Солнце в оливковых деревьях

Уехав довольно далеко в лес, Луиджи обернулся, но, к его ужасу, отца позади не было. Он начал окликать Эдженио, сперва тихо, потом громче, осматривал всё, то было вокруг: кусты, заросли, камни. Отец пропал. Тревожная догадка всё сильнее проникала в голову. «Нет, его не могли поймать» - успокаивал себя Луиджи - «Спрятался где - нибудь, наверное, лучше подождать». И автомобиль, остановившись у каменного дуба, стал смотреть вверх на качающиеся листья, думая, что же могло произойти. Подождав час, он продолжил поиски, но снова нигде не нашёл отца. Беспокойство усиливалось, росло. Луиджи быстро добрался до края рощи и посмотрел на утёс. Там уже не было никого. Всё убрано, совсем пусто. Когда фиат приехал в деревню и рассказал что с ним было своей семье, Виттория вздрогнула и застыла на месте с испугом в глазах. Потом метнулась по коридору и скрылась за дверью. Братья затихли. Даже Илэрайо, самый говорливый из всех, ничего у Луиджи не спросил и молча повернулся к окну. Что случилось потом, было самым непредвиденным. Вернувшись к вечеру, мать сказала, что отец арестован. И представьте себе, за что - за покушение на жизнь Фабиано Сартори! Словно Эдженио нарочно направил ракету в сторону землевладельца. Время тянулось медленно, казалось, вот - вот остановится. Соседи бедного семейства пытались помочь им, как умели. О чём - то говорили с Витторией. Луиджи разглядывал керосиновую лампу, висевшую у печки. Оранжевый огонь за стеклом печально и тускло освещал половину комнаты, изредка покачиваясь и становясь длиннее. «Почему мне в голову такое решение пришло?» - упрекал Луиджи сам себя - « Зачем мы поехали возле утёса? Виноват я. Совсем. Абсолютно». Позади раздался дверной скрип, и в комнату вошёл учёный Анри, давно знавший, что случилось. - Нужно спешить, - тихо сказал библиотекарь - Может ещё успеем всё вернуть. Но события обернулись куда хуже. Схваченный слугами Сартори, Эдженио утром следующего дня был приведён на суд в Порто - Корса. Фабиано приехал с собственным адвокатом, и так красочно описал нападение на себя, сохраняя всё время на лице невинно - испуганное выражение, что ему поверили почти сразу. Рассказ миллионера подтвердили и свидетели - гости Фабиано и прислуга, приглашённая в зал. К Эдженио никого не допустили, он один, стоя перед судейским высоким столом, смотрел, как защитники Сартори (особенно слуги) наперебой жалели своего благодетеля. Анри, Виттория и Луиджи очень просили пропустить их в зал суда, но получили отказ. Не пустили на суд и ни одного журналиста, которые с раннего утра собрались у дверей. О том, что произошло с землевладельцем, знали уже многие горожане. Когда дали слово Эдженио, он, немного помолчав, чем вызвал подозрение судей, сказал всю правду. Что ракету он оттолкнул спасая себя, а как она попала в торт, и знать не знает. О Луиджи отец не упомянул, мало ли что придумает Фабиано, может кое - что похуже чем есть. Адвоката у Эдженио не было. Бедный огородник не мог нанять защитника своей честности, и говорил сам за себя. Когда судьи выслушали всех, они быстро о чём - то пошептались и вынесли страшный приговор: пятнадцать лет тюрьмы. Поняв, что больше ничего не сделать, Эдженио молчал до конца суда, неподвижно глядя на стену. Он был в полном отчаянии. В тот вечер Луиджи удалось увидеться с папой. Он отыскал тюрьму на краю города и уговорил сторожа пустить его. Сторож сперва пытался спровадить нежданного гостя, говоря, что здесь не лавка с леденцами, и он не собирается открывать дверь перед каждым. Но и Луиджи не отступал, продолжал упрашивать. Наконец тюремный сторож смилостивился и разрешил автомобилю проведать отца на семь минут. Сам он сердитым или злобным не был, просто слишком боялся допустить на своём посту ошибку и не умел верить другим. Луиджи и его проводник поехали по тёмному коридору с низким потолком, где пахло плесенью и мелом. Потом они спустились вниз по сходне на два этажа и попали в ещё более тёмный коридор, освещаемый тусклыми жёлтыми лампами. Подойдя к четвёртой от входа двери, сторож щёлкнул сложным замком и отодвинул запор, пронзительно скрипнувший в глубокой тишине. - Можешь входить, только о времени не забывай. Понял? - сухо произнёс сторож, открывая стальную толстую дверь. В камере отца окон не было, всё освещала маленькая