Ганданта

      Заснула она только под утро. Кровать была холодной, несмотря на тёплую и влажную погоду, и Сатоко совсем продрогла, без конца ворочаясь в ней. Пытаясь понять хоть что-то из открывшегося ей видения, но ничего не приходило в голову. К напряжению прибавлялась ещё и смена часового пояса, к которому Сатоко до сих пор не привыкла. Как итог: вся опухла, побледнела и к зеркалу подходила с неохотой. Ей сложно было вспомнить, когда она вообще в последний раз так выглядела. Прежде для Сатоко было не редкостью засыпать за работой или сидеть за компьютером до рассвета, однако именно сейчас она понимала, насколько губительно отсутствие сна. А ещё ей было страшно от осознания, что должно произойти нечто ужасное, и это нельзя никак изменить. Отец говорил, что предсказания всегда сбываются.       Утром ассистент Яги с фамилией Иджичи привёз её вещи из прошлой квартиры. Он оказался сдержанным и уважительным человеком, больше походящим на офисного работника, нежели на мага. Иджичи терпеливо пояснил, что вопрос с её предыдущим жилищем теперь решён, поэтому Сатоко может быть спокойна за своё проживание. Она поблагодарила его и отпустила, принявшись разбирать вещи. Несколько раз пересчитала одежду в чемодане и выдохнула, когда поняла, что ничего не пропало. Рутина отвлекала от навязчивых мыслей, но даже такие простые действия давались ей неожиданно тяжело. Сатоко будто лишили всех сил. Она с ненавистью посмотрела на свои браслеты. Терпеть, терпеть… просто надо это перетерпеть. Всего лишь месяц. Один месяц. Сатоко вдруг представила себе это… и вздрогнула, закрыв ладонями лицо от очередного проклятого осознания: целый месяц вдали от дома, работы и семьи! Кому-то срок показался бы малым — капля в море, — но для неё, не привыкшей к переменам, это было мучительным! Её точно уволят из издательства. А ведь она действительно столько всего сделала, чтобы туда попасть… Лучший диплом из Сорбонны, лучшее портфолио, лучшие достижения, — и всё это пропадёт из-за одной ошибки в завесе. Господи, настоящий провал!       Сатоко со злостью пнула пустой чемодан. Разумеется, это её вина. А чья ещё? Судьба указывала ей на пробелы в обучении колдовству, на слабости, на глупость — на всё. Она вспомнила вчерашних студентов и их навыки, но эти дети во всём превосходили её едва ли не на голову. И взорванный храм — едва ли не самый большой просчёт за всю её жизнь. В зале суда Сатоко не видела лиц, но ощущала на себе их взгляды — изучающие и презрительные. Она чужая на их земле, так ещё и нагло влезала в устройство их общества. Японцы ведь не любят иностранцев. Но шаманы-японцы не любят их, пожалуй, в несколько раз сильнее. Сама виновата. И теперь ей придётся отвечать. Чёртова Япония, чёртова Япония…       Вздохнула — выдохнула. Сказала же себе, что справится. Сатоко могла по-настоящему рассчитывать лишь на себя.        Она решила отвлечься и пройтись по территории корпуса. День стоял пасмурный и хмурый, техникум был огромным, но ужасно пустым. Настойчивое жужжание цикад сильнее натягивало нервы. Сатоко была уверена, что пойдёт дождь, и вдруг заскучала по сухому климату Германии. Там сейчас раннее утро, в это время мама обычно собиралась на работу и отводила сестрёнку в детский садик, весь Берлин оживал после выходных… Здесь же всё было иначе. Местный влажный воздух заставлял потеть, не давая в должной мере высушить одежду и волосы — и только от этого ей захотелось взвыть. Ни фена, ни сушилки, разумеется, в комнате не было. Как вообще жить? На что?! Но отец говорил ей, что она обязана быть сильной, никогда не сдаваться и никогда не унывать. Сатоко — его дочь, в конце концов. Он любил это повторять. Не их общий с мамой ребёнок, а его — только его. Папа и правда любил её. Так ведь?..       Она села на пустую лавку около маленького пруда и посмотрела в телефон, решив пролистать галерею вплоть до своего школьного выпускного. Отец тогда пришёл поздравить её с окончанием учёбы, пускай мать была против, с недовольством встретив его на вручении аттестатов. Сатоко была уверена: папа не мог её оставить. Тогда зачем? Зачем вообще всё это?.. Мысли о его смерти она даже не допускала. Отец не такой. Он сильный…       Ей снова стало больно. Сатоко поспешила закрыть фотографии и уставилась на вид перед собой, в очередной раз подметив, насколько одиноко на территории техникума. И тихо. Абсолютная тишина. Если бы её родители жили в Токио, то она училась бы тут? Работала бы на старейшин? Старейшины… Сатоко мысленно усмехнулась. Нет, на это она бы точно не решилась.       Она взглянула вниз, когда на телефон пришло уведомление, и тут же узнала отправителя. Но откуда Фудзияма достала её номер?.. Мадока просила встретиться с ней через час, чтобы объяснить детали должности, и Сатоко выдохнула, устало протирая уставшие глаза. Ей нужно будет купить новые контактные линзы здесь. Она справится… она справится. В конце концов, это лишь временные трудности.       Кусты рядом зашуршали, и Сатоко тут же вздрогнула, прижав ладони к груди. Она почувствовала проклятую энергию… а потом из листвы неожиданно вышел большой чёрный пёс с красными точками во лбу в виде треугольника. Сатоко напряглась, когда её начали обнюхивать, но животное не проявляло никакой агрессии. Напротив, оно с интересом взирало на неё и продолжало вилять хвостом. Нет, это было не животное… пёс был холодный, покрытый чёрной шерстью, а проклятая энергия в нём заменяла душу в полной мере. Шикигами?       — Откуда ты здесь взялся?.. — осторожно спросила Сатоко. Послышался свист.       — Акихиро, ко мне!       Пёс тут же побрёл в сторону кустов, из которых вышел вчерашний первокурсник, представленный Годжо как лучший и вместе с этим единственный. Кажется, его звали Мегуми?.. Сатоко молчала, и парнишка замер, ответив ей лёгким недоумением во взгляде. Ей даже показалось, что он бы хотел бы проигнорировать её, не сталкиваться, однако вежливость требовала должного приветствия. Фушигуро коротко поклонился.       — Здравствуйте.       — Привет. — Сатоко сдержанно кивнула и повернулась ко псу, который вновь подошёл к ней и принялся обнюхивать. — Не думала, что можно столь хорошо научиться призывать шикигами в твоём возрасте. Как ты это делаешь?       Мегуми неопределённо повёл плечом.       — Просто складываю печать. — Он соединил пальцы в узор, и из тени явился ещё один пёс, но уже белой расцветки. Сатоко удивлённо вздохнула. — Вы умеете вызывать шикигами?       — Нет… — Сатоко протянула руку к псу. — Мой отец говорил, что искусство шикигами очень сложное. Не каждый маг способен на это.       Шикигами требовали поразительной концентрации вкупе с чётким образом в голове или же особого проклятого предмета, однако случай с Фушигуро был иным, уникальным. Он не использовал ни то, ни другое. От него исходила мощная и тяжёлая аура, как от теней, которых тот использовал для создания своих шикигами. Сатоко прикусила щёку. Что сказал бы отец, увидев такого одарённого шамана?       — Сколько тебе лет, Фушигуро? — поинтересовалась она. Мегуми взглянул в другую сторону, будто боялся глядеть на неё прямо.       — Пятнадцать.       — И вас уже так рано отправляют на миссии?       — Да, — коротко ответил он, и Сатоко поджала губы. Ей сразу вспомнилась собственная стычка с амэ-онной. А ведь Фушигуро, несмотря на мрачный вид и закрытую позу, оставался всего лишь подростком. Такой молодой… Как же несправедливо и отвратительно всё это. У таких как он должно быть детство — прогулки, первая влюблённость и обычная учёба без угрозы для жизни. Колдовство — грязное и кровавое дело. Шаманство — чистое безумие.       — Можно погладить? — осторожно спросила Сатоко, когда белая собака подошла ближе и коснулась мордой её колени.       Во взгляде Фушигуро промелькнуло удивление. Он словно взвешивал что-то в уме, какое-то решение, а в итоге медленно кивнул и отошёл на шаг. Сатоко прикоснулась к шерсти, но почти не заметила никаких отличий от настоящей собаки. Одно, конечно, было… Холод. Тело собаки было ледяным, обескровленным, созданным из тени.       — Вы ей понравились, — неожиданно сказал Фушигуро.       — Это девочка? — тепло улыбнулась Сатоко. Животное с удовольствием подставляло голову для поглаживания, высунув язык.       — Её зовут Джун. Тёмный — Акихиро.       Мегуми по-прежнему глядел то на носки обуви, то вдаль, но почти никогда — на неё.       — Ты боишься меня? — с заминкой спросила Сатоко. — Потому что на мне… браслеты? — Она не рискнула назвать себя преступницей.       Мегуми колебался, но после с неохотой ответил:       — Нет. Ваша аура необычная, оттого непривычная и тяжёлая.       — Аура? — Сатоко сразу вспомнила про Годжо Сатору. — Ваш учитель кажется… — она запнулась, — неважно.       — Он говорил вам?       — Не в этом дело. Просто у него тоже тяжёлая аура.       Мегуми с недоумением взглянул на неё. Что она опять сказала не так? Неужели посчитал её высказывание оскорблением чести и достоинства своего учителя?       — Странно, что вас это удивляет, — неопределённо ответил он, и Сатоко захотелось закатить глаза. Почему-то все, кто говорит о Годжо Сатору, относятся к нему, как… как к какому-то исключению?! Что такого особенного в нём? И почему все приходят в ступор, когда её это в действительности удивляет?       — Он что-то вроде большой шишки у вас? — без особого интереса спросила она. — Как старейшины?       Фушигуро поёжился. Было видно, что она не совсем попала в точку.       — Можно и так сказать.       Разговор не клеился. Мегуми оказался крайне молчаливым парнем, отвечал на всё односложно, но Сатоко всё равно продолжала расспрашивать его о дежурных вещах. Оказалось, что живут студенты прямо в техникуме, выезжая к родным разве что по праздникам, а в остальном предоставлены сами себе. О своих родителях Мегуми не говорил, и Сатоко подумала, что он мог и вовсе оказаться сиротой. По его словам, ассистенты раз в неделю составляли список из пожеланий студентов и преподавателей, а после закупали вещи в Токио, поскольку техникум находился далеко за городом. Сатоко не знала, как выкручиваться в этом плане ей. Ей хотелось найти квартиру в городе и не зависеть ни от кого. Самой готовить, самой выбираться в магазин… Она вздохнула. Как же всё сложно, чёрт возьми.       — Вы действительно взорвали храм? — неожиданно спросил Мегуми.       Сатоко едва заметно вздрогнула. Как клеймо, честное слово!       — Не специально.       — Вы работаете на техникум? — поинтересовался он.       — Может быть, — уклончиво ответила она. Выдохнула. — Не берусь утверждать.       Мегуми явно её не понял, но Сатоко не знала, стоило ли вообще что-то объяснять… в конце концов, он обычный студент, а её проблемы — только её проблемы.        Мегуми проводил её до выхода из техникума, где Сатоко должна была встретить Фудзияма, а сам спокойным шагом ушёл на тренировку. Она ещё какое-то время смотрела ему вслед, и в голове промелькнула мысль, что он вообще-то неплохой мальчишка. По крайней мере, вежливый и терпеливый. Телефон зазвонил, и на экране всплыла фотография матери. Сатоко закусила костяшку пальца. Мама очень хорошо знала её, и во второй раз отговорками про выдуманного молодого человека уже не отделаться. Сатоко резко сбросила вызов, решив, что потом напишет… может, даже расскажет всё. Дождётся ли поддержки? Или новых нотаций? Она замотала головой: трусиха — вот и весь ответ.       — Это ваша мать? — послышалось сзади, и Сатоко резко обернулась, едва не выронив телефон. Фудзияма виновато улыбнулась, стоя прямо за её плечом, и отступила на приемлемое расстояние. — Извините, Райхенбах, не хотела вас пугать. Дурная привычка ходить бесшумно.       — Ничего страшного… — Сатоко заблокировала сотовый и убрала его в карман. — Да, мама. Потом перезвоню.       — Вы очень похожи с ней.       — Да… Отец всегда говорил, что я почти её копия, — сказала она, заметив, как странно дрогнула улыбка Фудзиямы.       — Вижу, вы познакомились с Фушигуро? — сменила тему та, указав взглядом вдаль. — Хороший мальчик. Очень одарённый. Первый курс, а уже второй ранг.       — Ранг?.. — не поняла Сатоко.       — Да, всем шаманам присваивают ранг, когда они получают лицензию. От четвёртого до особого. Так же, как и уровни проклятиям по их силе. Вы не знали?       Сатоко не знала. Отец никогда ничего из этого не рассказывал ей, хотя… о чём он вообще говорил? Она напряжённо промолчала, не понимая, какой ранг можно сейчас присвоить ей. Захотелось усмехнуться: едва ли ей можно похвастаться большой силой. Даже проклятие толком не изгнала — только храм взорвала.       — И много шаманов особого ранга? — как бы невзначай спросила Сатоко.       — Официально всего три, хотя если брать мёртвых и лишённых лицензий, то было больше… — задумчиво сказала Фудзияма. — В любом случае, хочу заметить, что нынешнее поколение осваивает магию намного-намного лучше. — Она удивлённо хмыкнула, словно только сейчас сделав для себя вывод. — И правда… В их возрасте магия у нас шла куда хуже.       — Или они просто одарённые, — бесцветно добавила Сатоко и спросила: — Вы хотели поговорить о моей работе.       — Точно. — Фудзияма щёлкнула пальцами, посмотрела на экран телефона. — Машина будет с минуты на минуты. Ступайте за мной.       — Мы поедем в город? — удивлённо спросила Сатоко.       — Ко мне на работу. Расскажу вам о деталях работы, познакомлю со своей секретаршей и дам первое задание.       Машина приехала за ними через несколько минут. За рулём сидел один из ассистентов техникума, а дорога, по словам Фудзиямы, предстояла не самая близкая. В машине было душно. Несмотря на пасмурную погоду утром, день был жарким и солнечным, и Сатоко поняла, что скоро вспотеет. Пытаясь отвлечься, она наблюдала за природой Японии, видневшийся через окно автомобиля, и думала, насколько её родная страна не похожа на это место. Всё тут казалось странным, необычным и даже диким. Её всё ещё удивляло, что в Японии, несмотря на свой прогресс по сравнению с остальным миром, по-прежнему оставалось так много консервативных людей и традиционных деревень. Даже подношения богам не изменились.       Вскоре она не выдержала давящей тишины и начала разговор сама:       — Выходит, вы связаны с медиа сферой напрямую?       — Что-то вроде, — легко улыбнулась Фудзияма, пересчитывая какие-то бумаги у себя на коленях. — Однако такая работа требует большого внимания к отчётам. Иногда я физически не успеваю быть в нескольких местах одновременно. Моя секретарша тоже почти не выбирается.       — Она шаман? — без особого интереса спросила Сатоко.       Фудзияма потянулась вперёд и закрыла перегородку между задними сидениями и водителем, словно опасалась, что их могли подслушивать.       — Не совсем, — только потом ответила она. — Скорее ассистент. Поэтому помогает мне и работает на меня. Она довольно милая, вы поладите. В конце концов, именно ей придётся поручиться за вас, если дело дойдёт до общения с кланами.       — С кланами?..       — И такое тоже есть… Приходится общаться с кланами, выслушивать их претензии. — Мадока холодно усмехнулась. — Даже если вина полностью на них.       — Кланы — это что-то вроде чистокровных семей из Гарри Поттера? — неуверенно спросила Сатоко, и Фудзияма рассмеялась, явно оценив её любовь ко вселенной Джоан Роулинг.       — Можно и так сказать. Однако именитый клан не гарантирует больших способностей к магии, пускай родовые техники действительно передаются от родителей к детям. Бывали случаи, когда техника передавалась магу через поколения, — объясняла она. — Почти все шаманы из техникума не имеют за собой клана. Более того, у многих из них даже в роду магов не было. Только если далёкий предок.       