Убийца среди нас

      — Останься сегодня со мной, — прошептал Дмитрий Андреевич, продолжая прикасаться к моим губам.       — Хорошо. Раздается телефонный звонок, который разрушает нашу идиллию.       — Не отвечай.       — А если что-то важное? — спрашиваю я, доставая телефон из кармана и смотря, кто звонит, — Мама.       — Твоя взяла. Он не хотя отстраняется, и подходит ближе к берегу.       — Да, мам, — произношу, когда взял трубку, — Привет.       — Привет, — произносит голос по той стороне звонка, — Эмиль, а ты почему не дома?       — Ты дома? Ты же должна была приехать через неделю с командировки, — удивился я, смотря на возлюбленного, который тоже смотрел на меня.       — Должна была, но отпустили по раньше.       — Ты какого снова уезжаешь?       Дмитрий Андреевич подходит ко мне вплотную и смотрит в глаза. Отчего появляется ком в горле, который сложно проглотить. Его голова касается моих губ, а затем переходит к шее…       — Через полторы недели, — вздох от меня, — Ты чего?       — Обидно, что снова уедешь и оставишь меня одного, — говорю, закусывая губу, пытаясь не стонать от прикосновений мужчины.       — Эмиль, я работаю для нас. Ты когда придешь?       — Я сегодня ночую у Егора. Буду завтра, — пытаюсь быстрее закончить звонок.       — Ну ладно. Спокойной ночи тебе, — слышится прощальный голос.       — Давай, тебе того же. Люблю тебя, — я сбрасывая быстрее трубку, — Хватит.       — Ты вкусно пахнешь и сладкий, — хрипит, — Такой.       Его голова возвращается на место, смотрит мне в душу.       — Не надо на меня так смотреть, — усмехаюсь я, на что он меня снова вовлекает в поцелуй, который был прерван звонком, — Дмитрий Андреевич, давайте пойдём обратно к вам домой. Холодно все же на улице.       — Дмитрий Андреевич? — усмехается уже он, приближаясь.       — Да, Дмитрий Андреевич, — улыбаюсь по уши.       — Ну пойдём, Эмильен.       Наши губы находятся в пару миллиметров друг от друга. Я отстраняюсь и иду в сторону дома.       — Сучка, — выдает он и бежит за мной.       Догоняя меня, ударяет по ягодицам и бежит дальше. Я возмущаюсь и мчусь за ним.       — Ты хочешь выпить? — спрашиваю я, не замечая, как я перешел на «ты», когда мы зашли домой я вижу, что Дмитрий достает алкогольный напиток.       — Почему бы и нет. Да! Выпьем, — гордо отвечает.       С первой попытки он достает пробку, из-за чего пошел дым из бутылки. Дмитрий Андреевич достает два бокала, куда наливает жидкость поровну.       — На брудершафт? — его хитрые глаза блестят в полумраке. Возбуждённый голос его выдает, но не сильно.       — Я не буду пить.       — Расслабься, все хорошо будет. Выпей со мной хотя бы один бокал. Я разрешаю, несмотря на то, что тебе еще нет восемнадцати. Я буду контролировать себя, если ты за это переживаешь, — уговаривал меня, и, сука.       Я забираю у него принесённые бокалы. Мы скрещиваем руки.       — Не забывай, что завтра на работу тебе.       — А тебе на учёбу, — сверкнули его хитрые глаза.       По глазам мы понимаем друг-друга и выпиваем одновременно жидкость до дна.       Алкоголь не приятного привкуса проходит по горлу, обжигая его.       Я достаю телефон и начинаю набирать номер. Приложив его к уху, услышал гудки, а после знакомое:       — Ало.       — Если что я у тебя ночую, — выдаю я, когда перед глазами туман. Сзади меня стоит Дмитрий Андреевич, который гладит мои плечи, спину… Его горячие руки. Что я несу.       — Что это значит? Ты где? — Егор замолкает на долю секунд, — Ты что пьян?       — Чш-ш-ш… Егорик, не кипящуй, все под контролем. Я выпил немного. Один бокальчик и больше не собираюсь!       — Ты всегда так говоришь, — фыркает в ответ, — Не напивайся там. Аккуратней там.       Он сбрасывает трубку.       Я чувствую руки на свой талии, они спускаются ниже. Надо останавливаться.       — Дим.       — М? — его губы исследуют мою шею.       — Надо притормозить. Не наливай мне больше, прошу, — моя голова откидывается на его плечо, давая ему больше возможностей.       — Как скажешь, — он отстраняется и берет бутылку со стола. С горла он выпивает сразу половину. Я смотрю на эту картину. Какие вены у него на шеи…       — Ты куда столько пьешь?       — Ты сам сказал, что ты больше не будешь, — проговорил он, поставив бутылку назад, и через мгновение его губы в пару миллиметрах от моих.       — Ты же сможешь управлять собой, ведь так? — с ноткой страха спрашиваю.       — Так, — его губы накрывают мои.

