И лишь коты со мной на «ты»

      Фукудзава приходит в кото-кафе с приятным названием «Лилия» почти каждый день. Фукудзава приходит и не понимает, почему Рампо постоянно смеется, глядя на него. Он смотрит на хозяйку этого заведения и не понимает, почему сердце начинает биться чуть быстрее, когда она находится рядом.       Маки Касимадо. Он пробует это имя на «вкус», стоя дома у зеркала в один из вечеров. Юкичи бросает взгляд на длинные, блестящие черные волосы, когда после рабочего дня в агентстве они с Сигмой заходят перекусить, и Маки Касимадо приносит им чай. Фукудзава смотрит в ее карие глаза, когда расплачивается за сладости, которые ему приспичило купить перед работой. Он смотрит. И думает. Много думает.       Они почти не общаются, так как Маки Касимадо много работает, но он постоянно наблюдает за ней. Он смотрит, как она треплет Ацуши по голове, тепло улыбаясь и накладывая ему вторую порцию. Он смотрит, как она приносит Кёке специально оставленные для нее пончики с кроличьими ушками, хотя на витрине их не было видно. Он смотрит на Сигму, расцветающего в присутствии Касимадо. Его привычная неуверенность уходит, и он с удовольствием рассказывает ей, как у него прошел день, а она улыбается ему в ответ и по-родительски наставляет, говоря что-то шепотом на ухо лично для него.       Фукудзава смотрит и думает. Смотрит и не понимает, есть ли у этой женщины изъян. Думает о том, что у каждого есть подвох. Но не видит его, как не погляди. А он много смотрел, ведь действия говорят громче слов. Смотрел и не понимал, почему Рампо с Дазаем бросают друг другу странные взгляды.

***

      Маки Касимадо много смотрела. Много смотрела на Юкичи Фукудзаву и думала, ведь действия говорят громче слов, а ей как раз особо некогда болтать из-за обилия работы. Казуко тоже смотрела на нее и думала, но чесать языком не брезговала во время работы.       — Пойди, да познакомься с ним, в чем проблема, — ворчала Казуко в один из вечеров, моя на кухне посуду после рабочего дня, проведенного с Маки в «Лилии».       — Я не верю, — качает она головой.       — Во что ты там не веришь? — цыкает Казуко и закатывает глаза, не понимая, почему младшая сестра не попробует познакомиться с кем-то и не начнет отношения.       — Я много наблюдаю за ним, — выдает Маки, медленно качая головой. — Он приходит со своими подчиненными почти каждый день. Когда его нет, они постоянно рассказывают мне о нем много хорошего, но я не знаю. Мои глаза и уши говорят мне, что он хороший человек, но я боюсь в это верить.       — Маки, ты слишком много лет боялась и упускала кучу возможностей! — повышает голос Казуко, но вскоре смягчается, посмотрев в глаза, наполненные болью. — Тебе почти сорок, Маки. Да, жизнь еще не закончена, но ты оглянуться не успеешь, а старость подкрадется слишком незаметно. Я не отрицаю того факта, что тебе может быть хорошо одной, но вспомни, как ты была счастлива, когда прибежала ко мне вся в слезах и с кольцом на руке.       — Не напоминай, — отмахивается Маки, но что-то екает в сердце, и она начинает старательнее натирать чашку, смотря куда-то в стену.       — Дыру не проделай, — усмехается Казуко, и Маки вздыхает.       — Я не верю, что хороший мужчина все еще не женат в сорок пять лет, — озвучивает свой страх Маки Касимадо, и уверенная маска на ее лице трескается, а синяки под глазами становятся более заметны. — Все хорошие мужчины в этом возрасте уже женаты. Как правило, остаются неженатыми какие-нибудь маменькины сыночки, да еще кто…       — Но ты же не замужем, — пожимает плечами Казуко. — Я тоже, между прочим, а мне уже сорок два, — хмыкает она, и Маки смеется в ответ. — Так что возраст еще не показатель.       — Ты вдова, — Маки поднимает бровь и кончики губ вверх.       — Ты тоже вообще-то, — довольно задирает нос Казуко, и в карих глазах плещется веселье. Это явно забавляет ее, думается Маки.       — Ну, я сама виновата в этом, — следует длинная пауза, и Маки отворачивается, продолжая мыть посуду.       — Не смей говорить так, — вздыхает Казуко, подходя к Маки и кладя руку ей на плечо. — Ты прекрасно знаешь, что варианта было два: либо ты его, либо он тебя, — говорит она, и вновь воцаряется тишина, которую никто не смеет нарушить.       Маки прощается с сестрой и уходит к себе, продолжая думать, что все, возможно, не так уж и плохо. В прошлый раз она была дурой, развесившей уши, которая совсем не смотрела на дела и поступки избранника. Но в этот раз все наоборот. Она смотрит и думает. Смотрит и думает о том, что дела Фукудзавы кричат о том, что он хороший человек.