Вторая кожа

— Ты говорил про какие-то правила, — припоминает Себастьян, идя по мощёной дороге в сторону роскошного двухэтажного особняка, расположенного в престижном пригороде Лондона. — Да, точно, спасибо что напомнил. Уже из головы вылетело. — Кастиэль кажется немного рассеянным с тех пор, как они переместились из Хогсмида. — Первое правило довольно простое. — Он начинает загибать пальцы. — Не шуми, ешь и пей аккуратно. В общем, не свинячь. Уже отчётливо виднеется декорированный фасад здания, увитый зеленью, и пышный сад с ровно подстриженными кустами, расположенный позади особняка. И это в конце марта?.. — Аппетит у меня вряд ли появится, — говорит Сэллоу, вспоминая, как один раз, будучи на втором курсе, обедал в доме Оминиса. Подавали абсолютно несъедобные морепродукты, похожие на слизь, которые ни то что есть, а даже видеть было не особо приятно. — Правило второе: тебе лучше помалкивать, но если придётся говорить, то очень хорошо обдумывай свои слова. Не говори то, в чём не уверен на все сто процентов. И не уходи далеко, ведь ты мой компаньон, и если попадёшь в какую-нибудь неловкую ситуацию, то у меня могут быть проблемы. — Кастиэль загибает третий палец. — Будь предельно вежлив и с гостями, и со слугами, ведь все слуги, находящиеся там — это слуги гостей. Себастьян молча кивает. — Четвёртое правило: танцы не обязательны, но если решишь пригласить даму — не более трёх танцев с одной, и не подряд. Мужчин не приглашать, это не такой бал. — А разве бывают балы, на которых могут танцевать двое мужчин? — удивляется Сэллоу. — Бывают, — загадочно улыбается Кастиэль. — Хочешь побывать на таком? Себастьян чувствует, как кровь приливает к щекам. Он отворачивает голову и по привычке перебирает гладкую рукоять волшебной палочки в кармане брюк. — Зачем мне этого хотеть? — фыркает Сэллоу. — Я шучу, Sébastien, расслабься, — успокаивает Кастиэль, прыская от смеха. — Это всё, что мне нужно знать о правилах? — Осталось последнее. — Ваграндер загибает большой палец на правой руке. — Пожалуй, его тяжелее всего соблюдать. Нужно улыбаться при любых обстоятельствах, показывать, что ты счастлив там находиться, даже если тебе этого совершенно не хочется. Все правила, на первым взгляд, довольно простые, но Себастьян всё равно ощущает себя так, будто идёт на плаху к палачу по ковровой дорожке, чтобы лишиться головы от удара позолоченного топора на потеху публике. Винсент после победы над Руквудом и Ранроком посещает светские мероприятия, но никогда не вдаётся в подробности. Рассказывает, что устаёт от множества новых знакомств и всегда сбегает, как только подворачивается удобный момент. Теперь у Себастьяна будет шанс узнать, каково это — побывать в высшем обществе. Возле парадной двери Кастиэль останавливает Себастьяна, коснувшись его предплечья. — Что-то ещё? — спрашивает Сэллоу, разворачиваясь к спутнику. — Спасибо, что согласился пойти со мной. — Ваграндер смотрит исподлобья, и очки сдвигаются вниз по переносице, опаляя его глаза заходящим солнцем. — Не за что. Ты же мне платишь, — неловко улыбается Себастьян. — Дело ведь уже не в деньгах, верно? Парни стоят слишком близко — на расстоянии меньше вытянутой руки. Кастиэль спокоен, в то время, как Себастьян изнывает от нарастающего напряжения. Он не знает, что ответить, вопрос поставлен слишком однозначно, слишком откровенно, слишком много слишком. Вопрос поставлен пулей в лоб. Ваграндер всегда раздражающе уверенный в себе, он подвижный, как языки пламени. Порой нелогичный и резкий, но абсолютно всегда очаровывающий. — А в чём же? — бесцветно спрашивает Себастьян, стараясь держать голос ровным. Кастиэль скептически