***

      Меня кидают на кровать и нависают сверху.       В мое горло больше не попадала капля алкоголя, что не говорить о Дмитрии Андреевиче. Бутылка валялась где-то на полу первого этажа, давно пустая. На третьем, где мы находимся стоит новая.       Его губы снова целуют мои, но уже с большой силой, напористо. Руки тянутся к худи моего учителя, пытаясь стянуть. С худи снимается и футболка одновременно.       — Ты же сказал, что будешь контролировать себя, — через поцелуй напоминаю я, дрожащим голосом.       Он отстраняется. Взяв меня за подбородок, произносит:       — Малыш, я не трону тебя, пока ты не дашь мне знак.       Продолжая сидеть сверху меня на бёдрах, он снимает футболку, оголяя торс… Дмитрий снова берет алкогольный напиток и делает несколько глотков.       — Дмитрий Андреевич?..       Во мне бушует страх. Передо мной не тот мужчина, которого я знаю. Он сильнее меня.       — Я же сказал, что не трону тебя, Эмиль. Ты мне доверяешь? — его глаза направлены к моим. Я не могу разобрать, что в них вырисовывается. Но понимаю одно — он чувствует мой страх, поэтому с его лица не спадает хитра ухмылка. Я делаю кивок головы, который еле заметен, — Ты так чертовски красив., — втягивает меня в новый поцелуй, — Ты сводишь меня с ума. Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не накинутся на тебя.       — Разве ты это сейчас не делаешь?..       — Не держал бы себя в руках, я трахал бы тебя давно еще на кухне. Твои стоны слышны были бы на весь дом, — его голос такой возбуждающий, грубый. Такой Дмитрий Андреевич мне нравится больше… За это я его люблю — за грубость.       В руках он продолжает держать бутылку. Он смотрит то на меня, а точнее торс, то на алкоголь, который остался на донышке.       — Можно?       — Что можно? — в непонятках задаю встречный вопрос, — Тебе можно все, — решаюсь, дать ему разрешение.       Его глаза заблестели, забегали чертики от счастья, зная, что сейчас будет.       Он пропускает бутылку к груди моей и наливает немного алкоголя. От холодного напитка и резко жаркого дыхания, побежал табун мурашек. Я во все горло застонал, обхватывая голову учителя, который играл с моим соском. Он продолжал выцеловывать, вылизывать напиток с моего тела, периодически оставляя следы.       Налив оставшийся алкоголь на пресс, он делал всё тоже самое. Делая то нежно, медленно, то грубо. Маленькие капли стекали по моему телу на постель и оставляли мокрые следы.       Дмитрий закончил свою интересную игру. Он начинает расстегивать штаны. Несмотря на то, что в нем много алкоголя, он справляется на ура. Стянув с меня штаны, он берет мою ногу и закидывает на свое широкое плечо. Он наклоняется ко мне и начиет грубо целовать.       — Дмитрий Андреевич! — выкрикиваю я, стоная, после того, как мне по ягодицы прилетает шлепок. Он берет мой, уже давно вставший член, делая движения рукой, — Папочка, возьми меня уже!       Его рука останавливается немного сдавливая плоть в кулаке, взгляд поднимает и хитро улыбается, приближаясь.       — Папочка? — он хвает меня снова за подбородок и говорит прямо в губы, ударяя снова по ягодице, но уже сильнее, — Как скажешь, малыш.       Быстрыми движениями он снимает с себя всю оставшуюся одежду, как по щелчку пальцев. Он хватает меня за бёдра и быстро устраивает так, будто я кукла в его руках. Дмитрий Андреевич тянется к тумбочке, доставая оттуда смазку.       Он выдавливает ее на три пальца сразу, вставляя в колечко мышц по одному, аккуратными движениями, вовлекая меня в поцелуй, чтобы не чувствовать боли. Я мычал, стонал во все горло, когда приходили еще удары по ягодицам и его губы примыкали к моим соскам. Я начала насаживаться на пальцы, показывая, что я готов.       Через пару движений Масленников начал размазывать природную смазку по своему органу. Пока я лежал, пытаясь отдышаться, почувствовал, как в меня резко вошли. Я вскрикнул во все горло, отчего пошли слезы.       Дмитрий Андреевич также резко остановился, не делая ни одного движения. Лишь приблизился к моему лицу, выцеловывая его.       — Я попытаюсь быть нежным, — хрипит Дима, отчего я возбуждаюсь еще больше.       — Не надо.       — Что? — спрашивает, отстраняясь.       — Не надо, говорю, — я закидываю ноги на плечи учителя, — Пусть это для меня первый раз, но я хочу его запомнить навсегда.       — То есть?       — Да. Будь грубым, жестоким, папочка, прошу! — выкрикиваю я во все горло, хватаясь за шею, втягивая в страстный поцелуй.       Я уже не контролирую себя. Я просто хочу, чтобы это случилось. Мой первый секс с ним. С Дмитрием Андреевичем.       Я чувствую первые толчки, аккуратные, нежные и такие желанные. По нему видно сразу, что он не хочет принести мне вред при первом разе.       Каждый толчек был грубее, сильнее и быстрее. Дима вдалбливал меня в кровать, целуя меня, шлепая и играя с сосками.       Я не знаю сколько времени прошло, но я кончаю себе на торс самостоятельно. Я слышу, как мой любовник стонет в районе уха. Он делает финальный толчок, настолько глубоко, как смог, и изливается.       Он падает на меня, засыпая, а за ним и я, обнимая его за голову, прижимая к себе.

