Ликвидатор

      Эндрю сталкивается с паранормальным в четырнадцать, и с этого момента его жизнь раскалывается, потому всё то, что когда-то не имело значения, теперь приобретает совершенно другую окраску. Теперь тени в углах — не просто тени, потому что они могут хранить в себе зло, а беспочвенный страх — вовсе не беспочвенный.              Эндрю учится прислушиваться к ритму своего сердца и чувствовать направление ветра, потому если если деревья склоняются к северу, но кожей ты чувствуешь южное направление, то лучше бы тебе окружить себя солью и переждать эту ночь в безопасности. Потому что если стрелки на часах бегут назад, а снег летит вверх, то тебе стоит мчать с этого места со всех ног — и чем быстрее, тем лучше.              На территориях аномалий спасения нет.              — Ты брат Аарона, да?              Это первое, что спрашивает его Кевин Дэй, когда Эндрю выходит встретить его на парковке у мотеля, поэтому он сразу же вызывает у него лёгкий налёт раздражения. Эндрю не любит работать в паре и не любит глупые вопросы, а приезд подкрепления для регистрации новой аномалии с первой же минуты становится причиной невзлюбить Кевина с первого взгляда.              Когда днём ранее Аарон просит его больше не лезть в особняк в одиночку и дождаться приезда регистратора, Эндрю сразу спрашивает, кто именно приедет. Он знает, что в том отделе есть Элисон — они неплохо поладили на одном из корпоративов, поэтому он, пожалуй, почти рад был бы увидеть её.              Но это не Элисон. Это Кевин Дэй, которого Эндрю видит впервые, но задолго до встречи успевает узнать про него много слухов: высокомерный, богатый, знаменитый за счёт своего талантливого папочки (при всём уважении к Ваймаку) и матери, которая когда-то являлась одной из тех людей, которые привели Организацию в тот статус, с которым та существовала теперь. Путь от маленькой тайной конторки борцов с нечистью в расширенную подпольную сеть, контролирующую паранормальные случаи по всей стране, Организация успешно прошла по большей части благодаря личным заслугам Кейли Дэй.              Она являла собой образец эталонного ликвидатора, которым хотели бы стать многие.              Кевин Дэй в свою очередь являл собой классический типаж высокомерного регистратора. Пожалуй, этот образ именно от него когда-то и пошёл.              «Не задуши его в первый же день. Я неплохо общаюсь с ним в офисе, так что хочу сказать, что тебе стоит дать ему шанс» — предупреждает Аарон, когда Кевин уже выезжает в направлении Южной Каролины.              Ладно. У одного из них должен был оказаться плохой вкус. Никто не виноват, что этим кем-то оказался его близнец.              — Нет. В первый раз слышу, что за Аарон? — отзывается мрачно Эндрю и обходит Кевина, чтобы распахнуть дверь его машины и сесть на пассажирское сидение. Он не видит смысла ждать — им нужно отправиться в этот раз засветло, потому что регистрация аномалий всегда должна затрагивать обе стороны суток. Брать обе машины смысла нет — им лучше обсудить всё ещё по дороге.              — Теперь я понял, что он имел в виду, — закатывает глаза Кевин и садится на водительское сидение.              Отлично. Эта сладкая парочка его ещё и обсуждала.              По пути в пригород Эндрю не особо охотно ещё раз повторяет информацию, известную ему об аномалии. В отчётах он пишет по большей части про своего духа, поэтому остальные детали зафиксированы в основном на словах в созвонах с Аароном. Брат наверняка пересказывает всё Кевину в мельчайших подробностях, но Эндрю всё равно проговаривает всё повторно, потому что это необходимо по правилам. Слишком уж высок риск того, что какая-то малозначительная на первый взгляд деталь могла быть упущена.              Вопреки всем стереотипам о бесполезности регистраторов, как бы они ни прожигали впустую время, во время возникновения аномалий эти ребята свою работу знали.              — Вы не похожи друг на друга, — произносит Кевин, когда они выезжают за пределы города. До особняка всего ничего — он стоит на отшибе, тёмный и мрачный, словно обитель какого-то злодея. Он жуткий сам по себе, был бы таким даже без призраков в нём и, как оказалось, мурашки вызывает не просто так.              Нил Джостен не подходит этому месту.              Эндрю переводит взгляд на Кевина, стараясь отвлечься от бредовой мысли, пришедшей в голову.              — Разумеется, — отвечает он. — Я не такой раздражающий.              В другое время он на этом и остановился бы, но в этот раз тишина кажется слишком напряжённой и вызывает слишком неправильные мысли, поэтому Эндрю чуть поворачивает голову, ожидая, что ответит Кевин.              — Он про тебя так же говорит, — хмыкает тот, и Эндрю фыркает в ответ. — На самом деле я думал, что между вами будет ещё меньше сходства. Учитывая... обстоятельства.              Глаза Эндрю предостерегающе темнеют. Это не та тема, которую он собирается обсуждать с Кевином Дэем. Эндрю знает, почему именно он затронул это в их разговоре.              — Слухи о бестактности регистраторов оправданы, да? — спрашивает он мрачно. Кевин небрежно пожимает плечами, и Эндрю кивает на дорогу направо. — Съезд здесь, не пропусти.              Они подъезжают к особняку ещё спустя несколько минут, которые в этот раз уже проводят в тишине. Кевин опасные грани больше не затрагивает, но Эндрю точно знает, что это ненадолго.              При свете дня особняк всё так же не внушает доверия и вызывает какой-то подсознательный страх. Будучи ликвидатором, Эндрю изучал аномалии лишь косвенно, но теперь чувствует, что здесь всё, словно по учебнику. Он даже думает, что Кевин отвесит какое-то ироничное замечание о том, как этого можно было вообще не заметить, но Дэй достаёт из багажника целый арсенал непонятных датчиков и молча отправляется за работу.              Выглядит он чуть напряжённо — должно быть, то, что он видит уже сейчас, действительно не означает ничего хорошего.              Поначалу Эндрю хочет остаться в машине, но интерес преобладает над здравым смыслом, поэтому он проходит следом за Кевином в особняк. Чтобы не быть слишком бесполезным, он подсвечивает своим фонариком дорогу Кевину, руки которого заняты датчиками, из-за чего он идёт почти вслепую. Тот кидает на него в ответ неопределённый взгляд — что-то вроде ленивой благодарности, будто бы и без этого можно было обойтись.              Возможно, регистраторов учат ночному видению? Эндрю не собирается лезть в это, если уж об этом зашла речь.              В темноте первого этажа тихо, свет сюда почти не проникает даже днём. Датчики негромко пищат, потрескивают и светятся тускло незнакомыми значениями. Кевин проверяет их, записывает какие-то цифры в телефонных заметках, расставляет по углам этажа странные устройства и проходится по помещению ещё раз. Только из-за того, что Эндрю наблюдает за ним, становится понятно, что у первого этажа пять углов вместо четырёх. Кевин замеряет расстояние от каждого из устройств и в конце концов выверяет место, где все прямые пересекаются на равном расстоянии от углов.              Эндрю чувствует лёгкий холодок, когда понимает, что Кевин стоит прямо на пятне краски, которое не давало покоя с самого первого взгляда.              В этот раз Эндрю высвечивает высохшую лужу на паркете под ногами Кевина, и тот уже не спорит даже взглядом с непрошенной помощью.              Ночного видения всё же нет, это утешает.              — Что это? — Кевин чуть хмурится, приседая на корточки, и, совсем как Эндрю в первый день, дотрагивается пальцами до краски.              Эндрю чуть пожимает плечами.              — Не знаю. Собирались покрасить забор и не донесли ведро?              Кевин одаривает его своим «какие-же-ликвидаторы-тупые»-взглядом и достаёт из-за пояса небольшой ножик, а после начинает пытаться отодрать присохший слой.              — Здесь сосредоточение аномальной энергии, — произносит он лекторским тоном и, пожалуй, Эндрю понимает, на какой почве они с Аароном сдружились. — Ты, кажется, сообщал о том, что тут замешаны сектанты? — Эндрю кивает. — Это на самом деле довольно многое объясняет. Твой неупокоенный здесь — не первоисточник проблем, а скорее жертва. Что тогда, — он чуть морщится, когда ему удаётся отодрать кусок краски, — что сейчас.              Эндрю медленно подходит ближе, потому что со стороны ему не видно, что там такого нашёл Кевин, но когда оказывается рядом, чувствует, как его обдаёт холодом от знакомых ассоциаций.              Он видит один из лучей прорезанной прямо на паркете пентаграммы. Символы кажутся знакомыми, и ему не нужно присматриваться к ним, чтобы и без того догадаться, что ничего хорошего они не означают.              Ощутимая тошнота подступает к горлу, и Эндрю рефлекторно сглатывает.              — Знакомо? — спрашивает Кевин.              — Я не фанат латыни, — Эндрю щёлкает кнопкой на фонарике, погружая помещение в темноту, и единственным источником света остаются только щели от забитых окон и тусклое свечение датчиков.              — Ты понял, о чём я.              Эндрю хочется резко развернуться и уйти прямо сейчас, но он лишь сжимает челюсть.              — Мы не на сеансе у парапсихолога, — напоминает он напряжённо, и видит, как тёмный силуэт Кевина поднимается — он распрямляется во весь рост. Эндрю чувствует жгучее желание защититься, оправдаться, перевести тему и больше никогда в жизни её не затрагивать. — Но если тебе так хочется поговорить об одержимости своей матери, могу посоветовать годного специалиста.              Он хочет задеть Кевина, и, судя по взгляду Дэя, у него это отлично получается.              Эндрю имеет право говорить так.              ***              «Тот Миньярд, который одержимый» — так называют Эндрю за спиной в первые годы после появления в Организации. Они с Аароном попадают сюда ещё детьми, потому что демон убивает всю их семью, и они становятся одними из тех подростков, которые находятся под опекой Организации только ради того, чтобы в будущем связать с ней жизнь.              Чтобы избавиться от навязчивого ярлыка, Эндрю нередко ввязывается в конфликты и со временем всё же добивается того, что хочет — больше он глупого прозвища не слышит и с его мнением начинают считаться.              Только вот правды это не отменяет, потому что то, что о нём говорят, истина от и до — именно в него вселяется демон, который его собственными руками оставляет их с братом без родителей.              Одержимость редко проходит бесследно: вторжение в сознание всегда ломает попавшего под влияние человека изнутри, превращает его в овоща или даже вовсе убивает. После вселения демонической сущности человеческая душа начинает необратимо отмирать, и это означает, что даже если вдруг у кого-то и получится провести изгнание по всем правилам и ликвидировать демона, обратного пути уже не будет.              Эндрю везёт — не самое подходящее слово, но ему есть, с чем сравнивать — и случайные сатанисты, у которых падает выбор на одного из близнецов из-за злосчастной системы дуализма, планируют свой ритуал на Хэллоуин.              Это спасает его — не даёт перейти грань, задерживает его в собственном одержимом теле, позволяет самому решать, покинуть этот мир или остаться здесь. Он осознаёт каждую секунду, минуту, каждый час своего пребывания в одном теле с демоном, он чувствует всё, когда собственными руками убивает своих родителей, он помнит каждое мгновение своей одержимости и после ему требуется потратить много сил на то, чтобы отделить в собственных мыслях себя от себя-же-одержимого.              Человеком, который обнаруживает его, не позволяет убить ещё больше людей и проводит сеанс экзорцизма, оказывается ликвидатор Дэвид Ваймак.              Он навещает его ещё несколько раз после спасения, когда они с Аароном уже оказываются в детском доме при Организации, и Эндрю его почти ненавидит. Он должен быть благодарен ему, но бессознательно стремится обвинить в том, что Ваймак не сумел найти его прежде, чем Эндрю — демон в его теле — начал убивать.              — Что я должен сделать, чтобы ты перестал злиться на меня? — спрашивает в одну из их встреч Ваймак, и его вопрос звучит так, как не должен звучать — он чувствует вину, словно Эндрю действительно прав в своих обвинениях.              — Я не знаю, — холодно произносит пятнадцатилетний Эндрю Миньярд со льдом в голосе, которого не бывает у подростков его лет. — Развернуть время вспять и прийти на помощь вовремя.              Дэвид устало хмыкает. Общение с подростками — не его сильная сторона.              — Ты же знаешь, что я не смогу этого сделать.              Эндрю знает это, но всё равно поднимает взгляд и задаёт вопрос:              — Почему?              — Потому что никакого пути назад больше нет.              Позже, когда Эндрю с Аароном взрослеют и становятся стажёрами в организации, Эндрю узнаёт, что впервые Дэвид Ваймак столкнулся с одержимостью несколькими годами ранее, когда не смог спасти Кейли Дэй от демона — после сеанса экзорцизма та оказалась мертва.                     Оставшиеся замеры средних показателей зоны аномалии Кевин и Эндрю проводят молча. Пока Кевин регистрирует данные на верхних этажах, Эндрю уходит в комнату, в которой видел Нила в последний раз и выглядывает вниз с подоконника, на котором тот сидел.              Днём призраки не могут появляться чисто физически, но Эндрю всё равно почему-то проверяет, нет ли здесь кого-то ещё.              Слова Дэя о том, что Нил и сам оказывается жертвой, не дают ему покоя.              Позже Кевин присоединяется к нему — он успевает спуститься вниз и взять из машины сэндвичи, так что Эндрю сменяет свой отстранённый настрой на милость. Им нужно дождаться полуночи, чтобы повторить все замеры повторно в условиях обратных суток, и сидеть всё это время в напряжённой тишине было бы странно.              — Пока ты тут ностальгировал по своему призрачному другу, — говорит Кевин, прожевав кусок тостового хлеба с салями, — я связался с Аароном и попросил его поискать информацию про этот особняк.              — Жди информацию в лучшем случае завтра, — хмыкает Эндрю, но Кевин выразительно демонстрирует экран телефона, на котором виднеется какая-то статья. — Вот ведь... Ладно. Я всё равно подозревал, что мы с ним не родные по крови, поэтому он меня так недолюбливает.              Кевин иронично усмехается и листает присланный файл, ища какой-то конкретный фрагмент из статьи.              — Вот, — Кевин находит интересующую его часть. За бесстекольным окном вечереет, солнце подходит к горизонту, и Эндрю почему-то думает, что закат в волосах Нила смотрелся бы куда лучше, чем лунный свет. — В этом особняке ещё в позапрошлом веке проводились жертвоприношения, так что полы тут годами омывались кровью. Он принадлежал культу до тех пор, пока не перешёл к одному из последователей по наследству. Подразумевалось, что он не имел тогда отношения к вещам, которыми занималась его семья, но... — Кевин разводит руками и смотрит на Эндрю. — Если бы ликвидаторы думали головой до того, как идти на дело, тогда бы ты сразу посмотрел, куда именно направляешься, и это лишило бы нас многих проблем.              — Не забывай, что у меня есть пистолет, — выразительно смотрит на Кевина Эндрю, но тот только отмахивается. — Я не собирался поднимать историю этого места, потому что это не моя работа, если ты не забыл. Моя работа — ликвидировать неупокоенного.              — Который даже никого не убивал, — напоминает Кевин.              Эндрю морщится. Он знает, теперь знает, но это не означает, что его задание отменяется. Есть призрак, есть приказ — он должен ликвидировать его даже в случае отсутствия агрессии, потому что одно из первых правил, которые вбили в Эндрю в Организации — любой дух должен быть ликвидирован.              — Не убивал сейчас — убьёт потом, — произносит Эндрю, оглядываясь на рыжий закат на горизонте. — Погибшие неестественной смертью без регулярного заземления имеют обыкновение со временем превращаться в кровожадных монстров, — Эндрю чувствует желание Кевина задать вопрос ещё до того, как тот открывает рот, поэтому сразу произносит: — Никто не будет приходить к нему каждый день сюда, чтобы поболтать о вечном, потому что у него и близких-то не осталось, кроме отца-сектанта.              — Разве его нельзя... забрать отсюда?              Эндрю невесело хмыкает на подобную наивность — будучи узкими специалистами в сфере аномалий, регистраторы слишком уж посредственно представляли, как устроено всё остальное.              — Все призраки привязаны. Нил — к этому месту.              Эндрю чувствует на себе чужой взгляд, когда произносит это, но в этот раз не перебивает Кевина.              — Ты называешь его по имени.              Это не звучит так осуждающе, как звучало от Аарона. Кевин будто бы... понимает его?              — Смерть не отнимает личность, — негромко отвечает Эндрю и не знает, про кого именно сейчас говорит: про Нила Джостена, про Кейли Дэй или всё же про того Эндрю Миньярда из отколовшейся параллельной реальности, в которой тот умер из-за одержимости кровожадным монстром.              ***              — Ты привёл с собой друга? — Нил смотрит на него с долей скептицизма, словно сомневается в адекватности своего гостя. Кевин как раз производит замеры где-то на третьем этаже, когда в комнате за спиной у Эндрю появляется Нил Джостен.              Эндрю не хочет оправдываться перед собой, почему он даже не выхватывает в этот раз пистолет, а лишь спокойно оборачивается к призраку.              — Твой дом немного привлёк его внимание, — отвечает Эндрю и в этот раз сам присаживается на край подоконника. Опасно — он, в отличие от бесплотных сущностей, точно разобьётся, если случайно полетит вниз. — Мы с тобой не закончили разговор в прошлый раз.              — Возможно, потому что мне не нравится этот разговор? — щурится Нил, и Эндрю хмыкает. Нил контролирует своё состояние куда лучше, чем прежде — он точно знает, где находится и кем является. — Тебе нужно уходить отсюда, — произносит он. — Тебе и твоему другу.              — Почему нам нужно уходить отсюда? — задаёт вопрос Эндрю.              Нил Джостен точно знает куда больше, чем говорит — теперь, когда он достигает предела физической материализации, он точно контролирует весь объём своей памяти. Он помнит о своей смерти, а значит помнит о том, что тут происходит.              — Потому что тут опасно.              Эндрю усмехается.              — Самое опасное существо здесь — ты, — он кивает на круг соли между ними — он благодарен Кевину за то, что у него хватило мозгов на то, чтобы не стоптать крупинки. — Не знаю, заметил ты или нет, но тут кругом одни ловушки. Я пришёл сюда, чтобы ликвидировать тебя, потому что тут умирали люди.              Эндрю сам не знает, зачем говорит это — он намеренно раскрывает карты, давая шанс быть аккуратнее с ним и Кевином, потому что со стороны Нила Джостена жертва — он сам.              Снова.              — Люди продолжат умирать здесь, — произносит Нил, смотря в глаза Эндрю. Делает шаг вперёд, оставаясь совсем близко к границе, и в этот раз уже явно осознавая, что это может быть для него опасным. Их разделяет только этот чёртов круг в несколько футов диаметром.              — Потому что их убивает это место.              Нил медленно качает головой.              — Нет.              — Это не вопрос, — Эндрю не разрывает взгляд, потому что привык, что, стоит только ему опустить глаза, Нил Джостен пропадает. — Это место — аномалия, люди умирают тут из-за того, что энергетические потоки смыкаются здесь и искажают реальность. Убивают не сущности, убивает сам Эвермор.              Нил чуть вздрагивает, когда слышит название особняка. Его следующие слова звучат почти шёпотом, словно он боится, что его услышат.              — У Эвермора всегда был хозяин.              В следующую секунду сверху звучит звон разбитого стекла.