прищуривается и даёт самый логичный ответ, который никогда бы не пришёл Сэллоу на ум: — В том, что тебе интересна аристократия. Ваграндер поправляет очки и подходит к парадной двери, стуча ровно три раза. Та распахивается, и гостей встречают двое мужчин в чёрных костюмах. Они кланяются, затем принимают верхнюю одежду, не смотря в глаза, и молча ждут, пока юноши пройдут вперёд. Оказавшись внутри, Себастьян с опаской озирается по сторонам и чуть бледнеет, видя резные мраморные колонны, широкую лестницу между ними, покрытую шёлковым красным ковром и ведущую на второй этаж. По краям длинных коридоров стоит обитая бархатом мебель, а вдоль стен развешаны портреты с надменными лицами и картины с живописными пейзажами. За освещение отвечают редкие серебряные канделябры, придающие окружению таинственный полумрак. — Добро пожаловать, monsieur Ваграндер. — Подходит темноволосый мужчина с тонкими подкрученными усами, в тёмно-синем костюме и кипенно-белой рубашке. — Рад, что вы почтили нас своим присутствием. О, вы не один, а с monsieur?.. Себастьян отмечает, что подобное обращение Винсент недавно говорил с неправильным произношением. Нужно ли ему сказать, как будет верно? Нужно ли вообще?.. — Сэллоу, — уточняет Кастиэль, растягивая дружелюбную улыбку. Он отходит с мужчиной в сторону и перебрасывается с ним несколькими фразами на французском, похожими на обмен любезностями, а после подзывает к себе Себастьяна, чтобы подняться наверх в бальную залу. По пути, на лестнице, три молодых девушки, одетых в пышные платья и в шляпки с сеточками, окидывают юношей взглядами и кокетливо хихикают, прикрывая лица пёстрыми веерами. — Какой он высокий! — громко шепчет одна из них, когда парни проходят мимо. — Интересно, сколько ему лет? — А какой костюм! Цвет просто изумительный, — вторит другая. Сэллоу чувствует себя неловко из-за внезапного внимания и хочет побыстрее от него избавиться, ускоряя шаг. Он ощущает прожигающие взгляды за своей спиной и ведёт плечами в попытке сбросить нежелательный интерес к своей персоне. — Sébastien, — обращается Кастиэль, останавливаясь возле входа в бальную залу. — Удачи. Всё будет в порядке, я уверен. — Он кивает прислуге, чтобы те распахнули двери, и взору предстаёт просторная комната, кричащая о статусе и достатке владельца. Стены отделаны красной древесиной и украшены гобеленами; единственное большое окно с балконом занавешено шёлковыми синими шторами; пол покрыт наполированным паркетом, а по бокам залы стоят длинные столы с множеством разнообразных блюд. — Наслаждайся высшим обществом. У Себастьяна перехватывает дыхание, когда множество любопытных взглядов устремляются на него и на Кастиэля. По большей части, на Кастиэля, конечно, но липкий дискомфорт всё равно стесняет каждый шаг. В голове всплывает последнее правило — всегда улыбаться, и Сэллоу приподнимает уголки губ. Он старается держать ровную осанку и выглядеть непринуждённо, но в то же время статно. Как будто для него это далеко не первый светский приём. Кастиэль выглядит так, будто находится в своей стихии. Проходя мимо гостей, он приветствует знакомые лица, кивает джентльменам, как и они ему, и целует тыльную сторону ладони дамам, которые встречают его в малом реверансе. Улыбка Ваграндера как опаляющее солнце, и кажется, что многие хотят погреться в его лучах. — Кастиэль, как дела у отца? Жаль, что он не удостаивает нас своим присутствием. Надобно наведаться к нему в мастерскую на днях, моей ненаглядной как раз нужны новые очки, — говорит мужчина средних лет. Он, улыбаясь, поглядывает на свою супругу и поглаживает её руку. — У отца слишком много работы, совсем нет времени, но