лампочка под потолком. Света она почти не давала и внутри комнаты было темнее, чем в коридоре, стены покрывала грязно - белая, кое - где осыпавшаяся краска. Эдженио стоял у стены, прикованный цепью за правое колесо. - Папа! Я здесь! - Луижди быстро подъехал к отцу. - Как ты прошёл сюда? - фиат тотчас очнулся от забытья, в котором находился уже долго, в глазах появилась радость, но вместе с ней и тревога. - Тебя пустили? - Нет времени рассказывать - мальчик старался как можно скорее обо всём расспросить папу - Почему ты здесь? Почему? Ты же совсем не виноват. - Виноват - голос Эдженио стал тихим и обречённым - Поехал с тобой мимо рощи, а мог и не ехать. - Нет, это мой промах, я придумал такой путь и никто больше - пытался убедить отца Луиджи - Неужели ты не сказал им всё как есть? - Тише. О тебе они знать не должны - насторожился фиат. - Не должны? Что? - Что ты был со мной возле тропы. Вдруг они и тебя осудят? Хорошо, что ты скрылся. Луиджи замер на месте: - Ты нарочно не поехал за мной, чтобы не нашли меня? - Да. Казалось, сейчас всё остановится и растворится. Отец пожертвовал всем, что имел, ради Луиджи, расстался со своей свободой и радостью. - Папа - тихо, почти шёпотом сказал юный автомобиль - Я спасу тебя, слышишь? Выручу непременно, ты освободишься! Быть не может, чтоб тебя не отпустили, это не честный... - Луиджи! -фиат пристально посмотрел в глаза сына - Не делай ничего, хуже будет, мне уже отсюда не выйти. - Но ты сам говорил, что всегда есть выход, всё исправимо. - Сейчас другой случай, это не изменить. Я уже смирился с тем, что сижу в тюрьме. Спасать меня не надо, понимаешь? И здесь можно жить. Таким своего отца Луиджи никогда не видел, он словно говорил не сам. Помолчав немного, Эдженио продолжил: - А теперь вот что скажу. Тебе и семье нужно научиться жить без меня. Ты вырос. Отправляйся завтра в деревню Пьетросоль к дяде Чезаро. Он поможет тебе с работой в шинной лавке, и вы, надеюсь, не будете жить в бедности. Мой брат непременно вам поможет, сам удивляюсь, сколько он знает всего. Философом ему быть, а не продавцом шин... - Всё исполню - с большим трудом сдерживая дрожь в голосе проговорил Луиджи - И делу обучусь, и буду трудиться. - Утешил ты меня, неунывающий мой знаток - папа впервые улыбнулся за время их беседы. - Будь всегда честным, какие бы испытания не встали впереди, помогай другим, всем, кто просит помощи. А жить, считая, что самому плохо, как тут думать об остальных, отвратительно и подло. И ещё помни - никогда не надо отчаиваться и сдаваться. Уныние кажется безобидным, но может разрастись до необратимой беды, которую не поправить, как не собрать пролитой на землю воды в кувшин. Что бы не случилось, будь мудрым и тщательно различай обман и притворство. Ничего не бойся, страх опасен не меньше лжи. Никогда об этом не забывай. - Постараюсь, папа - ответил Луиджи и услышал за дверью скрип колёс сторожа. - Не знаю, увижу ли тебя снова - фиат от горя едва мог говорить. - Выходи, время кончилось - раздался суровый монотонный голос - У меня всё точно. - Увидишь меня и скоро, даю слово - шепнул отцу мальчик, стараясь сохранить на лице неунывающее выражение, хотя в душе была жгучая боль. - До встречи! - Быстрее, черепаха! - охранник уже открыл дверь, она отворилась с тем же противным тонким скрипом. Снова проезжая коридоры, Луиджи старательно запоминал каждую дверь, смотрел на потолок и стены, лампочки, трещины на штукатурке. Зачем он это делал, известно станет лишь потом. Приехал фиат домой только к вечеру, его мама, искавшая сына по всей деревне и на берегу, была очень обрадована. Но радость сразу ушла, как только она выслушала рассказ Луиджи и что Эдженио невозможно оправдать. Потом автомобиль поведал просьбу отца, и сказал, что он отправляется на учение к дяде, чтобы им помочь. Мама ответила совсем печальным голосом: - Нам будет трудно без тебя, как теперь поступать? - Если я стану работать не только в огороде, всем нам станет лучше и приезжать домой я буду каждую неделю на два дня. Обещаю. А выучиться, наверное, успею уже к весне. Виттория подумала и согласилась. Весь вечер, пока собирала сына в дорогу, она почти ничего не говорила. Луиджи пытался, как мог, успокоить маму, на что она тихо улыбалась и снова погружалась в свои мысли. На деревню опустилась ночь. Она была