Гримуар Баал

      Солнце едва взошло над горизонтом, окрасив крыши столичных домов нежно-оранжевым цветом, а Занкроу уже был с ног до головы в крови.       — Ублюдки, — презрительно бросил он, отлепляя от своих брюк кусочек чужих мышц. — Это, между прочим, мартанская ткань!       За целую неделю в столице не было ни одного нападения, о чём Занкроу сообщил Верховный чародей Мурона, но как только он пересёк городские ворота, в паре кварталов к северу вспыхнула антиматерия. Занкроу подоспел в последний момент, но спасти жертв не сумел. Погибли трое торговцев на рынке, половина которого была уничтожена. Единственный эгерий, которого Занкроу успел остановить и сковать магией, прямо сейчас лежал на земле перед ним.       — Мартанская ткань! — возмущённо повторил чародей. — Я люблю эти брюки!       Эгерий, связанный верёвками, которые кто-то из местных услужливо одолжил, и магией Гримуара Готто, бессвязно залепетал что-то, застонал, мотая головой. Попытался отползти, но Занкроу резко опустил ногу на его голову и впечаталась лицо в землю.       — Тебе повезло, что у меня есть работа, которую нужно выполнить идеально, — прошипел он, наклонившись к эгерию, — иначе содрал бы с тебя кожу да переломал все пальцы.       Может, между сегодняшним нападением нет никакой связи с предыдущими, но Занкроу был обязан доставить этого эгерия к Верховному и муронскому королю, раз уж согласился немного поработать на них. Платили прилично — пожалуй, только ради этого стоило согласиться. К тому же в королевской библиотеке были некоторые уникальные экземпляры научных трактатов, за которыми Занкроу охотился. Если он хорошо выполнит свою работу, велик шанс, что ему дадут доступ к библиотеке и даже позволят переписать парочку текстов.       Но испорченные брюки всё равно было жаль.       — Давай, вставай. — Занкроу отошёл и дёрнул ладонью, магией подталкивая эгерия. — Не заставляй тащить за собой, как собаку.       Эгерий с трудом поднялся и вновь застонал, будто пытался перебороть магию, лишившую его голоса, и сказать что-то. Он вполне мог начать умолять пощадить его или отпустить, но Занкроу никогда не был настолько добрым. Будучи чародеем, он был обязан выявлять любые признаки антиматерии и останавливать тех, кто пытался подчинить её себе. Эгерии, неизвестно с чего начавшие убивать случайных жителей столицы, не были исключением.       К тому моменту, как Занкроу дотащил пойманного эгерия к выходу с рынка, его уже нагнала городская стража. Помня о том, как встретили Иштар, он призвал Гримуар, откуда выпало приглашение с королевской печатью и подписью Верховного. Занкроу прибыл на день раньше запланированного, но не собирался ждать эскорта, который ему пообещала городская стража сразу после того, как убедилась, что он действительно был приглашён королём и Верховным. Занкроу также не передал им эгерия, сказав, что они скорее упустят идиота у себя из-под носа, чем дотащат его до темниц, и предпочёл проводить пойманного преступника самостоятельно.       Он не осматривал город, не отвечал на заинтересованные взгляды местных и даже не обращал внимания на презрительные, коих было намного больше. Пару раз он слышал, как о нём нелестно отозвались, что вызвало только улыбку. Сплетники только зря переводили воздух, по кругу пересказывая всё, что слышали о Занкроу, а слышали они, как оказалось, немало.       Говорили, что совет Тель-Ра держал его поближе к себе только из-за особых способностей, о которых, однако, мало кто знал.       Говорили, что он любил помучить преступников и беглецов, которых ловил по заказам влиятельных людей.       Говорили, что он из тех самых Фаберланов, чьи виноградные угодья были известны не только в Риверорне, но и по всему континенту.       Говорили, что больше всего он любил деньги — и магию, конечно, а к вину был крайне придирчив.       Всё это было чистой правдой, конечно. И принадлежность к Фаберланам, и особые способности, и любовь к истязанию преступников и беглецов. Деньги он тоже очень любил, и звон монет, которые он мог получить за нынешнюю работу, уже звучал в его ушах, перекрывая лепет толпы.       На площади перед мостом, ведущим ко дворцу, было многолюдно. Занкроу приметил несколько знакомых экипажей и целую толпу гвардейцев, которые тщательно проверяли каждого, кто пытался попасть во дворец. Там же был Верховный, явно узнавший, что Занкроу прибыл раньше срока, и какая-то девушка, активно оглядывающаяся по сторонам. Когда её взгляд остановился на Занкроу, она удивлённо вытаращилась на него, молча дёрнула Верховного за рукав камзола. Октавиан Адор повернулся, нашёл его глазами и расплылся в улыбке.       — Это у вас семейное, церер Фаберлан? — поинтересовался Верховный, едва только Занкроу в сопровождении городской стражи оказался перед ним. — Церер Кроцелл тоже прибыла во дворец вся в крови.       — Не в своей хотя бы? — закатив глаза, уточнил он.       — Нет, что ты… Столкнулась с тем же, что и ты, — тихо добавил чародей. — Давайте-ка мы проводим тебя во дворец, чтобы ты как можно скорее приступил к делу, ради которого мы тебя пригласили.       