Ганданта

      Её действительно освободили через двадцать минут, когда от усталости уже слипались глаза, а мир становился блеклым, неярким, серым. Сатоко надели на запястья браслеты, неприятно стягивающие кожу, и на них она разглядела неизвестные ей иероглифы, что наверняка блокировали возможность к колдовству. Попробовала сконцентрироваться — и правда. Проклятая энергия копилась в животе, но рассеивалась, пропадала в одно мгновение. Райхенбах чувствовала себя той самой ведьмой в средневековье, которую в кандалах вели на сожжение на костре, но самое главное, что она до сих пор не понимала, почему её изначально хотели казнить. Даже тот... Годжо Сатору, кажется, так его звали, посчитал этот приговор суровым. Неужели старейшины так озабочены древними храмами? Оберегают историческое наследие своей страны?..       Сатоко чертыхнулась, когда вновь вспомнила, что забыла поставить завесу. Так глупо!.. Завеса — настолько базовое понятие в магии, что, она была уверена, его знали даже совсем юные шаманы. И первое, чему научил её отец при борьбе с проклятиями, — ставить эту самую завесу, дабы укрыть происходящее от глаз простых людей. И как она забыла об этом? Сатоко корила себя за эту ошибку. Какая же дура! Идиотка! Форменная тупица. А вдруг, если бы она сделала все правильно, то ничего бы не произошло? Судя по всему, судьба желала показать ей таким образом, насколько много работы ей предстоит сделать, прежде чем по-настоящему оправдать титул шамана. Хотя бы в своих глазах.       Наверняка вокруг «темницы», в которую её привёл Годжо, тоже находился некий барьер, который туманил разум, иначе как объяснить, что Сатоко даже не запомнила, как вышла из здания, кто её вывел и усадил в автомобиль? Единственное, что ей удавалось осознавать: рядом всегда кто-то был из шаманов. Вот и сейчас сопровождающим, сидящим вместе с ней на заднем сидении, был мужчина примерно тридцати лет. Он всю дорогу постоянно переписывался с кем-то и даже не пытался следить за ней, отвечая на вопросы односложно и неохотно. Водителя за перегородкой Райхенбах даже не видела. Никто не удосужился объяснить ей происходящее и не вернул её вещи. Любимая кожаная сумка вместе с телефоном, парой документов и ключами от съёмной квартиры пропали. Взаправду преступница. И никаких тебе прав. Даже в прокуратуру не пожалуешься!       Вспомнив вдруг о своём ранении, Сатоко потрогала бок, но вновь не почувствовала никакой боли, даже намёка. Это удивляло. Она никогда не встречала шаманов, способных залечить такие тяжёлые раны, а отец всегда говорил, что обратная техника — крайне сложное в изучении и применении колдовство, обучиться которому могут лишь единицы магов.       Браслеты надёжно прилегали к коже, и попытка поддеть их ногтем не увенчалась успехом: намертво прилипли. Сатоко тоскливо посмотрела в окно машины. Пейзажи почти не менялись, и она даже подумала, что даже во время её поездки в опустевший храм разнообразия было гораздо больше. Сейчас стояло раннее утро, когда солнце едва-едва выглядывало из-за горизонта, окрашивая небо в нежно-розовые оттенки, а вдалеке виднелся Токио. Отсюда он казался таким маленьким, а без огней и ярких вывесок — почти незначительным. Повсюду лес и горы, трасса была совершенно пустой, и Сатоко вдруг поняла… что везут её вовсе не в столицу.       Машина мягко затормозила возле подножия горы, и только тогда сидящий по соседству шаман оторвался от своего телефона.       — Дальше пойдём пешком.       Когда он вышел, она нахмурилась. Разумеется, Сатоко не была самым сильным магом, да и техники осваивала трудно, но присутствие магии придавало ей хоть какое-то спокойствие, ощущение безопасности. А мысль о том, что она не сможет защитить себя, беспокоила и вводила в тревогу. Сначала её собирались казнить, а теперь ведут в непонятное место за городом, ничего не объяснив. Кто на такое поведётся?..       Мужчина открыл ей дверь, но Сатоко словно прилипла к сидению.       — Я дважды повторять не буду. — Его взгляд стал грозным. — Выходите, если не хотите неприятностей.       Она сцепила зубы и обреченно вышла из машины. Глаза тут же сощурились от света, в лицо ударил влажный и тёплый воздух, громко трещали цикады. Сатоко подняла голову и увидела, как в гору уходила вымощенная широкая дорожка с десятками небольших ворот тории. Ещё до остановки ей чудилась странная энергия этого места, но сейчас это незримое присутствие, казалось, стало больше. Пускай пока она не могла колдовать, но способность ощущать магию никуда не исчезла. А вот шаман рядом явно не придал ощущению никакого значения. Привык, судя по всему.        Япония никогда не привлекала её. Как и всё азиатское, она казалась слишком чуждой, несмотря на то, что для одного из её родителей страна восходящего солнца являлась родиной. Сатоко не нравилось ни собственное имя, значения которого она так и не захотела узнавать, ни узкий разрез глаз, доставшийся от отца. Вкупе с грубой фамилией матери это было, как минимум, крайне нелепо, и она искренне не понимала, почему её не назвали на европейский манер. Мангой и аниме интересовалась мало, айдолами не увлекалась, а на экскурсиях по очередному синтоистскому святилищу, каких в Японии оказались десятки, ворон считала.        Они около десяти минут поднимались по тропинке, пока последние ворота не открыли им вид на большую территорию с комплексом различных зданий в стиле сёин-дзукури, как обычно в Японии строили дома несколько столетий назад. В центре стояла пагода, а вокруг по всей территории простирался лес на целые километры. Сатоко не видела ничего подобного раньше и потому оглядывалась, раскрыв от изумления рот. Она много раз бывала в немецких замках, но ни одна достопримечательность родной страны не удивляла её так, как это.       — Что это за место? — Сатоко остановилась, стараясь рассмотреть все детали, каждую мелочь окружения.       — Магический техникум, — словно нехотя ответил маг. — Здесь проходит обучение юных шаманов.       — Техникум?.. Ого. А бывают магические университеты?       — Нет, — он хмыкнул, словно она спросила что-то нелепое.       — А почему нет? Если есть среднее магическое образование, то должно и высшее...       — Перестань умничать, — злобно прервал её шаман, и она сжала губы. Почему он такой грубый?! И вообще, если уж поставили сопровождать, то пусть терпит! — Для не-шаманов это место — частная религиозная школа.        Сатоко состроила удивлённое лицо. А ей казалось, что простые люди вообще не видят это место, как, например, в Хогвартсе. Но нет, для других это просто религиозная буддийская школа.       Они двинулись дальше, и она с удивлением осознала, что это место выглядело красивым, но... пустым. Сатоко не встретила ни одного человека, хотя учебный год начинался в Японии с весны. Нет тебе ни потока студентов, которые зубрят на перерывах параграфы, ни уставших преподавателей, с важным видом шагающих туда-сюда. Шаман проводил её до здания и открыл массивные двери, за которыми скрывалось тёмное помещение с расставленными по углам свечами.       Сатоко ощутила себя так, будто попала в какую-то жуткую секту. Хотя у сект с шаманизмом было что-то общее: и там, и там все по-своему тронутые. Во всяком случае, так говорил ей Йошито. Он постоянно твердил, что шаманство — истинное безумие, которое могло довести до потери рассудка, и если уж ты встал на эту дорожку, то вряд ли уже хоть когда-либо сможешь сойти. Не зря бабушка по матери всегда говорила, что он связал её с самим дьяволом, даже предлагала сводить ребёнка к священнику. А теперь её любимая внучка здесь: ну не смешно ли?..       На другом конце комнаты, на небольшом возвышении сидел крупный мужчина с тёмными коротко стриженными волосами. В темноте едва уловимо блестели его старомодные черные очки. Ссутулившись, он что-то делал, и, только подойдя ближе, Сатоко осознала: он шьёт какую-то плюшевую куклу, а остальные, в огромном количестве, были расставлены по сторонам. Это настолько не вписывалось в мрачную атмосферу комнаты, что глаз у неё дёрнулся. И правда секта какая-то.       Райхенбах заметила, что с незнакомцем стояло два человека, скрывшись за колоннами: мужчина и женщина. Они обернулись, когда сопровождающий подошёл вместе с ней к сидящему на полу мужчине.       — Коно, благодарю вас за то, что привезли госпожу Райхенбах, — отозвался тот, не отвлекаясь от своего занятия. — Вы можете идти.        Коно поклонился и тут же покинул помещение, оставляя Сатоко, и она выпрямилась. Кожа покрылась мурашками, страх распространился по венам, будто яд. Райхенбах действительно призывала себя к спокойствию, мысленно считала до десяти и выдыхала через нос, но тщетно. Вспомнив об этикете, она резко поклонилась, решив последовать примеру Коно.       — Райхенбах Сатоко, доброе утро, — спокойно начал незнакомец с куклами. — Надеюсь, ваша поездка прошла более или менее комфортно в нынешних условиях.       — Здравствуйте, — сказала Сатоко, не поднимая головы. — Да, вполне…       — Так это её хотят казнить? — уставшим тоном спросил другой мужчина, перебивая её, и она нахмурилась, почти затылком чувствуя презрение, с которым он глядел на неё. Сатоко мельком осмотрела свою одежду. Не грязное даже. Что с ней не так?       — Хотели казнить, — подчеркнул первый, — мы уже обсудили это.       — Решение всё ещё не окончательное, а только предварительное, — сухо отметил второй. В Сатоко вдруг вспыхнула такая злость, что кулаки непроизвольно сжимались. Да какого чёрта? Она и так столько пережила за последние дни, ещё и это! Она выпрямилась, наконец недовольно оглядывая говорящего. Необычные для среднестатистического японца рыжие кудри и повязка на глазу, подчеркивающая высокомерный взгляд. Выглядит как злодей. — На суде её могут вновь приговорить к казни. И уж поверьте, директор Яга, вы ничего не сможете сделать.       — Суд?.. — вдруг перебила их Сатоко, подумав, что ослышалась. Её взгляд взволнованно метался от человека к человеку, в горле застрял ком. Рыжий мужчина медленно повернулся и, прищурившись, сказал:       — Да, суд. — И снова повернулся к тому, которого назвали Ягой. — Неужели ей не сказали ещё в камере?       — Не думаю, — послышался тихий ответ.       — Я не понимаю... — Сатоко знала, что не в том положении, чтобы диктовать какие-то условия, но всё равно сделала шаг вперёд, желая быть услышанной, замеченной по-настоящему. — Мне ничего не говорили про суд.        Сатоко ещё раз взглянула на свои наручники и похолодела от страха. Паника огнём ударила по лёгким, сдавила горло. Ей должны рассказать, просто обязаны, чёрт возьми!.. Никто ничего не объяснял ей, не посвящал в детали — и от этого волнение росло в ней в геометрической прогрессии.       — А тебя разве не учили не встревать в разговор, девчонка? — отозвался рыжий мужчина. Сатоко заметила, что его глаз, не скрытый повязкой, словно горел во мраке жёлтым светом.       — Я всего лишь хочу объяснений, — тихо сказала она. В конце концов, это было её гражданское право.       — Охара, твоя работа закончена, — строго сказал Яга, прерывая их. — Можешь идти. Все детали я передам твоему начальству.       Охара стиснул зубы, посмотрел на Сатоко с ещё большей озлобленностью, всё ещё ей непонятной, но всё-таки поклонился и направился быстрым шагом на выход. Сатоко ощутила мощную и негативную энергетику, что исходила от него. Когда двери захлопнулись, женщина рядом с ней выдохнула, а Яга отложил иглу и свою игрушку, удостоив гостью вниманием в полной мере.       — Райхенбах, вы можете присесть, — он указал ей на место впереди, и Сатоко аккуратно присела, пытаясь унять дрожь в пальцах. Она старалась отвлечься хоть на что-то, даже на эти чёртовы игрушки, но когда ей показалось, что одна из них вдруг начала шевелить лапой, то сглотнула. Жуть какая-то. — Вероятно, у вас достаточно вопросов...       — Про какой суд он говорил?.. — беспомощно выпалила она, но тут же осеклась, вспоминая про вежливость. — Простите...       — Начнём с того, что моё имя — Яга Масамичи, я директор магического техникума, — терпеливо ответил мужчина, а после повернулся к стоящей рядом женщине, — это Фудзияма Мадока, она осуществляет регулирование вопросами, касающихся отношений между шаманами и не-шаманами. Проще говоря, главное звено между магами и простыми людьми. И координирует наших ассистентов.       — Не нужно столько подробностей, Яга, — улыбнулась Мадока, которой Сатоко дала бы внешне больше сорока лет. Чёрные волосы, тени усталости на глазах, измождённый вид, а кожа бледная-бледная, словно та никогда не выходила на солнце. Голос у неё был мягкий, движения плавные, и рядом с ней Райхенбах чувствовала себя немного спокойней. — Достаточно сказать, что с вопросами по отсутствию завесы обращаются, прежде всего, ко мне.       — Завеса... — Сатоко прикрыла глаза, вновь начиная корить себя за ошибку. Вот зачем её позвали.       — Ах да, о ней. — Мадока достала планшет и продемонстрировала ей первые строки в новостях. На ней была форма из похожего материала, что прежде Райхенбах довелось видеть только у Годжо. — Я долго думала, какую версию событий преподнести СМИ. Отсутствие завесы — это серьёзное нарушение. Вам крупно повезло, что рядом не оказалось простых людей. «Взрыв синтоистского храма»! Недурно, верно? Амэ-онна чудом лишь выжила после такого.       Сатоко ничего не могла возразить. Разумеется, это была полностью её вина, её ошибка, и она действительно признавала, как дорого могла стоить подобная оплошность: ценой могли стать жизни обычных граждан, никаким образом не причастных ни к ней, ни к этому миру. Сатоко бы не простила себя, если бы кто-то погиб по её вине. Успокаивало одно: раз ей удалось обнаружить амэ-онну, значит удалось спасти и тех детей, которых наверняка могло похитить это проклятие.       — Я... признаю свою оплошность, — с горечью сказала она, опустив голову и прикусив губу. — Это моё упущение. Как вы объяснили всё СМИ?       — Вандализм, — пожала плечами Фудзияма, убирая планшет. — Бывают фанатики, которые не признают синтоизм, хотя до взрывов, конечно, ещё не доходило. Какая разрушительная техника...       Сатоко вновь тронула браслеты, когда упоминание её техники заставило кисти рук словно вспыхнуть. Она хотела их снять, почувствовать магию, бегущую по венам... и даже не представляла, что лишение возможности колдовать будет настолько неприятным.       — Как вы оказались в Японии? — спросил Яга и вытащил какую-то вещицу позади себя. Ею оказалась её потерянная накануне сумка. — Судя по вашему паспорту, вы не гражданка Японии. Это ведь ваше?       — Да… — облегчённо выдохнула Сатоко. Её вещи были целы и невредимы! Яга без лишних отдал ей сумку, в которую она вцепилась, прижимая к себе, без стеснения радуясь находке.       — Её отыскал мой... подчинённый. Сказал, что она точно принадлежит вам.       — Это вы про Годжо Сатору? — спросила Сатоко, роясь внутри. Всё на месте, слава всем богам!       — Про него, — со странной обречённостью ответил Яга. Выходит, он и правда приходился начальником тому парню в повязке. — Что там у вас произошло? Как вы туда попали?       — Я... — Сатоко помедлила. Она не хотела раскрывать причины своего пребывания в Японии, чтобы в будущем оказалось меньше вопросов к ней и к её способностям, и попыталась выкрутится: — Простите, а это имеет хоть какое-то значение?..       — В вашем случае, Райхенбах, имеет, — строго сказала Мадока. — Видите ли, над вами действительно в ближайшее время состоится суд, по окончании которого вам вынесут официальный приговор. Должна сказать, что Совет настроен к вам очень... скептически. Они выдвинули подозрение, что вы можете быть мастером проклятия как раз из-за отсутствия лицензии у вас.       — Кем? — Сатоко нахмурилась. Про такое понятие ей вообще не говорили.       — Вы не знаете? — Фудзияма удивлённо моргнула, и когда та покачала головой, объяснила: — Обычно лицензии лишаются мастера проклятий — шаманы, использующие магию для криминальной деятельности и совершения неправомерных поступков. Они или находятся в розыске, или их отдают под суд.       — Но я не нарушала ничего такого!.. — сказала Райхенбах, ощущая себя ребёнком, который пытался доказать свою невинность перед взрослыми. — Возможно, я разрушила храм... Да, было. Только о вашей лицензии я вообще ничего не слышала, просто обнаружила проклятие, которое похищало детей, и фактически самостоятельно изгнала его. — О появлении Годжо ей упоминать не хотелось. — Это ведь можно списать на самооборону... Разве нет?       Повисло напряжённое молчание, и Сатоко уже была готова взвыть от напряжения. Она ненавидела такие паузы в разговоре. Ей сразу начинало казаться, что была сказана какая-то чушь, из-за которой все посчитали её глупой и абсолютно необразованной.       — Или где можно найти ваш этот кодекс?.. — без особой надежды добавила Сатоко. — Я почитаю и честно скажу, где виновата!       — Для чего вам понадобилось искать амэ-онну? — с недоверием спросила Мадока.       — Это… непреднамеренное обстоятельство, — неохотно произнесла она, пытаясь собраться с мыслями. По сути дела... это была просто случайность, ведь её цель состояла совсем в другом, а появление амэ-онны — стечение обстоятельств, в которые Сатоко угодила по воле судьбы. — Я не думала, что натолкнусь на проклятие. Моей целью было отыскать... определённые места...       — Места? — уточнил Масамичи.       — Как бы это сказать... — она помедлила. Не расскажет — будет самостоятельно разгребать, а после всё может оказаться намного хуже. Расскажет — возможно, что-то изменится и её отпустят как можно быстрее. И все же ей хотелось сохранить о себе хоть какие-то тайны. Может, соврать? Или узнают?       Яга заметил её колебания.       — Сейчас вы не в лучшем положении, Райхенбах. Мы должны знать все детали, иначе не сможем помочь вам.       Сатоко мысленно усмехнулась. А чего ей терять, в конце концов?       — Скажем так, я умею видеть места, которые... как бы это правильно объяснить, нужны мне... нет, не так. В общем! Считайте, что я умею видеть что-то вроде будущего.       На их лицах отразился шок. Мадока побледнела, переглядываясь с Масамичи, и сердце у Сатоко забилось сильнее. А что такого? Она думала, что в шаманском мире мире дела со способностями обстоят гораздо проще, поэтому даром ясновидения вряд ли кого-то можно было удивить. Но их беспокойная реакция, если честно, её испугала. Они выглядели точно так же, как мама и бабушка, когда отец преподнёс им новость о том, что Сатоко, как оказалось, умела видеть будущее. Она думала, что мир магии будет отличаться от её привычного... Вдруг они неправильно её поняли?       — Я думала... — Фудзияма тут же осеклась, сделала шаг навстречу и нервно подняла руку. — Покажите лоб.       — Что?       — Фудзияма! — встал Яга и нахмурился. Атмосфера потяжелела.       — Нет, пусть покажет лоб! — дрожащим голосом сказала она, и Сатоко отшатнулась. Но все же сдёрнула с головы берет, отодвигая светлую челку, обнажая лоб.       — Пустой, — сухо изрёк Масамичи.       — Это ничего не значит, если она умеет видеть будущее...       — Да что происходит? — спросила Сатоко. — Почему вы смотрите на меня так, словно я виновата во всех бедах человечества?!       — Пока ничего, Райхенбах, — хмуро ответил Яга. — Значит, вы получили видение. И поэтому приехали в Японию?       Она пыталась успокоиться. В конце концов, ей и так пришлось раскрыть карты, пусть и не все сразу, но если хотела выяснить все до конца, то надо говорить честно.       — Мой отец пропал много лет назад, — волнительно начала Сатоко. Мадока тут же напряглась и посмотрела на Масамичи, но он молчал, ожидая продолжения. — Его зовут Йошито... Йошито Ямадзаки.        Она набрала воздуха в лёгких, ощущая, как пальцы стали дрожать. Тема отца всегда вызывала в ней горечь, смешанную с жалкой надеждой. Найти, найти... вдруг помогут? Сатоко цеплялась за эту мысль, не позволяла себе остановиться и захлопнуться, как ракушка.       — Я долгое время пыталась найти его, но без результатов. В это сложно поверить, но недавно я получила предсказание, где я увидела своего отца, стоящего около опустевшего святилища, поэтому и решила слетать сюда, проверить подозрительные места из моего видения. Мои предсказания никогда не лгут. Амэ-онна — совпадение, — настойчиво повторила она, — я не ожидала, что действительно найду там что-то серьёзное.       Сатоко заметила, как директор помрачнел после её рассказа, и занервничала сильнее. Они не поняли, о чём она говорила?.. Или не верят? Она сжалась изнутри, опасаясь, что её сейчас обвинят ещё в чём-то, однако Яга произнёс почти шёпотом:       — Про это лучше не говорить на суде.       Мадока кивнула.       — Что за суд? — серьёзно спросила Сатоко. — Годжо сказал, что мой приговор смягчили.       — Изначально вашу казнь планировали сделать тайной, как и утаить ваше пребывание в Японии, — начала Фудзияма, сделав шаг вперед. — Я не удивлена такой скрытности, ведь приговор действительно был... жестоким. Вероятно, кто-нибудь из влиятельных магов обязательно бы усомнился в этом, как и во власти старейшин. Положение консерваторов сейчас и без этого не лучшее, поэтому... никто не хочет выставить себя в дурном свете.       — Потому мой приговор смягчили?.. — не скрывая облегчения, спросила она. — Мне сказали, что именно вы переубедили Совет. Я вам благодарна.       — Благодарить ещё не за что, Райхенбах, — хмуро ответил Яга и продолжил: — Из-за того, что вашу казнь отменили, старейшины проведут суд, чтобы вынести вам новый приговор и решить вашу дальнейшую судьбу. Не подумайте, дело вовсе не в вас, а в политике... Вы просто оказались в неудачное время и в неудачном месте.       Сатоко это не утешило. Она была в Японии чуть меньше двух недель, а уже успела влезть в какие-то интриги, к которым не имела и не хотела иметь ни малейшего отношения. Раньше её жизнь была спокойной, размеренной. Райхенбах училась, работала, даже магией особо никогда не пользовалась. А сейчас что? Угодила в шаманский мир, хотя её об этом не предупреждали ни видения, ни гороскопы, ни даже карты таро. Ну вот куда... куда она попала?!       — Это будет демонстрация власти магам, которые считают, что политика старейшин уже не эффективна, — добавила Фудзияма. — По этой причине мы собираем о вас информацию, чтобы на суде вам вынесли объективное решение.       — А сейчас что мне делать?.. — испуганно спросила Сатоко. То её хотели казнить, то теперь отправляли под суд. Она больше никогда жизни не поедет в Японию! Как только отпустят, первый попавшийся билет в Берлин — и больше сюда ни ногой. Домой хотелось, ужасно хотелось.       — Не волнуйтесь, Райхенбах, — ободряюще улыбнулась Мадока. — Считайте, что я буду вашим адвокатом на этом заседании. Как вы уже поняли, я тоже имею определённое влияние на Совет.       Сатоко почувствовала облегчение: хоть кто-то за неё ручается в этом кошмаре. Она не одна, она хотя бы, чёрт возьми, не одна.       — Куда надо идти? — тихо спросила Сатоко, вновь прижав к себе сумку, подумав, что это — то немногое, что у неё осталось от обычной жизни.       — Суд должен пройти сегодня вечером... — Фудзияма взглянула на часы, и она едва не подскочила от этой новости.       — В смысле?! Почему так скоро?       — Потому что старейшины хотят избавиться от этой проблемы как можно быстрее, — устало сказала Мадока, и Сатоко почувствовала панику. — Думаю, у нас есть время, поэтому мы сможем подготовится. Яга, вы уладите всё?       Масамичи кивнул и взял в руку новую игрушку, начав пришивать плюшевому зайцу глаза. И когда тот шевельнулся у него в ладони, Сатоко вздрогнула от удивления.       — Если что-то пойдёт не так, вы знаете, где меня найти, — сказал Яга.       Мадока показала Сатоко на дверь, та вновь вспомнила про японский этикет. Поблагодарила директора за помощь, чуть поклонилась и спешно вышла за Фудзиямой, оставляя Ягу одного.

