Вторая кожа

— Я думал, мы пойдём в Запретный лес. — За кого ты меня держишь? — смеётся Винсент, проходя в Выручай-комнату. — Хотя, признаться, я там бываю чаще, чем следует. Ничего не могу с собой поделать. — Он разводит руками. — Люблю пауков. — Любишь убивать пауков, ты хотел сказать? — ухмыляется Себастьян. — Я бы назвал это «контролировать популяцию». Ведь Хогвартс совсем рядом, будет нехорошо, если на занятиях по уходу за волшебными существами, которые нередко проходят именно около Запретного леса, кого-нибудь из учеников покалечат. Выручай-комната Винсента снова выглядит немного иначе. Вместо палящего солнца, пробивающегося в окна на потолке — холодный полумрак. Некоторые стены поменяли форму и обзавелись новыми картинами и декором, а мебель теперь стоит на других местах. Неизменными всегда остаются только входы в Виварий, общая планировка и, конечно же, шкафы с различными аксессуарами, найденными в странствиях по всему Высокогорью. Морган, несмотря на усталый вид и тёмные круги под глазами, кажется весьма бодрым. Его настроение явно лучше, чем за последние пару месяцев. Неужели изучение древней магии наконец-то дало свои плоды? Винсент, выложив пару склянок Рябинового отвара на стол с котлами для зельеварения, проходит в ближайший от входа виварий. А Себастьян, чуть погодя, осмотревшись, идёт следом, пряча руки в карманы брюк, нервно теребя рукоятку волшебной палочки, чтобы успокоиться. Он часто так делает, даже не обращая на это внимание. Пальцы другой руки нащупывают монету, подаренную Кастиэлем, и Сэллоу, будто обжигаясь, быстро вынимает руку из кармана. — О, привет, Астра, Звездочка! Как поживаете? — Моргана встречают лунтелята, активно потираясь об его ноги и радостно хлопая большими глазами. — Давно не виделись, да? Хозяин из меня вышел не очень. Как хорошо, что Поппи заботится о вас. Себастьян, заприметив мерно текущую реку поблизости, подходит к ней и садится на траву, ожидая, пока Винсент накормит животных, облепивших его со всех сторон. В виварии всегда лето, всегда одно и тоже время суток, в воздухе не витает запах, присущий природе, а горы, уходящие за горизонт — лишь красивая, складно созданная картинка. Но искусственность этого мира нисколько не смущает. Скорее, наоборот, придаёт этому месту ощущение спокойствия, которое почти осязаемо. — Так, ну, я упростил Поппи работу, — с облегчением говорит Винсент, присаживаясь рядом с Себастьяном. — Совсем немного, учитывая, что есть ещё целых три вивария. — Сколько же ты животных поймал в свой хвать-мешок? — удивляется Сэллоу, толкаясь плечом в плечо Моргана. — Слишком много. Ума не приложу, что будет со всеми ними после окончания учёбы. — Выпустишь на волю? Браконьеров в лесах, не без твоей помощи, конечно, сейчас стало намного меньше. — Но это не значит, что их совсем не осталось. Нужно ещё полетать над западной частью леса. Кажется, я видел там подозрительные палатки. — Винсент погружается в мысли, потирая уставшие и слегка покрасневшие глаза. Себастьян обхватывает его подбородок и заставляет повернуться к себе лицом, обеспокоенно спрашивая: — Когда в последний раз ты нормально спал? Морган явно хочет что-то сказать, разомкнув губы, но немые слова обрываются, так и не успев прозвучать. Он отводит взгляд и скользит пальцами по чужой ладони, держащей его лицо, вниз по предплечью, и убирает свою руку, сжимая её в кулак и прикладывая к груди. Себастьяна вновь греет тот факт, что Винсент всегда носит подаренный им на Рождество серебряный браслет. Сложно вообще вспомнить, когда его не было на запястье. Внезапно нахлынувшая