он всегда с большим интересом слушает мои рассказы о людях, которые непременно достойны только самого лучшего. — Ваграндер подмигивает мужчине, а у того алеют щёки, а взгляд становится до тошноты масляным. Себастьян, кашлянув в кулак, поворачивает голову и замечает, как на него пристально с озорством смотрит молодая леди в элегантном платье цвета молодого клевера. Её светлые волосы заплетены в сложную причёску и повязаны атласной лентой, а в руках, обтянутых белыми перчатками, покачивается бокал с шампанским. Девушки всегда обращали на Сэллоу внимание. В Хогвартсе это тоже не было редкостью, он ежегодно получал на день всех влюблённых кучу писем с признанием в любви, но после прочтения всегда сжигал, потому что не мог ответить взаимностью ни одной из них. — Пригласи её на танец, — толкая парня плечом в плечо, шепчет Кастиэль. Он уже закончил беседу и проследил взгляд Себастьяна до юной леди. — Её зовут Розалия Эйвери, семнадцать лет. Она из чистокровной семьи, обладает прекрасными манерами, увлекается конным спортом и математикой, а так же ищет спутника жизни. — Ты меня сватаешь? — хмурится Сэллоу. — Я просто указываю тебе на возможность. Воспользоваться ей или нет — тебе решать. — Или сам хочешь стать её женихом? И просишь меня, чтобы я во время танца узнал, симпатичен ты ей или нет. Кастиэль заливно смеётся, утыкаясь лбом в плечо Себастьяна. Его огненно-красная макушка совсем близко, стоит повернуть голову и можно коснутся губами мягких на вид волос. — Что такого смешного я сказал? — не понимает Сэллоу. — Да так, не важно. Не хочешь выпить? — отдышавшись, предлагает Ваграндер. Он жестом подзывает прислугу с подносом, на котором стоит несколько бокалов с напитками, и берёт один из них. Себастьян, чуть помедлив, делает то же самое. — Шампанское, — огорчается Кастиэль, глядя на лопающиеся пузырьки в бокале. — Вот бы наведаться в винный погреб и узнать, есть ли там что интересное. — Ты ведь несерьёзно, да? — уточняет Сэллоу, пригубив напиток. — Кто знает, — загадочно тянет Ваграндер. — В прошлый раз я обнаружил там Château Latour (Шато Латур) тысяча восемьсот пятого года. Себастьян мог бы подумать, что это всё шутка, если бы знал Кастиэля чуть меньше. Распахивается дверь и входят две новоприбывшие гостьи: статная женщина лет пятидесяти под руку с молодой очаровательной девушкой в кремовом платье и тугой высокой косой, украшенной заколкой в виде пиона. Кастиэль ставит бокал на ближайший стол и поправляет одежду и причёску. Возвращается к Себастьяну и тихо говорит: — C'est elle (Это она). Я отлучусь ненадолго. Пожалуйста, подожди меня. Сэллоу молча кивает и смотрит на то, как Ваграндер подходит к только что вошедшей девушке, кланяется и целует её руку, но в отличие от других подобных приветствий, которые были ранее, он выглядит таким восхищённым. Предлагает даме взять его под руку и что-то рассказывает, вызывая на её лице смущённую улыбку. Эта девушка ему нравится. Появляется щемящее чувство, распирающее грудную клетку и давящее на рёбра. Такое же скользкое и опутывающее, как когда Винсент в очередной раз пропадает с Уизли на всю ночь в Выручай-комнате. Чувство, Себастьяну до боли знакомое. Ревность. Опустошив залпом бокал с шампанским, он отходит к столу и наблюдает за тем, как новоявленная парочка сначала жмётся у колонны, перешёптываясь, а потом, когда классический оркестр из нескольких музыкантов начинает играть вальсовую музыку, проходит в центр бальной залы. Яркие волосы выделяют Кастиэля из разномастной толпы, а, может, дело вовсе не в волосах, а в том, что Себастьян не замечает больше никого вокруг. Кастиэль держит даму за талию, прижимая к