Восхождение

- Один из людей Горы свалился ночью со стены и сломал свою дурацкую шею,- сказал Виз кухарке. - Пьяный, что ли?- спросила женщина. - Не больше, чем всегда. Кое-кто говорит, будто это призрак Харрена его спихнул.- Виз фыркнул, показывая, что уж его-то этим не испугаешь. Битва королей, Арья VIII

У Аро было множество страстей - некоторые из них он успешно подавлял (до определенного времени, конечно), некоторым же сопротивление казалось ему неуместным. К последней категории он относил и сладостное удовольствие от роли наблюдателя. Созерцание чужих душ доставляло вампиру неописуемое удовлетворение. Перед его глазами строились, ломались и изменяли свое течение сотни судеб - и как восхитительно было осознавать, что одно его касание могло смутить, разжечь или же потушить эти занятные огоньки жизни! За прошедшие века Аро успел твердо убедиться в том, что впитывать в себя чужие воспоминания, чувства и потаенные желания, являлось единственным способом оградить себя от беспрестанно идущей по пятам тьмы. Дар вечности, текущий ядом в венах, пусть и прослыл апогеем развития в его представлении… все же порой способен был вызывать страх. Глупые человечки, проживающие каждый миг столько ярко, столь насыщенно, столь больно… ах, они едва ли понимали свои привилегии! Если их жизненный путь представлял собой некое замедленное падение - полет вниз, во время которого успеваешь пережить мириаду эмоций, излить сотни слез, потерять надежду и обрести ее вновь! - то тропа бессмертия была подобно восхождению Сизифа. Мертвое сердце, не допускающее ни излишней радости, ни излишней горечи, плутало в бесконечном лабиринте. У бьющегося органа есть своеобразная цель, конечная точка, к которой подходит все… в то время, как вампиры никогда ее не обретут. Будучи ещё наивным живым мальчишкой, Аро и предположить не мог, какова цена подобной неопределенности. Насладившись ощущением власти и силы после обращения, вампир внезапно начал время от времени ощущать дрожь в ледяных конечностях. Он мог с одержимостью сумасшедшего собирать ценные рукописи и безделушки, мог бы осушить сотни людей в надежде отвлечься, утопить грызущие разум мысли… однако, ощущение безысходности не покидало его. Лишь спустя годы, господин Вольтури отыскал способ глушить в себе это пакостное состояние. Обладатель мечтательной натуры, он избрал себе долгую и забавную игру, требующую огромного запаса знаний и сил. Древний вампир намеревался вновь стать частью того, чего был лишен после получения укуса. Суть его, отличавшаяся некоей холодностью, блокирующей всплески ощущений, в сравнении с человеческой, пусть и не позволяла ему стать актером в этом вселенском театре… Аро вполне доволен был бы скромным амплуа зрителя. Или даже автора-драматурга! Эта шальная мысль заставила вампира разразиться тихим, серебристым смехом. Звук отскакивал от высоких серых стен Харренхолла, окутанных тьмой, и обращался эхом. Пожалуй, наравне с голосом, смешки свои Вольтури также считал неотъемлемым элементом собственной пьесы из тысячи актов - настоящую их тональность он скрывал так часто, что высокие нотки, заставляющие окружающих не то таять, не то нервировать, проскакивали в речи уже ненароком. Точно откликаясь на веселье Аро, за громоздкой - и совершенно безвкусной, к тому же - дверью послышались легкие шаги, не могущие принадлежать человеку. Прилежно дождавшись стука и вопроса о дозволении войти, Вольтури расположился в высоком резном кресле, занимавшем центр Малого Зала. Луна, пробиваясь сквозь стрельчатые окна, озаряла светом его бледное лицо. - Мастер, они уже близко,- с поклоном произнёс Феликс, угрюмой глыбой встав посреди помещения. Опасно сверкающие очи его сделались темнее ночного неба.- Человек сорок, не меньше. - О, как это волнующе!- хлопнул в ладоши Аро, принимая вид ребенка, случайно застукавшего в лесу какую-нибудь поющую нимфу.