теплота расползается от сердца по всему тему, и Себастьян тянется к губам Винсента для поцелуя. Осторожного и нежного, чтобы в и без того хрупком моменте не появилась новая трещина. Пальцы Сэллоу, перебравшись с подбородка, теперь нежно поглаживают щёку, а затем мочку уха, плавно переходят на шею, слегка сжимая. Морган начинает шумно дышать и тихо стонет в губы, предоставляя Себастьяну возможность углубить поцелуй. Сейчас всё волнительное, что происходило ранее наедине с Кастиэлем кажется несколько странным. Вот Винсент, он рядом, и даёт Сэллоу понять, что тот по-прежнему нужен и… любим. Ведь так? Стыд от одной только мысли о том, чтобы хотеть другого человека, обжигает лицо, уши и лёгкие. Хочется извиняться, раз за разом, пока от угрызений совести не перестанет гореть кровь. — Себастьян, подожди… — Морган останавливает поцелуй, чуть отстраняясь. — Я… Договорить не даёт детёныш гиппогрифа, уткнувшись клювом в спину Винсента. Тот оборачивается и поглаживает серые пёрышки, ласково спрашивая: — Пуговка, ты чего? Я же тебя покормил. У Себастьяна перед глазами моментально появляется стол со швейными принадлежностями в подсобке магазина, в частности коробка с пуговицами, нитками и напёрстками. Воспоминания цепляются друг за друга. И вот уже всплывает улыбка Кастиэля и бокал дорогого вина в его руке. Сэллоу, проморгавшись, помимо подошедшего гиппогрифа теперь замечает развалившихся в паре метров лунтелят, с интересом наблюдающих за слизеринцами. — Мне как-то не по себе, что все на нас смотрят, — высказывает он недовольство, морща лицо. — Согласен. — Встав на ноги, улыбается Винсент, и протягивает руку Себастьяну, который принимает помощь и, вопросительно выгибая бровь, поднимается следом. — Я знаю место, где нас точно никто не побеспокоит. — Тогда… веди. Стоит только сделать пару шагов из вивария, как стены на втором этаже Выручай-комнаты начинают деформироваться и углубляться, сбрасывая с себя полки, картины и различный декор. Через пару мгновений на одной из них, загадочно прикрываясь, появляется белая дверь, из которой краем глаза видно ночное небо, но только… без звёзд? Слизеринцы, переглядываясь, поднимаются наверх по ступеням и проходят внутрь. Они оказываются на песчаном пляже, недалеко от края которого разожжён маленький костер, потрескивающий сухими ветками. В отличие от вивария, здесь только одна небольшая скала, которая служит проходом. Позади неё непроглядный тернистый лес, а впереди бесконечно уходящее вдаль море, обильно облизывающее волнами берег. Полная луна посреди черноты неба рябью содрогается в воде, подсвечивая прозрачность и глубину воды, а гул ветра, обволакивающий уши, солёной горечью оседает на губах. — Это… весьма необычное место, — с придыханием говорит Сэллоу. — Признаться, я здесь тоже в первый раз, — тихо отвечает Винсент и, пройдя несколько метров вперёд, сначала садится у костра, подворачивая брюки и снимая обувь с носками. А потом ложится затылком на предплечье и закрывает глаза, пальцами ног зарываясь в мокрый песок. — Я планировал поговорить в пещере скалистого вивария, но Выручай-комната, видимо, знает меня лучше, чем я сам. Себастьян присаживается по другую сторону костра и смотрит на мерно вздымающуюся грудь Моргана. — Помнишь, я говорил тебе, что древняя магия забирает у меня жизненную силу? — спрашивает Винсент и, не дожидаясь ответа, продолжает: — В последнее время я стал видеть кошмары, которые больше похожи на реальность, поэтому и стараюсь спать как можно реже. — Что именно ты видишь? — Свою смерть, — спокойно уточняет Морган. — Я тоже