Голубой огонь в сердце Европы

Конец июня, 1941 год. Поляна была окутана мягким золотистым светом заходящего летнего солнца. Глядя на всю эту красоту, нельзя было предположить всех ужасов, происходящих совсем рядом, буквально в нескольких километрах. Не было слышно грохота артиллерии, очередей пулемётов, рёва танков. Лишь изредка гудели в ясном небе самолёты. Гриндевальд решил выйти подышать свежим воздухом, ведь в последнее время дышал, по собственным ощущениям, только пылью и чернильными испарениями. Из более-менее весёлого – двумя днями ранее пришлось провести вежливую беседу с разошедшимися аврорами, и ненасытная тьма застенков Нурменгарда пополнилась новыми душами, а личное дело великого волшебника пополнилось ещё парочкой строчек, сулящих пожизненное, если не вышку. Казалось бы, перестраивать мир – работа не пыльная, знай себе держи связь с нужными людьми, посылай одних в расход, других на повышение, сплошная бумажная работа. Однако, быть всегда на стороже, в окружении врагов, в закономерном международном розыске оказалось достаточно утомительно. Так что кошмар магической Европы номер один решил устроить себе небольшой перерыв. Но сначала нужно было всё-таки сделать одно дело. — Добрый вечер. Принёс мне что-то новенькое? — Геллерт мягко, но уверенно придержал за локоть неприметного паренька, который ненавязчиво слонялся вдоль зелёной изгороди и, по всей видимости, любовался нурменгардским лесом. Отсюда до самой крепости было рукой подать, но изгородь просто замечательно скрывала всё, что нужно было скрыть. Кажется, молодой человек действительно засмотрелся на деревья и снующих по ним белок, коих предостаточно водилось в парке, так что, почувствовав хватку на локте, подпрыгнул и нелепо вытаращил глаза. — Сэр, нельзя же так пугать! — шумно вздохнул парень, хватаясь за сердце. Вспомнив, что надо бы соблюсти приличия, он на секунду склонил голову в знак уважения и выдавил из себя неуверенную улыбку. — Простите, если напугал, мой дорогой Элиас Ночер. Юноша хорошо понимал, что кроется за этой фразой. Капелька разочарования в нём, как в разведчике, так как ему следовало лучше осматривать местность на наличие людей. Особенно здесь. Нельзя было витать в облаках. — Я как раз собирался в штаб, но слегка заблудился. Глаза Геллерта странно сверкнули. — В связи с нападением на Советский Союз, я решил улучшить систему защиты Нурменгарда. Спасибо, что испытыл её на себе. Элиаса сдавленно хохотнул. — Именно поэтому вы решили мне ничего не говорить? — Да. Как видишь, я выделил минутку, чтобы встретить тебя лично, — Геллерт достал сигарету и поджёг её голубым огоньком от кончика указательного пальца. — Тебе больше нельзя здесь появляться. Мужчина выдохнул дым куда-то в сторону. Ночер даже спрашивать не стал, как именно босс узнал, что придёт он именно в это время и именно в это место. Договорённости не было, условного сигнала тоже. Просто догадался, как только он умеет. Когда-то эта удивительная способность Гриндевальда здорово выручила Элиаса. В Австрии, в небольшом маггловском городе под названием Фильс, с населением меньше тысячи человек, Ночер жил и жил, влача бесцельное существование и находясь под опекой деда, который о волшебниках совсем ничего не знал, хотя зять колдовал у него чуть ли не под носом, пока родители мальчика ещё были живы. И когда Элиаса исключили из маленькой австрийской школы магии за распространение секретов их недобросовестного директора, маленький волшебник потерял всякий смысл жизни. Тут его и нашёл Гриндевальд. — Зверь решил следить за вами в оба глаза? Парень почесал затылок. Волосы его были неприлично взъерошенными, как будто не знали расчёски целую вечность. А серые глаза внимательно изучали лицо напротив и ловили любое выражение. — Верно. Он захотел приставить ко мне своих солдатиков. По договоренности они обосновались почти во всех зонах нашего интереса. В ледяной голубизне глаз мелькнуло что-то тёмное. — Но наши друзья остаются там же и следят, чтобы всё было в рамках приличия. Пазлы в голове разведчика быстро сложились, ему не надо было объяснять на пальцах. С каждым годом войны ситуация в отношениях двух лидеров становилась всё более напряжённой. И, хотя договор так никто и не нарушил, к тому явно шло. — Хорошо, буду иметь в виду. Звуки окружающего мира вдруг смолки, словно их обрезало. Под сенью зелёной изгороди возник купол тишины. Геллерт выжидающе глянул на юношу, побуждая начинать. Доклад последовал без промедления: — В польском лесу немцы продолжают возведение баз для разработки козырного оружия; планируют применить информацию и образцы из Тибетской экспедиции. Взяли в заложники маггловского мудреца, так как его семья владеет секретными записями по одной из смежных тем. Он сотрудничает. Судя по его состоянию, на нём практиковали гипноз. В нашей