Занкроу молча кивнул и, наконец, подтолкнул связанного эгерия вперёд. Ни Верховный, ни девушка рядом с ним даже глазом не моргнули, в отличие от гвардейцев.       — Этого — в темницу.       — Занкроу, — замявшись, начал Верховный, — Его Величество…       — Да мне плевать, чего он там хочет или ждёт. Может хоть пинком под зад вышвырнуть меня отсюда, но я не собираюсь начинать работу, пока не отскребу от себя чужую печень. Это мерзко.       Идеальная улыбка церера Адор дрогнула, но он постарался скрыть её за понимающим кивком.       — Я лишь собирался сказать, что Его Величество поручил работу с тобой мне. С королём ты встретишься не раньше, чем через пару дней — он в отъезде.       — Слава Шестерым, — проворчал Занкроу, хрустнув пальцами. — Тогда отведите, наконец, этого ублюдка в темницы, я потом им займусь.       Плевать, если Верховный посчитает его слова оскорблением или решит, что задержка недопустима. Не он наглотался чужой крови и плоти, не он едва сумел предотвратить масштабную бойню на рынке меньше часа назад, не в его талантах нуждались. Верховный вполне мог потерпеть час-два, не переломится.       — Я пообщаюсь с нашим пленником, — с вежливой улыбкой произнёс церер Адор, кивнув гвардейцам. — Отдохни, Занкроу. Ты наверняка устал. Сава тебе поможет. Если мы узнаем что-то важное, мгновенно известим.       Занкроу недоверчиво покосился на девушку рядом с Верховным, мгновенно вытянувшейся в струнку.       — Мне не нужна нянька, — презрительно скривив губы, бросил он.       Не дожидаясь ответа, Занкроу ступил на мост в сопровождении гвардейцев и Верховного, поглядывавшего на него, как на неразумного ребёнка. Девушка быстро догнала их и шла позади, отставая всего на два шага и возмущённо пыхтя.       — Сава будет твоей сопровождающей, — невозмутимо пояснил церер Адор. — Покажет дворец, поможет в деле, будет твоими глазами и ушами. Я доверяю ей так же, как и себе, так что и ты можешь.       — Кто сказал, что я доверяю тебе?       Может, Занкроу и согласился взяться за расследование, но не из большой любви к давнему другу наставника или каких-либо высоких идеалов. Любезничать с церером Адором лишний раз он не собирался, притворяться, будто тот выше — тем более. Пусть он занимал пост Верховного чародея Мурона, он всё равно был равен Занкроу, ведь они оба владели Гримуарами и следовали воле бога-творца.       Но это не означало, что Занкроу будет милым и послушным. Если бы он был таковым, то об него бы вечно вытирали ноги и использовали ради своих целей, не расщедриваясь на достойную награду.

***

      — Заносчивый засранец, вот он кто! — громко прошипела Сава, пока они с Верховным спускались в темницы, чтобы запереть арестованного эгерия.       — Сава, — с осуждением произнёс церер Адор, — будь повежливее.       — Я не собираюсь любезничать с засранцем, который думает, что мы будем целовать землю, по которой он ходит, только из-за того, что он нужен для расследования.       Церер Адор сокрушённо покачал головой, но ничего не сказал. Сава едва не скрежетала зубами, подавляя раздражение и спускаясь по каменной лестнице, уводившей в темницы. Она, вообще-то, должна была сопровождать церера Фаберлана, но Верховный позволил ей отлучиться буквально на пять минут, чтобы выразить своё возмущение. Сава выражала его уже минут двадцать и даже не планировала останавливаться.       — Я же не слуга! — продолжала она, пока гвардейцы открывали массивные двери впереди. Пойманный эгерий был зажат между четырьмя стражниками и до сих пор нечленораздельно мычал — церер Фаберлан не потрудился вернуть ему голос, прежде чем несколько слуг и гвардейцев проводили его в Хрустальный павильон.       — Потерпи немного, Сава, это ведь на благо общего дела. Нужно всего лишь показать цереру Фаберлану, что мы готовы к сотрудничеству. К тому же, он сумел схватить одного из них, — значительно тише добавил Верховный, стрельнув глазами в сторону эгерия.       На этот раз Сава подавила возмущение, готовое сорваться с губ. Церер Адор был прав: до этого ни один из эгериев, участвовавших в бессистемных нападениях в городе, не выживал, все погибали, когда отдавали свои тела антиматерии. Церер Фаберлан не только защитил большую часть рынка и людей, бывших там, но и сумел остановить эгерия, желавшего убить себя. Он поймал его, притащил во дворец и вполне мог рассчитывать на благодарность и совсем немного особого отношения, но только немного. Сава не знала никого, кто допрашивал бы пленных лучше, чем их Верховный, и потому не видела смысла в помощи церера Фаберлана. Разве его наняли не для того, чтобы он выслеживал неизвестных, устраивавших нападения? Вытянуть информацию из пойманных заговорщиков можно было и без его участия.       Но как бы Сава ни возмущалась, она не могла пойти против приказа Верховного. Он посвятил её в дело, которым был обеспокоен королевский совет, потому что доверял достаточно и считал крайне сильной. После церера Келлера она была лучшей чародейкой во дворце и одной из самых способных учениц Верховного.       