бывает вижу свою. Думаю, что всем когда-нибудь это снится. С чего ты решил, что в кошмарах виновата древняя магия? — Я просто знаю это. Она как яд, текущий в моей крови. Вопрос только в том, как быстро он меня убьёт. Вероятно, моё тело не подходит для такого могущества, или я слишком часто им злоупотреблял. Или… всему виной то, что я использовал Непростительные заклятия. И так много раз, что сбился со счёта. У меня нет точного ответа, хотя я упорно искал его все эти месяцы: прочёл множество книг и поговорил с людьми, которые увлечены исчезнувшей магией, подобно Мириам Фиг. Вот только, к большому разочарованию, я не узнал ничего нового. Вернее, не узнал того, что могло бы мне помочь. — Но, тем не менее, я вижу, что тебе стало лучше. Всё же что-то произошло? — Да. В одном из так называемых снов, буквально неделю назад, я увидел красный камень, предполагаю, что это рубин. Он поблёскивал среди листвы на поросших мхом корнях. Единственное цветное, что я видел в том чёртовом лесу. Это был первый раз, когда тьма отступила, и не последний. Я так боялся потерянных душ, обитающих там. Они не могут ни жить, ни умереть. Не знают отдыха или сна и без умолку нашёптывают… всякое. Я был среди них так долго, что, наверное, стал похож на тень себя прежнего. — Винсент осматривает руки: фаланги пальцев стали чётче выражены, а вены сильнее проступают через кожу. Себастьян давно заметил, что Морган немного потерял в весе, стал более поджарым. — Но с тех пор, как я нашёл камень, мне перестало быть страшно. Он словно оберег. Я уверен, что мне необходимо найти его не только во сне. В реальной жизни тоже. — И как ты планируешь это сделать? Есть зацепки? — Нет, ни единой. Я уже посещал ювелирные магазины, но камни там никак не отзывались. Я не видел в них потока магии или чего-то подобного. Это были обычные стекляшки. — Морган издаёт тихий смешок, прикрывая лицо ладонью. — Ты сомневаешься в моих словах, да? Думаешь, что я чокнулся? Но, честно говоря, я и сам иногда так думаю. — Он поднимается с песка, ослабляя галстук, снимает его через голову и начинает расстёгивать рубашку. Себастьян завороженно приклеивается взглядом к мельтешащим складным движениям, обрисовывая каждое из них. Когда Винсент скидывает одежду, словно капая краской на полотно, и внезапно остаётся полностью нагим, его рельефные мышцы, украшенные множеством шрамов, контрастно освещаются холодным сиянием луны. В голове возникает мысль, что искусство нередко рождается во мраке, чтобы ослепить своим великолепием и, наконец, возвыситься. — Искупаемся? — предлагает Морган, протягивая руку Сэллоу. Тот машинально хватает её, но увидев хитрый оскал и прищур, понимает, что попал в ловушку — одну на двоих. Винсент усиливает хватку и тянет Себастьяна за собой в воду, не давая возможности раздеться. Ноги волочатся по песку, затем рассекают толщу воды, пока она не начинает проникать под одежду и обувь, утяжеляя каждый шаг. Тело Моргана покрывается видимыми мурашками, а когда он поворачивается лицом, темнота его зрачков, заполняющая зелёную светлую радужку, пленит. Винсент ёжится и прикрывает глаза, приближаясь ближе и простукивая пальцами по чужому плечу, будто пробирается под кожу. Себастьян в его объятиях не может ни думать, ни дышать, потому что каждый вдох — это запах лимонной травы, рябины и старых книжных страниц. Каждый вдох — это запах Винсента, и снова зависимость на всю жизнь. — Прости, — извиняется Сэллоу, отводя глаза. — За что? Это я должен извиняться, что закрылся в себе. Горло сковывает тугим спазмом. Вдох замирает в лёгких, как перед