Сатоко тронула свой кулон и ощутила тоску. Она знала почти всех своих родственников со стороны матери, но ни одного — по отцу. Он никогда не распространялся об этом, да и мама не рассказывала Сатоко. Ей стало неуютно от осознания, что она практически ничего не знала о нём, несмотря на все годы, проведённые вместе. Вдруг у неё остались живы бабушка и дедушка? Здесь, в Японии?       — Ваша задача будет в заполнении моих отчётов, Райхенбах, — продолжала Фудзияма. — Иногда придётся копаться в архивах кланов за результатами миссий. Конечно, им это не понравится… но вы ведь смелая, верно? — усмехнулась она, и Сатоко в недоумении подняла бровь. — Ладно, это я так. Порой нужно будет контролировать завесу на миссиях студентов техникума. Все материалы потом присылайте мне на почту.       И так целый месяц. Сатоко через нос глубоко вздохнула. Браслеты на секунду особенно больно сдавили запястья. Они точно живые!.. Неважно. У неё было и больше задач. А тут всего один месяц.       — Вам всё понятно?       — Предельно. Надеюсь, вы доверяете знаниям моего японского. Иероглифы я пишу очень криво.       — Я в вас верю, Райхенбах. — Фудзияма с улыбкой убрала документы обратно в сумку. — Я напишу свою почту и отдам печать с подписью. — Только по приезде Сатоко узнала, что в Японии никто не расписывается в привычном значении слова. Люди вместо подписи использовали специальные именные печати, которые и ставили на документах. — И дам совет: не влезать никуда без ведома — лучшее, что вы можете делать, Райхенбах.       Она пристально посмотрела на неё, давая понять, что слова как никогда серьёзны. Мадока была определённо уважительной и знающей своё дело женщиной, а ещё нервной, хотя при таком роде деятельности это нельзя назвать удивительным. Сатоко вдруг вспомнила их первую встречу в кабинете Яги. Кажется, Фудзияма тогда была взволнована чем-то, даже просила её поднять чёлку и показать лоб. Зачем?.. Ей много раз хотелось спросить об этом, но каждый раз Сатоко осекалась: меньше знаешь, крепче спишь. Она кивнула и отвернулась к окну, подумав, что всё не так уж и плохо. Ей взаправду хотели помочь, а значит, не придётся решать все ошибки в унизительном одиночестве. И она обязана отплатить тем же при любой возможности. Она ненавидела оставаться в долгу.       — Так кем вы работали у себя? — вдруг спросила Фудзияма, покручивая карандаш между пальцами.       — Я редактор в одном из крупных издательств Берлина, — произнесла Сатоко с горьким выдохом, опять вспомнив о возможной потере работы. Мысли об этом продолжали бить по её нервам. — Это значит, что все тексты проходят проверку у меня, прежде чем быть утверждёнными моим начальником.       — Вы молоды, но уже занимаете такую крупную должность, — удивлённо сказала Мадока, повернувшись к ней. — Наверняка это нервная работа. Постоянные сроки и огромная ответственность. Вы часто допоздна засиживались в офисе?              Сатоко кивнула, устало потерев глаза. Господь, как же она много работала… как много сил вложила, чтобы стать одним из самых востребованных людей на своём месте. Ей приходилось идеально выполнять свои обязанности, пытаться налаживать отношения с окружающими, уметь выделяться из толпы. Где-то Сатоко откровенно хитрила, где-то — высказалась о своих идеях, а иногда ей приходил на помощь дар. Возможность видеть будущее приносила уверенность в собственных действиях и понимание того, что она не ошиблась в своих расчётах. Её не воспринимали всерьёз, считали слишком молодой для такой ответственности, а некоторые и вовсе полагали, что должность ей досталась через постель. Сатоко сцепила зубы от злости. Чёртовы крысы!.. Попробовали бы хоть раз поработать, как она.       — И вы всё равно решили связать свою жизнь с магией?.. — словно не верила в сказанное Фудзияма. Сатоко посмотрела на неё с недоумением.       — Считаете, у меня был выбор?       — Конечно. — Мадока продолжала нервно крутить карандашом, будто это действие помогало ей успокоиться. — При вас всё… семья, работа, друзья. И вы не отказались от бремени мага?       Вопрос ставил в тупик. Сатоко никогда не посещала такая мысль. Ни разу за всю жизнь… отец говорил, что ей суждено стать шаманом. Как можно поменять хоть что-то, когда она уже являлась им? Как можно перестать видеть проклятия? Как можно вообще отказаться от борьбы с ними, если на кону стоит, например, чья-то жизнь?.. Сатоко не могла, не умела. Она выросла такой. И вместе с ней взросли в её душе и идеалы отца. Будь сильной, не оставляй маму в беде, помогай нуждающимся, не меняй будущее — он постоянно твердил ей об этом. А Сатоко впитывала его слова и вечно кивала, понимая, что не могла никого подвести.       — Я не могу, — отрезала она, а после запнулась, понимая, что прозвучала чересчур резко. — Некоторые вещи невозможно изменить.       И тут карандаш в ладони Фудзиямы сжался под напором пальцев, а затем — с треском сломался. Сатоко поражённо молчала, глядя на её ладонь.       — Задумалась. — Мадока моргнула, словно отходя от галлюцинации, неловко улыбнулась. Почесав запястье, тут же замяла тему: — У каждого свой взгляд на такие вещи. Вы правы… К слову, мы приехали.       