себе настолько плотно, насколько позволяют правила этикета. Её миниатюрная ладонь на его длинных тонких обтянутых чёрной кожей пальцах выглядит несуразно. Ваграндер выше на полголовы, от чего ему приходится смотреть на партнёршу сверху вниз, и его счастливая улыбка говорит о том, что ему искренне нравится. Пара двигается настолько слаженно, будто это далеко не первый их танец, и смотрятся вместе так красиво, что аж тошно, слишком идеально, слишком… картинно. Себастьян хватает бокал у проходящей мимо прислуги с подносом и потягивает очередную порцию алкоголя в надежде, что груз на сердце станет чуточку легче. Он отворачивается к столу и изучает десерты, разложенные на трехъярусных серебряных тарелках. Берёт тарталетку с заварным кремом и немедля отправляет в рот. Затем ещё одну. Кондитерское изделие оказывается на редкость нежным и буквально тает на языке. Интересно, сколько таких десертов можно съесть за раз? Кастиэль не упомянул это в правилах. — Обожаю французские сладости, — слышится робкий женский голос за спиной. Себастьян оборачивается и видит Розалию, представленную Кастиэлем ранее. Она отчего-то приподнимает в удивлении брови и едва сдерживает смешок. — А вы, я гляжу, тоже, месье?.. — Себастьян Сэллоу, — отвечает слизеринец. — Позвольте узнать ваше имя? — Розалия Эйвери. — Девушка приподнимает руку, и по правилам этикета положено её поцеловать. Что Себастьян и делает, пристально смотря в голубые глаза, обрамленные густыми пушистыми ресницами. — На вас такой элегантный костюм. Узнаю почерк мадам Ваграндер, у неё поистине золотые руки. Сэллоу не знает, стоит ли раскрывать то, что его костюм пошил Кастиэль. Вероятно, лучше промолчать. Заканчивается медленная музыка, и Себастьян краем глаза замечает, как в его сторону идёт Ваграндер, недовольно морща лицо и отряхивая перчатки, будто от пыли. Что-то случилось? — О, Sébastien, ты не один. — Кастиэль замечает рядом мисс Эйвери. — Тоже наслаждаешься обществом прекрасной дамы? — Мы обсужд… — Себастьян обрывает речь на полуслове, удивлённо распахивая глаза, и чуть ли не врезается в стол, гремя столовыми приборами, когда Ваграндер приближается совсем вплотную и указательным пальцем проводит по его кончику носа, убирая капельку заварного крема, а после слизывая её с перчатки. Благо, Розалия не видит последнего действия Кастиэля, потому что он стоит к ней спиной. Себастьяна бросает в жар, становится слишком душно. Он ослабляет шейный платок указательным и средним пальцами и, заметив пустой балкон с заманчиво приоткрой дверью, говорит первое, что приходит на ум, лишь бы сбежать от неловкой сцены: — Прошу меня простить, нужно подышать свежим воздухом. Наверное, шампанское в голову ударило. Кастиэль пропускает мимо себя Сэллоу, а тому кажется, что пол под ногами становится неровным и то и дело норовит поставить подножку очередной иллюзорной ступенькой. Себастьян старается не смотреть на гостей, но чувствует на себе их пронизывающие взгляды и слышит шёпот за спиной. Хочется спрятаться. Пустой просторный балкон встречает парня ночным прохладным воздухом, несущим аромат цветов и земли из сада, расположенного внизу. Себастьян облокачивается на перила и рассматривает мягкий свет от газовых фонарей, создающий уютную и тёплую атмосферу. Деревья отбрасывают резкие тени, а из леса неподалёку время от времени доносится мелодичное уханье совы, удивительно попадающее в такт выступающим в зале музыкантам. Вид на звёзды над головой и одиночество момента помогают Себастьяну немного прийти в себя, волны мыслей, бьющиеся о сердце, как о скалы, наконец понемногу утихают, хотя выпитое шампанское всё же немного туманит