Гримуар Баал

      Иларий Хайттар был недостаточно влиятелен, чтобы удостоиться личной встречи с Норкенсами, и потому Занкроу пришлось хитрить. Пока хозяева дома приветствовали гостей и уделяли внимание каждой группке, он старался незаметно крутиться рядом и запоминать всё, что слышал. Долгое время ничего важного или подозрительного Занкроу не слышал: речь шла про ситуацию в городе, королевскую семью, пару раз обсудили слухи о нападении ригарцев на южную границу Мурона. Пустая болтовня звучала слишком долго, вино и эль лились рекой, слуги лавировали между гостями, подавая им закуски и всё новые бокалы. Занкроу пришлось изловчиться, чтобы, постоянно двигаясь вслед за Норкенсами со всей незаметностью, избавляться ещё и от бокалов, которые слуги буквально пихали ему в руки. Создавалось впечатление, будто хозяева просто хотели опоить гостей, чтобы те превратились в бессознательные тела.       К тому моменту, как уже двум гостям слуги помогли дойти до экипажей и сесть в них, эта мысль не казалась Занкроу идиотской.       Прошёл всего полчаса с тех пор, как он видел Реммаса, нетвёрдой походкой двинувшегося в сторону крыла, куда гостей не пускали. Саву Занкроу не видел. То и дело в толпе гостей будто бы мелькала её фигура, но он сразу понимал, что это не Сава. То волосы темнее, то талия толще, то грудь меньше, хотя цвет платья был почти идентичным.       Занкроу хотел найти её, чтобы потом, когда он будет отчитываться перед Верховным, не выслушивать жалобы, и почти начал поиски, когда Норкенсы удалились. Занкроу последовал за ними, дошёл вплоть до крыла, куда ему был закрыт путь, и юркнул в первую попавшуюся комнату. В воздухе висел удушливый запах сладости и дым от мерзкого курева, из-за которого в горле запершило. Занкроу услышал возмущённые возгласы людей, пару женских визгов и даже угрозы, но исчез быстрее, чем гости, которым он помешал, добрались бы до него. Коридор, где он был только что, опустел. Норкенсы ушли, зато двое охранников с мутными глазами остались стоять возле лестницы, по которой минутой ранее поднялись хозяева празднества.       Занкроу скользнул по ним затуманенным взглядом, всем своим видом показывая, что он — всего лишь пьяный гость, и направился обратно, на звуки музыки и голосов. По пути столкнувшись с двумя женщинами, он улыбнулся им, немного пофлиртовал, чем смутил одну из них, а после отыскал гостиную, где никого не было, и призвал Гримуар Готто. Металлическое перо оказалось в руках, и Занкроу вывел на странице сразу несколько имён: Савы Уллис, Реммаса Норкенса и двух гостей, которым слуги помогли добраться до экипажа.       Реммас обнаружился в своей спальне, что неприятно удивило Занкроу. Раньше, когда он искал информацию о Норкенсах и их местонахождение, Гримуар писал, что все мертвы: отец, мать и сын. А теперь сын оказался жив.       Он был единственным, кто обнаружился там, куда и направился. Двое гостей, экипажи которых отъезжали от поместья, — Занкроу наблюдал за этим с балкона, — оказались в подвале.       Там же была Сава Уллис.       Занкроу спрятал Гримуар и вытащил из-под мундира кинжал, прижал его к телу и вышел из гостиной, направившись к лестнице. В подвал можно было попасть только из крыла, куда ушли Норкенсы, и через тьму магических печатей, которые Занкроу почувствовал, стоило приблизиться к лестнице. Охранники молча смотрели на него до тех пор, пока он демонстративно не ступил на первую ступеньку.       