Прикосновение

      Голубые глаза испуганно сверкали, в темноте они стали на несколько тонов темнее. Голод чувствовал, как тонул в этих сапфирах, совершенно растерялся, всадник был в такой ситуации впервые. Руки его неосознанно потянулись стереть кровь, залившую половину лица девушки. В первый раз, когда он её увидел, она была также в крови.       Вики испуганно дëрнулась, когда холодные пальцы всадника невесомо прикоснулись к её. Неприятная боль на секунду запечатлелась в местах ранения, а после и вовсе наступило облегчение. В теле девушки остаётся только бешенная усталость. Не такая, которую вызывает сила всадника. Просто желание, чтобы весь этот кошмар окончился. — Как?.. Кто ты такой? — прошептала Вики, отметив, что лицо её встречного подозрительно напоминает того самого зеленоглазого мужчину, которого та встретила в Аду. — Это был ты… — Я? — отойдя от замешательства, спросил мужчина.       Вики глянула за его спину, не обнаружив там крыльев, а вкупе с необыкновенно сильной, буквально давящей на неё энергией, девушка быстро сложила два и два и, к своему ужасу, осознала, что её спаситель, мысли о котором зачастую помогали не утонуть в отчаянии, оказался одним из смертоносных всадников апокалипсиса, смерть которого ей снится по ночам в самых прекрасных снах. Голод.       Уокер опрянула, испуганно попятилась назад, но вскоре уткнулась лопатками в стену. Всадник медленными, размеренными шагами, походкой хищника, следовал за ней, словно ведомый коротким поводком. Одним локтем он опëрся о стену, чуть выше головы Виктории, а второй, с почти невинным детским интересом, пропускал между пальцев пряди светлых волос. — Г-Голод? — Кто ещё? — бесцветным тоном спросил всадник, продолжая своё занятие.       Всадник поднял на неë взгляд, его губы скривила улыбка. Не зловещая, как у Чумы, а какая-то удовлетворëнная. Знаете, как человек, который долго искал в огромной библиотеке нужную книгу и, наконец, спустя огромное количество времени, нашёл её. — Почему ты не падаешь в обморок или не умираешь?       Этот вопрос мучил и саму Вики. Сама она никогда его прежде не встречала (до недавнего времени ей так казалось), но девушка наслышана о том, что перед Голодом никто не способен устоять. Сила третьего всадника истощала каждого, кто окажется от него в радиусе десятка метров. Уокер, слушая рассказы друзей, задумывалась над тем, каково это, когда никто не может с тобой не то чтобы общаться, а даже просто стоять рядом. Одиноко ему, она знает это наверняка. Такие мысли Вики уничтожала на корню, убеждая себя, что любая жалость к врагу ни к чему хорошему не приведёт. — Я не знаю, — девушка не понимала, что происходит, и как ей стоит вести себя в этой ситуации.       Всадник вновь поднял руку, намереваясь коснуться её вновь. Неужто это не мираж, есть человек, на ком его сила не работает? Он всё ждал, когда она потеряет сознание, когда его жизнь снова встанет на круги своя без осознания, что всё это время существовал кто-то, невосприимчивый к этому проклятию. А может ли быть так, что Уокер не единственная такая?       Эти мысли прямо сейчас уничтожали его установки и нарушали покой, который стал для Голода зоной комфорта, где всадник прятался всегда. — В тот день. В битве за Ад, ты мне помог? Зачем ты это сделал? — голос дрожал, Виктории было страшно, но она должна была задать этот воспрос. — Помог? — Голод не собирался ей помогать и не делал этого намеренно. Он никогда не был спасителем, наоборот, был тем, от кого приходилось спасать. Всадник и вовсе был убеждён, что девушка, не покидающая его мысли, давно умерла, и ему стоит перестать мучить себя размышлениями о ней — только как? А сейчас она стоит перед ним живая и почти невредимая, и Голод не понимать, как себя вести в сложившейся ситуации.       Всадника из его мыслей выдернуло приближение Чумы. Ядовитую энергию всадницы можно почувствовать за милю. Она отрявляла любого, кто окажется в небезопасном расстоянии, внушала отчаяние. М, кажется, не только он это чувствовал.       Вики запаниковала, боясь, что её поймают и вновь кинут в темницу. Легонько оттолкнув от себя Голода, девушка поспешила ретироваться, стараясь скрыть свою энергию и надеясь, что Голод её не сдаст и не станет в паре с Чумой искать еë. Тогда уж точно смерть неминуема. Мужчина видел лишь, как она подобрала подол неудобного платья и юркнула за угол, исчезая в темноте коридоров, а шлейф её энергии слабел. — Братец, ты что там делаешь? — Я не могу выйти из комнаты? — безразлично спросил Голод, доставая из кармана новую сигарету. — Не знала, что ты делаешь это без необходимости. Ладно, это неважно, — махнула она рукой. В каждом движении всадницы чувствовалась грация и уверенность, — не видел здесь бессмертную? - глупый вопрос. Видел.       Голод не стал делиться своими мыслями и просто обернулся, посмотрев скептически на сестру, мол «если бы видел, она бы уже тут лежала».       Всадница посмотрела на него как-то странно, словно проводила в голове какие-то математические вычисления. А после кивнула и ушла, приговаривая себе под нос, что пока девчонка ей не нужна и пусть бежит.       Голоду вдруг стало интересно, чем же та бессмертная перешла дорогу Чуме? Но больше всего всадника интересовало другое. По сравнению с тем, что он испытал сейчас, прижимаясь к ней, то прикосновение было почти невинным. Теперь-то уж точно Голоду не избавиться от всех этих мыслей, что беспрерывно галдят в голове. А ещё он понял, что не упустит её. У него появился шанс хоть ненадолго избавиться от своего одиночества. Голод уверен, что так просто теперь ему от этого чувства превдкушения не отделаться. Хорошо это или плохо, но он подписал себе приговор, прикоснувшись к запретному хоть раз, или нашёл то, что его душа искала все эти годы? Выиграл ли он или проиграл в этой ещё не начавшейся войне? Что ж, время покажет.