А ты умеешь хранить секреты?

      Каждый человек чего-то боится. Темноты, грома, пауков, высоты, собак... А Вэй Ин до чёртиков боялся самолётов. Ну как, скажите на милость, не бояться огромного металлического гроба с крыльями, поднимающего вас на тысячи метров в воздух?! Да, самолеты падают намного реже, чем случаются автомобильные аварии, например. Но согласитесь, даже когда вы врезаетесь в столб, у вас намного больше шансов выжить, чем когда падаете с высоты в семь тысяч метров.              А вот аэропорты, наоборот, Усяню безумно нравились. Вот уж парадокс. Суета залов ожидания наводила его на философские мысли, дарила заряд энергии, заставляла оглянуться на мир вокруг, а не зацикливаться на себе. Особая атмосфера встреч и прощаний давала шанс заглянуть за закрытые двери чужих жизней и понять для себя что-то новое.              Но стоило Вэй Ину увидеть подогнанный самолёт, а ноге ступить на трап, как весь позитивный настрой мгновенно улетучивался, не оставив после себя ни следа. И этот раз не стал исключением.              Наверное, его мертвенно-бледное лицо с выступившей на лбу испариной и трясущиеся руки говорили сами за себя. Иначе почему богиня великодушия в лице прелестной стюардессы вдруг предложила пересадить его в первый класс?              Вообще Вэй Усянь был своего рода фаталистом, он искренне считал, что всё плохое в его жизни всегда уравновешено хорошим. И наоборот.              Какие бы неприятности с ним не происходили, судьба всегда одаривала его после. Например, когда чёртов Гуанъяо практически насильно отправил его в Токио на заранее провальную встречу — Вэй Ин заключил выгодный контракт для издательства. Когда произошла накладка с гостиницей — отыскался подходящий ночной рейс назад. А теперь, когда он вынужден трястись от ужаса в самолёте, он хотя бы будет делать это в кресле первого класса.              Не успел Усянь занять своё новое место, как проходящий мимо бортпроводник уже остановился рядом. Его руки держали поднос с искрящимся в бокалах шампанским, неплохо гармонирующим с рыжими волосами стюарда. Это показалось Вэй Ину забавным.              «Кажется, всё может обернуться не так уж плохо...»              Усянь одним глотком ополовинил бокал и уставился в иллюминатор. За пределами кабины шёл мелкий дождь. Его частые росчерки разрезали пространство под светом фонарей, искрились и собирались в лужи на асфальте. В такую погоду хотелось оказаться дома и завернуться в плед у любимого окна с книгой. Но вместо этого ему предстоит несколько часов бороться с самым большим страхом в жизни.              Его не самые радужные размышления прервал шорох сбоку, и на соседнее кресло кто-то сел.              — Прости, брат. Я уже в самолёте, — голос показался Вэй Ину очень глубоким. Приятным. Даже волнующим. Тёплым. Он быстро повернул голову, наткнувшись на взгляд искристо-голубых как кристаллики льда глаз. Но тот, скользнув по Усяню, тут же был обращён к сумке на коленях. Обидно. — Нужно отключаться. Позвоню, как прибуду на место.              Говоривший был довольно молод, но всё же немного старше Вэй Ина. Сложен просто превосходно — да, Усянь пялился, пока тот убирал сумку в багажный отсек над сидениями, и ни о чём не жалел — высокий и гибкий, с широкими плечами и узкой талией. В нём чувствовалась скрытая сила, заставляющее сбиваться с ритма сердца в радиусе нескольких сотен метров. Одет незнакомец был просто: голубые джинсы, белый пуловер, на голове кепка с эмблемой Ливерпуля. Но не стоило забывать, что за этой внешней простотой скрывался пассажир первого класса.              — Шампанское? — словно из ниоткуда рядом с ними материализовалась молоденькая и ослепительная стюардесса. Она прямо-таки излучала флюиды заинтересованности. Но сосед Вэй Ина взял предложенный бокал, даже не оторвавшись от папки с бумагами, и лишь кивнул в знак благодарности. Разочарованная девушка тут же развернулась, чтобы уйти, но Усянь всё же успел обменять свой пустой бокал на новый. Они вот-вот должны были взлететь, так что алкоголь совершенно не был для него лишним.              Только он подумал о предстоящем испытании, как на всю кабину зазвучал голос капитана. Он поприветствовал пассажиров, попросил пристегнуть ремни и пожелал приятного полёта.              «Вот уж сомневаюсь», — Вэй Ин, сунув пустой бокал проходящему мимо стюарду, судорожно вцепился в подлокотники, мечтая только, чтобы это всё как можно быстрее закончилось.       