И всё же…       — Делай всё, что он скажет, — между тем продолжил церер Адор, взглядом провожая пленника, которого гвардейцы силой затолкали в камеру. — Будь умной, не перечь без надобности, но и не позволяй использовать себя. Помни, Сава, самое главное — докопаться до правды.       «Да как можно докопаться до правды, если всё, что он будет делать, так это выслеживать и ловить не пойми кого?!»       О тонкостях договора, который церер Фаберлан должен был подписать, Сава не знала, и потому действительно не понимала, с чего бы к чародею такое особое отношение и зачем ему помощница. Что он, будет таскать её за собой по городу? Если пойманный эгерий расколется, — а он обязательно сделает это, ведь его будет допрашивать Верховный, — цереру Фаберлану нужно будет лишь найти союзников эгерия, и всё. Дальше делом займётся королевский совет, а король вынесет приговор, который успокоит жителей столицы.       — Не разочаруй меня, Сава, — сказал ей напоследок церер Адор. — А теперь иди, пообщайся с Занкроу. Приведи его сюда, если нужно, покажи дворец. Сделай всё, чтобы он чувствовал себя как дома и был готов к сотрудничеству.       Разве тот факт, что он, даже не подписав договор, уже поймал одного преступника, не считался доказательством его готовности к сотрудничеству? Но спрашивать Сава не стала: поклонившись, покинула темницы, где Верховный собирался допрашивать эгерия, поднялась во дворец и направилась в Хрустальный павильон.       Сегодня во дворце было тихо. Многие придворные отдыхали от вчерашнего ужина леди Аматеи, закончившегося довольно шумно. Кто-то уехал, несколько советников вместе с королём отправились в Уматн, город на северо-западе, но для чего — практически никто не знал. По пути к Хрустальному павильону Саве попадались стайки придворных и слуг, обсуждавших, как прошёл вчерашний ужин, как идут приготовления к дню рождения принца Северина, как скоро король выгонит церер Кроцелл из дворца. Почему-то очень многих интересовала тема обучения младшего принца, большинство и вовсе считали это самой лучшей сплетней за последнее время и с радостью обсуждали её. Сава даже слышала, как несколько придворных дам возмущались поведением принца, который больше времени проводил с церер Кроцелл, чем с кем-либо из них, и даже не брали в расчёт тот факт, что ни одна из них так и не сумела добиться личной встречи с Северином. В этом они, конечно, винили его. И церер Кроцелл.       Саве она нравилась, и потому слуг, сплетничавших о ней, ругала. К сожалению, с придворными бы так не получилось, но Сава бы скорее попыталась доказать им, что они ошибаются, чем помогала цереру Фаберлану.       Ему отвели покои на втором этаже Хрустального павильона, в восточном крыле, где было много окон и света. Возле дверей стояли два гвардейца, даже не обративших внимания на Саву, когда она настойчиво постучалась. Прошло не больше получаса, вполне возможно, что церер Фаберлан уже исполнил свою прихоть и отмылся от крови, переоделся в чистую одежду и был готов приступить к делу. Чем раньше начнёт — тем раньше Сава освободится. Всё просто.       Дверь открыла невысокая служанка, отошедшая в сторону. Сава озадаченно моргнула, заметив закатанные рукава платья и остатки пены на пальцах.       — Передай цереру Фаберлану, что я пришла.       Служанка молча открыла дверь ещё шире и протянула руку, как бы приглашая Саву войти.       — Иди сюда, Уллис! — громко крикнул церер Фаберлан откуда-то из глубины покоев. — Немедленно!       Сава проскрипела проклятие и переступила порог. Гостиная была бежево-кремовой, светлой, с двумя диванами; камином, сложенным из белого камня; овальным столом возле одного из широких окон, вокруг которого стояли стулья с резными спинками; один полупустой книжный шкаф. Справа располагались две двери. Одна наверняка вела в спальню, а другая — в ванную комнату. Сава точно это знала, потому что дверь была открыта и через проём виднелись каменные бортики глубокой ванны, на которые облокотился церер Фаберлан. Вокруг суетились две служанки, оттиравшие кровь от него, пока он сам улыбался, как довольный кот, и явно наслаждался происходящим.       Сава едва не задохнулась, к щекам прилила кровь.       — Что вы себе позволяете? — прошипела она, застыв всего в шаге от дверей, ведущих в коридор.       — Ванну. В Муроне не принято?       — Это неприлично — приглашать меня, когда вы заняты этим.       — Плевать я хотел, что у вас тут прилично, а что нет. И иди уже сюда, Уллис, не заставляй меня орать через все комнаты! А вы проваливайте, — бросил он служанкам, которые мгновенно подскочили на ноги и выбежали из ванной комнаты, застыв в гостиной с опущенными головами. — Проваливайте, я сказал!       