лаборатории всё спокойно. Позавчера пригласили ещё пятерых независимых маггловских учёных и одного волшебника – полукровка, немец по происхождению. Проблем не возникло. Работа идёт полным ходом, но пока нет удачных экземпляров для демонстрации. Ген сейчас пробуют внедрять в ДНК субъектов. В основном – беременных женщин. Как и ожидалось, Советский Союз не был готов к нападению. Несмотря на это, зафиксирована активизация войск на западной границе, что указывает на подготовку контратаки; их военно-промышленный комплекс страдает от недостатка современного оружия, что затрудняет способность вести длительные бои. Немцы уже захватили обширные территории, включая Беларусь и часть Украины. Стратегическая операция «Барбаросса» идёт полным ходом и весьма успешно. Европа гудит, все авроры на нервах. Вам стоит быть как можно бдительнее, когда совершаете личные визиты... Координаты точек, на которых ведутся работы я вам отправлю в зашифрованном виде совой через несколько часов. Конец доклада. Элиас, может быть, был не очень уверен в себе и частенько неуклюж, но Геллерта ещё ни разу не проводил. Ему поручали подобные задания, ведь детей и подростков меньше подозревают. Важная и трудная работа. Для последнего доклада пришлось играть в невидимку почти месяц. — Неплохо... Скажи, а как утилизируют отходы после экспериментов? Вопрос вызвал лёгкое замешательство, но ответ был дан через секунду: — Сжигают, кажется. Но нацисты ещё практикуют сбрасывание трупов в одну огромному яму. Потом зарывают. Некоторых в лес выкидывают, не заморачиваются – всё равно дикие звери сожрут. Геллерт затушил сигарету, которая в миг перестала приносить ему удовольствие. — А когда это было последний раз? — Да у них без особой системы, видят – помер, ну и всё, уже не кондиция, значит. Геллерт положил руку разведчику на плечо и тихонько, почти ласково, так что Ночер ощутил подступающую панику, спросил: — А могут ли, теоретически, выбросить пациента ещё... в кондиции? — изящные пальцы вцепились в ткань осенней курточки мёртвой хваткой. Гриндевальда Элиас боялся, но и уважал. Не свалился парень в обморок только оттого, что второе чувство поддерживало в нём робкую надежду, будто его, такого исполнительного, минует явно ничем не заслуженная кара. В общем-то, на ногах его держала дурость. — Сначала тщательно всё проверяют. Плечо отпустили. — Что-то случилось? — Неважно. Ты молодец. Между Адольфом и Геллертом был тайный договор, который они оба закрепили кровью. Кажется, одного Гриндевальду уже должно было хватить, но как бы не так. Они не имели права вмешиваться в дела лаборатории, которую сами же основали. Все учёные, что магглы, что волшебники, были независимы. И ни один, ни второй основатель не обладал информацией, которой владели работники организации. Геллерт искренне был убеждён, что и у Адольфа там есть свои люди. А, как известно, если у врага нечестное преимущество, можно и нарушить правила, дабы преимущество это нивелировать. Но пока генный эксперимент не увенчался успехом, угрозы это мелкое крысятничество не представляет. Правда, лишь пока. — Свободен, отдыхай. Я провожу с территории. Замечая напряжённость главы, Элиас все же решил спросить: — Это всё, что вы хотели узнать? Было странно, что Гриндевальда совершенно не зацепила информация про мудреца, тибетские секреты и разработки оружия. Не появилось также намека на интерес и во время рассказа о положении советских войск. И вдруг прозвучал вопрос, как сказала бы бабка Элиаса, совсем из другой оперы: — Скажи, ты знаешь, что делают с пациентом, когда он только попадает в лабораторию? — Моют, оценивают состояние здоровья, нумеруют, кормят, лечат по возможности. И, ну, Облевейт – прощай память. Кого-то потом гипнозом шлифануть приходится, чтоб не рыпался, тогда совсем мало что от человека остаётся... Геллерт неожиданно улыбнулся, что ввело разведчика в окончательный ступор. — Понятно. Я отправлю тебе сову где-то через дюжину дней. А пока восстанавайся. Пиши сразу, если случится какой-то форс-мажор, — с этими словами Гриндевальд хлопнул Элиаса по плечу и явно собрался в обратный путь до крепости. Видимо, это место уже было открыто для трансгрессии. И тут Элиас вспомнил кое-что ещё. — Извините, сэр! — зачастил разведчик, склонил голову от стыда, не желая встречаться взглядом с Геллертом.— Я забыл сказать, что Альбус Дамблдор часто появляется в британском министерстве магии, чтобы узнать про вас. Последний раз вчера. Боюсь, он хочет помешать вашим планам. Нельзя дать ему узнать про соглашение. Сейчас лето, в Хогвартсе почти нет народу, у профессора много времени, да и правительство с аврорами, кажется, на него насели... Великий волшебник и гроза магического мира успокаивающе поднял руку, обрывая поток разрозненных мыслей. — Надо будет как-нибудь на днях заглянуть в Англию.