✮✮✮

             Вэй Ин не знал, сколько они уже летели. Как не знал, сколько бокалов шампанского выпил.              Время превратилось в патоку и тянулось бесконечно. За иллюминатором стояла беспросветная темнота. Большая часть пассажиров спала. Очаровательный сосед продолжал пялиться в документы, время от времени делая какие-то пометки и переворачивая страницу за страницей. А Вэй Ин всё ещё вёл войну со страхом. К счастью, алкоголь подействовал на него благотворно, позволив немного расслабиться.              — Извините, сэр, уберите ноги, пожалуйста, — появившийся бортпроводник неодобрительно посмотрел на ступни Вэй Ина в ярко красных носках, которые он устроил на спинке пустующего сидения перед собой. Вот козёл.              — Ой-ой, извините, — нехотя убрав ноги, Вэй Ин наклонился и, с трудом совладав с вдруг закружившейся головой, принялся обувать кроссовки.              — Сэр, не хотите почитать какой-нибудь журнал... — теперь рыжий стюард докопался до его соседа.              — Нет, спаси... — но не успел парень закончить фразу, как самолёт сильно тряхнуло. Не ожидавший этого Вэй Ин по инерции опрокинулся вперёд и ударился о спинку сидения лбом. Больно.              — Что происходит? — Усянь откинулся назад в кресло, потирая пострадавший лоб и с силой сжав второй рукой подлокотник. Их тряхнуло ещё раз. — Мы что врезались во что-то?              Сосед тоже больше не выглядел безучастным. Его плечи ощутимо напряглись, и он не сводил взгляда с явно занервничавшего бортпроводника.              — Мы... мы сейчас оказались в зоне... — Вэй Ину ведь не показался его паникующий взгляд? — небольшой турбулентности... Оставайтесь на своих местах, пока не погаснет надпись «Пристегнуть ремни», — быстро развернувшись, стюард поспешил куда-то в сторону кабины.              Усянь несколько раз судорожно вдохнул и выдохнул, пытаясь хоть немного успокоиться. Но глупо было надеяться, что это поможет. Трясущимися руками он потянулся к ремню безопасности. Застегнуть замок получилось только с третьего раза.              «Я ведь не умру так глупо, да?»              Самолёт снова тряхнуло. В салоне нарастал гул голосов — пассажиры просыпались, причитали, кто-то ругался, шуршали застёгиваемые ремни. Внезапно по салону зазвучал голос: «Говорит командир корабля...», и их тут же тряхнуло ещё раз. Из верхних ящиков для багажа посыпались чьи-то сумки.              «Вот черт!»              В салоне нарастала паника. Кто-то ругался. Где-то позади заплакал ребёнок. А сосед рядом превратился в каменное изваяние.              — Чёрт! Какого хрена! — Вэй Ин вцепился в подлокотники обеими руками. Если бы можно было, он бы врос в кресло целиком. Его трясло. Сердце грохотало где-то в горле, а живот скрутило так сильно, что он бы тотчас понёсся в туалет, если бы ноги сейчас могли удержать его. — Мамочки, нам конец. Мы погибнем.              — Да нет, — его сосед неожиданно повернулся и посмотрел прямо на Вэй Ина, — это обычная турбулентность.              — И ты им поверил?! — Усянь никогда особо не страдал почтительной вежливостью, а в такой ситуации и вовсе о ней не подумал, тут же перейдя на панибратский тон. Сосед чуть нахмурился, но Вэй Ин этого даже не заметил. Всё его существо сейчас сражалось с панической атакой. — Они просто не могут сейчас сказать: «Мы все погибнем!», все ведь начнут психовать!              На последних словах самолёт снова тряхнуло, и Усянь прикусил язык. Боль, прошившая тело, немного отрезвила его, отодвинув истерику в сторону. Но страх, приправленный обидой на весь окружающий мир, никуда не делся.              