Fukkatsu

      Сенджу живёт в этом теле чуть больше полугода и может с уверенностью заявить, что её уже всё конкретно задолбало.       Ну, «живёт» это очень мягко сказано, поскольку сейчас она ограничена в своём бытие и поведении настолько сильно, насколько это вообще возможно. Никаких тебе душевных разговоров с более взрослыми людьми (их на самом деле в этом доме вообще не было). Никаких тебе свободных передвижений и — о, Боже — прогулок на улице в одиночестве. Да и никакого даже права голоса в том, что ей стоит поесть, она не имеет.       Сенджу мало кто из мужчин этого дома воспринимает всерьёз. Особенно отец, определённо воспитанный в патриархальных условиях и заявляющийся в дом только ради того, чтобы вручить скудненькую пачку денег на пропитание.       Чтоб дети совсем не подохли с голоду.       Такеоми считает её милым (или нет) животным, которого можно (и нужно!) контролировать во всём, за которым надо следить в оба, лишь бы тот не нагадил где-нибудь. Только разве что Харучиё был самым адекватным в этой семье: он единственный иногда интересуется её настроением и периодически зовёт играть.       Но Сенджу жаловаться в слух не смеет, поскольку проблемы этого мальчика гораздо… хуже. Она-то уже довольно взрослая девушка, много чего повидавшая, и понимает, что грубые слова людей — пустой звук, а обращать на них внимание и вовсе не стоит.       Тем более, если эти люди — твои родственники.       Такеоми, в общем-то, поначалу казался ей нормальным парнем и даже неплохим старшим братом для этих детей, однако…       Первое впечатление, как показывает практика, бывает очень обманчиво.       К ней самой он относился не самым плохим образом, но всё равно с какой-то ненормальной манией — желанием вырастить из неё не обычную девчонку, а королеву. Однако по отношению к Харучиё он вёл себя как настоящий ублюдок.       Этот свой бзик на переделывание Сенджу под истинную леди Такеоми потихоньку перекидывал и на мальчика, заставляя того вечно отслеживать все её передвижения и наставлять на путь истинный, если что.       Харучиё с неохотой шёл на это, за что Сенджу ему очень благодарна, но, как только он не выполнял свои «обязательства» в отношении сестры, Такеоми почему-то ругал… его самого.       Почему это происходит и что творится в голове у Такеоми, Сенджу никогда не поймёт.       Дом сумасшедших.       После одного такого случая, который буквально свёл Сенджу с ума, она забила на все правила приличия и некоторый страх, что её рассекретят, (поскольку поняла, что старший брат всё равно будет постоянно орать) и начала понемногу проявлять свои истинные черты характера. В основном это было назло Акаши-старшему, словно она говорила: «твои жалкие попытки абсолютно бесполезны».       Но была всё-таки одна радость посреди сего мрака: она наконец-то могла бегать, прыгать, и просто носиться без цели, не задыхаясь от боли в груди и не страдая от удушающего во всех смыслах заболевания. Того гляди, захочет она спортсменкой какой-нибудь заделаться, чтобы каждый день ощущать отсутствие «оков» на шее.       Запретный плод очень сладок, и она полагает, что её бегства на улице немало раздражают Такеоми.       Сенджу не удалось легко принять эту жизнь: ежедневно по ночам она всё так же плачет, под утро мастерски убирая все следы истерики, шугается прикосновений её новых родственников и мечтает остаться в одиночестве.       Вероятно, Сенджу никогда не сможет отпустить те года и поверить в реальность этих.