Стоило им выйти из машины, как по ушам сразу же ударил городской шум. В разгар рабочего дня люди сновали туда-сюда, как муравьи, а вывески на зданиях даже в светлое время суток заставляли её невольно щуриться. После суток, проведённых в шаманских судах и далёких магических техникумах, центр Токио ощущался как никогда странно. Сатоко смахнула с одежды невидимую пыль, чтобы избавиться от мурашек, вызванных большим количеством негативной энергии. В таких местах подобное не редкость, но всё ещё близко не стояло рядом с больницами и кладбищами. Она выдохнула и посмотрела на небоскрёб, куда вела её Фудзияма.       В лифте с ними ехало несколько человек, и все из них определённо не были шаманами. Зато на иностранку глядели с интересом, но тайком, словно боясь поставить её в неловкое положение. Иноземцы со светлыми волосами так или иначе становились объектом внимания в азиатской стране — этого не отнять. Если уж на неё так смотрят, то как тогда в их обществе воспринимается Годжо Сатору?.. Белые волосы — альбинизм или наследственное? Или вообще крашеный? Хороший вопрос.       Проклятье! Снова о нём вспомнила. Сатоко впилась ногтями в ладонь и попыталась подумать о чём-то другом.       Они вышли на этаже, где кипела работа: стук по клавиатуре, шорох документов и тихие разговоры между коллегами. Кто-то здоровался с Фудзиямой, уважительно склоняя голову, мельком спрашивая о чём-то, на что та всегда мимоходом отвечала и продолжала путь. Сатоко оглянулась, пытаясь прочувствовать хоть каплю магии, но ничего, ничего совершенно. Обыкновенный офис. Она прошла за Мадокой, пустившей её в свой кабинет, и присмотрелась к помещению: никаких фотографий с дорогими сердцу людьми, сувениров из разных стран и прочих мелочей, создающих образ человека как личности. Складывалось впечатление, что, кроме работы, у Фудзиямы совершенно ничего нет.       — Надеюсь, вы рады увидеть город, — произнесла с улыбкой Фудзияма, положив свои бумаги на рабочий стол.       — Токио… к Токио сложно привыкнуть всегда, — сдержанно ответила Сатоко, заправив прядь за ухо, натянув сильнее берет. Мадока рассмеялась, а потом глубоко выдохнула и прочистила горло.       — К слову, я ведь хотела…       Договорить ей не дали, потому что в кабинет раздался громкий стук. В помещение тут же вошла совсем молодая девушка с большим количеством папок, которые еле-еле удерживала в своих маленьких руках. Она мало чем отличалась от большинства японцев с точки зрения внешности: тёмные волосы и глаза, но выглядела до того слабой и крошечной, что, казалось, могла развалиться от одного лишь прикосновения. Сатоко приняла её за ту самую секретаршу Фудзиямы.       — Простите-простите, госпожа Фудзияма… — тут же заговорила та, положив папки на стол и с трудом отдышавшись. — Мне не стоило входить, но я очень волновалась!.. Вы сказали принесли эти отчёты, а потом я узнала, что вы были в суде…       — Всё в порядке, Харада. — Фудзияма приветливо поднялась со своего места и повела рукой. — Харада, познакомься, пожалуйста, с Райхенбах Сатоко — с этого дня она будет помогать и тебе, и мне с делами. Райхенбах, это Харада Йоко — моя секретарша.       Йоко переводила взгляд с одной на другую и молчала, словно совершенно не понимала, что ей стоило делать. А потом ахнула, когда к ней пришло осознание.       — Госпожа Фудзияма, но ведь это… преступница! Разве это не о ней… — она осеклась, когда поймала мрачный взгляд Сатоко, и тут же затараторила: — Простите!.. Мне не нужно было так говорить…       — Харада, она не преступница, — мягко поправила её Фудзияма. — Сейчас Райхенбах — наша помощница, но вскоре она получит лицензию и станет полноправным магом.       — О. Рада познакомиться, — выдавила из себя Йоко, но звучало до того ненатурально, что Сатоко решила только кивнуть, но не отвечать. — До меня дошли слухи, что заседание сильно всполошило кланы… хотя теперь я понимаю причину. Ведь там были вы, госпожа Фудзияма. — Харада нервно прошлась по кабинету, словно само присутствие «преступницы» в этом месте усложняло той жизнь. Мадока усмехнулась, принявшись копаться в стеклянном шкафу.       — Иногда заносчивым дедам надо учиться сдержанности, — едко сказала она, и Сатоко насторожилась от её тона. Казалось, та ненавидела всё, связанное со старейшинами. Банальная раздражительность к местным порядкам? Или здесь всё же есть нечто другое?..       — На самом деле кланы очень заинтересовались госпожой Райхенбах, — тихо добавила Харада. Мадока вдруг перестала ворошить документы на полках и медленно повернулась. — Я слышала, им интересно будет с ней пообщаться. Они же не могут использовать её, верно?       Использовать? Сатоко переводила с одной на другую настороженный взгляд, ожидая, что её посвятят в курс дела, но разговор продолжался без её участия.       — С чего ты это взяла? — тут же осведомилась Фудзияма, сузив глаза. — Зенины настроены к ней очень скептически.       — Зенины всегда настроены скептически, госпожа, но… — Харада выдержала паузу и тихо продолжила: — другие, более прогрессивные кланы, готовы будут поручиться за неё, чтобы доставить неприятностей старейшинам. Понимаете, о чём я говорю?       — Да, это интересно, — произнесла себе под нос Фудзияма, пока Сатоко переводила на каждую непонимающие взгляды. Ей кто-нибудь будет объяснять?.. — Райхенбах могла бы здорово повлиять на их мнение. Три великих клана — кучка консервативных идиотов…       — Я полностью с вами согласна, госпожа. — Харада активно закивала. — Зенины слишком твердолобы и помешаны на чистоте крови, Камо — горделивы, а Годжо…       Годжо? Волнение зародилось внутри неё с новыми силами. Одно дело — задания, где она сражалась с проклятиями. Совсем другое — иметь дело с людьми.       — Тут уже ситуация другая, Харада, — неопределённо ответила Фудзияма и довольно улыбнулась. — Старейшинам рано или поздно придётся считаться с нашей Райхенбах. И если она сумеет обыграть этих надменных идиотов… Боги, всё же сложится совсем удачно!       — Только если госпожа Райхенбах захочет сотрудничать. Её ведь могут убить. К тому же, Зенины ненавидят женщин…       — Что?! — глаза у Сатоко сначала округлились, а потом злостно сощурились. — Простите, что прерываю ваш, несомненно, увлекательный разговор, но я бы хотела напомнить о своём существовании, госпожа Фудзияма! — разгневанно добавила она, сделав шаг вперёд. — Может, вы хоть объясните, о чём вообще идёт речь?!       Какие кланы? Зачем им с ней знакомиться? И почему её вообще могли убить? Нет. Нет! Чёрт бы их побрал!       — Харада, достаточно, — от холодного тона Фудзиямы её помощница вся сжалась, поняв, что сказанула лишнего. — Выйди. После — покажешь своей новой коллеге отчёты.       Пока та, кланяясь, выходила из кабинета, Сатоко вся кипела от негодования. Да какого же чёрта! Она не собиралась ввязываться в эти клановые распри, не собиралась становиться удобным рычагом или марионеткой. И тот сон… тот сон. Предсказания всегда сбываются, но как понять, когда всё это произойдёт? Нет, ей обязательно нужно уехать домой. Любой ценой, как бы тяжело не было. Домой, домой, домой…       Спокойно. Просто нужно успокоиться. Не произошло ничего, что могло бы угрожать её жизни. Или… пока ещё не произошло.       Фудзияма устало села за своё место, поправила бумаги, а потом посмотрела на Сатоко с лёгкой примесью вопросительного недоверия. Сатоко терпеть не могла подобные паузы и снова не выдержала, спросив:       — О чём был разговор с этой вашей… секретаршей?       — Помощницей, — поправила её Фудзияма. Немного помолчав, явно обдумывая что-то, пробормотала: — Видимо, кланы заинтересованы в вас… это хорошо. Некоторые из них не поддерживают старейшин, а значит вы могли попробовать…       Глаза у неё лихорадочно бегали по столу, будто не понимали, за что стоило зацепиться. Сатоко подалась ближе к ней, положила ладони на стол.       — Попробовать что? Я же просто заполняю отчёты.       — Видите ли, Райхенбах, ситуация с вашим судом вышла… далеко не самая однозначная, — аккуратно начала Фудзияма, не сводя с неё взгляда, привычно покручивая между пальцев карандаш. — Вы привлекли внимание некоторых представителей кланов.       — Для чего? Из-за произошедшего? Конечно, я разрушила храм, но это вышло спонтанно: я далеко не самый сильный маг, не буду полезна в бою. Тем более сейчас. — Она ударила браслетами друг о друга, послышался металлический звон. Свои слабости Сатоко признавала лучше всего.       — Дело не в этом, Райхенбах, — с заминкой ответила Фудзияма. — Положение в шаманском обществе… шаткое. Ваш суд вызвал волну у многих кланов, они посчитали изначальное решение о вашей казни абсурдным, нелепым. И вы могли бы… воспользоваться этим негодованием. Раскрутили бы историю поубедительнее, пообщались с представителями кланов и… Вы просто очень удобная фигура для протеста, разве вы не понимаете?       Сатоко сердито выпрямилась.       — Да у вас тут настоящее осиное гнездо вместо общества! Удобная фигура, представители кланов… — она хмыкнула. — Я правильно понимаю, что вы хотите, чтобы я принимала в участие в ваших заговорах?       — Возможно.       — Это безумие. Вы хоть сами осознаёте, о чём говорите?!       — Безусловно.       А вот Сатоко показалось, что она ни черта не понимает.       — Я не полезу в это пекло. И не собираюсь участвовать в ваших интригах, — твёрдо, с отвращением произнесла она. — Если вы здесь устраиваете революцию старым порядкам, меня это не касается. Ясно?       Фудзияма сначала молчала, а потом вдруг рассмеялась, но уже не так легко, как обычно, пытаясь разрядить обстановку. Теперь смех её звучал неприятно, и Сатоко сильнее вздёрнула подбородок: от своей позиции она отказываться не собиралась.       — Райхенбах, вы даже не понимаете, во что уже оказались втянуты… — на остатках смеха произнесла Фудзияма, покачивая головой. — Я не думала, что они действительно заинтересуются вами!.. Вы появились так удачно, хотя кто бы мог подумать, что их привлекают немки?!       — Ещё час назад вы мне сказали, чтобы я никуда не лезла, — отрезала Сатоко, и тогда Мадока прекратила улыбаться.       — Никуда не лезли без меня, — холодно подчеркнула она. — Потому что разница большая, Райхенбах. И если всё выйдет так, как надо, у меня представится шанс закончить всё без крови.       Сатоко поражённо молчала. Ей сложно было поверить, что ещё несколько часов назад они приятно беседовали, а сейчас между ними витала искра, способная в одночасье разжечь пламя скандала. И всё же она не спешила действовать, понимая, что слаба сейчас и уязвима. Особенно со своими браслетами. А Фудзияму нельзя недооценивать.       — Райхенбах, неужели вы ничего не хотите узнать о своём отце? — вдруг спросила та, и Сатоко поджала губы. — Не думаю, что он когда-либо рассказывал вам о причинах переезда в другую страну.       — А вы что-то знаете?.. — недоверчиво прошептала она, но Фудзияма замотала головой.       — Нет-нет… Я — нет. Но, возможно, старейшины знают. Неужели вам не хочется хотя бы ради этого подобраться к ним поближе?       Сатоко смотрела на неё, как на ненормальную. Всё-таки отец был прав: шаманы — безумцы и психи. Единственное, чего боялась она сама, — стать такой же, как и они. Бредить, забываться в собственных страхах и сомнениях, пугаться любого шороха и держать оружие при себе даже по ночам, ожидая проклятий. Раньше Сатоко не замечала этого в отце, но со временем признала, что всё это отразилось и на нём. Нервные движения, быстрая реакция и настороженный взгляд — он привык ждать худшего. Что же с ним случилось? Неужели папа сошёл с ума и поэтому покинул её так скоро, отправившись на земли своих предков?..       — И вы решили воспользоваться мной? Поэтому защищали в суде? — спросила она прямо. — Чтобы я имела возможность подобраться к ним?       — Не только по этому, Райхенбах. Я справедлива, а в вашем деле не хватало одной единственной переменной — здравомыслия, — ответила Фудзияма, надменно выпрямив спину. — Это я уговорила Масамичи послать за вами Годжо, чтобы вас не схватили их люди, благополучно отправив на казнь без суда и следствия в ту же ночь. Или вы бы предпочли гнить на дне реки Сумида?       — О, только не надо давить на меня этим, — сказала Сатоко, едва не закатив глаза. — Безусловно, я благодарна вам за помощь, но участвовать в делах кланов, возиться в политике… я ещё не настолько рехнулась. Это не моя страна и не мои люди. Вы уже забыли?       — Но это ваш мир, — без колебаний ответила Фудзияма, натянув на губы улыбку. — И вы хотите получить ответы на свои вопросы. Помогите мне — я помогу вам. Я никогда не остаюсь в долгу, Райхенбах.       Боже, это безумство. Настоящее фееричное безумство, которое Сатоко не хотела поддерживать. Напротив неё сидела Фудзияма Мадока — примерная работница магического техникума, умная женщина, но на деле — настоящая интриганка. И она знала, на что следовало давить — на тему об отце. И если тот взаправду был связан со старейшинами, то у Сатоко есть надежда отыскать его гораздо раньше… Она не любила обман, не терпела, когда ей что-то не договаривали. Но чёрт бы их всех побрал! Как же она скучала по отцу.       — За мной следят достаточно пристально, чтобы упрекнуть в ошибке, — резко сказала Сатоко. — Как я буду уверена, что меня не вычислят?       — Будете примерно работать — никто ничего не заподозрит. Просто будьте аккуратной, слушайте много, говорите мало. — Фудзияма довольно прищурилась. — Вы уже кому-то говорили о том, что видите будущее?       — Никому.       — Неужели?       — Никому! — повысила голос Сатоко. Нервы трещали по швам.       — А мысли читать умеете? — невзначай уточнила Фудзияма, и та раздражённо выдохнула.       — Разумеется, нет! Какого чёрта вы спрашиваете?!       — Это не важно. Я хочу, чтобы вы поклялись, что никто не узнает об этом разговоре, — громко прошептала Мадока, склонившись ближе к столу. — Потому что это и в ваших интересах, Райхенбах.       Сатоко хотела съязвить, но язык словно присох к нёбу. Она несколько раз глубоко выдохнула. Обыкновенная манипуляция. Ничего сложного. В её интересах? Конечно, в её!.. Иначе, вероятно, что-то произойдёт, и её сдадут к чёртовой матери под новый суд.       — Хорошо, клянусь, — сдержанно произнесла Сатоко, не забыв аккуратно скрестить два пальца за спиной. На всякий случай. — Что дальше?       — А дальше Харада покажет вам ваши отчёты, — с улыбкой ответила Фудзияма. В подтверждение слов в кабинет снова постучались. — И, Райхенбах… я вам не враг, не думайте. Я действительно хочу вам помочь. Просто обстоятельства складываются... своеобразно.       Сатоко ничего не ответила и вышла из кабинета. Харада передала ей несколько папок, не скрывая пренебрежения, и только за это ей хотелось выронить все документы той на голову. Интересно, и кто же эта Йоко по знаку зодиака?.. Почему-то в голове всплыли близнецы.       До техникума её довозил тот же ассистент, но Сатоко попросила его остановиться около продуктового магазина. Она ничего не ела с прошлого дня, и сейчас её желудок был готов съесть сам себя. Ей пришлось купить несколько пачек полуфабрикатов и упаковку с кофе, хотя ассистент сказал, что если ей что-то будет нужно, то она может обратиться к ним. Сатоко вымученно поблагодарила его, а когда вернулась в свою комнату, то положила отчёты на стол и упала на кровать без какого-либо чувства комфорта. Она слишком устала, чтобы радоваться простым мелочам, и начала бездумно листать все приложения в телефоне, пытаясь хоть как-то отвлечься от этого дня.        