грозой, или как перед бурей. Себастьян никогда не признается в том, что посмотрел на другого парня. В том, что хотел его поцеловать. Но жизненно необходимо было сказать хоть что-то, чтобы почувствовать себя чуточку свободнее, поэтому с губ слетает банальное «прости», смысл которого Винсенту знать совсем необязательно, ведь Себастьян говорит это, в первую очередь, для себя. Это как сковырнуть засохшую корку на недавно зажившей ране — хочется до дрожи, хоть и зная, что под ней будут лишь свежие капли крови. Морган словно слизывает их, сокращая дистанцию и заключая поцелуй, сразу толкаясь влажным языком в рот. Щекотно изучает пальцами лицо, обхватив его ладонями с двух сторон. От каждого чувственного соприкосновения губ и скольжения языка, сердце, сквозными ударами по телу, бьётся быстрее. Просачивается через рёбра, разрывая тонкую оболочку кожи, и распутывает солнечное сплетение. Прохладная вода омывает тело, пронырливо забираясь под рубашку всё выше. Себастьян начинает перебирать её ткань, оглаживая пуговицы, будто забывая, что с ними делать. Пальцы не слушаются, устремляются к обнажённой коже Винсента, жадно проходясь по груди, задевая твёрдые соски. — Я так скучал по тебе, — шепчет Сэллоу, кусая чужие губы, а затем, повернув лицо, пальцы на своих щеках. — Так скучал. Ты не представляешь. Ты не должен был молчать, не должен был в одиночку справляться со своими трудностями. Я ведь мог как-то помочь тебе. — Ты прав, — интонация в голосе намекает на продолжение, но Винсент лишь хмурится. — Но?.. — Без «но», — заверяет Морган и отходит на несколько метров, чтобы окунуться в воду с головой. После отплывает ещё дальше, затем ныряет и исчезает из виду. Себастьян ждёт так долго, что начинает беспокоиться и оглядываться по сторонам. — Винсент?.. — тихо бормочет он, борясь с волнами. Рядом ощущается какое-то движение, и Сэллоу вдруг чувствует, как его хватают за бедро. Он пытается поймать Моргана в воде, но тот, едва показавшись с довольной улыбкой на лице, ускользает из рук, снова скрываясь в толще. — Вот так, значит? Решил поиграть? — Себастьян хочет проплыть дальше, но резко останавливается от плеска воды, накрывающего его с головой. Винсент смеётся, ещё раз ударяя по водной глади. Капли воды отскакивают от его ладони и устремляются прямо в Сэллоу, который едва ли успевает прикрыть глаза. — Эта дуэль тебе даётся так же непросто, как та, что была у нас в начале пятого курса на уроке Защиты от тёмных искусств, да? — подкалывает Морган. — Сейчас это было нечестно! Я не был готов! — оправдывается Себастьян, обрызгивая в ответ Винсента. — Я слизеринец, чего ты от меня ожидал? — Морган вновь скрывается из поля зрения, но уже через пару мгновений его сильные руки обнимают Сэллоу со спины. Винсент трётся щекой об его плечо, берёт за руку и тянет на берег, по пути соблазнительно, словно позируя, зачёсывает назад влажные волосы. Ладонь Моргана еле тёплая, с бугорками мозолей и шероховатостями от мелких порезов, её хочется изучать, растирать, греть, кусать и целовать. Впрочем, это касается и других частей его тела. В особенности, приковывающих взгляд, подтянутых, обнажённых ягодиц, украшенных шрамом, тянущимся со спины. Себастьян далеко не первый раз видит своего парня без одежды, но всегда этот случай особенный. Ещё не было ни одного будничного секса по причине «просто зачесалось». Может поэтому в последнее время он отвергал близость — не хотел, чтобы она стала рутиной. Не хотел расстраивать тем, что не может полностью отдаться процессу, потому что голова забита совсем другим, а тело измотано