Все три служанки выскочили в коридор, закрыв за собой двери. Сава всё ещё стояла в шаге от них, но хорошо видела почти половину ванной комнаты: и облицованные белым камнем стены, и принадлежности для мытья, оставленные служанками, и масла, которые они приготовили… и церера Фаберлана, развалившегося так, будто он и впрямь был дома. Наполовину наполненной ванны и малого количества пены едва хватало, чтобы скрыть всё, что было ниже пояса. Церер Фаберлан лежал, облокотившись на бортики, и смотрел на Саву, ничуть не стесняясь собственной наготы. Он даже рассмеялся, когда её взгляд скользнул по его широкой крепкой груди, блестевшей от воды. На шее сзади расползлись белые линии, складывающиеся в цветы магнолии, и уходили вниз по спине, скрываясь в пене и воде.       — Я так и буду разговаривать с тобой через две комнаты? — всё ещё посмеиваясь, уточнил чародей.       — Я ухожу, — процедила Сава, разворачиваясь. — Дайте знать, если понадоблюсь.       — Стоять.       Сава дёрнула на себя одну из дверей, но та не поддалась из-за магии церера Фаберлана.       — Сюда иди.       — Я не собираюсь переступать порог ванной комнаты, пока вы там.       — Ты, что ли, никогда мужчин не видела? Давай, тащи сюда свои задницу, пока я ещё добрый.       — Зачем? — практически прошипела Сава.       — Буду совмещать приятное с полезным. Хочу узнать, что тут у вас творится, от того, кто живёт во дворце.       — Церер Адор с радостью бы…       — Я не приказываю залезть в ванную, чёрт тебя подери. Просто подойти ближе, чтобы я не орал!       Сава едва не приложилась лбом о косяк двери. Что ещё за глупости? Почему церер Фаберлан просто не может быть нормальным, таким же, как все? Никто не начинает светскую беседу и уж тем более не обменивается информацией, пока один из собеседников принимает ванну. Это просто неприлично! И пусть чародеям чаще всего правила не писаны, Сава всё равно была возмущена.       — Что за напасть…       Выдохнув, Сава развернулась, расправила юбку чёрного платья и подошла ближе, но порога ванной комнаты не переступила.       — Что мешает сначала принять ванну, а потом уже заниматься делом? — спросила она.       — Тебе не нравится вид? — невинно уточнил церер Фаберлан, указав на себя. — По-моему, я очень даже симпатичный.       — Вы невыносимы.       — И тем не менее Октавиан приказал тебе во всём слушаться меня.       — Я лишь помощница, а не служанка.       — Жаль. Ты посмотри, они же даже не смыли масло.       Он постучал себя по груди, издевательски улыбаясь, на что Сава плотно сжала губы, удерживая колкий ответ внутри.       — Ну и ладно, — театрально вздохнув, продолжил чародей. — Может, ещё одумаешься.       — Да что вы себе позволяете?!       — Безопасность. Разве ты бы хотела, чтобы нас кто-нибудь слышал? Кто в здравом уме будет обсуждать важное дело в ванной?       Сава его не понимала и хотела треснуть чем-нибудь, чтобы привести в чувство, но сдерживалась. Подумаешь, он ни с того ни с сего захотелось поговорить с ней, пока лежит в ванной. У каждого свои причуды. К тому же Сава не увидела ничего нового, из-за чего могла бы разволноваться. Это не ранее не известный трактат, найденный спустя много лет, не новая магическая формула, которую она могла выводить несколько месяцев. Всего лишь голый церер Фаберлан, лежавший в ванной. Всё же довольно симпатичный, с хорошим телом, но…       «Великие Шестеро, Сава!»       Если она и считала возмутительным его поведение, то только из-за того, что это Занкроу Фаберлан, а не любой другой чародей. Ищейка и цепной пёс Тель-Ра, никогда не считавшийся с чужим мнением и не щадивший чувства других. Иштар говорила, что у него скверный характер и что порой он может неприятно удивить.       Ничего, Сава справится. Привыкнет уж как-нибудь. Вряд ли церер Фаберлан как-то ей навредит, а издёвки, явно поднимавшие ему настроение, она выдержит.       — Тогда почему бы не принять ванну и одеться, а потом уже обсуждать важное дело здесь, раз уж вы так переживаете, что нас могут подслушать? — спросила Сава со всем спокойствием, которое сумела наскрести.       — Издеваешься? Это не ванна, а сплошное удовольствие. Я не хочу отсюда вылезать. Даже не думал, что будет так хорошо.       — Великие Шестеро, убейте меня, — взмолилась Сава, уронив лицо на ладони. — Чем же я перед вами провинилась?       — Хватит ныть, начинай рассказывать, — сцепив ладони за головой, приказал церер Фаберлан. Подчёркнутые дорожками воды мышцы рук напряглись, из-за чего Сава едва не отвела взгляд.       Она не смущалась, просто не понимала, чем руководствовался чародей. Это же элементарно неприлично.       — Что рассказывать? — голос у неё стал чуть ниже и более хриплым, из-за чего Сава мысленно обругала себя.       — Когда было совершено первое нападение, когда — второе, кто там был, кого удалось спасти, сколько между ними прошло времени. Давай, начинай.       Шумно выдохнув, Сава прислонилась плечом к дверному косяку и начала рассказывать. О самом первом нападении она знала только то, что им сообщил Верховный: трое эгериев ранним утром напали на экипаж, принадлежащий кому-то из знати, но были остановлены церер Кроцелл. Тогда, не считая самих эгериев, отдавших свои тела антиматерии, погиб один городской стражник. Второе нападение случилось неделю назад, почти через месяц после первого, и произошло сразу в трёх местах. Ни эгерии, ни люди, ставшие их жертвами, не выжили. Третье нападение было уже сегодня, но о нём церер Фаберлан и сам прекрасно всё знал.       