Мужчины бросились на него, практически столкнулись лбами, когда Занкроу отскочил. Задрались вороты мундиров, под которыми проступили тёмно-бежевые линии. Тихо затрещало дерево, когда мужчины выпрямились во весь рост. Звуки музыки почти не долетали до лестницы, отчего тяжёлые шаги охранников казались оглушительнее грома. В их руках блеснули короткие мечи, быстро освобождённые от ножен, выпадами охранники явно пытались не столько отогнать Занкроу, сколько выпустить ему кишки. Но он уклонялся, нырял под вскинутые руки и отражал удары мечами лишь одним кинжалом до тех пор, пока не оказался за спиной одного из охранников. Взмаха ладонью и глубокого надреза на шее хватило, чтобы свалить его с ног. Металл вонзился в будто бы одеревеневшую плоть и вскрыл её, выплеснув струи крови. Второй охранник был убил через несколько секунд. Новые не подоспели.       Занкроу вытер лезвие о мундиры поверженных мужчин и задрал их воротники и рукава. Да, он не ошибся: там были тёмные линии, как у шарнирных кукол, которых изготавливали в Орлэйте.       Эти охранники были куклами, похожими на людей.       Оттащив их в сторону, Занкроу поднялся по лестнице, прислушиваясь к скрипу ступенек и половиц в коридорах, скрытых ковром. Было тихо, как в склепе. Вопреки ожиданиям, больше охранников не встретилось, однако были магические печати: редкие, незнакомые, наверняка записанные на древнем языке. Занкроу запомнил все, что ему попались, и на ходу записал их в Гримуар, чтобы уж точно не перепутать при расшифровке потом, и наконец добрался до второго этажа. На первом не было лестниц, ведущих в подвал, как и потайных комнат — Занкроу потратил лишние минуты, чтобы обыскать весь этаж.       Людей здесь тоже не было.       На улицах города от земли до неба стрелой неслись яркие точки, распадавшиеся на искры среди облаков под оглушительный грохот. Последнее изобретение Хелфгота — фейерверки, они разрывали пространство и привлекали внимания огромного числа людей. Сквозь окна второго этажа Занкроу заметил, как несколько гостей вышли на улицу, чтобы полюбоваться ими. Он же принялся обыскивать все комнаты, попадавшиеся ему на пути, ломая замки и записывая в Гримуар все печати, которые встречал. В один из таких моментов, когда Занкроу распознал на пороге столовой очередную печать, ему в поясницу уткнулось острое лезвие.       — Медленно повернись с поднятыми руками.       Холод, растёкшийся в месте, где лезвие касалось его, Занкроу узнал сразу. Против антимагического оружия он бы не выстоял, и потому смиренно повернулся. Меч держал один из охранников, окидывающий чародея спокойным взглядом.       — Налево, — скомандовал он.       Занкроу молча повернул налево и побрёл по коридору. Охранник держал кончик меча прижатым к его пояснице и уже прорезал приличную дырку в мундире, вот-вот мог начать раскраивать плоть. Занкроу терпел холод и боль, пока шёл, следуя указаниям охранника, сворачивал к лестнице на третий этаж, возле которой притаилась неприметная дверь, практически сливавшаяся с бежевыми обоями. Охранник что-то громко сказал на незнакомом языке, — Занкроу на всякий случай запомнил это слово, — и дверь раскрылась, а за ней оказался ещё один мужчина в точно такой же одежде и с оружием на поясе.       — Вниз.       Занкроу поплёлся вниз, и на каждой ступеньке лезвие всё сильнее вспарывало кожу. Охранник будто бы от скуки провёл линию вверх, к лопаткам, и разрезал мундир.       У подножия лестницы обнаружилась ещё одна дверь и ещё один охранник, услужливо пропустивший Занкроу вперёд. В помещении, в которое он попал, было достаточно светло, но сыро. С потолка капала вода, а в углах расползались кровавые лужи. Занкроу прошёл вперёд, как и потребовал охранник, дождался, пока ещё двое закроют за собой дверь, и намеренно дёрнулся, вспарывая спину. Он метнулся в сторону, навалился на одного из охранников, быстро свернул его шею и толкнул на мечника, насадив тело на лезвие. От тяжести тела мужчина пошатнулся, попытался вытащить оружие, пока второй охранник, ещё живой, кинулся на Занкроу. Он поднял руку, над которой завис Гримуар, и тихо произнёс:       — Aetars.       