недосыпанием и путешествиями. Выйдя из воды, Винсент падает спиной на песок, увлекая Себастьяна за собой. Ладонь ставится рядом с головой Моргана, колено между его ног, а лицо так близко, что на губах ощущается теплота дыхания, которая оканчивается мягким касанием губ. Винсент обнимает, поглаживая лопатки, ребра, и проходится пальцами по линии позвоночника. Он притягивает ближе к себе, потирается телом о мокрую ткань брюк, давая понять как сильно возбуждён, и что явно хочет большего. Себастьян отрывается от его губ, обрывая тонкую нить слюны, и спускается поцелуями ниже — к шее, ключицам, едва ли не облизывая их языком. Солоноватый вкус воды, осевший на коже, немного жжёт язык, но отчего-то это только усиливает наслаждение. Морган выгибается, когда зубы смыкаются на его сосках — сначала на одном, а затем на втором. Он запускает пальцы в волосы Себастьяна, нежно сжимая вьющиеся влажные пряди и отодвигая его голову от своей груди. Ниже. Сэллоу послушно ведёт дорожку поцелуев по едва заметным кубикам пресса, к пупку, выступающим тазобедренным косточкам и, наконец, головке члена, на которой уже выступила вязкая прозрачная капелька естественной смазки. Себастьян высовывает кончик языка и с нажимом слизывает её, демонстративно наслаждаясь вкусом. Видя это, Винсент протяжно стонет, приподнимается на локтях и сжимает чужие волосы в кулак, закатывая глаза. Член призывно подёргивается в ожидании, и Морган приподнимает бёдра, толкаясь им в любезно приоткрытый рот. Себастьяну нравится, когда Винсент проявляет инициативность, нравится его умение балансировать на грани деликатности и грубости. Тесные брюки неприятно давят на собственное возбуждение, и Сэллоу ловко расстёгивает их, освобождая изнывающий по ласкам орган. Глотку начинает саднить от частых глубоких движений, а по краям глаз выступает мокрота. Себастьян наслаждается процессом, беря глубже и активнее. Млеет от сладостных звуков, срывающихся с губ Винсента, и руки, перебирающей волосы. — Себастьян, — на выдохе зовёт Морган. — М-м-м? — тянет Сэллоу, поглядывая на парня. — Разденься. Я тоже хочу. Себастьян освобождает рот и поднимается на ноги. Избавляется от рубашки, не глядя откидывая её в сторону, и стягивает прилипшие к коже брюки и нижнее бельё, с игривой улыбкой спрашивая: — Тоже хочешь? Чего именно? — Чтобы ты тоже трахнул меня в рот, чего же ещё. Винсент никогда не стесняется подобных выражений. Собственно, из-за одного из них и случился первый поцелуй в начале декабря прошлого года. С тех пор прошло почти четыре месяца, но по ощущениям намного больше. Хотя, отправной точкой отношений Сэллоу считает поступление Моргана в Хогвартс на пятом курсе — когда их глаза мимолётно встретились друг с другом с Большом зале. Винсент встаёт на колени и, обхватив ягодицу Себастьяна, притягивает его ближе, так, чтобы член сначала мазнул по щеке, оставив на нём влажную полосу, а потом плавно вошёл внутрь рта. Плотно стиснутые губы начинают двигаться по всей длине вверх-вниз, вызывая у Сэллоу волны мурашек по всему телу. Он гладит линию челюсти Моргана, придерживает его подбородок для более приятного угла проникновения, скользя головкой по нёбу в основание горла. Вдвойне возбуждает то, что Винсент синхронизирует движения головы с движениями ладони на своём члене. Постепенно они ускоряются, становятся грубее и рванее, пока Морган не отстраняется, чтобы перевести дыхание. Себастьян скользит указательным и средним пальцами в его рот, а большим растирает слюну по припухшим покрасневшим губам. Винсент закатывает глаза, когда подушечки проходятся по