Трезвость ума под сильным ядом грёз

В дребезги разбивается стекло, бьются вазы и скрипит паркет. Трещит по швам ткань на постели и одежде. Когти впиваются в плоть до цветных кругов перед глазами. Ярость, отчаянье, обида, боль. Всё смешивается в один вихрь внутри и растёт, растёт, растёт... пока не сливается в один коктейль, что никто не посмел бы выпить. Никто не выдержит торнадо на дне бокала.

*      *      *

Разгром. Полный разгром. Вот что увидела Рози, войдя в тёмную холодную комнату второго этажа. Никогда она ещё не видела это место в подобном состоянии. И это напрягало ещё сильнее. — Аластор? А кто же ещё? Лишь один демон изредка занимал эту комнату ещё будучи совсем зелёным в плане освоения в Аду. Не было ни друзей, ни связей. Лишь враги и неприятели вокруг. И приятная, спокойная собеседница Рози, на тот момент ещё владеющая магазинчиком вместе с Франклин. В углу комнаты шевелится сгорбленная тень. Её голова качается, словно шея давно сломана, а удлинённые руки висят вдоль тела ветками. Голос скрипучий, как мел или звук когтей по стеклу, откликается еле слышно: — Рози, — имя звучит обречённо, — Не оставишь меня на пару.. часов? Женщина вздыхает: — Ты не выходишь никуда со вчерашнего вечера. Не спускаешься на трапезы, укутался в свой кокон, — глава каннибалов ненавязчиво подходит ближе к тени и садится на кровать, приглашающе похлопывая по месту рядом, — Расскажи своей старой подруге о том, что так изводит твою грешную душу. Тьма сгущается, с сомнением изгибает спину. Молчание затягивается и тень начинает перебирать пальцами по исполосованной стене. — Всё прошло так плохо? Изо рта тени вырывается шипение, симулируя радио, но человеческий голос различим. Черными каплями фигура стекает в лужу и вырастает в центре комнаты, рассеивается, являя на свет хозяина в старом сюртуке. — Это не стоит твоего внимания. Улыбка Рози становится сочувственной. Это.. раздражает. Аластору кажется, что его прямая спина горит под настойчивым взглядом чёрных глаз подруги. Словно она видит его насквозь. Словно он не может сделать элементарного: держать себя в руках. — Ты разнес комнату и съел почтальона утром, когда он хотел занести письма через окно, как обычно делает, когда меня нет дома, — напомнила женщина, убирая локон волос под шляпку. Демон поправил воротник и смахнул с него остатки чего-то склизкого: — Мясо импов такое безвкусное, — обождав немного, Аластор оглядел комнату, — Я всё уберу. Сделаю ремонт в лучшем виде, дорогуша: я помню уговор. Прости за беспорядок. Он правда думал, что после этих слов Рози прекратит эту молчаливую пытку. Что подруга поднялась к нему лишь затем, чтобы напомнить о неприкосновенности её драгоценной мебели. Но чужой взгляд всё ещё прожигал огромную кровоточащую дыру в теле. Это было выше его сил. — Пойду прогуляюсь. Один щелчок пальцами и темные ручейки растеклись по комнате, начали обещанную уборку. Но когда Рози вернула внимание другу, Аластора и след простыл. Глава каннибалов вздохнула, отгоняя от себя назойливую тень, что приняла её за пыльный манекен. Уходить по-английски не было привычкой радио демона. Не в её доме. А за окном был обычный адский день с обычным красным небом. Иного над кругом гордыни никогда и не было. Ни утром, ни днем, ни ночью, ни сейчас. Почему он не может быть таким же постоянным как небо? Руки сжались, а правая ладонь не обнаружила привычной опоры. Аластор с раздражением хрустнул пальцами. Ещё утром демон заметил, что трость отсутствовала в спальне. Он приказал своим теням обыскать весь дом, но ничего. А значит оставался только один вариант. И этот вариант не приносил никакого успокоения. Даже напротив. Аластор не привык зацикливаться на чем-то посредственном. Ему нравились интересные вещи, интересные люди, а позднее и интересные демоны. Но с Люцифером всё обстояло иначе. Нельзя было отрицать, что Аластору интересен мелкорослый король. Всё-таки радио демон управляющий отеля его дочери, а значит уже ближе к королевской семье, чем кто-либо. За исключением Вэгги, само собой. Люцифер раздражал. Вызывал опасения. Но что хуже всего — действительно был крайне любопытной личностью, которую хотелось разложить на составляющие, изучить, а затем.. купить. Не сразу, но возможно Аластору удалось бы сделать это. Но случился наркотик. Мимзи перестала хорошо к нему относиться после того, как