***

      Они шли по открытой галерее, откуда Сатоко могла лучше рассмотреть территорию техникума. Фудзияма рассказывала ей об устройстве заведения, показала общежития, тренировочные залы, медицинский корпус, бассейн и даже небольшой стадион. И невзначай поделилась о том, что давно сама училась здесь, а после начала часто приезжать по делам. Вот только за всё время Райхенбах ещё не встретила ни одного человека, хотя бы отдалённо напоминающего студента. Увидела лишь одного единственного врача, выходящего из какого-то здания, но и тот быстро исчез.       — И много здесь студентов учится?       — Здесь-то?.. Нет, — как-то печально ответила Мадока. — В этом году будет всего три-два первокурсника... или вообще один. Второкурсников сейчас четверо.       — Так мало? — удивилась Райхенбах. Она думала, что хотя бы десять человек должно было набраться на весь техникум, но нет.       Фудзияма усмехнулась, закуривая сигарету, и посмотрела невидящим взглядом вдаль. При свете дня Сатоко отметила, какой обессиленный вид у неё был: мешки под глазами казались заметнее, а кожа была почти бесцветной и сухой. Пальцы, держащие сигарету, мелко-мелко дрожали, и она вдруг подумала, что ещё немного и Мадока её точно уронила бы.       — Магов всегда не хватает, — сухо сказала она. — Их и в Японии-то не достаёт, а про другие страны что говорить? Много вы видели у себя шаманов?       Сатоко осознала, что за все годы до приезда в Японию, кроме отца, она не видела ни одного другого мага. Она думала, что любая магия — большая тайна, разглашать которую нельзя, но истина заключалась в другом. Шаманов в Германии практически не было, как и сильных, могущественных проклятий по типу амэ-онны. Вот только связи в этом Сатоко уловить никак не могла. Бед хватало в каждой стране, но именно в Японии проклятий было огромное множество.       — Нет.       — Отец вас магии учил? Технике — тоже?       Сатоко вновь посмотрела на свои браслеты. Она уже мечтала снять их, но, по словам Фудзиямы, сделать это не так-то просто. Возможность есть только у старейшин или у их подчинённых, а дискомфорта приносили эти блокирующие печати очень много. А ещё, если носить их слишком долго, то поток проклятой энергии мог становиться нестабильным, вызывать трудности при дальнейшем колдовстве… Этого ещё не хватало.       — Да, это его техника изначально, — сказала Сатоко, с тоской вспоминая первые уроки магии. — Йошито говорил, что некоторые шаманы сами придумывают себе технику. А вот мне не пришлось...       — Вы называете его по имени? — хмыкнула Мадока.       — Да, ему так нравилось.       — А... ваша мать?.. — осторожно поинтересовалась она, стряхивая пепел.       — Мама не шаман. Работает стоматологом.       — Должно быть, она сильно переживает из-за пропажи вашего отца, — отстранённо сказала Фудзияма, и Сатоко прикусила губу.       — Не знаю... может быть. — Мадока непонимающе выгнула бровь. Сатоко тяжело выдохнула, скрестив руки, и пояснила: — Они развелись.       — Вот оно как... — пробормотала Фудзияма. — Понятно. А братья и сёстры у вас есть?       — Сестра. Мама вышла замуж второй раз.       Мадока докурила, кивнула и потушила окурок. Сатоко заметила, как тяжело ей давалось каждое действие. Медленно, сонно. Глаза зацепились за её ладони, но не обнаружили кольца на безымянном пальце. Вероятнее всего, не замужем.       — А как будет проходить суд? — спросила она.       — Старейшины обычно сидят за ширмами, так что вы вряд ли увидите их. После вынесут обвинения, которые вы должны будете парировать, но в этом я помогу. Возможно, на суд придёт кто-то из влиятельных шаманов, но их тоже не будет видно. Затем состоится короткое совещание, а по итогу вынесут приговор.       Сатоко сглотнула. Она словно попала в Зазеркалье. Мир магии был похож на их привычный, но одновременно с этим совершенно другой: иные порядки, власти, ценности. Лишь бы пережить, лишь бы этот день закончился нормально.       — А как же свидетели? — вдруг вспомнила Сатоко.       — Свидетели?       — Ну да... На каждом заседании должен быть свидетель, разве нет? И у меня такой имеется, — важно сказала она. — Годжо Сатору. Он не считается за свидетеля?       Фудзияма неожиданно хохотнула, махнув ладонью.       — О, боюсь, у него нет времени ходить на такие «мероприятия». Да он и не любит их, мягко говоря. Так что на него не стоит рассчитывать.        — Он что, такой занятой и влиятельный? — мрачно спросила Сатоко, вспоминая их первую встречу, и Мадока недоверчиво вскинула брови.       — Вы не знаете кто такой Годжо Сатору?       — А должна?       — Даже удивительно в наше время. Я бы сказала, феноменально. Возможно… ваш отец упоминал его?       — Я никого почти не знаю из мира магов. А кто такой этот Охара? Ну... тот рыжий с одним глазом?       При упоминании этой фамилии Мадока скривилась, и Райхенбах поняла, что тот тип вызывал негативные чувства не только у неё.       — Масару Охара — шаман первого особого ранга, который работает на старейшин, — сказала с неприязнью Фудзияма, — он является телохранителем кого-то из них, если я не ошибаюсь... И лучший в своей семье. Хотя характер, конечно, отвратительный. Не обращайте на него внимания. Хотите домой? — вдруг спросила она, и Сатоко подалась вперёд.       — Безумно! — Она не стала скрывать очевидного.       — Забудьте, — хриплым голосом сказала Мадока, осаждая её. — И пока даже не надейтесь. Сильных шаманов здесь не любят. И чем необычнее техника, тем больше у старейшин к ним вопросов, а потенциальную угрозу стараются ликвидировать сразу. Но... — она сделала короткую паузу, — без них нельзя. Шаманизм держится на таких людях, и благодаря ним обычные спят спокойно. Но их всегда не хватает... Понимаете, о чём я говорю?       — Хотите сказать, что они пожелают, чтобы я осталась?       — Естественно.       Сатоко слегка побледнела. Она обещала себе не связываться по-настоящему с колдовством, потому что этого хотел, прежде всего, её отец. Ей не хотелось разочаровывать его и мать, пускай уже и так не оправдала надежд каждого из них по-своему. Да и шаман из неё, мягко говоря, был посредственный... Райхенбах старалась жить обычной жизнью, но мир магии не собирался исчезать по её желанию. Она продолжала видеть проклятия и будущее, ощущала проклятую энергию, струящуюся по венам, и отчего-то ей казалось, что окружающие неосознанно замечали её отчуждённость от обычного мира. У неё было мало друзей, знакомые считали её странноватой, а мужчины почему-то сторонились. То ли из-за вечных вопросов про знаки зодиака, то ли по другой причине.       Иногда Сатоко даже думала: а вдруг получится обрести свое предназначение здесь? Возможно, эта трудность предопределена ей судьбой, чтобы она сумела отыскать своё место в жизни?       — Из меня получился не очень хороший шаман, — с усталой усмешкой сказала она. — Не знаю, на что они надеятся. Сами же видите. Я не гожусь на эту работу.       — Вы-то?.. — Фудзияма удивлённо закашлялась, будто Сатоко выдала ей сейчас какую-то невероятную глупость. — Ну-ну… Лучше ничего не говорите!       Сатоко не стала переспрашивать. Усталость накатила на неё комом, и единственное, чего ей сейчас хотелось, — лечь и уснуть. Может, немного поесть. И точно закрыться ото всех.       — А кто вы по знаку зодиака? — вдруг спросила она, и Мадока посмотрела на неё с недоумением.       — Рыбы. А что?       — Ничего. Просто ради интереса спросила, — отмахнулась Сатоко. Тоже водный знак.       Они вошли в корпус, усевшись в одном из кабинетов, и следующие часы Фудзияма вводила её в курсы японских законов и показывала отчёты по делу, чтобы та больше понимала систему правил их мира и была готова к заседанию. Мадока оказалась очень образованной женщиной с большим опытом работы, которая хорошо объясняла нюансы и мелочи дела. Единственное, что мешало — сильный запах сигарет, перемешанный с ужасно сладкими ванильными духами. Впрочем, на фоне всего остального даже это казалось неважным.

***

      На закате за ними приехал ассистент и повёз куда-то по направлению в Токио. Дорогу Сатоко почти не запомнила: от волнения она постоянно кусала ногти и расправляла несуществующие складки на одежде, а ещё ей казалось, что её вновь повезли каким-то тайным маршрутом. Когда они вышли, на неё сразу надели повязку на глаза. К чему такая скрытность? Неужели старейшины настолько озабочены собственной безопасностью?       Их долго вели по каким-то коридорам и лестницам, а потом остановили. Сняли повязку, дав проморгаться, и наконец Сатоко увидела, куда её привели. Зал суда напоминал помещение, в котором Масамичи Яга делал своих игрушек, но по размерам куда больше. В помещении было очень темно, освещён был только центр — место, где она и стояла, — а по кругу стояло ровно шесть ширм, за которыми четко различались чьи-то силуэты. Увидев рядом судебный постамент, Сатоко поднялась на него, как ей сказала Мадока, и сцепила руки в замок. Теперь она чувствовала куда больше проклятой энергии: на её слушание, судя по всему, пришли не только старейшины магического общества.       Силуэты сразу начали бормотать:       — Обвиняемую привели...       — Она как-то связана с проклятьями?       — Это из-за неё шум такой?       Тихий и раздражённый шепот. Сатоко сглотнула, ощущая себя подопытной крысой, которую рассматривали со всех сторон, но не позволила себе вздрогнуть или ссутулиться.       — Свидетель защиты — Фудзияма Мадока, — донёсся чей-то гулкий голос, и из темноты вышла сама Фудзияма, вставая рядом с Сатоко по левую руку. Она казалась образцом собранности. По залу тут же прокатилась волна шёпота, кто-то выцедил:       — Что она здесь делает?!       — По правилам, интересы обвиняемого могут представлять шаманы первого ранга и выше, — холодно сказала Мадока, оглядываясь. — Вы прекрасно уведомлены об этом, уважаемый суд.       — Она права, господин Оказаки. — Сатоко уловила слабый женский голос и разглядела простую девушку в очках, сидящую около той самой ширмы, откуда слышалось злое бормотание того самого господина Оказаки. Но разве Фудзияма не должна была предупредить суд о своём появлении?.. Или у них всё устроено по-другому?       Человек что-то недовольно ответил ей, она сосредоточенно записала, и только после этого он кашлянул и звучно начал:       — Малое дисциплинарное заседание объявляется открытым. Разбирается дело о нарушении Устава о шаманских лицензиях, отсутствии завесы, разрушении объектов во время изгнания проклятия и... сговоре с мастерами проклятий. Обвиняемая — Райхенбах Сатоко, нелицинзированный шаман из Европы. Всё так?       — Да, — только и успела ответить Сатоко, но ей тут же задали другой вопрос:       — Вы владеете проклятой энергией и техниками, но в магическом сообществе о вас никто не знает?       — Да, но...       — И вы осознанно не установили завесу, чтобы объявиться и устроить нападение? — раздалось позади.       — Что?.. — обернувшись, она тут же закачала головой. — Нет, я не...       — Вы состоите в сговоре с мастерами проклятий? — послышалось справа.       — Возможно, она бывшая союзница Гето Сугуру... — задумчиво произнёс кто-то слева. — Или такое уже невозможно?       — Да… нет же! — воскликнула Сатоко, перебивая поток вопросов. За ней наблюдали, изучали, оценивали... и это сводило с ума. Сговор. Какой к чёрту сговор?.. Они обвиняли её в том, чего она не делала, у них нет ни единого доказательства этому обвинению. — Я понятия не имею, кто это... но это была случайность. Я ничего не нарушала! И союзницей никому не была. Это большая ошибка!       — Госпожа Райхенбах, в ваших же интересах отвечать на вопросы ясно и без эмоций, — сердито сказал кто-то спереди. Хотелось закрыться от всего, убежать, но она продолжала твёрдо стоять на месте, вцепившись пальцами в край постамента. Собственное бессилие резало по гордости, тело казалось напряжённой струной. — Чем обусловлено ваше пребывание в Японии? Судя по информации, которую мы получили, вы не являетесь гражданкой Японии.       — Позвольте мне высказаться, уважаемый суд, — сказала Мадока, и Сатоко стало куда легче. Она достала папку с листами и оглядела зал, который постепенно затих. — Моя подзащитная действительно родилась не в Японии, что подтверждается её документами, найденными при обыске. Однако обвинения, касающиеся сговора с мастерами проклятий, звучат нерационально. Для чего потенциальному мастеру проклятий понадобилось приходить, изгонять проклятие и разрушать заброшенный храм? Я не считаю это логичным.       — Ваши аргументы основы лишь на ваших догадках, госпожа Фудзияма, — услышали они из-за ширмы, и голос был полон насмешки. — Для чего нелицензированному шаману изгонять проклятие полупервого уровня?       — Случайность. Она не ожидала, что встретит там проклятие.       — Что значит «случайность»? — недовольно спросила тень. — Вы ничего не слышали о пропавших детях, госпожа Райхенбах?       Сатоко поджала губы. Слышала... о, ещё как слышала, но ещё и видела. Детские кости, черепа и старуху с безобразным лицом. Никто из них не нашёл это проклятие, возможно, не придал ему значения в принципе, а она смогла, почти изгнала её! Почему они не позаботились об этом раньше? Почему так затянули? Они же тоже слышали о пропавших детях!..       — Я слышала, но не думала, что оно как-то связано с проклятиями, — сухо сказала она, стараясь скрыть враждебность. — Я сама не ожидала, что на неё наткнусь. Пришлось принять бой, в следствии чего пострадал храм. Я едва выбралась оттуда живой.       — А как вы смогли укрывать от магического сообщества такую технику? Почему не регистрировали её?       — Способности моей подзащитной проявились слишком поздно, её обучал неизвестный шаман, — спокойно вмешалась Фудзияма, повернувшись туда, откуда доносился голос. — Поэтому опыта и знаний в шаманизме у неё недостаточно. А отсутствие завесы — грубая ошибка, что как раз и обусловлено её навыками. К тому же, госпожа Райхенбах была абсолютно не осведомлена о магическом сообществе, что было доказано при разговоре с Годжо Сатору, который допросил её день назад, — продолжала Мадока. — Полагаю, сейчас господина Годжо нет в зале суда, но мы всегда можем вызвать его в качестве свидетеля, если это потребуется. Я же права?       Она уверенно натянула уголки губ, и в зале повисла тишина. Сатоко до сих пор не понимала подобную реакцию на это имя. Что в Сатору Годжо такого особенного?       За ширмой кашлянули:       — Думаю, в этом нет необходимости... Суд услышал вас, госпожа Фудзияма, — отстранённо сказал старейшина. — Допустим, госпожа Райхенбах взаправду не знала о законах нашего общества... И предположим, что её столкновение с проклятием в самом деле случайно. Но что обвиняемая вообще делала в том храме, в котором по той же случайности оказалась и амэ-онна?       — Я... большая поклонница синтоистских храмов, — тут же неловко сказала Сатоко. Они уже договорились не касаться на суде темы отца, иначе появится ещё больше вопросов. — Я увлекаюсь японской культурой и решила посмотреть больше храмов... даже заброшенных. Вот так.       Это самая нелепая причина, которую они только с Мадокой могли придумать. Ну логично же? Туристка, которая увлекается японской культурой, прилетела в страну восходящего солнца, чтобы увидеть разные достопримечательности. Ей даже врать не пришлось... отчасти. Храмов за полторы недели Сатоко и правда посетила достаточно.       — О, какая прозаичная причина, — послышалось из-за ширмы, — так у вас всё случайно?       — Как и всё в жизни, — пожала плечами Мадока, хотя Сатоко с ней бы не согласилась. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. — Мне интересно другое, уважаемый суд: с каких пор старейшины разбирают дела об отсутствии завесы? Безусловно, это нарушение. И безусловно, что быстрота, с которой вы соблюдаете законы, достойна восхищения... Вот только почему-то именно госпожа Райхенбах обнаружила и изгнала проклятие, похищающее детей в Кавабо. Почему это не произошло раньше?       Её голос звучал холодно, и шум в зале стал более явным. Девушка с протоколом нервно посмотрела на старейшину за ширмой, и тот грубо спросил:       — Вы обвиняете в чём-то совет, госпожа Фудзияма?!       — Я не обвиняю, — твёрдо ответила она. — Я всего лишь задаю логичный вопрос. Раз уж мы пытаемся добраться до сути проблемы, значит надо понять и то, как эта проблема вообще до сих пор существовала. Почему туда никого не послали раньше? Почему проклятие не истребили до этого? Почему этим должна была заниматься случайно забредшая туристка с магическими способностями?!       — Она права, — бормотанием пронеслось по залу. — Неужели это просто проигнорировали?       — Почему туда не послали мага?..       — В любом случае, порча строений, отсутствие завесы и лицензии — это грубые нарушения, за которые положено наказание, — сказал Оказаки, прерывая гул.       — Грубые, безусловно, но несерьёзные, — усмехнулась Фудзияма. — Насколько мы все знаем, в результате своих миссий шаманы портили не только храмы. Так ли страшен этот случай?       — Я осознаю свою вину и готова принять наказание, — смело объявила Сатоко, но Оказаки полностью проигнорировал её. Вот кто он по знаку зодиака?! — Я признаю свою вину в нарушении правил вашего общества, — настойчиво повторила она. — Я нарушила ряд правил, но по-прежнему утверждаю, что не связана сговором ни с какими мастерами проклятий. И потому требую справедливости в рассмотрении моего дела с учетом всех факторов.       — Справедливости... — мрачно протянул Оказаки. — Разумеется, госпожа Райхенбах, мы вынесем справедливое решение в отношении вас.       Она сжала плотно губы, с досадой понимая, что никакого милосердия к ней проявлять не хотят. Но почему? И для чего всё это? Ещё в течение получаса задавали ей вопросы, спрашивали о подробностях пребывания в Японии, поинтересовались её техникой и событиями того дня. На что-то Райхенбах отвечала честно, где-то откровенно врала, а темы предсказания избегала вовсе, пусть вся её мотивация и оставалась именно там. Сатоко не любила врать, чаще предпочитала быть прямолинейной, но сейчас у неё не было выбора. Или ты, или тебя — таков закон. Тем более, что обвинения старейшин были основаны лишь на их собственных домыслах.       Когда вопросы закончились, её вывели из зала в специальное помещение, чтобы старейшины могли посовещаться. Сатоко села на скамью, устало опустив голову. Глаза болели от не снятых с ночи линз, руки тянуло к полу от тяжести наручей. Хотелось спать и есть.       — Вы хорошо держались, — подбодрила её Мадока, садясь рядом. — Всё чётко и по делу. Думаю, мы их убедили.       — Благодарю, — ответила она, вымученно улыбнувшись. — Без вас ничего бы не вышло. Спасибо вам.       — Пока ещё рано радоваться. — Фудзияма скрестила руки на груди. — Хоть я и сказала, что все прошло хорошо, но решение может быть любым. Но, полагаю, старики ещё не совсем выжили из ума, чтобы казнить вас за такую мелочь.       Она говорила прямо как Годжо Сатору.       — Оказаки — это кто-то из самых главных? И решение принимает тоже он, я так понимаю?       — Оказаки стоит во главе совета старейшин, так что да... Считайте, что он главный.       Сатоко кивнула. Ожидание тревожило, стены давили на голову. Пять минут длились ужасно долго, но наконец к ним вышел неизвестный маг и доложил:       — Суд принял решение.       Вернувшись в зал, Райхенбах встала на своё место на постаменте и осмотрелась, но ничего не поменялось. Только бормотания и шёпота стало больше.       — Суд вынес решение, — громко начал Оказаки, заставив её напрячься, — согласно которому Райхенбах Сатоко запрещается использовать магию в течение одного месяца. Как и выезжать из Японии до окончания разбирательства и проверки доказательств, предоставленных госпожой Фудзиямой.        Её не казнили. В самом деле не казнили... Сатоко хотела быть благодарна хотя бы за это, но внутри всё равно царапалась несправедливость. Они обошлись с ней без капли сожаления. Ей придётся находиться в Японии в качестве наказания, быть их пленницей. Она посмотрела на свои браслеты... кожа порылась мурашками. Всё это правосудие казалось ей настоящим безумством, показным и мерзким. И о каком дальнейшем разбирательстве они говорят?..       — Заседание объявляется закрытым, — объявил старейшина, прозвенело что-то вроде гонга. И люди за ширмами начали шуршать одеждами и стульями, вставая с мест.       — Что мне делать дальше? — беспокойно шепнула Сатоко, и Фудзияма, словно позабыв о приличиях, схватила её за запястье.       — Дальше вы идёте со мной. Считайте, что мы выиграли суд.       Мадока вышла из зала, почти таща её за собой, пока Сатоко ощущала, как гадко становилось на душе. Она надеялась, что после слушания старейшины отпустят её на все четыре стороны, перестанут лезть к ней, дадут дальше заниматься поисками отца и следовать своим планам. Разочарование больно ударило изнутри.       Фудзияма вывела её на задний двор здания суда, подальше от входа, нервно и быстро закурила.       — Как мне быть? — Сатоко стала нервно шагать по тропинке, едва не кусая ногти от бессилия. — Обжаловать можно?       — Нельзя, — Мадока качнула головой, затягиваясь. — как не пытайтесь. Я ведь говорила вам, что просто так они вас не отпустят?       — Но почему?       Она молчала ровно минуту, словно порываясь что-то рассказать, а сигарета медленно тлела меж пальцев. Наконец Фудзияма сухо ответила:       — Я не знаю, — и снова качнула головой.       — А что мне делать? Я вообще-то работаю в Германии... — Сатоко была в отчаянии. — Как мне объяснять всё руководству? Меня уволят...       — Будете работать на меня, — перебила её Фудзияма. Райхенбах удивлённо вскинула голову.       — Что?..       — Можете работать на меня, Райхенбах, моей помощницей, — устало повторила Мадока, стряхивая пепел. — А через месяц, когда запрет снимут, получите лицензию шамана. Как вам вариант?       Сатоко не знала, что отвечать. Помощницей! А какой у неё был выбор? В её голове было множество вопросов, но она выдала единственное и слабое:       — Не знаю…       — Тогда приму это за «да». — Фудзияма с усмешкой выбросила сигарету и повернулась к ней, протягивая руку. — И добро пожаловать в магическое сообщество, Райхенбах.       И, колебаясь только секунду, Сатоко неуверенно пожала ладонь в ответ.