разум и заставляет щёки гореть. Или дело вовсе не в алкоголе. — Sébastien, — тихо зовёт Кастиэль, выходя на балкон. — Всё в порядке? Сэллоу не оборачивается, рассматривает виднеющиеся вдалеке огни Лондона, прислушивается к редким звукам карет и телег, создающих успокаивающий и ритмичный гул на мощёных дорожках. Ваграндер становится рядом, одну руку пряча в карман, а в другой держа бокал с шампанским. — Та девушка… С который ты танцевал, — осторожно любопытствует Себастьян. — Элизабет. Её мать содержит созданную её почившим супругом компанию, занимающуюся поставками тканей из разных стран, — безэмоционально говорит Кастиэль. — Это была необходимость, чтобы поддерживать деловые отношения, длящиеся уже несколько лет, ничего более. Я вообще не люблю танцевать с… — С?.. — Неважно. Как ты мог заметить, я знаком со многими присутствующими гостями, с частью из них даже слишком… близко. Слишком близко?.. — Лучше скажи, что ты тут забыл, — продолжает Ваграндер. — Мне пришлось несколько минут отговаривать мисс Эйвери от того, чтобы она не пошла за тобой. Видимо, ты ей очень понравился. — Интересно, чем же? — тоскливо улыбается Сэллоу. — Ты знаешь чем. Или желаешь услышать моё мнение? — Хочешь снова меня засмущать? Тут вроде бы уже не перед кем. — Я бы просто сказал правду. Себастьян какое-то время молчит, прежде чем решается задать вопрос, который никогда бы не решился озвучить на трезвую голову: — Как думаешь, в отношениях что-то не так, если начинает нравиться другой человек? Кастиэль на секунду удивляется внезапной смене темы, ставит локоть на перила и уточняет: — А первый человек всё так же нравится, или чувства угасли? — Первый вариант. — Тогда вовсе необязательно, что «что-то не так». Все люди разные: характерами, внешностью, эмоциями, взглядами на жизнь. И порой для внутреннего баланса человеку необходимо два других человека, чтобы они «тянули» его в разные стороны, как чаши на весах, и уравновешивали. — Говоришь так, будто можно любить несколько человек одновременно, — сомневается Сэллоу. — Можно. Почему нет? Себастьян пожимает плечами и отводит взгляд в противоположную от собеседника сторону. — Любовь — это не то, что измеряется количеством, общественными стандартами и даже здравым смыслом. Если я полюблю двоих человек, то почему я должен страдать и выбирать одного? Я либо добьюсь того, что мы втроём будем вместе, либо останусь один, потому что не хочу причинять душевную боль никому из них, — продолжает Кастиэль. — Быть втроём вместе? Разве такое возможно? — на грани шёпота спрашивает Сэллоу. — Если все согласны, то почему нет? — Потому что это неправильно? — проясняет Себастьян, выводя узоры на перилах. — А что правильно? Жениться, завести детей и прожить с одной женщиной до конца жизни? Вероятно, для кого-то это правильно, но ты спросил моё мнение. Оно отличается от того, что обычно считается «нормой». Et même trop (И слишком сильно). — Значит, ты своего рода бунтарь? — Можно и так сказать, — ухмыляется Кастиэль, поправляя очки указательным пальцем. — Я играю по правилам только тогда, когда мне это выгодно. Как сегодня. В остальное время я наслаждаюсь тем, что даёт мне жизнь. Раскрепощённость Ваграндера кажется такой естественной, такой живой. Он как дикая птица, парящая в открытом небе. Он совершенно другой. Не такой как Винсент, который ставит благополучие других выше своего собственного. Хоть у них и есть немало общего. Кастиэль тоже легко привлекает внимание окружающих своим очарованием. Его смех так же заразителен, а глаза полны озорства, но Ваграндер направлен на удовлетворение своих потребностей и целей. Вряд ли его интересуют проблемы