Лишь когда Сава закончила и заметила, как на лице чародея расплылась улыбка, она поняла, что её проверяли: что расскажет, что утаит. Церер Фаберлан должен был знать достаточно, чтобы решить, соглашаться ли ему помогать Мурону, и потому в проверке не было смысла. Он наверняка знал даже больше, чем Сава, и всё же спросил с напускным удивлением:       — И это всё?       — Остальное узнаем на допросе, — сквозь зубы ответила Сава.       — Ты так думаешь?       — Церер Адор всегда добивается своего.       — Тогда почему он до сих пор не разговорил того, кто напал на Иштар и мелкого принца?       Сава не сумела справиться с удивлением и вытаращилась на него, но практически тут же взяла себя в руки и отвела взгляд, сосредоточившись на мелком узоре, вырезанном на стенах.       — С чего вы взяли?       — Иштар иногда пишет.       Сава промолчала, не зная, что сказать. Верховный, капитан Мейлер и многие другие люди, верные королю, допрашивали пойманного преступника, напавшего на принца Северина и церер Кроцелл, однако никому ещё не удалось вытянуть из него ни слова. Его ничто не брало: ни пытки, ни магия, ни лишение еды. Его было приказано не убивать до тех пор, пока он не расколется, но этого до сих пор не произошло.       О том, что порой церер Адор помогал в допросах, Сава обычно не думала. Она не сочувствовала преступникам, ведь не просто же так те оказывались за решёткой, однако от мысли, что их пытали, становилось дурно. Как Верховный чародей, церер Адор должен был делать всё возможное ради благополучия и процветания Мурона, но пытки… Это было выше понимания Савы, о чём она, однако, ни разу не говорила цереру Адору. Незачем. Он её наставник, от его благосклонности зависит, не решит ли король выгнать её из дворца. Саве нравилось место, которое она занимала, нравилось помогать людям, ведь это было именно тем, чему её учила наставница, церер Каллисто Уллис, поэтому она молчала.       — Хорошо, притворюсь, что ты действительно не знаешь, — с нотками раздражения произнёс церер Фаберлан, отвлекая Саву от её мыслей. — Тогда расскажи, как ты попала на службу во дворец.       Не этого она ожидала. Сава на несколько секунд растерялась, но, поймав нетерпеливый взгляд чародея, всё же решил ответить честно. Может, он не нравился ей своей бесцеремонностью и завышенным чувством собственной важности, но Верховный и король решили обратиться к нему за помощью, и Сава не имела права осуждать их выбор и уж тем более перечить прямому приказу.       — Наставница порекомендовала. Сказала, нужно жить среди людей, чтобы понимать их и помогать.       Церер Фаберлан презрительно фыркнул. Сава, не обратив на это внимания, продолжила:       — Я думала, что поработаю в городской библиотеке, буду заниматься архивами, но Верховный пригласил меня во дворец. Всё.       — Всё? Ты надо мной издеваешься?       — Что ещё вам нужно? В подробностях, что ли, всю свою жизнь пересказать?       — Нет уж, уберегите меня Шестеро от этого. Плевать мне на твою жизнь. Я хочу знать, как ты познакомилась с Октавианом и почему так доверяешь ему.       И что ей говорить?       У Верховного она продолжала обучение, ведь нет предела совершенству, а знаний в этом огромном мире бесконечное множество. Она рассказывала ему о своём обучении у церер Уллис, о том, как ей нравилось в Тель-Ра и как она пару раз посещала Элдер Корт с более опытными чародеями. Он учил её всему, что знал сам, позволял проводить собственные исследования и редко когда ограничивал. Полагался на неё в обучении других чародеев и эгериев, часто рекомендовал королю. Они были недостаточно близки, как, например, Сава и принц Северин, но именно Верховный утешил её, когда она узнала о смерти своей наставницы. Он мог быть строгим и порой чересчур требовательным, но он заботился о чародеях и эгериях, служивших короне.       Сава не знала, как объяснить это цереру Фаберлану, но она точно знала, что не хочет делиться чем-то настолько сокровенным с человеком, которого только встретила, пусть даже ей нужно было помочь ему в расследовании.       — Ты язык проглотила?       — А у вас терпение атрофировалось? — огрызнулась Сава.       — Пока ты тут собираешься с мыслями, вода успеет остыть. Я не хочу лежать в холодной воде, так что думай побыстрее. Или думай медленно, но потом сама будешь подливать мне горячую воду.       — Вы просто невыносимы.       — Ты уже говорила.       — И я совершенно не понимаю, чего вы добиваетесь, игнорируя нормы приличия.       — Чего вы все так помешаны на этом? Я всего лишь экономлю своё время.       — Но не моё.       — А ты куда-то торопишься? Октавиан сказал, что теперь ты будешь прислуживать мне…       — Помогать, а не прислуживать! — повысила голос Сава.       — …так что будь добра делать то, что я скажу. Если я говорю, чтобы ты стояла здесь и отвечала на мои вопросы, то ты стоишь здесь и отвечаешь на мои вопросы. Я не сумасшедший ублюдок, набрасываться на тебя не собираюсь. Лишь хочу понять, действительно ли ты так хороша, раз уж Октавиан приставил именно тебя.       О, Сава была одной из лучших: практически во всём первая, всегда идеально выполнявшая работу. Даже когда она обучала Северина магии, он практически не жаловался. Сава — одна из немногих эгерий, которая прошла ритуал, стала чародейкой и смогла заполучить Гримуар.       Всё это доказывало, что она была достаточно хороша, но терпеть вызывающее поведение церера Фаберлана — совсем другое дело.       — Видишь, уже не справляешься, — будто прочитав её мысли, произнёс он и растянул губы в кошачьей улыбке. — Поиск тех, кто стоит за нападениями, дело непростое и крайне опасное. Велик шанс, что в один момент даже меня зацепит антиматерией, что уж говорить про тебя? Нужно быть готовым к чему угодно, а ты даже не можешь смотреть мне в глаза во время разговора. Совсем мелочь.       — На вас сейчас нет одежды, — напомнила Сава.       — И? Можешь сама раздеться, если тебе от этого полегчает. Будем равны.       И этому напыщенному индюку Сава должна помогать и доказывать, что его рады принять во дворце? Должно быть, она сильно провинилась, раз Верховный её так наказывает.       — Вы, значит, просто проверяете меня? — набрав в грудь побольше воздуха, уточнила Сава.       — Даже не начинал. Ты, Уллис, слишком ничтожна, чтобы хоть в чём-то помочь мне.       Слова ударили по ней сильнее, чем Сава ожидала. Она не была ничтожной и уж точно не зависела от мнения других людей, к тому же, думала, что выработала устойчивость к любым оскорблениям, но почему-то стало больно.       Возможно, потому что Сава всё же была слабее церера Фаберлана, родившегося чародеем. Он был избран богом-творцом сразу же, как появился на свет, и магия ему открывалась куда охотнее, в отличие от Савы. Ей приходилось выгрызать себе путь, терпеть косые взгляды и насмешки людей, считавших, что у неё ничего не получится. Уже после Тель-Ра и избрания Гримуаром Инеко она стала чаще слышать, что ничуть не уступает чародеям. Об этом говорил Верховный, на это пару раз намекала церер Кроцелл.       Впрочем, Сава быстро справилась с лёгким разочарованием и затолкала его куда подальше. Ей плевать на мнение церера Фаберлана, лишь немного жаль, что он сделал выводы столь поспешно, ведь он совсем не знал Саву. Но по большей части всё же плевать: Верховный рассчитывал на неё, и она не собиралась его подводить. Кто-то посылал эгериев на улицы города, где те отдавали свои тела антиматерии и забирали жизни невинных людей. Возможно, те же люди стояли за недавним нападением на Северина. Саве куда важнее было помочь принцу и жителям города, чем радовать церера Фаберлана чем бы то ни было.       Она выпрямилась, расправила плечи и одёрнула рукава платья, обратившись к чародею:       — Если вам нужно экскурсия по дворцу, дайте знать. Я провожу вас вниз, в темницы, если желаете, но не более. Я не служанка, церер Фаберлан, и при всех ваших уникальных талантах не собираюсь делать то, что не входит в мои обязанности.       — Отлично, — ответил он быстрее, чем с губ Савы сорвалось последнее слово. — Тогда расскажи о нападении на мелкого принца.       Сава поджала губы, запрещая себе реагировать. Северина не особо трогало, если кто-то оскорблял его подобным образом, значит, и Саву не будет трогать.       Она отвернулась, сложила руки за спиной и прислонилась ими к дверному косяку, уставившись на противоположную стену гостиной.       — Было двое мужчин с антимагическим оружием. Попали на территорию дворца, убив часовых на мосту.       — Зачем им понадобилось антимагическое оружие, если они пришли за мелким принцем?       — Не знаю. Чтобы отбиться от церер Кроцелл? — предположила Сава.       — Откуда они знали, что она будет рядом?        — Может, просто решили перестраховаться. Слухи быстро распространяются — наверняка многие знают, что церер Кроцелл приехала, чтобы обучать принца магии.       — Но нападавшие не могли знать, что Иштар точно будет рядом, а остальные чародеи не несут службу, как гвардейцы.       — Перестраховались, — упрямо повторила Сава. — Мы же ещё многого не знаем.       — Потому что работаете, как идиоты. Сколько времени уже прошло, а вы до сих пор не нашли ответа.       — Вы, никак, переживаете?       — Уж точно не за вашего мелкого принца.       Краем глаза Сава заметила, как церер Фаберлан поднялся из ванны, и буквально вперилась взглядом во входные двери, где по другую сторону до сих пор дежурили гвардейцы.       — Всё, иди, — лениво бросил церер Фаберлан, — ты мне надоела. Ничего толком не сказала, только настроение испортила.       — Вот уж не думала, что вы настолько ранимый, — проворчала Сава.       Не дожидаясь его ответа, новой колкости или указания, она захлопнула дверь в ванную комнату и вышла из покоев.       Оказалось, что гвардейцев на посту не было.