радио демон выгнал её из отеля. Но всё же он не мог знать, что бурда VVV может быть настолько сильнодействующей. Принял вызов. С этого момента всё и пошло не так. Не те взгляды, не те слова, не те мысли, не те действия, не те чувства. И уж точно не тот Люцифер, которого Аластор знал до этого. Если тогда король казался напыщенным, самодовольным монархом, несостоявшимся отцом одиночкой и попросту шутом под личиной павшего некогда серафима, то тот Люцифер.. Аластор выпустил воздух сквозь зубы. Погрешность равна неделе. Почему он не подумал об этом? Лишь из-за приглашения? Но при мысли о короле голова не трещала, зубы не дробились в крошку, желание наморщить нос в отвращении вовсе пропало. И не появлялось уже давно. Границы между чувствами отравленной души и Аластором держались на волнах, словно парусник в шторм. И он сломался ровно после того дня. Ему необходимо понять. Ноги сами принесли демона к окраине города и лишь знакомые голоса, что непривычно резали слух, остановили Аластора в нескольких шагах от входа. — Клубничка всё ещё не пришла? — Энджел сказал это без интереса, как бы между прочим. — Нет, папа же сказал, что Ал взял отпуск. Думаю, раз он решил отдохнуть от обязанностей управляющего, не следует ему мешать. Чарли постукивала ручкой по столу. Вэгги остановила её, мягко взяв за руку: — Но он никогда не отлучался из отеля надолго. Его комната буквально находится здесь, как и башня с радио-штуками. Что могло заставить его потерять интерес? — Может быть он просто нашёл демонов позабавнее. Всё-таки отпуск у него закончился ещё вчера. — Хаск! — принцесса вскочила с места, — Аластор не такой! Это хмыканье радио демон узнает с закрытым глазами. Больно долго Хаскер уже находился у него на контракте. Настолько долго, что бармен уже стал разбираться в своём хозяине. Не удивительно. — Без обид, принцесса, но Аластору важны не демоны, а впечатления. Если ему наскучит — он уйдёт без предупреждения. Или попрощается и исчезнет навсегда, — дно бутылки касается стола, ставя точку в объяснении Хаска. Радио демон довольно прикрывает глаза. Его подчинённый хорошо разбирается в его вкусах. Чьи-то шаги заглушают дальнейшее обсуждение. Сердце падает вниз и исчезает, оставляя пустоту. Тело словно знобит. — Папа! Люцифер. Аластор прислоняется к стенке растворяется, протекает между дверьми размытой, совершенно бледной тенью. Устраивается в самом тёмном углу Холла и устремляет взгляд на фигуру короля у подножия ступенек. Самаэль чуть сгорблен, под глазами виднеются еле заметные круги, а края шляпы опущены вниз. Трость же теперь не выглядит как аксессуар. Скорее необходимость. Никто не замечает. Потому что Люцифер улыбается и обнимает дочь, желая доброго дня, потому что ведёт себя как обычно: до тошноты мило и приторно радостно. Но Аластор смотрит. Смотрит как при каждом удобном случае король опускает уголки губ и задумчиво смотрит в стену. Как слишком долго полирует набалдашник трости, хотя тот блестит словно солнце. Как за разговором с другими обитателями отеля Люцифер старательно прячет нервозность движений. Это не похоже на смятение, на проявление сдерживаемой ярости, даже на фарс. Его величество просто.. задумчив. Люцифер думает всё это время. Думает о чём-то далёком от дорогой Шарлотты и отеля. И Аластор продолжает наблюдать. Демон не знает зачем он это делает. Зачем позволяет себе наблюдать за падшим, который так влияет на его душу. Почему продолжает считать, что все его воспоминания и чувства последних недель — фальшивка. Почему начинает переживать о том, что с ними придётся расстаться. Почему уверен, что Люцифер снова начнёт ненавидеть его. А была ли эта ненависть когда-то? Мимо проходит Хаск и давится своим дешёвым виски, который предпочёл вместо дорогих вин от короля. Утерев подбородок, демон с вопросом смотрит на тень: "Какого хуя, Аластор?!" — не успевает вырваться изо рта. Тень прикладывает палец к пушистой морде и с намёком кивает на постояльцев. Но Хаскер с легкостью прослеживает ту самую линию. Его величество щебечет о чём-то с Вэгги. — О, — звук выходит ошарашенным. Хаск косится на тень и глубоко закатывает глаза. Затем делает глоток из горла бутылки и выдыхает: кажется сегодня ему понадобится что-то покрепче. Кот всё же ненадолго задерживает взгляд на хозяине: долгий, выразительный. И просто уходит, бормоча себе под нос: — Ебаный сталкер. Знает, что Аластор ничего не сделает ему за эти неприличные слова, ведь отчасти это правда. Его величество уходит в башню около пяти вечера, вместе с ним удаляется и тень. Только не в комнату Люцифера, а в свою. Проникает бесшумно, не открывая двери. Коридор встречает его тьмой и холодом. Болото всё ещё пахнет тиной и разлагающимися, недоеденными трупами животных. Аластор ощущает себя в своей среде: осталось только расположиться с комфортом, взять книгу Вирджинии Вульф и заварить экспрессо. Радио демон подходит к столу на опрятной части комнаты и смахивает с него пыль. Здесь давно не было Ниффти, значит перед уходом дверь он всё же запер. Шипение сбоку настораживает и тут же радует. Трость с микрофоном вместо набалдашника стоит у тумбы. Начищенная и такая необходимая, она ложится в ладонь как недостающий кусочек пазла. В предвкушении по позвоночнику пробегает стая мурашек. На пробу Аластор выдыхает сдавленно, слышит статичные помехи в голосе и улыбается шире. Он снова целый. Но брови сходятся к переносице, когда в памяти всплывает важная деталь: трость осталась у Люцифера. Значит он заходил в его комнату без разрешения. Только чтобы вернуть микрофон?.. Тень отделяется от хозяина и в насмешке искажает лицо, вьётся над демоном и фантомно душит своим длинным черным хвостом. — Довольно тебе, — с фильтром фраза звучит увереннее, — Меня не пронять обычным одолжением. Тогда тень странно кривит пальцы и змеёй обтекает хозяина, ползёт к радиоприёмнику и петлёй раздвигает тьму рядом, являя на свет жёлтое чудо. Утка. Уши демона недовольно дергаются. Надо было взаправду сжечь это подобие птицы ещё в первый день. Но тень продолжает стоять на своём и Аластор приближается, наклоняется ближе. Видит незначительные изменения. Откуда-то на обгоревшей шляпке появились заплатки, а шея награждена красным галстуком-бабочкой, которую приделывали с особым усердием, судя по ткани. Щелчок приёмника совпадает с тем моментом, когда Аластор отшатывается, будто увидел что-то запретное, что-то личное. Тень ехидно покачивается из стороны в сторону и демон сверкает колесиками приёмника в глазах, открывает небольшую воронку, беспощадно скидывая туда собственную тень, пока та извивается, сопротивляется, и в конце концов поддаётся. Никто не смеет потешаться над ним. А потом он уходит. За пределы треклятого отеля. Подальше от сумбурных мыслей, не отпускающих с прошлого вечера. Аластор забыл, что подобные им мелькали день ото дня на протяжении всего месяца. Память воистину странная вещь. — Почему простое в миг стало столь сложным? Кофе и стейк не могут ответить. — Разговариваешь с едой? — Рози заходит в столовую и по хозяйки устраивается на соседнем стуле, — Не думаешь, что эта старая женщина будет лучшей собеседницей, чем недожаренный Мистер Баккет? Чёрные реснички порхают как бабочки, собирают пыльцу правды по крупицам. От Рози ничего не утаить. Так стоит ли скрывать правду? — Кое что случилось, — Аластор откладывает приборы, — вчера в замке. Женщина мигом переключается с игривости на понимающую улыбку. Даже слишком понимающую. В последнее время для Аластора всё слишком. — И это "что-то" было столь ужасно, что теперь Его величество обрубит вашу дружбу на корню? Демон берет в руки чашку и смотри на поднимающийся от неё пар. — Могу лишь строить догадки, дорогая. И дружба наша была не так крепка, как могло показаться тебе со стороны. Деловые отношения. Только и всего. — В последний раз ты говорил так после разрыва с Вокси, дорогой. Пальцы сильнее обхватывают изящный фарфор. Снова Рози заводит этот разговор. Женщина качает головой. — Я не стану повторяться, но хочу чтобы ты знал: порой, если кто-то тянется к тебе, не стоит быть таким категоричным. У всех случаются недомолвки и недопонимания, но это не значит, что дружба на этом должна закончиться, — Рози достаёт один ирис из вазы в центре столика, — Стоит отнестись к этому как к неотъемлемой части любых отношений, — она протягивает цветок демону; почему-то в свете окна лицо подруги выглядит старше, — Не терзай себя. Поговори с ним. Зелёный стебелек хрупкий и нежный: стоит чуть-чуть надавить на основание и фиолетовая головка покачнется и отвалится, так и не дав семена. Впрочем, цветок всё равно уже фактически мёртв. Аластор никогда не был силен в серьёзных разговорах. Ад не место для искренности, потому