вселенского масштаба, и если он будет выбирать между собственной жизнью и жизнью тысячи человек, то он без сомнений… Выберет свою. Оркестр, будто ставя точку в диалоге, заканчивает играть одну композицию и начинает другую. — Вернёмся в зал? — предлагает Сэллоу, отходя от перил. Кастиэль пробегается взглядом по слегка приоткрытой двери, ведущей в залу, а после чуть наклоняется и протягивает открытую ладонь, смотря на Себастьяна исподлобья поблёскивающими от шампанского глазами. — Сейчас играют испанский вальс. Мой любимый. Не желаешь составишь мне компанию? Себастьян озадаченно смотрит на Ваграндера. — Разве не ты мне говорил, что это не тот бал, на котором могут танцевать двое мужчин? — А мы и не в бальной зале, — озорно улыбается Кастиэль. — Я не умею танцевать испанский вальс. — Он довольно простой, я тебя научу. Вдруг, когда мы будем в Париже, нам это понадобится? — Кастиль встаёт слева от Себастьяна, берёт его за руку и делает шаг на три вальсовых счёта, поднимая руки, а затем — вернувшись назад, опуская. — Танец на неограниченное количество пар, стоящих в общем круге. — В Париже? — Себастьян неумело повторяет движения, видя на лице Ваграндера одобрительную улыбку. — Да, следующий бал будет там. Заинтригован? — Кастиэль, продолжая считать, поворачивается и двигается в сторону Себастьяна, становясь напротив него. — Все дамы смещаются на одну позицию, становясь лицом к новому кавалеру, но поскольку его нет… — Он берёт партнёра за обе руки, пропуская ток по холодным от ночной прохлады пальцам. — Моим кавалером будешь только ты. Себастьян раньше танцевал только с Винсентом и ровно один раз — в канун Рождества. Когда все остальные веселились в Большом зале, слизеринцы наслаждались обществом друг друга в тайном месте, где обитают только призраки. Никакого осуждения, шёпота и косых взглядов. Только страсть, пронизывающая каждую клеточку тела. Кастиэль двигается по тактам, озвучивая все шаги и волоча за собой партнёра. Себастьян как завороженный следит за Ваграндером, ловит каждый его неровный вздох и взмах ресниц. Наслаждается его артистичностью и пластикой. В отличие от Винсента, Кастиэль прекрасно танцует. — Un, deux, trois (Раз, два, три), — отсчитывает он, вновь повторяя движения. — Видишь, у тебя получается. Себастьян лишь кивает, подвергая сомнению каждое своё действие. Он старается избавиться от противоречия засевшего в груди, избавиться от смеси вины, стыда и сожаления, ведь раньше на месте Кастиэля был любимый человек. На сердце образуется глубокая боль утраты. Утраты кого-то ценного и незаменимого. Винсента. Себастьян резко отпускает ладонь Кастиэля и отходит на пару шагов назад. — Что-то случилось? — с лица Ваграндера пропадает улыбка, сменяясь беспокойством. — Нет, всё в порядке. Я отойду в уборную. — Сэллоу подходит к двери. — Снова сбегаешь? — шёпотом бросает ему вслед Кастиэль. Так и не ответив на его вопрос, Себастьян покидает балкон и проходит сквозь плотную толпу гостей, извиняясь за каждое случайное грубое касание плечом. Уборную удаётся найти не сразу, помогает девушка из прислуги, так удачно встретившаяся по пути. Но ни холодная вода, ни вид собственного отражения не помогают справиться с волнением. Себастьян натянуто улыбается зеркалу и даёт себе пощёчину, хотя знает, что её явно недостаточно. — Я отвратителен, — бормочет он, опуская взгляд и разглядывая мерно текущую из крана воду. — Сэллоу? — звучит сбоку знакомый голос. — Ты что здесь делаешь? Себастьян нехотя поворачивает голову и видит перед собой однокурсника — Леандера Пруэтта. — Тебя не касается, — резко отвечает слизеринец, выпрямляясь. Ростом он чуть выше гриффиндорца и