*****

      Просыпаюсь я от сильной невозможной боли в голове и по всему телу. Перед глазами туман из-за солнечных лучей, голову сложно держать и я её кладу обратно. Полежав так несколько минут, снова открываю глаза.       Взгляд падает вниз, на чью-то макушку. Чуть ниже опустив, понимаю, что на мне закинуты ноги, а мой член находится в горячем и узком пространстве. Я делаю движение вперед и издается еле-еле слышный стон.       Проклинав всех в этом мире, аккуратно достаю свой орган из колечка мышц. Вылез из хватки спящего Эмиля, посмотрел на него с высока.       Волосы потрёпанные. Губы прибухлые и алые. Все его тело в засосах, укусов. Не смотря на это, он шикарно выглядит без одежды. Но вдруг Иманов переворачивается на бок и я вижу красные ягодицы от моих ударов с небольшими синяками. Глаза зацепились за колечко мышцы, из которого вытекает вязкая белая жидкость, стекая на постельное бельё, оставляя след на нем.       С моей головы исчезли все воспоминания с этой ночи. Я не помнил от слова совсем.       Повернув голову, вижу пустую бутылку, которая валялась на полу. Часы показывали полшестого утра.       Перед тем как прийти на кухню, я прибрался в своей комнате. Поднял все вещи, которые валялись на полу. Укрыл одеялом Эмиля.       На первом этаже я вижу небольшой беспорядок: один стул валяется на полу, там же где и некоторые бумаги с бутылкой.       Подойдя к столу и дотронувшись до него, всплыли воспоминания.

— Ты же сможешь управлять собой, ведь так? — с ноткой страха спрашивает Эмиль.

— Так, — мои губы накрывают его, беря его на руки. Я отвигаю стул с большой силой, что он аж падает. На крою стола находились бумаги, через секунду они были на полу. Усадив его на стол, я продолжал целовать.

      Внизу живота становилось тесно с каждым разом от сегодняшней ночи.

— Ты так чертовски красив., — я втягиваю снова Эмиля в поцелуй — Ты сводишь меня с ума. Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не накинутся на тебя.

— Разве ты это сейчас не делаешь?..

— Не держал бы себя в руках, я трахал бы тебя давно еще на кухне. Твои стоны слышны были бы на весь дом.

      От одного воспоминания у меня сносит крышу:

— Будь грубым, жестоким, папочка, прошу!

      Мой член стоит колом. Я захожу в уборную, чтобы не разбудить ученика. Делая движениями рукой, вспоминаю, как выглядит мой малыш без одежды.       Заканчивая своё утренние возбуждение, выхожу из ванны.       На кухне я приготовил завтрак: омлет с сыром и помидорами, к нему кофе.       Я поднимаюсь наверх, в пол голоса крича:       — Эмиль.       Заходя в спальную комнату, не обнаружил его там.       — Эмиль? — зову его снова я, проходясь по третьему этажу. В один момент я слышу звуки с ванной комнаты, а после и щелчок открывания двери.       — Доброе утро. Меня звал? — спрашивает кудрявый паренек, выходя из комнаты только с полотенцем обматываным на бедрах, заставляя поглазеть на него полностью с ног до головы.       — Да. Идем завтракать, нам скоро выезжать надо будет, — в ступоре говорю я, на что он смеётся.       — А кто это сегодня делал так, чтоб я стонал на весь дом? — говорил он, подходя ко мне, — Кто меня поливал алкоголем, когда был пьяный в хлам? — он подошел почти в плотную, трогая мои плечи, — Что меня называл малышом?       — А кто папочкой? — принимаю я его игру, прижимая его к себе уже вплотную, не давая шансов ему выбраться, — Лучше тебе по хорошему пойти завтракать, не возникая.       — А то что? — его рука ложится сверху на мой ствол через ткань штанов.       — Иначе будешь стонать еще громче и просить о пощаде, — я затыкаю его поцелуем.       — Может быть я этого и добиваюсь.       — Я бы с радостью это сделал, но кто-то потом сидеть точно уж не сможет на уроках, — я ударяю его по ягодицам, а после достаточно сильно сжимаю их, что тот шипит от боли, — Вот видишь. У тебя пять минут, чтобы одеться. Либо придется делать это мне, но тебе я этого не советую.       Я оставляю его одного на этаже.       — Не слышу, как одеваешься!       — Так иди и посмотри, что это так.       — Посмотреть на тебя или пойти завтракать? Я выбираю первый вариант.       Поднимаясь обратно на третий этаж, слышу тихий смех и:       — Ай-ай-ай, Дмитрий Андреевич..       — Я одним глазком, — с усмешкой на губах зашёл в комнату.