все грешники удостаивались лишь его искрометной улыбки и артистичных фраз. Даже Рози, пусть и видела истинную ярость друга и глупые ошибки, никогда не заставала его другим. Некоторым могло показаться, что радио демон вовсе не обладает никакими эмоциями кроме радости, раздражения и злости. Но он когда-то тоже был человеком. Очень и очень давно. — Всего месяц прошёл с начала вашей дружбы. Не спеши с выводами, дорогой. Уверена, Его величество тоже ждёт возможности объясниться с тобой. Иногда Аластор не мог понять как ему повезло встретить в числе первых демонов именно Рози. За пол века эта милая женщина много раз избавляла его от скуки и давала полезные наводки для контрактов. Когда они болтали вот так или говорили о делах, мужчина возвращался в далёкие луизианские дни, в родной бревенчатый домик и теплоту родных объятий. Всего на мгновение он возвращался домой. А потом встречался с пустыми чёрными глазами и вспоминал о действительности. Это не его дом. И никогда им не станет. — Возможно ты лучше сможешь понять себя, если ответишь на простой вопрос: что ты почувствовал, когда он закружил тебя в танце? — на удивлённый взгляд друга Рози лишь рассмеялась, уже вставая из-за стола, — Не только у Вокси есть уши за пределами района. Аластор фыркнул и отвернулся к окну. — Что за глупости, дорогуша? Это был всего лишь глупый вызов, ничего более. Не думаю, что это поможет мне решить проблему. Шуршание пластинки. Первые ноты: игла граммофона легла в борозду. Та самая песня. Сердце панически сжалось. Как она узнала? Демон повернул голову на женщину в непонимании приподняв брови. — Ну же, Аластор, составь мне компанию, — Рози протянула руку вперёд, как подобает даме: тыльной стороной к верху, — Порадуй свою старую подругу. Мужчина с сомнением смотрит на кисть, но всё же встаёт с места и сам сгибается в поклоне: — Раз такая прелестная дама предлагает мне стать её кавалером. Рози хихикает и её остренькие зубки сверкают в свете настенных ламп. Ни один грешник сейчас не дал бы ей и ста лет. — Какой галантный молодой человек. Уверена, что вы и в танцах хороши. — Дам вам увериться в этом. Глава каннибалов кладёт ладонь на плечо друга, а тот в свою очередь поддерживает её за спину. Оба партнёра ненавязчиво касаются ладоней друг друга: не переплетают пальцы, не сцепляют их в замок — просто соприкасаются. Всё-таки это дружеский танец. И шаг. Свободное пространство зала магазинчика не идёт ни в какое сравнение с холлом отеля, потому движения приходится делать осторожнее, а шаги контролировать строже, чтобы ненароком не столкнуться с так не вовремя подвернувшимся стулом. Рози легко занимает ведомую роль, имея опыт в классических танцах. Не принято, что бы в паре с мужчиной вела женщина. Не в традиционном варианте. И всё же Аластор поначалу неуверенно входит в обороты: сложно перестроиться после перерыва. Затем подхватывает темп, рисунок, чётче ставит туфли на паркет. Музыка охватывает и уносит в далёкие края Тяжёлые мысли. Личико дорогой подруги рядом отталкивает неприятные воспоминания и оживляет тот самый вечер бала. Перед глазами проносится лик короля, который исчезает со следующим оборотом. Что за наваждение. Аластор находит момент щёлкнуть пальцами, когда их руки оказываются расцеплены. Мебель в страхе сдвигается к стене, освобождая место для новых маневров. Шаг за шагом демон всё больше вливается в атмосферу танца, в запах спелых фруктов и соуса для мяса, темные ирисы что стоят в вазе на столе. И всё это... Осознание наступает незаметно, лишь когда Рози последний раз стучит каблучком, завершая круг. Музыка заканчивается и Аластор отстраняется, как того требует этикет. Глава каннибалов достает откуда-то веер и начинает обмахиваться им, попутно приводя в порядок слегка выбившиеся из под шляпы прядки. — Ох, не помню, когда в последний раз мы вальсировали вместе. Кажется это было лет сорок назад, когда ты ещё был совсем зелёным грешником. Радио демон не теряет улыбки, но смотрит на руку, только что сжимавшую в объятьях Рози. — Аластор? — Это был незабываемый танец, дорогуша. Знаешь, он натолкнул меня на определённые размышления. Женщина снова обнажила аккуратные зубки и, в ожидании ответа, продолжила обмахиваться веером. — Но прежде, — Аластор расплывается в кровожадном оскале, глаза загораются алым ярче, чем когда либо, — Навещу старого друга.