Мужчина схватился за шею, захрипел, но так и не смог сделать ещё один вдох и рухнул на пол безвольной куклой. Последний оставшийся охранник с хрустом вытащил оружие из живота мёртвого товарища, а Занкроу вновь повторил заклинание, из-за которого противник задохнулся. Скинув изрезанный мундир и поморщившись из-за боли в мышцах, он забрал антимагическое оружие и направился к противоположной стене, пестревшей множеством магических печатей. Некоторые Занкроу узнал, они встретились на первом и втором этажах хозяйского крыла. Другие были загадкой, которую он хотел быстро переписать в Гримуар, но не успел. Из-за стены послышался грохот, будто грузное тело упало на пол, а после на светлом камне прорезались очертания двери и дверной ручки. Практически не думая, Занкроу рванул её себя, и она охотно поддалась, пропуская его в новое помещение, куда более просторное и больше напоминавшее алтарь и настоящий подвал обычного поместья одновременно. Он бы обратил на это внимание, если бы нос к носу не столкнулся с Савой Уллис.       Тяжело дышащая, с ужасом в глазах и синяком на скуле, она смотрела на него, не мигая, несколько секунд, а потом сдула упавшую на лицо тёмную прядь и презрительно бросила:       — А ты не торопился.       Для Занкроу эти слова сработали, как команда. Он схватил Саву за шею, развернул и прижал к стене.       — Где она?       — Ты из ума выжил? — прохрипела чародейка, забрыкавшись. — Отпусти!       — Где Сава? — угрожающе тихо повторил Занкроу, крепче стиснув тонкую шею.       — Я — Сава…       — Ты — просто кривая подделка.       Сава никогда не говорила ему «ты», всегда обращалась с уважением, даже если он выводил его из себя. И шея у неё не была настолько тонкой, а волосы — настолько тёмными. Пусть у неё не виднелись следы, как у кукол, от которых Занкроу успел избавиться, он на уровне интуиции знал, что они скрыты. Возможно, теми же печатями, за которыми пряталась дверь, через которую он только что прошёл.       — Где она? — повторил Занкроу, слегка ослабив хватку, чтобы дать кукле ответить. Но вместо того, чтобы воспользоваться этим, она прохрипела всё с тем же надрывом, будто он до сих пор сжимал её шею:       — Всё, как предсказывал он.       Быстрее, чем Занкроу смог бы встряхнуть её, кукла безвольно обвисла. Глаза закрылись, спали магические печати, скрывавшие линии на её теле. Рыкнув, Занкроу бросил куклу на пол и повернулся. Он был окружён старыми ящиками, от которых шёл гнилостный запах, пыльными стеллажами, немного впереди — каменный пьедестал, залитый кровью и усыпанный изрубленными частями тел. Занкроу двинулся к нему, заметил движение за стеллажами и ящиками слева. Подойдя практически вплотную к пьедесталу, он обнаружил поворот и ещё одно помещение за ним, освещённое даже ярче, чем первая комната. Оттуда слышались мужские и женские голоса, но что ещё хуже, оттуда тянуло антиматерией, расползавшейся, будто зараза.       Занкроу подкрался ближе и, быстро прицелившись, метнул кинжал в затылок мужчине, стоявшего к нему спиной. Тот рухнул, и все остальные обернулись к Занкроу, будто позабыв о Саве, оказавшейся в центре — и впрямь перепуганной, с синяком на скуле, да ещё и в цепях, но брыкавшуюся и оравшую бы во всё горло, если бы не кляп.       — Кто-нибудь хочет объяснить мне, что здесь происходит?       Никто ему не ответил. Жалостливо вздохнув, Занкроу уклонился от удара мужчины, подскочившего к нему первым, призвал кинжал обратно и вспорол сопернику грудь. Следующей была женщина, попытавшаяся выхватить у него оружие — ей Занкроу пробил висок. Потом ударил ещё одного мужчину, замахнувшегося на него маленьким топориком, и перерезал ему сухожилия на ногах. В лица Занкроу не всматривался, добивать тоже не стал, чтобы было, кому ответить на допросе и перед Верховным. Всего здесь было четырнадцать людей и пять кукол, две из которых — ненастоящие Норкенсы. Они были последними, до кого добрался Занкроу, и они заставили его попотеть. Господин не-Норкенс всячески пытался перерезать ему горло, попутно изрыгая проклятия на незнакомом языке. Госпожа не-Норкенс в это время металась, пытаясь подступиться к Саве, а та отбивалась ногами, даже дотянулась до брошенного неподалёку топорика и отрубила кукле одну руку.       — Дрянная сука! — заверещала госпожа не-Норкенс, из обрубленной конечности которой лилась жидкая кровь. — Enbvras amei ireed!       Занкроу наконец свернул шею своему противнику и сбросил его с себя, метнулся к последней кукле, продолжавшей истерично орать на другом языке. Она практически рухнула на Саву, царапнула её по лицу, но чародейка вновь замахнулась топориком и расколола кукле череп. Занкроу стащил её тело с Савы, потом в течение половины минуты искал ключи от кандалов, обнаружившиеся в потайном кармане одежды первого мужчины. Первым делом он избавил Саву от цепей, оставивших ожоги на её запястьях и щиколотках, потом развязал тугой узел на затылке и стянул кляп, после чего получил звонкую пощёчину.       — В какую дрянь вы меня втянули?! — заорала Сава, трясясь от ярости.       — И я очень рад тебя видеть, Уллис. — Занкроу закатил глаза, выпрямляясь и подавая руку Саве. Так и быть, эту пощёчину он ей простит. Наполовину. — Поднимайся, я тебя тащить не буду.       — Убила бы, — прошипела Сава, но всё же взялась за его руку и встала, покачнувшись. — И убью!       — Отлично, но сначала мы переспим, да? Честно слово, я завёлся.       Сава замахнулась, очевидно, чтобы снова его ударить, однако остановилась. Рассеянный взгляд вперился в собственное запястье, где алели полоски ран. Они не были глубокими, должно быть, на Саву лишь недавно нацепили антимагические кандалы — значит, и шрамы заживут быстро и будут малозаметными. И всё же Сава смотрела на них с ужасом и болью, а после всхлипнула и быстро утёрла выступившие слёзы. На шум из других комнат и топот ног она подпрыгнула, призвала Гримуар, готовая атаковать. Занкроу, не ожидав от себя такого, положил ладонь ей на плечо, — наставник часто так делал, когда хотел немного успокоить их, и чародей решил, что с Савой это тоже сработает, — и сказал:       — Я написал Октавиану, пока искал это место. Это королевские гвардейцы.       В коридоре и впрямь показались они, и Сава со свистом выдохнула, убирая Гримуар.       — Вот этих — в темницы, — скомандовал Занкроу гвардейцам, указывая на лежащих на полу людей.       — Они же…       — Да живые они, живые. Просто я немного увлёкся. Подлатаете их и будут как новенькие. Но вон те трое, у двери, дохлые. Выбесили они меня. Остальные живые, так что быстро утащили их в королевские темницы и привели в божеский вид, иначе окажетесь на месте мёртвых.       Сава громко фыркнула на его слова. Гвардейцы засуетились, за их спинами мелькнула белая макушка одного из чародеев Октавиана, начавшего раздавать команды. Он практически прилип к Саве, задавая вопросы о произошедшем, а она всё ёжилась и прожигала Занкроу злобным взглядом. Порядком раздражённый этим, он язвительно произнёс:       — Злишься, милая, что я всё же тебя спас?       — Убью! — заявила Сава, прошлёпав к выходу.       Занкроу вновь возвёл глаза к потолку, осмотрелся, пытаясь найти её туфли, но в конце концов сдался и пошёл следом. При выходе из помещения, напоминавшего жертвенную комнату и склад всяких потерянных вещей, Занкроу намеренно развернул голову Савы, чтобы она не увидела куклу точь-в-точь как она.       — Чтобы каждого доставили в темницы! — крикнул он напоследок и вышел за Савой, крадущейся на носочках.       Основную задачу Занкроу выполнил: узнал, что Норкенсы были заменены куклами, а так как куклам не страшны пытки и из них ничего не вытянуть, избавился от них, оставив в живых остальных их сообщников. Те будут допрошены, но уже после помощи лекарей и во дворце, куда их необходимо доставить, пока грохочут фейерверки, отвлекающие людей и гостей мёртвых Норкенсов в том числе.