Каждый новый толчок был сильнее предыдущего. Если бы они не были пристёгнуты — кто-то обязательно отправился бы в полёт по салону. Сейчас вместо пассажиров по нему летали сумки и рюкзаки. Люди вокруг кричали всё громче, кто-то плакал, женщина через проход яростно молилась, перебирая чётки. Мужской голос позади сквозь зубы ругался на какого-то Синчэня, которому приспичило скататься на горячие источники именно в Токио.              «Неужели так пройдут последние минуты моей жизни?..»              — Я ведь ничего в жизни не успел. Совершенно. Только учился, да работал как проклятый. Никогда не бывал в Европе, не плавал с аквалангом, да я даже лотосы никогда не собирал! А родители? А Цзян Чэн? Да если я ему не помогу, он навсегда один останется! А цзецзе? Я что никогда не увижу племянника? Как я умру, оставив заботу о ней на чёртового павлина?! — волны паники накатывали одна за другой. Вэй Ин уже плохо понимал, где находится. И совсем не осознавал, что говорит всё это вслух. — Я так и не научился играть на гитаре, да и с флейтой всё ещё плох. Так и не смог побороть страх полётов, а ведь в детстве я всегда мечтал спрыгнуть с парашютом! Не сделал ни одной татуировки. Не станцевал на стойке бара. Не переспал с незнакомцем! Да я даже не выяснил, где эта чёртова простата! А может у меня её и вовсе нет... Могут же на свете быть люди без простаты, а?.. Иначе как объяснить, что я так ни разу без рук и не кончил?!              — Что?! — удивлённый голос прорвался сквозь пелену страха, окутавшую сознание Усяня. Кристально-голубые глаза ошеломлённо смотрели прямо на Вэй Ина, и было в них что-то совершенно особенное, какие-то яркие искры, так отличавшие этот взгляд от предыдущего, полного равнодушия.              Усянь замер на секунду, подавившись застрявшим в горле воздухом. Или это было чувство стыда?              — Я что это всё сейчас вслух сказал? — протянул он, ощущая как жар быстрой волной проходит сначала по ушам и щекам, а потом спускается вниз по шее.              — Мгм, — сосед тоже сначала показался слишком ошарашенным, но потом вдруг улыбнулся немного неуверенно и наклонился чуть ближе к нему, словно хотел спрятать глаза за козырьком кепки. — Всё нормально, — самолёт снова тряхнуло и, словно судьба ещё недостаточно поиздевалась над Вэй Ином, свет в салоне вдруг начал мигать. — Я понимаю. Можешь продолжать.              Но Усяню, только что мысленно попрощавшемуся с жизнью, уже не нужно было ничьё разрешение.              — Мой начальник просто ужасен! Прикидывается добреньким, а на самом деле змея подколодная. Он отправил меня в Токио, только чтобы поиздеваться, я уверен! Думал небось, скотина, что я провалю переговоры с автором и вернусь ни с чем. А он сможет, наконец, от меня избавиться. Но не тут-то было! Я ещё докажу, что достоин повышения не меньше, чем этот ублюдочный Вэнь Чао, что вечно ставит мне палки в колёса. Я отплачу по всем долгам! Пока же просто поливаю его мерзкие хлорофитумы яблочным соком. Хотя они почему-то только лучше растут, такие зелёные... Прямо как любимые туфли Яньли! Знаешь, я ведь всегда удивлялся женщинам. Как они умудряются ходить на таких каблуках? Мне всегда хотелось попробовать. Но так стыдно было попросить об этом цзецзе... — Вэй Ин судорожно вздохнул, переводя дыхание. Его всего трясло то ли от ужаса, то ли от давно сдерживаемых эмоций. Прорвавшие плотину они лились из него сплошным потоком слов. Он плохо понимал, что говорит. Лишь чувствовал, что с каждым произнесённым словом, рассказанной историей ему становится легче. — Когда я слышу High hopes Panic!At the Disco я начинаю рыдать. Честно. При одной мысли о ней плачу. Она ведь такая... ух! И мне плевать на тех, кто думает, что парни не должны проливать слёз. Чёрствые чурбаны! Что они понимают вообще... — желудок Усяня вдруг устремился вверх, а тело обрело странную лёгкость, как на американских горках. Но продолжалось это совсем недолго. Самолёт, нырнувший в воздушную яму, быстро выровнял курс, но и без того паникующие пассажиры окончательно съехали с катушек.              