языку, ощупывают внутреннюю сторону щеки и ряды ровных зубов. — Иногда кажется, что мои пальцы тебе нравятся больше, чем мой член, — с иронией говорит Себастьян, активно толкаясь ими в рот Моргана, имитируя движения полового органа. Винсент посасывает и обводит языком фаланги, стараясь пропустить их в себя как можно глубже. Он, ускорив движение своей руки, кончает первым, прерывисто постанывая и жмуря глаза, всё так же мерно продолжая двигать головой. Светлые пряди уже успевают немного подсохнуть и теперь беспорядочно прикрывают лоб и шрам на брови. Себастьян убирает их, проводя пальцем по маленькому рубцу. «Совсем как у Кастиэля» — всплывает в голове, а в нос ударяет запах дыма от догорающего костра. На мгновение фантазия вырисовывает перед глазами огненно-красную макушку. Себастьян вновь погружает член в рот Моргана и начинает активно проникать внутрь. Запрокидывает голову, чтобы сбежать от разыгравшегося воображения и не замечает, как быстро подходит к кульминации. Хочет вытащить пульсирующую плоть, но вместо этого, наоборот, рефлекторно прижимает затылок Винсента к паху, смотря на звёзды под закрытыми веками. Уши обдаёт звоном, сливающимся с шумом волн, а стыд по капле начинает собираться на задворках сознания. Ослабив хватку, чтобы Морган отстранился, и после открыв глаза, Сэллоу видит тьму на небе и одинокий холодный лунный диск, который мгновенно покрывает кожу инеем. Подумать о Ваграндере в такой момент подобно измене. На этот раз точно… Становится тошно от самого себя. Себастьян боится посмотреть Винсенту в глаза, слышит шорох его одежды и глухие звуки шагов по песку. Надо бы тоже одеться, как можно скорее. — Я рад, что мы по-прежнему понимаем друг друга, — подмигивает Морган, накидывая рубашку. Себастьян молчит, смотря на догорающий костёр. Винсент подходит ближе и оглаживает чужие мышцы на груди, переходит на плечо и ведёт ладонью вниз, чтобы переплестись пальцами. — Всё в порядке? — вопрос застаёт Сэллоу врасплох. Не в порядке. — Да. Мне просто стало немного жутко от того, что здесь нет звёзд. — И позади нас терновый лес. — Оглядывается Винсент. — Как хорошо, что нам не надо через него пробираться. Не надо ли?.. Себастьян тянется к Моргану для быстрого поцелуя и расцепляет руки. Подходит к брошенной одежде и, отряхивая, поднимает с песка. — Что это? — заинтересованно спрашивает Винсент. Он смотрит вниз, сводя брови. Себастьян прослеживает его взгляд и видит отражение пламени на полированном серебре. В горле мгновенно пересыхает, словно появляются глубокие трещины. — Не похоже на сикль. Подняв франк, Сэллоу уверенно, но с лёгкой проскальзывающей хрипотцой говорит наглую ложь: — Я думаю, это французская монета, потому что она лежала в учебнике по французскому. Видимо, как закладка. — Зачем ты учишь французский? — возникает резонный вопрос. — Он мне просто понравился. Он. — Вот как. Интересно. Может быть, нам стоит учить его вместе? Вдруг он мне тоже понравится? — Винсент по-дружески толкает Себастьяна локтём и отходит к костру. Садится на корточки и наблюдает за редкими языками пламени, трепыхающимися в углях. Сэллоу одевается, подходит и садится рядом с Морганом. Едва уловимый жар от огня приятно греет лицо и влажную одежду, холодом облегающую тело. Надо бы рассказать Винсенту о работе в магазине и о предстоящих светских балах. Или хотя бы только про «Шапку-невидимку». — Так странно, что костёр догорает, веток ещё много, но они как будто отсырели, — говорит Морган, поднимая кисть руки, и со взмахом пальцев шепчет: — Инсендио. Умение пользоваться невербальной магией, которой