***

      Япония весной — действительно зрелище невообразимой красоты. Не зря туристы выбирают именно это время года для посещения страны восходящего солнца, ведь только весной можно сполна насладиться всеми прелестями распустившейся природы, а в особенности цветением Сакуры.        Дни солнечные, яркие. Земля сыровата в некоторых местах после недавнего дождя, ведь золотые лучи ещё не успели её нагреть. Но трава так приятно пахнет, что на улице хочется проводить всё больше и больше времени.        На дворе конец марта, в чистом воздухе уже витает напряжённая школьная атмосфера, потому что совсем скоро начало учебного года.          Харучиё Акаши почти семь лет, и этим апрелем он идёт в первый класс.       Однако он, по скромному мнению Сенджу, совершенно не встревожен, если сравнивать с другими его ровесниками.       — Ни капли не волнуешься? — спрашивает она, сильнее кутая руки в рукава куртки, а голову прижимая к плечам.       — Нет. С чего бы? — Харучиё принимает вид спокойного удава, ледяными глазами проходясь по школоте в парке. Он раскручивает карусель сильнее.       — Мало ли, — бросает она, оставляя его в покое и доставая из кармана шоколадную конфету. Не было смысла предлагать брату разделить с ней угощение, ведь Харучиё — не любитель шоколада. — Э-э!       Внезапно та самая конфета исчезает из её рук. Харучиё взирает сердито и недовольно.       — Ешь меньше сладкого!       Изнутри у Сенджу подгорает.       — Это тебя Такеоми, что ли, надоумил? — раздражённо рыкнула она и одним махом выхватила лакомство обратно. Харучиё растерялся на миг. — Меньше слушай его.       — Сенджу, перестань, — явно сдерживая много лишних слов, шепчет мальчик. — Ты же знаешь, я не хочу подвести брата.       «Ну ничего», — думает Сенджу. Это он сейчас так говорит. Через пару лет его мнение по поводу Такеоми кардинально поменяется. Это естественно: повзрослевшему Харучиё просто надоест, что во всём обвиняют его.       — Как хочешь, но я буду продолжать есть то, что хочу.       Безусловно, ей немного жаль его, но не настолько хорошо она привязалась к этому ребёнку, чтобы ради него позволять Такеоми рушить собственный комфорт. Гарантировать отсутствие какого-нибудь очередного наказания для Харучиё даже при таком раскладе дел Сенджу не сможет. Ведь их старший брат слишком дотошный и всегда найдёт, к чему прикопаться.       Харучиё ничего не отвечает, а только отворачивает голову и поджимает губы. Сенджу понимает, что он обиделся.       — Раньше ты так не говорила.       — Это было раньше.       — Что изменилось сейчас? — мальчик снова показывает ей лицо, и в его глазах она видит почти прозрачную печаль.       Сенджу молчит, раздумывая над ответом и не понимая поведения брата.       — Так ты же из-за него тоже страдаешь, — в конечном итоге выдаёт она и подмечает новшества в выражении его лица, появлявшиеся по мере осознания её слов.       Сенджу не может сказать, что Харучиё расплакался, но он был практически на грани этого.       Она вдруг вспомнила, что говорит с ребёнком.       — Э-э-э, нет… Я имела в виду, что…       — Ты права.       Девочка замирает, внимательно глядя на Харучиё.       — Он меня ненавидит.       Это кажется жестоким, когда он со спокойствием говорит такие ужасные вещи.       — Успокойся, не твоя вина, что у взрослых в голове всякая херня.       Мальчик внезапно отвлёкся от дурных мыслей, опомнившись.       А потом дал Сенджу сильный подзатыльник.       — Что за слова?!       Младшая Акаши звонко рассмеялась, взглянув на его смешную рожицу, и спрыгнула с карусели.       — На перегонки до магаза. Кто последний — тот соплежуй!

***

      Середина дня. Они снова сидят в её комнате, поскольку гостиную оккупировал Такеоми, а Харучиё предпочитал проводить досуг не в своей спальне.       — Пойдёшь со мной сегодня к Шиничиро?       Она отвлекается от реконструкции игрушечной машинки.       — Чего? Это кто вообще?       — Это друг Такеоми, — на этих словах Сенджу дёрнулась и скривила лицо. — Он меня в прошлый раз к нему привёл, когда ты отказалась.       — Фу, только не говори, что этот твой Шиничиро такой же, как наш общий родственник.       Харучиё цокает.       — Да нет же! Он нормальный, и ещё там есть классные ребята! Один из них — брат Шина.       Сенджу долго-долго смотрит на него светлыми глазами, хмуря пушистые брови и усердно думая о том, стоит ли лишний раз напрягаться и с кем-то знакомиться. Или же проще посидеть дома и не видеть рожу Такеоми какое-то время?       Но раз Харучиё просит…       — Ладно. Не знаю, зачем я тебе там, поэтому…       — Отлично, у Майки как раз есть сестра твоего возраста. Вы подружитесь.       Стоп, что? Её не предупреждали о том, что нужно будет ещё и играть с этой малышнёй!       Выражением лица она отображает все эмоции, бурлившие у неё в душе.       — Я уже жалею… — огорчённо тянет Сенджу.       А уточнять, кто такой Майки, она даже не стала.       Но на подкорке сознания промелькнуло что-то знакомое.       Возможно, ей просто показалось.

