Гад.

      Брюс злился, но чувствовал себя частично виноватым. Виноватым ещё и за то, что сказанные сгоряча слова казались ему до сих пор справедливыми - не разрешит он тёмному магу обучать свою дочь.       Зная характер Марго, Яков опасался последствий: она могла чего только не намудрить, обладая определёнными знаниями. Он и книги-то не все, до определённого возраста, разрешал ей читать - из магических разве что про травы да разных существ. А она тайком читала о другом... Об этом чародей прекрасно знал, но так ни разу не сказал этого.       И даже при отсутствии должных знаний девушка умудрялась устраивать неприятности! Вспомнить одну только историю с тиарой: конечно, виновата была не она одна, но кто первый туда полез? Благо, магистра с ними тогда ещё не было - кто знает, каким мог бы оказаться его двойник? Хотя, может Яков даже хотел бы знать.       Вьёлет невольно заставил его вспомнить слишком много нежелательных вещей. Мужчина мучился от смешанных чувств - он уже успел по нему соскучиться, но продолжал держаться отстранённо. Хотя часто хотелось просто подойти, обнять и успокоить наконец друг друга. Тёмный маг умел делать это даже молча. Просто прижимаясь к Якову и крепко его обнимая.       Брюс просто не мог разобраться в своих мыслях. После смерти Айли он ни разу не позволил себе влюбиться, а тут вдруг... Вьёлет совсем не был на неё похож. Он никого ему не напоминал - ни покойную жену, ни Фрею, ни кого-то до них.       Как развивалась его симпатия к магистру Брюс не заметил. Целуя его в тот вечер он искренне боялся, что Вьёлет его оттолкнёт. Это было бы вполне оправданно с его стороны, но когда тот ответил взаимностью внутри что-то окончательно переломилось. Через какое-то время графа перестало смущать то, что ему вдруг стал симпатичен мужчина. Вьёлет, как выяснилось, умел быть и ласковым и нежным - надо было просто подождать.       Его первый серьёзный поцелуй за несколько лет. Почему же именно с ним граф решился дать волю чувствам?       Яков не мог позволить себе скорбить вечно, но когда в его семье стало на одного человека меньше, он решил для себя - другой ему не надо. Мужчина сосредоточил всего себя на дочке; он и тогда понимал, что сильно балует Марго, но не мог по другому. В нём всегда было много тепла, только вот отдавать почти некому. Однако же женщины перестали привлекать его исключительно внешне, а при общении он либо не находил в них ничего примечательного, либо предпочитал не заходить дальше приятного знакомства, дабы не травмировать себя и дочь. Капризная в том возрасте Марго не перенесла бы третьего лишнего, кого бы Яков любил кроме неё.       Что-то было неспокойно на душе: Брюс будто бы чувствовал себя виноватым перед покойной женой за то, что всё же растаял перед кем-то.       Нет, Айли бы была расстроена по иной причине. Она бы не пожелала любимому человеку одиночества. Айли была женщиной необыкновенно проницательной и доброй - всегда поддержит в трудную минуту, всегда поймёт. Яков за всю их совместную жизнь успел научиться почти так же. Почти...Сколько лет бы не прошло, он будет скучать.       " Ты же понимаешь..." - вот бы получить ответ, но Яков и так уверен, что она ответила бы "конечно, да".       Да и как бы он сейчас всё прекратил? За что вдруг брать и обрывать с магистром общение, если они так привязались? Что бы Вьёлет ни говорил, ни делал - Яков же видит его настоящего. Они друг другу нужны.

• • •

- Видать, что серьёзное случилось? Вы уж неделю как молчите, молчите... - девушка пыталась мягко подвести магистра к теме и разузнать подробности их ссоры: вряд ли она успела застать весь их разговор. - Да я особо-то разговорчив никогда и не был. - француз оторвался от чтения и посмотрел на Марго. Та, кажется, стеснялась чего-то, но раз уж сама пришла - пусть говорит. - Может и так, только я не об этом. - нервно одёрнув подол платья, девушка села неподалёку. - Всё хорошо было, а тут вдруг и вы задумчивый стали, и папенька ни с кем говорить не хочет...       Вьёлет, конечно, мог догадаться, что Яков воспримет его слова жёстко, но такого не ожидал. Что следовало бы ответить Марго он не знал: сказать как есть не мог, да и врать бы не стал. - Как он себя чувствует? - Да вот, наверно не очень...- девушка удивилась этому вопросу, не ожидая, что магистр будет интересоваться именно этим в таком тяжёлом состоянии.       Мужчина вздохнул и прикрыл глаза. - Плохо. Но я ничем помочь не могу. - Так что же у вас случилось? - Поругались, сама же видишь. - мага немного успокаивало то, как с ним говорит Марго. Уж если бы она злилась на него за то, что Яков по его вине расстроен, то и общение было бы иное. А она просто переживала за них. Вот так сразу за обоих, даже не делила на родного и нет. Это немного льстило... - Вижу, только почему ж?       Вьёлет посмотрел на неё немного строго, но сразу же смягчился: - Тебе лучше не знать, правда. Ты не виновата, а мы уж как-нибудь сами разберёмся.