Вэй Ин не был исключением, зажмурившись, он в ужасе вцепился в первое, что попалось под руку. Этим, как ни странно, оказалась ладонь его терпеливого соседа. Тот на секунду замер, а потом Усянь почувствовал, как его рука осторожно выбирается из хватки. Но затем чужие пальцы вернулись, полностью обхватив его подрагивающую ладонь, чуть сжимая её в знак поддержки. Никогда ещё такое тепло на душе не возникало из-за совершенно чужого для Вэй Ина человека. Почему-то именно ему захотелось рассказать самое важное. То, что он скрывал даже от самых близких.              — Понятия не имею, как рассказать семье, что я по парням. Они приняли меня после смерти родителей, и я безумно боюсь их разочаровать. Уж лучше действительно умереть. Ведь если они отвернутся от меня, я просто не вынесу этого... — Вэй Ин совершенно забыл о самолёте, о том, что они скоро разобьются, и он больше никогда не увидит родных. В его маленьком мирке остались лишь горячие пальцы, поглаживающие его ладонь, и болезненная тревога, что так давно съедала его. — А мой парень... он постоянно давит на меня, чтобы я не скрывал наши с ним отношения. Я и так рассказал о нём лучшему другу, чего ещё он от меня хочет?! Я даже не уверен, хочу ли с ним этих отношений! А ещё он буквально помешан на техно и постоянно таскает меня на эти их рейвы! И мне приходится делать вид, что мне там нравится, но на самом деле я их ненавижу! У меня из-за них мурашки от отвращения! И он запрещает мне пить! Представляешь?! Говорит, что, когда я выпью, становлюсь слишком шумным. Да как ещё мне пережить эти танцевальные тусовки?! Я люблю общаться с людьми, а не смотреть, как они бьются в конвульсиях!.. А ещё он совершенно не умеет целоваться. Вот кто сказал ему, что эти слюнявые щенячьи вылизывания кому-то могут понравиться? А секс с ним?! Это самый ужасный секс в моей жизни! Не то чтобы у меня было много секса... Совсем нет. Но этот определённо самый худший! Понятия не имею, как я продержался в отношениях с ним три месяца... Он делает своим языком какие-то совершенно отвратительные вещи, а я почему-то убеждаю его, что всё нормально. Я в жизни столько не врал, как в отношениях с ним! И почему я такой тюфяк? Мне с ним даже оргазм приходится симулировать. А для парня это сложно, знаешь ли. Неужели я так и умру, находясь в отношениях с ним? Ужасно! Я должен был давным-давно с ним порвать! А я ведь ни разу в жизни даже по-настоящему не влюблялся. Вот ни разу! И никто по-настоящему не влюблялся в меня... А я так хочу крутой глобальный роман! И мне не стыдно, что это вроде как по-девчачьи. Я хочу чего-то особенного. Как... как землетрясение! Как падение в пропасть. Как в книге. Один взгляд, одно прикосновение, и между нами буря. Хочу хотя бы один разок...              — Э-э... Извини...              В потерявшее связь с действительностью сознание вдруг пробрался знакомый голос из динамиков: «Дамы и господа, благодарим вас за использование наших авиалиний...»              — А? — Вэй Ин удивлённо оглядывался, пытаясь понять, где он, и что произошло. Вокруг вовсю суетились люди. И они больше не выглядели испуганно.              — Извини, что прерываю, но мы приземлились.              — Что?! — Усянь в панике перевёл взгляд на соседа. Тот смотрел прямо на него, уже не скрывая улыбки. Она лёгким изгибом легла на его губы, превратив и так красивое лицо в произведение искусства. Интересно, он модель?              