куда шире в плечах. На лице Пруэтта появляется недовольная гримаса. Он откидывает плечи и поднимает подбородок, как будто заявляя о своем мнимом доминировании. Зелёные глаза округляются, когда Леандер замечает на вороте пиджака вышитую букву «V». — Кого ты обокрал, чтобы купить такой дорогой костюм? — усмехается Пруэтт. — Или в чью постель лёг? Себастьян по-маггловски замахивается, но задерживает кулак, когда Леандер ставит перед собой ладонь в останавливающем жесте и достаёт из кармана палочку. — Ты с ума сошёл? Я же просто шучу, остынь, Сэллоу. Плохой вечер? — Заткнись, — повышает тон Себастьян. — Наверное глупо просить тебя не трепаться о том, что ты меня сегодня видел, да? — Да, здравые мысли тебя ещё не оставили, верно подмечено. Или у тебя есть что предложить за моё молчание? — Леандер потирает пальцы около своего лица, намекая на взятку. — Катись к чёрту. — Сэллоу закатывает глаза, пряча руки в карманы, и идёт на выход, с силой распахивая дверь плечом. Себастьян раздосадованно морщится. Он надеется, что Пруэтту никто не поверит. Это же абсурд, что простой парень из захудалой деревни посещает подобные мероприятия. Но если кто-то и увидит в этом зерно правды, то надежда только на то, что слухи не дойдут до Винсента. Сейчас первый раз, когда Себастьян рад тому, что Морган редко появляется в Хогвартсе. Новая обувь будто натирает, а костюм из дорогой ткани неприятно теснит движение, хочется его снять и отмыться от аристократической сажи, толстым слоем осевшей на коже. Стать не месье, а просто Себастьяном. Фальшивые улыбки, роскошное окружение и показная демонстрация богатства теперь не просто чужды, а до тошноты противны. Себастьян возвращается в бальную залу и ищет глазами своего спутника. Кастиэль, стоя у одной из колонн, держит в руке очередной бокал с выпивкой и, смеясь, болтает с каким-то высоким мужчиной лет двадцати пяти. Очередной деловой партнёр? Ваграндер поправляет волосы, потирает серьгу, будто красуется, и тянет собеседника за галстук, чтобы прошептать что-то на ухо. Себастьян не решается подойти и просто наблюдает, стоя у края одного из столов, скрестив руки. Благо ещё более приглушённый свет, чем прежде, идёт на пользу, и гости практически не обращают внимание на скучающего юношу, охраняющего тарелки с канапе. Кастиэль спустя какое-то время замечает своего компаньона и моментально мрачнеет. Он снова что-то говорит мужчине, перебирая полы его пиджака, допивает шампанское и направляется к Себастьяну. — На сегодня можешь быть свободен, — монотонно говорит Ваграндер, когда подходит ближе. — А ты? — Я не вернусь сегодня в Хогвартс, у меня другие планы. — Он достаёт из кармана мешочек с летучим порохом и протягивает Сэллоу. Тот принимает его и сжимает в руке. — Обратную дорогу ты знаешь. — Я не справился, да? — Ты не наступил какой-нибудь даме на подол, не вызвал никого на дуэль и даже не упал в обморок от месье Лорье, от которого разит так, что голова кружится. Зачем он выливает на себя так много туалетной воды? — Кастиэль кивает в сторону бородатого мужчины, одиноко стоявшего около одной из колонн. — Так что всё прошло по плану. Твоей задачей было скрасить моё пребывание, и ты с этим прекрасно справился. Ваграндер достаёт из другого кармана две начищенные золотые монеты и кладёт их в чужой карман пиджака, следом его прихлопывая. — À bientôt (До встречи), — говорит Кастиэль перед тем как уйти, а Себастьян понятия не имеет, что означают эти слова. Наверное, это слова прощания. Звучат они именно так. По интонации созвучно с «Au revoir» (Прощай). — À bientôt, — пытается повторить Себастьян, и направляется в сторону выхода из бальной залы.