• • •

- Яш... - граф вздохнул, услышав виноватый голос француза за спиной. Вот и что он ему сейчас скажет? Хотя по тону понятно, что маг не спорить с ним пришёл.       Холодные пальцы неуверенно коснулись его ладони и Яков вполне охотно ответил встречным жестом, беря его за руку. - Негоже всё таить... - Вьёлет сильно переживал, пока наконец сам не решился подойти и поговорить. И на этот раз спокойно. У чародея было достаточно времени, чтобы перестать злиться и всячески избегать его компании. Он просто хотел узнать, почему вдруг на него так взъелись, ведь он не сделал ничего плохого. Всего лишь помочь Марго, но вышло как всегда.       Брюса тронуло, что француз первый сделал шаг навстречу и не побоялся... видно, всё же, что тоже беспокоится. Сколько они не общались? Больше недели, наверно, и каждый все это время переживал по своему. - Кто бы говорил. - Яков боялся обидеть его ещё сильнее, но тут и поспорить было не с чем: о магистре он знал ничтожно мало. Естественно он догадывался, что за завесой слухов и историй о его изгнании наверняка кроется множество тайн, но знать ничего наверняка не мог. Спросить всегда хотелось, да стыдно такие больные темы обсуждать...       Возраста его Яков Вилимович никогда не спрашивал. Знал только, что уж даже не десятками его года можно считать, а сотнями, если по-людскому времени.       В каждом мире время протекает по-разному: Брюсу самому было в разы больше, ежели на вид, однако цифры всяко сильно разнились.       На деле правление магистра кончилось куда быстрее, чем здесь, на земле: один он не смог долго устоять. "Тогда был подписан первый магический манускрипт" - первое время Вьёлет вызывал у него ассоциацию с болью и чем-то давним, полузабытым.       Вспомнилась церемония посвящения. Тогда он впервые взял в руки скарапею: молодой, неопытный, дерзкий... тогда все казалось односторонним и понятным - вот плохие, вот хорошие. Брюс попал в первое поколение чародеев равновесия, чем несомненно гордился.       Магистра он никогда ранее не видел, но не слышал про него только самый ленивый. Визард - сильнейший маг, с которым когда-то было честью быть знакомым, стал предметом всеобщего осуждения. Тогда Яков и подумать не мог, что судьба сведёт его с ним. Тем, кого ненавидели и боялись, кого хотели даже убить за предательство, устроить самосуд...тогда это не казалось диким. Несомненно в молодости все казалось куда проще.       В момент нападения он был слаб, но готовился держать оборону до последнего. И как ни удивительно это слышать, но Вьёлет бил не со всей силы. Да, Брюс на короткое время потерял сознание от боли, но в таком состоянии магистр запросто сжёг всю башню. Но у него были другие цели. Он не стремился убивать, он стремился к выживанию.       Маг до сих пор мучается от кошмаров время от времени. Тихо бормочет, что у него не хватает времени, вздрагивает, хмурится. Что же с ним было? Это для Брюса главная загадка.       Если судить по рассказу Пети, то Визард был одержим. В прямом смысле этого слова, и это было страшнее любого демона, это древнее зло, вызванное его ненавистью и отчаянием. Конечно же он, как хранитель, не должен был позволять духу овладеть собой, но так уж вышло...       У Якова было больше года, чтобы забыть. Но когда Вьёлет вернулся стало понятно, что он медленно умирает. Совсем один.       Ничего не говоря, Брюс просто обнял француза, мягко целуя в щеку: - Я тебе обязательно все расскажу. Но позже.       Вьёлет уткнулся в плечо мужчины и зажмурился, чувствуя, наконец, относительное спокойствие: - Я тоже.       И конечно они расскажут, когда не будет так больно.