***

      — Сенджу, руку.       — Нет. Я тебе что, собака?       Такеоми злится и в очередной раз бубнит, что её им точно подкинули и что нормальные девочки так себя не ведут. А Сенджу, вместо того чтобы позволить брату схватить её, подстраивается под боком у Харучиё и сплетает его пальцы со своими.       — Я с ним пойду.       Черноволосый кинул косой взгляд на младшего и явно возжелал сказать что-то недоброе вновь, но почему-то передумал. Он смирился с положением дел и повёл детей к дому своего друга.       Сенджу очень надеялась, что все присутствующие будут нормальными.       Хотя могут ли нормальные дружить с Такеоми…?       В общем, она всё равно думает, что идёт туда на один раз и не более, потому что есть вещи, которые ей нравятся гораздо больше, нежели общение с людьми.       Дом Сано — фамилию она прочитала на деревянной табличке, расположенной на заборчике, — в целом, впечатлял. Традиционные японские строения в её времени не пользовались большой популярностью, и в таких домах она была от силы пару раз, так что это обещало быть интересным опытом.       Встречали их только тишина и полное отсутствие кого-либо. Сенджу получила возможность оглядеться получше. Во дворе она заметила сам по виду небольшой дом и два здания по бокам от него. По тому, что рядом с одним из них стоял мотоцикл, она поняла: это был гараж.       Впрочем, неудивительно.       Вдруг дверь того самого предполагаемого гаража распахнулась, когда Такеоми подвёл их поближе. Изляпанный в машинном масле брюнет с улыбкой на лице шагал в их сторону, но остановился, только заметив Сенджу.       — О! Ты привёл свою сестру? Как тебя зовут, малышка?       Она вздёрнула бровь на такое обращение, но воспитанность не позволяла ей оставить вопрос без ответа.       — Акаши Сенджу.       Тогда же Сенджу и почувствовала на своих волосах чужую руку, подкравшуюся незаметно.       — Эй! Не трогай! — она взбеленилась, схватилась за его ладонь и с раздражением начала оттягивать её от головы.       Сенджу не допустит, чтобы труды Харучиё пошли насмарку.       — Я Сано Шиничиро, приятно познакомиться.       — Ага, — безразлично кидает она, отходя подальше и начиная поправлять волосы.       Сенджу замечает злобно сощуренные глаза Такеоми, направленные на неё, и тихо фыркает себе под нос, в мыслях ругаясь на то, что она вообще сегодня вышла из дома.       Опять ему всё не так.       — Харучиё, Сенджу, идите поиграйте, — приказывает старший, уходя в сторону гаража вместе со своим другом. — Только не мешайте, у нас важный разговор.       Да-да, а о том, что у Такеоми в пакете лежат баночки пива, она не знает.

***

      Когда взрослые ушли, Харучиё взял на себя обязанность познакомить сестру со своими друзьями. Они бегом промчались дальше, обогнув дом, и оказались на заднем дворе, где детвора, бывшая, по-видимому, компанией Харучиё, играла в футбол.       Светловолосый мальчик, до этого что-то кричавший, только завидев их, пнул мяч к черноволосому ребёнку и закричал что есть силы:       — ХАРУЧИЁ!       Сенджу подавила в себе желание зажать руками нежные уши, раненные чужим визгом.       — О, а ты кто?       Он имел очень схожие с Шиничиро черты лица, а глаза, казалось, у них вообще были одни на двоих, разве что у мальчика перед ней прослеживалась лёгкая синева в этой чёрной бездне. Его пшеничные волосы были короткими, едва закрывали уши, а чёлка ровно спадала на лоб.       Засунув руки в карманы кофты, он ровно стоял и смотрел на них с растянутой улыбкой на губах, таким образом ещё больше походя на своего — это было очевидно — старшего брата.       Да, невозможно было не заметить их сходство.       — Сенджу.       — А я Майки.       — Я Баджи Кейске, — тот, которого она видела издалека, тоже подбежал и поздоровался с ней.       Она, признаться честно, уже устала от приветствий за день, поэтому просто обошлась кивком и не стала говорить ничего более.       Но…       — Майки — твоё настоящее имя? — дёрнувшись, Акаши внимательно посмотрела на его лицо, визуально сравнив его с кое-кем другим.       — Не-а, настоящее — Манджиро.       Хах.       Бывают ли такие совпадения?       Ей изначально показалось это каким-то знакомым: Сано Шиничиро, его банда, о которой она узнала из рассказов Харучиё, а теперь и этот Майки.       Бред.       Бред ведь?       — Так ты уже влюбилась в меня?       Майки горделиво улыбается, задирая нос, а Сенджу непонимающе смотрит на него, а затем и на других присутствующих.       Баджи закатил глаза. Харучиё удержал себя от того же действия.       — Ещё чего.       Обо всех этих предположениях она подумает, когда не будет стоять рядом с ним.       Манджиро не выглядел подавленным, хотя некоторая нотка раздосадованности после её ответа в нём осталась.       — Эй, харэ уже, Майки. Пошли играть!       Сенджу лишь посидит немного на ступеньках, понаблюдает за ними, а потом напросится домой.       И будет размышлять о том, как прожить свою жизнь в несуществующем мире.