научила его Онай, всегда завораживало Себастьяна. Винсент может сотворить любое заклинание, кроме Непростительных, одной лишь силой мысли. Ему и произносить название необязательно, как и шевелить пальцами, он просто находит это эстетичным, и чертовски прав. Инсендио почти не даёт нужного эффекта, и пламя всё равно постепенно угасает. — Ты уже выучил какие-нибудь слова? На французском, — интересуется Морган. — Merde. — Красиво звучит. Как переводится? — Вот дерьмо, — поясняет Сэллоу со смешком. — На французском даже ругательства звучат мелодично. Винсент пару секунд внимательно смотрит на Себастьяна, приподняв бровь, а после заливается смехом. — Надо будет запомнить! Вдруг пригодится. Когда захочется выругаться, но чтобы никто не понял. — Он ложится на спину и приглашает Сэллоу лечь рядом. Тот соглашается, располагаясь на плече. — Я так устал. Не думаю, что хватит сил добраться до гостиной. — Опять твоё особое умение — засыпать где угодно, — лицо Себастьяна трогает тёплая улыбка. — А в спальне такая мягкая и тёплая кровать. Как жаль, что ты редко удостаиваешь её вниманием. — Я бы с удовольствием спал в твоей. — А утром меня бы встречал крепкий стояк в задницу, да? — Как будто ты против, — ухмыляется Винсент. — Конечно нет. Слизеринцы, смеясь, соприкасаются пальцами ног, ёрзая на песке, чтобы устроиться поудобнее, а после наступает приятный момент тишины, который просит, чтобы его заполнили, но Себастьян молчит, уверяя себя, что расскажет обо всех новых событиях в своей жизни в следующий раз. Он чувствует, как чужая рука приятно поглаживает волосы, оттягивая пряди, пока не застывает на них, а после расслабленно опускается. Слышится размеренное дыхание. Морган засыпает, сильнее прижимаясь к Себастьяну. Тот отрывается от его плеча, понимает, что Винсент замерзает. Костёр больше не греет, а ветер, кажется, только усиливается. Сэллоу едва осязаемо касается чужой скулы, очерчивает родинку под губой и тихо шепчет, стараясь разбудить: — Винсент, здесь холодно, нам всё же лучше уйти, а то ты простынешь. Морган морщится, забрасывая руку на затылок Себастьяна в попытке притянуть его обратно, но она не увенчивается успехом. Сэллоу проталкивает одну руку под спину Винсента, другую под колени и отрывает его от песка. Морган обвивает шею Себастьяна, и, улыбаясь, говорит: — Я не маленький, знаешь ли. Сто восемьдесят пять сантиметров роста! Не сойду за принцессу. — Может быть, сойдёшь за английского принца? — шутит Сэллоу, поднимаясь на ноги и идя в сторону выхода из «комнаты». — Весишь ты на удивление мало, я думал, что будешь потяжелее. Тебе надо больше есть. — Только если ты будешь кормить с ложечки. — С рук. Тебе это больше понравится. — Как хорошо ты меня знаешь. — Винсент трётся носом о шею Себастьяна, а потом слегка прикусывает её. — И, знаешь, вообще-то я всего на сантиметр ниже тебя. Мне не составляет труда тебя нести. — О, мистер Сэллоу, тебя это задело? Кто бы мог подумать, — смеётся Морган. В Выручай-комнате слизеринцы располагаются на ближайшем диване. Места мало, поэтому приходится лечь бочком. Винсент вновь засыпает так быстро, что даже удивительно, а Себастьян надеется, что ему приснится хороший сон. Через два дня первый бал. Немного волнительно, ведь Сэллоу никогда не был на подобных мероприятиях. Только на школьном балу, но вряд ли это можно назвать чем-то светским. Вероятно, стоит спросить Оминиса о том, как вести себя в высшем обществе, почитать про этикет и танцы, а также изучить последние новости. Два галлеона за вечер — это большие деньги, нужно быть готовым ко всему.