Боже, когда интернет стал таким скучным?.. Новостей из Германии не было никаких, чат с коллегами непривычно молчал, и хотя Сатоко немного поговорила с матерью по телефону, ничего особенного не узнала. Обычная беседа — ничего больше. В инстаграме всё было таким же стабильным… за исключением сотни лайков, поставленных практически на все её публикации с момента ведения аккаунта. Кто-то серьёзно просмотрел весь её профиль?.. Сатоко лениво открыла страничку «героя», полюбившего её блог о рабочей жизни и прочей повседневной суете, и тут же села на кровати. Это был профиль Годжо Сатору.       Что?.. Нет, ошибки быть не могло. Эти белые волосы и поганая улыбка делали своё дело. Вот и страница с кучей подписчиков, профессиональными фотографиями, словно за ним по пятам ходят люди с профессиональными камерами. Не преподаватель, а звезда прямо-таки. Сатоко раздражённо выдохнула. Как он вообще нашёл её?! И подписался ведь, хотя у самого в подписках была всего пара человек! Новая форма издевательства? Стоило бы закрыть его профиль и не подписываться в ответ. Ещё чего! И все же любопытство пересилило раздражение.       Сатоко принялась угрюмо листать его страницу. На фотографиях он не носил фирменной повязки — явно предпочитал тёмные круглые очки, от которых у Сатоко возникало всё больше подозрений. Что там? Под линзами? Под повязкой? Что за тайна мадридского двора?!       Она так нервно листала его профиль, что не заметила, как случайно лайкнула какую-то из фотографий. Убрать, убрать, убрать!.. Совсем сдурела что ли?! Сатоко в панике стала снимать лайк, надеясь, что уведомление не дошло до него, и что эта маленькая неловкость осталась без свидетелей. Идиотка! Ну что за форменная дура? Неужели нельзя делать всё аккуратнее?! Из неё бы вышла ужасная шпионка!..       Сатоко отодвинулась дальше от телефона, радуясь, что всё сделала правильно. Никто ничего не увидел. Всё в порядке. И тут… новое уведомление. И ещё одна порция горячего стыда.       «Привет-привет! Как дела? Я очень рад, что нашёл твой профиль!»       Годжо явно всегда добавлял ряд однотипных эмоджи, которыми Сатоко никогда бы не воспользовалась. Кто так вообще пишет?! Ему же не десять!..       «Ты здесь?»       Грустно подмигнул. Она всё ещё не собиралась отвечать. Может заблокировать?       «Ау? Не игнорируй, пожалуйста!»       Чёрт бы его побрал! Сатоко со злостью взяла телефон и начала набирать сообщение:       «Как ты нашёл мою страничку?!»       «Хэх. Пусть это останется нашим маленьким секретом. Хорошо?»       Снова подмигнул, но уже весело. Нет, ему явно всё-таки десять лет.       «Что тебе от меня нужно?» — Она постаралась быть сдержанной, но подозревала, что раздражение протискивается даже сквозь экран телефона.       «Ничего. Мне стало скучно, и я решил поговорить. В Париже сейчас девять часов вечера. Иронично?»       Пиликнуло уведомление, и на экране появилась фотография Эйфелевой башни, которую Годжо, судя по всему, сделал сам. Сатоко не знала, что отвечать. Но он продолжил без её помощи:       «Кстати, привезти тебе что-нибудь? Должно быть, ты очень скучаешь по Парижу. Не знал, что ты закончила Сорбонну!»       Она удивлённо ответила:       «Я и не говорила».       «Не будь такой серьёзной и хмурой. Морщины раньше появятся!»       Добавил в конце эмоджи поцелуя. Сатоко казалось, что её сейчас стошнит. А потом он вдруг прислал ей свою фотографию в кровати… благо, одетый. Годжо лежал на простынях с совершенно беззаботным видом, очки всё ещё были при нём. Сатоко поблагодарила небеса, что он не додумался сбросить ей изображение своего достоинства, как некоторые мужчины после сотни огоньков на истории…       Она кашлянула и вдруг покраснела. Как на это отвечать?       «Спасибо, что оделся».       Это показалось ей самым разумным. И безопасным.       «А ты бы хотела иначе?»       Нет-нет-нет! Годжо смеялся. Сатоко едва не швырнула телефон в стену, горя от негодования. Нахал! Но он, казалось, совсем не смущался своей наглости.       «Привезу тебе из Парижа футболку с надписью «Я люблю Париж!». Ты же не против? С размером не прогадаю, девочка во французской шляпе.»       Да это форменное издевательство! Она тут же написала:       «Это берет! Запомни уже наконец-то. Не надо мне тем более ничего привозить»       «А-а, у тебя просто уже есть такая, да? Я угадал?»       Годжо выбрал улыбающиеся эмоджи. Раздражение закипело в Сатоко с новой силой. Если бы через экран можно было прожигать, то этот нахал на той стороне планеты уже стал бы кучкой пепла. Она уже принялась набирать ему большое гневное сообщение со всеми претензиями, как он просто добавил:       «Ладно, спокойной ночи, jolie fille dans un chapeau français! И жди от меня подарки. Я скоро вернусь».       И вышел из сети, послав напоследок подмигивающий смайлик, из-за чего Сатоко пришлось стереть весь тот текст, который она собиралась ему отослать. Как кость в горле, честное слово. Что за идиот? Она тяжело выдохнула и откинулась на подушки, хмуро глядя в потолок. Симпатичная девочка во французской шляпе… тоже ей нашёлся здесь. Сатоко отложила телефон подальше, решив, что ей на сегодня хватило соц-сетей, и подумала просмотреть документы, отданные Фудзиямой ей на разбор. Сатоко посмотрела в окно. Отец… она ведь делала всё ради него. Так нужно. Если так угодно судьбе, то ей придётся взять на себя эту роль.       Роль игрока.