Мимо их кресел прошла та самая женщина, что совсем недавно исступлённо молилась. А следом за ней парочка парней. Первый был чем-то недоволен и непрерывно ворчал себе под нос, ругая какого-то Синчэня, но тем не менее крепко сжимал руку второго, что мягко улыбался, абсолютно спокойно перенося ситуацию.              «Мы что и правда не разбились?»              — А трясти перестало где-то с полчаса назад, — вбил последний гвоздь в его разрывающуюся от стыда душу красавчик.              — Но почему ты мне не сказал...              — Мне показалось, что тебе нужно выговориться.              — Не может быть! Этого... Этого просто не может быть!.. — Вэй Ину безумно захотелось исчезнуть. Провалиться сквозь днище самолёта, пробурить земную кору и расплавиться в магме. Но только не испытывать этого обжигающего стыда. Усянь никогда ещё не чувствовал ничего подобного. А уж он был мастером влипать в неловкие ситуации. Но, кажется, эта история переплюнула даже тот совершенно идиотский случай с гей-порно в университете.              Вэй Ин опустил глаза, чтобы скрыться от тёплого сверкающего взгляда голубых глаз, и вдруг наткнулся на их до сих пор сплетённые руки, покоящиеся на подлокотнике кресла. Его рука казалось маленькой по сравнению с широкой ладонью соседа. Ладонью, которой он продолжал сжимать его, Вэй Ина, пальцы так, будто это было правильно. Как будто делал так раньше и будет делать впредь.              — Вот черт! Мне пора!              Усянь сорвался с места быстрее любого спринтера. Кажется, сосед пытался что-то сказать ему, остановить, но Вэй Ин не собирался слушать. Он просто хотел оказаться дома и забыть эту чёртову ночь, как самый страшный сон.              Вылетев из самолёта на всех парах, Усянь быстро прошёл контроль, подхватил со змейки транспортёра свою небольшую сумку и оказался в водовороте встречающих, с огромной радостью видя знакомое недовольное лицо.              — Сколько раз я говорил не звонить мне?! Я не твой личный шофёр! Ты вполне в состоянии вызвать такси. И вообще...Что с тобой?              — Бра-а-а-ат! — Вэй Ин уронил сумку на пол и повис на шее Цзян Чэна, уткнувшись в него носом. Напряжение, так долго сковывающее его, наконец, окончательно отступило, и Усяня накрыло волной запоздалых эмоций. Его затрясло, дышалось с трудом, картинка перед глазами дрожала и подрагивала, и Вэй Ин с силой прикрыл веки, сдерживая вот-вот готовые сорваться слёзы.              Слабый.              В такие минуты Усянь ощущал себя неимоверно слабым. И, ненавидя это чувство до глубины души, он никому не позволял видеть себя таким. Никому, кроме семьи.              Цзян Чэн привычно скривился, но крепко обнял брата, пряча его лицо у себя на груди. Он продолжал что-то недовольно бубнить, но Вэй Ин как обычно проигнорировал это, потому что каким бы недовольным и агрессивным Ваньинь не казался другим, Усянь отлично знал брата. Сколько бы Вэй Ин не дурачился, доводя его до белого каления своими выходками, Цзян Чэн всегда был готов прийти на помощь, когда был действительно нужен. Именно поэтому, получив в три часа ночи маловразумительное сообщение от Усяня, он без вопросов примчался в аэропорт. И теперь, обнимая дрожащее, судорожно дышащее тело, Цзян Чэн лишь поглаживал брата по плечам и спине, терпеливо пережидая чужую истерику, прикрывая его от потока людей.              Они простояли так некоторое время — два крепко сцепившихся человека в закручивающемся вихре встреч и расставаний — пока Вэй Ин наконец не успокоился и не отпустил Ваньиня, криво и немного виновато улыбаясь. Цзян Чэн не сказал ни слова. Лишь подхватил брошенную Усянем сумку, схватил брата за руку и потащил за собой в сторону парковки.              Никто из них не заметил внимательный взгляд, проводивший их до выхода из зала.