***

      Лицо Иштар было красным от стыда, и Саве на мгновение даже стало совестно, что она рассказала о своей встрече с церером Фаберланом. Тот не позвал её к себе, не сказал отвести в темницы, да и Верховный её не искал, так что Сава, грубо говоря, была свободна. Она встретилась с Иштар и сказала, что не сможет сегодня пойти с ней на прогулку в город из-за того, что была приставлена к цереру Фаберлану, к которому должна была бежать по первому же зову. Иштар вытрясла из неё все детали, а теперь сидела, едва не перевалившись за ограждение беседки, и напоминала мёртвую, если не считать абсолютно красного лица.       — Мне так жаль, — выдавила Иштар, должно быть, в сотый раз. — Я даже не предполагала, что он…       — Ты не в чём не виновата, — повторила Сава, сидевшая на скамейке рядом.       — Этот засранец!.. Я ему член оторву, — процедила Иштар, — и заставлю проглотить! Чем он вообще думал? Шестеро, да его будто волки воспитывали…       Она вдруг выпрямилась, шумно выдохнула, пригладила растрепавшиеся волосы и строго сказала:       — Если он ещё раз тебя как-то оскорбит, дай мне знать, я надеру ему задницу.       — Вряд ли Верховный позволит. Он считает, что церер Фаберлан и вправду поможет.       — Но это не значит, что он может допрашивать тебя в ванной, будучи голым. Устроился, будто в борделе, — фыркнула Иштар, возведя глаза к небу. — Мелкий засранец. Как его вообще ещё приглашают на приёмы?       — Его приглашают? — удивилась Сава.       — Конечно. Это же Занкроу, — она выделила его имя таким особым тоном, будто оно объясняло абсолютно всё. — Может, он порой и ведёт себя вызывающе и всегда говорит, что думает, но он чародей, верный Тель-Ра, один из сильнейших, да ещё и ученик Риманна Кроцелла. Наставник говорил, что ему постоянно приходят разные приглашения, даже от мелких дворян, будто они считают, что имеют права дёргать его ради одного глупого вечера. Это же нонсенс — чтобы чародей из Тель-Ра посетил твой приём. Люди из высшего общества так и развлекаются.       — Тебя тоже постоянно приглашают?       Иштар моргнула, будто удивилась её вопросу, и добродушно рассмеялась.       — Да, но я отвечаю только тем, кого знаю. Племяннику хелфготской королевы я отвечала.       Сава изумлённо выдохнула.       — Шутишь?       — Чистая правда. Мы познакомились в таверне и пили до самого утра, а потом переспали.       — Он же королевских кровей!       — Я же не просила его клясться в вечной любви, да и в постель насильно не затаскивала. Да и было-то это лет пять назад, наверное. Всего одна ночь, зато столько впечатлений…       Иштар рассмеялась, заметив, как вытянулось лицо Савы.       — Ты, что ли, никогда ни с кем не спала всего один раз?       — Да не в этом дело, — отчего-то зажевав ответ, возразила Сава. — Просто… не думала, что к чародеям обращаются даже с такими глупостями, как светские вечера. Когда же тогда изучать магию?       — Когда не занят светскими вечерами. Всё просто, — сказала Иштар как нечто само собой разумеющееся. — Тебе сколько, напомни? Тридцать?       — Двадцать восемь.       Хотя выглядела она, конечно, не старше двадцати. Такова уж была природа чародеев: они старели намного медленнее простых людей и дольше сохраняли молодость.       — Во-от, — протянула Иштар с умным видом, — двадцать восемь человеческих лет. Тебе всё ещё кажется, что времени слишком мало, тогда как на самом деле его чрезвычайно много. Найдётся и для исследований, и для светских вечеров, и для любовников на одну ночь. — Опять ты про любовников, — проворчала Сава, покачав головой. Просто невероятно: всего пару минут назад Иштар едва не умирала от стыда за то, как с Савой разговаривал Занкроу, а теперь говорила о мужчинах.       — Мне скучно, — призналась Иштар. — Его Величество уехал, а без его дозволения я не могу продолжить обучать Северина. Делать практически нечего.       Она бы подумала, что Иштар лишь оговорилась и вот-вот это поймёт, извинится за фамильярность, но чародейка молча смотрела на Саву, вытаращившуюся на неё, как на недоразумение.       — Что?       — Ты сказала «обучать Северина», — повторила Сава.       Великие Шестеро, её несчастное сердце было готово вот-вот разорваться от нетерпения.       — Это моя работа, — нахмурившись, напомнила Иштар. — Я ведь для этого и приехала, забыла?       — Но ты всегда говоришь «Его Высочество». Ты ни разу не называла его по имени.       Хотя, может, и называла, — откуда Саве-то знать? — но изумление, отразившееся на лице Иштар, подсказало, что всё-таки не называла. Это было такой мелочью, которую, однако, ни в коем случае нельзя было игнорировать. Мелочью, из-за которой Сава была готова радостно прыгать едва не до потолка.       — Ну-у… Мы, вроде как, стали друзьями, — наконец произнесла Иштар, с притворной невозмутимостью стуча пальцами по коленке.       — Когда?       — На вечере леди Аматеи.       