бы! Губы Астории дёрнулись в понимающей ухмылке. Быть невыносимым — тяжкое бремя, но Малфой легко и грациозно нёс его на своих плечах, укрытых дорогим кашемиром. Будто ген, отвечающий за вредность, неразрывно существовал в молекулах харизмы и обаяния — идеальная цепочка ДНК. Доведённая до совершенства несколькими поколениям Малфоев от самого Арманда. — Он лично приходил к моему отцу подписать бумаги… — смятая штора нервно лязгнула кольцами, съехав по карнизу вбок. — Почему нельзя просто отправить в наш кабинет свою ассистентку? — Элементарно: чтобы лишний раз все полюбовались нашивкой “серого кардинала”, правой руки министра! — ирония Блейза ни на йоту не отдавала завистью или едким сарказмом. Наверное, поэтому ещё со школы Драко терпел шуточки “Забинияки”. Оставался последний аргумент… Недели три назад, увешанная с ног до головы зачарованными папками юридического архива, Астория на ощупь брела к своему узенькому столу в отцовском кабинете. Он пустовал полтора года после войны. Едва ей исполнилось восемнадцать, и пыль забвения на дубовой столешнице уступила место новенькому чернильному набору, младшая Гринграсс повисла на руке “любимого папули”, умоляя взять её с собой в Министерство. “Обещаю, я буду делать всё, что ты скажешь, ну пожалуйста, пожалуйста!” Притворно соглашаясь с миссис Гринграсс: “я беру только на пару дней, дорогая!” — Брайан ликовал. Мечта передать кресло одной из дочерей вспыхнула в нём ровно в тот момент, когда очередной злопыхатель под личиной милого друга посетовал на “родовое проклятие, оставившее главу семейства без наследника”. Мистер Гринграсс смело переправил “к” на “ца” и воспитал в “своих девочках” силу духа и твёрдость принципов, которым позавидовал бы иной продолжатель рода в штанах. И вот, почти месяц назад, один из принципов Астории подвергся серьёзному испытанию: в лаковой глади привычно отразилась не бесцветная стопка документов, а нежно-молочный образ цветка. Белые лилии. Они смотрели на неё, обёрнутые серым камнем стен, и доверчиво раскрытые бутоны тянулись сердцевинкой вверх, к холодным высоким сводам. Простая хрустальная ваза лишь подчёркивала девственную чистоту лепестков. Ни записки, ни карточки: отправитель пожелал остаться инкогнито, а отец лишь разводил руками. Это мог быть только… Голдстейн? Бывший когтевранец и в тёмных помещениях Министерства оставался всё тем же заумным пареньком, с пшеничными кудрями и чистой лазурью глаз. Он единственный носил ярко-синюю мантию и среди серой, безликой толпы выглядел Златопустом Локонсом с презентации очередного “шедевра”. Его явная симпатия приносила больше неудобств, чем радости. Энтони поджидал её возле кабинета, сопровождал в соседние отделы. Поработав пару месяцев в его “обществе”, Астория уже знала все тонкости и нюансы палочников, древочёсов и прочих экзотических существ, но упорно отказывалась понимать чувствительные намёки… На мгновенье во рту растворилась сладко-шипучая догадка — это Малфой! — тут же обернувшаяся противной горечью: ха-ха, конечно! Ядовитый подтон в глазах Драко мог вытравить любую, даже самую невинную мысль о симпатии. — Когда приезжает Макферсон? — бросив комкать штору, Астория решительно остановилась перед Блейзом. — Вот так сразу, да? Завтра рано утром. — Ты знаешь, что делать!