такой тихой и глубокой, будто исчезло время. Море, гладкое, как отполированное стекло, отражало бело - жёлтые, светло - голубые и красные крупные звёзды. Казалось, вода пропала, всюду было только небо. Солнце ещё не взошло и землю окутывал полумрак, когда Луиджи собрался к своему путешествию. В прохладном воздухе стоял запах травы и сырой земли, тихо шумел сосновый лес. Инжирные деревья с их необычными тёмно - зелёными листьями шуршали какую - то неведомую песню. Вся семья вышла провожать мальчика. Братья пытались спрятать грусть и тревогу всеми силами и улыбались, чтобы автомобилю было не так тяжело от них уезжать. Моника стояла у открытой двери и с жалостью смотрела на старшего брата. Несмотря на то, что она была самой младшей в семье, понимала всё. - До скорой встречи! - прощалась с сыном Виттория. - До субботы! Только не переживай, это не нужно - Луиджи снова принялся подбадривать маму - Всё хорошо будет, увидишь! Это всего лишь испытания, которые надо пройти. Пока фиат ехал по тропе, покрытой мелким оранжевым песком, он всё время оглядывался в сторону матери, сестры и братьев. Они стояли и глядели вслед, пока мальчик не скрылся за пригорком, поросшим ковылём. Дорога шла среди высокой травы и светло - жёлтых камней. Оливковая роща и кусты с мелкими блестящими листьями темнели невдалеке, а слева, уходя в гору, виднелся похожий на сине - зелёный мох густой лес. Край неба на востоке стал серо - жёлтым, затем белым, и, освещая море, траву и деревья тёплым светом, показался край солнца. Всё вокруг, казалось, было пропитано золотыми лучами. Солнце полностью поднялось над горизонтом, когда мальчик добрался до рощи; он остановился под деревом и стал созерцать залитый светом луг, скалы и морскую воду. Это было чудо, на которое никогда не устанешь смотреть. Лучи, пройдя сквозь качающиеся ветки олив, падали на траву горящими мелкими бликами. Всюду, куда не посмотри, чувствовались мир и спокойствие. Луиджи стало легче от увиденного, а надежда на хорошее только усилилась. Он съел несколько чёрных спелых оливок, после чего почувствовал себя совсем хорошо. Ещё раз поглядев на солнечные деревья, фиат направился к лесу. Если пройти сквозь него, можно отыскать дорогу, ведущую в Пьетросоль. Автомобиль её нашёл и поехал вдоль бора к лесистой горе. По другую сторону пути был огромный луг, заросший маками. Кое - где виднелись маленькие приземистые кусты можжевельника. Дорога огибала подножие горы с левой стороны, вокруг неё росли покрытые мхом самшитовые деревья, закрывая кронами небо над головой, а дальше был тенистый дремучий лес. Тут и там виднелись пробковые дубы с серой извилистой корой, похожей на застывшую лаву, и высокие каштаны. Чаща кончилась у широкой пропасти с текущей на дне рекой и валунами, выглядывающими из потока. Рядом с дорогой, укреплённый на вбитых в землю брёвнах, висел над бурлящей зеленоватой водой верёвочный мост. Должно быть, здесь ездили не часто, некоторые доски моста треснули, а какие - то и вовсе выпали. Большого труда стоило Луиджи проехать по этому сооружению, несколько раз его колёса застревали в дырах, но он всё же смог добраться до другой стороны. Дальше тропа, наполовину заросшая пыреем, исчезала в низине среди буков и дубов. С того места, где дорога спускалась вниз, можно было увидеть берег моря, залив со скалами, на которых росли сосны, а у края залива виднелся город Порта - Корса. Спустившись в низину и снова оказавшись в лесу, Луиджи увидел, что тропа раздваивается. Одна ветка спускалась к берегу, другая шла сквозь деревья. Автомобиль, не зная, какая дорога правильная, решил сперва ехать по правому пути, и вернуться, если попадёт не туда. Но поехав по выбранной ветке, он чуть не упал. Тропа сильно обрывалась, а потом вела к зарослям дикой малины и серым, покрытым лишайниками, огромным камням. Мальчик осмотрел камни, потом малиновые кусты. Неожиданно из них повеяло запахом грибов и сырой глины. Раздвинув куст, путешественник обнаружил глубокую дыру под камнем и весьма большую. В неё мог бы спокойно войти такой автомобиль, как его отец, но спускаться в лаз фиат не стал. Вернувшись к развилке, Луиджи решил, что вторая дорога наверняка ведёт в деревню и продолжил путь через лес. После двадцати минут неспешной езды в воздухе почувствовался запах дыма - Пьетросоль близко.