На том самом мероприятии, на которое Саву не пригласили. Она и не жаловалась, понимая, где она и где Иштар Кроцелл из Тель-Ра, была лишь немного расстроена, что узнаёт о чём-то настолько важном спустя целую неделю. Даже спустя месяц, который Иштар провела во дворце, она до сих пор притягивала к себе множество взглядов и оставалась в центре внимания, ведь ни один из наставников принца Северина не задерживался на столь длительное время. Да и с ней его магия начала понемногу шевелиться, а он сам стал чуть более открытым. Сава видела, как общение с Иштар помогает Северину, и была готова поклясться, что…       — Знаешь, — совсем тихо произнесла Иштар, сведя брови к переносице, — мне кажется, он хотел меня поцеловать.       Великие Шестеро, этот день — лучший в жизни Савы.       — А ты? — с искрящимися в предвкушении глазами уточнила она.       — А я… Принц Маркус нашёл его, — прочистив горло, сказала Иштар.       Ладно, этот день — худший в жизни Савы. Она рассчитывала на подробности, хотя бы какие-то детали, но не на принца Маркуса, влезшего в самый неподходящий момент.       — И?       — Что — и?       — Северин поцеловал тебя?       — Нет, конечно. Убереги Шестеро от этого. Он мой ученик, Сава, — выделив каждое слово особым тоном, напомнила Иштар. — К тому же принц.       — Ты сказала, что переспала с племянником хелфготской королевы. В чём разница?       — Почему ты спрашиваешь?       Потому что Северин стал чаще улыбаться и смеяться. Он чаще шутил, если включался в разговор, а если не включался, то не выглядел подавленным или измученным чем-либо. Он, сам того не замечая, часто болтал о магии и своих занятиях с Иштар, когда навещал Саву. Пару раз даже жаловался, что король до сих пор не принял решения. На вопросы Савы о том, почему Северин прямо не попросит дать разрешение на продолжение занятий, он ничего не сказал, только смутился и покраснел едва не до корней волос. То был не стыд и даже не ярость, столь редко овладевавшая Северином.       Он не говорил об этом, даже не намекал косвенно, а Сава не решалась спрашивать, но она была более чем уверена, что Северину нравилась Иштар.       — Он мой ученик, Сава, — повторила Иштар, так и не дождавшись ответа, но будто решив, что это необходимо.       Сава не стала спорить или настаивать. Чужие отношений вообще её никак не касались, — она лишь переживала за Северина и не хотела, чтобы кто-то причинил ему боль, — поэтому нарочито небрежно бросила, надеясь, что это поможет им сменить тему:       — Радует, что ты намного умнее своего брата.       Сработало даже лучше, чем Сава предполагала. Лицо Иштар мгновенно исказилось.       — Брата?       — Церера Фаберлана.       — Он мне не брат, — резко возразила Иштар. — У нас один наставник, но он мне не брат.       — Почему?       — Хотя бы потому, что у меня явно побольше мозгов.       — Это у тебя-то?       Сава вздрогнула, услышав мужской голос, и резко обернулась. Церер Фаберлан стоял всего в двух метрах от беседки со сложенными на груди руками и невообразимой скукой на лице. Вдалеке маячили четверо гвардейцев, слуг рядом не было. Должно быть, Верховный позволил цереру Фаберлану свободно перемещаться по дворцу без лишнего сопровождения. Если бы ему нужна была Сава, он бы послал за ней, в чём она сама сильно сомневалась.       — Ты не мог бы сгинуть с глаз долой? — скривив губы, обратилась к чародею Иштар.       — А ты не могла бы пошевелить своими большими мозгами и быть чуть более вежливой? — в том же тоне ответил ей церер Фаберлан.       Сава затихла, стараясь и вовсе стать незаметной. Пусть она жила во дворце вот уже пять лет и столько же служила короне, пусть Верховный ей благоволил, она всё равно была ниже двух чистокровных чародеев из Тель-Ра, к тому же, учеников Риманна Кроцелла.       Между ними не было ничего схожего кроме белых волос и золотых глаз, но этим отличались все чародеи. Иштар была невысокой, даже хрупкой, изящно двигалась и ослепительно улыбалась, когда это было нужно. Церер Фаберлан будто бы был сосредоточением непробиваемой силы, и так казалось не только из-за его крепкого тела.       Сава мгновенно вспомнила, как он лежал в ванне, и её лицо покраснело.       — Проваливай, — бросила Иштар, поворачиваясь обратно. Она тут же заметила покрасневшее лицо Савы, подняла брови и наверняка собиралась спросить, в чём дело, когда церер Фаберлан сказал:       — Уллис оказалось бесполезной, так что мне нужна ты.       — Я не бесполезная! — выпалила Сава, мгновенно подавив смущение и почувствовав ярость.       — У тебя была всего одна задача, и ты с ней не справилась, так что помалкивай.       Всё-таки этот день был одним из худших. Сава терпеть не могла людей, которые вели себя максимально странно и допытывались до чего-то, искренне считая, что поступают правильно.       Но Верховный приказал помогать цереру Фаберлану, и Сава не могла его ослушаться.       Внутренне подобравшись, она едва слышно выдохнула и самым миролюбивым тоном, на который была способна, уточнила:       — Я могу помочь вам сейчас, церер Фаберлан?       — Не попадайся на глаза и не беси лишний раз. Давай, Иштар, поднимай задницу, — лениво протянул он, посмотрев на чародейку. — Прогуляемся и поболтаем, пока я ещё в хорошем настроении.       — Я тебе твоё хорошее настроение в задницу засуну.       Вопреки словам она поднялась и, одёрнув края камзола, всё же шагнула к цереру Фаберлану. Сава не возражала, да и не смогла бы. Только молча улыбнулась Иштар, когда та улыбнулась ей, и дождалась, пока препиравшиеся между собой чародеи уйдут в сторону сада.