- А что же наш дорогой Охотник? Обращенный им относительно недавно коренастый мужчина, отдаленно напоминал Вольтури его брата, Кайуса. Безусловно, вестеросцу не доставало того же лоска и высокомерия, но зато потенциально-одинаковая жестокость лилась через край… Интересно, попади Кай в те же пространные обстоятельства, что и Аро, сумел бы ли он разыграть такое же смирение пред своей участью? Постарался бы изгладить из памяти все былое? Представлял бы себе день ото дня голоса братьев, видимо, безвременно ушедших в схватке с румынами?.. - Дикий, как храккар во время гона,- буркнул великан. Затем, задумавшись, он понизил тон практически до шепота, глядя на своего хозяина со смесью веры и опасения.- Мастер… должны ли мы разделаться с ними в селении? Аро вздохнул преувеличенно-горько, и приглашающе протянул к гиганту ладонь. Спустя миг сильные широкие пальцы несмело сомкнулись вокруг его собственных. С началом военной кампании в Речных землях, пред Вольтури возникла необходимость разрешить сотню и одну головоломку. Открывать собственное существование людишкам, в порыве ужаса способных на непредсказуемые дурачества, он не намеревался… но неумолимо подступавший к замку отряд Амори Лорха не давал ему большой свободы выбора. Судя по воспоминаниям леди Уэнт, этот самый Лорх слыл молодчиком пренеприятным, с завидным энтузиазмом - и не без приказа грозного Тайвина Ланнистера - расправляющимся даже с двухлетними детьми. Черноволосый вампир ни капли не сомневался в том, что допустить эту смертную падаль властвовать над собственным гнездышком было бы большой ошибкой. Таким образом, Аро оставалось лишь убрать его с шахматной доски. Без лишнего пафоса - не оставляя свидетелей… возможно, даже позже распространив слухи о причастии ко всему призрака Черного Харрена. Оставалось только определиться, какие подмостки выбрать для столь блистательной сцены - привлекать излишнее внимание местного населения являлось непозволительным, но вот разыграть действие уже в пределах замкового двора… Нить внутренних рассуждений резко оборвалась. Аро отстранился от руки Феликса, обрывая контакт. Ему определено не нравились до смешного бесхитростные думы громадного бессмертного, кружащиеся вокруг его маленькой Гекаты. Провидица действительно обожала издалека любоваться человеческой жизнью, сидя на полуразрушенных бастионах. Великан предполагал, что в случае необходимости «зачистить» городок, Дорилея весьма огорчится, и оттого его снедали сомнения. - Мой друг, позволь мне тебя утешить,- нацепив маску сочувствия, произнёс Аро.- Мы атакуем исключительно с условием, что у нас не будет иного выбора… Надеюсь, я могу положиться на тебя? На самом деле, Вольтури не требовался ответ - он и сам прекрасно видел преданность подчиненного. Но, все же, создавать иллюзию выбора бывало полезно. Когда Феликс, с горячностью заверив его в своей неколебимости, отошел к выходу из Зала и замер там, Аро позволил себе пометить в памяти особенность великана не слишком опираться на левую ногу. Старое ранение, не исправленное ядом по непостижимому недоразумению… Вампир не пылал жаждой когда-либо воспользоваться этим знанием, но зацикленность Феликса на Дорилеи его удручала. Безусловно, ни великан, ни малышка не имели ни малейшего понятия (этой драгоценной информацией Вольтури делиться не спешил) о предначертанных вампирам связях - как и том, что насмешкой Судьбы им двоим уготовано было бы стать парой. Впрочем, возраст обращения провидицы навеки закрыл эту возможность. Все, что оставалось Феликсу - это находиться рядом в неведении, защищать, не претендуя на большее… в противном же случае, Аро не повременил бы вмешаться. Легкой походкой древний вампир направился прочь из Малого зала, в сопровождении заметно расслабившегося великана. Морозный ветер ударил в лицо, стоило оказаться за пределами каменных чертогов.