Остаться в Абу-Даби

8.

Ло никогда не верил в вещие сны. Сон — это всего лишь совокупность пережитых событий и эмоций, набор случайных образов — ничего, что способно влиять на реальность, если ты не чересчур впечатлительный человек, каким Ло не был. Дофламинго пиздел ему про подсолнухи на ночь, чуть ранее он смотрел фотки Мегеры в интернете — два и два сложились, выливаясь в сюрреалистичный и тревожный сон. Ничего особенного. Ничего личного. Бывший Дофламинго был не менее опасным, непонятным и диким человеком, но никак не мог навредить в настоящем времени, потому что — как ни странно — приходился Дофламинго бывшим, а от ненужных людей тот прекрасно себя ограждал. И что-то этот мудак забыл в чужом сне. И что-то заставило не пойти домой, а дойти до табачной лавки и купить две пачки «парламента аква блю» — то, что Ло курил раньше. И что-то неправильное в этих отношениях — настоящий кишковорот. Дома Ло раскрыл настежь окна на кухне и нервно ходил туда-сюда, куря одну за одной и обдумывая всё происходящее с ним; арендодатель, вроде, ничего не говорил про курение. В каждом человеке должна быть загадка, но Дофламинго — это ебучая тайна, чёрный омут, мрак. Мог ли он до сих пор любить своего бывшего, раз так хорошо отзывался о его родине, или это банальная любовь к стране, месту? Какое его истинное отношение к Мегере? Может ли быть так, что Ло — просто игрушка на время? Вот чёрт. Ло остановился у окна, рассматривая болтающих у «скорой» фельдшеров. В груди неприятно колотилась тревога, словно он действительно попался в ловушку; ему абсолютно точно не было противно находиться рядом с Дофламинго, он довольно мило с ним обходился, но всё это просто каталось по кругу из пустого в порожнее. Голова может врать, а тело нет: Ло не мог привыкнуть к тайнам, собравшимся вокруг фигуры Дофламинго, и это убивало его. Трудно находиться рядом с человеком, который спал с одним открытым глазом. Ло залез на широкий подоконник, садясь по-турецки, и заметил, как в поле зрения появилась очень даже знакомая машина. Кид парковался задом напротив мечети — его тачку всегда можно узнать по характерной наклейке «Виктория Панк» на багажнике. Из-за руля действительно вышел Кид в тёмных очках и цветастой рубашке с пальмами, достал с заднего сидения пакет, закрыл машину и направился к воротам. Так. Надо ждать домофон. Ло достал телефон и посмотрел, что действительно приглашал Кида к себе. Ну, блядь. Момент явно не самый удачный. Трель домофона заставила нехотя разогнуться и открыть Киду калитку. На фоне пережитого Кид выглядел как бог, сошедший с небес на подсолнуховую поляну — он принёс с собой пиво и больше ничего, рассчитывая, как обычно, поесть у Ло — но Ло уже давно ничего не готовил. Немного разочарованный ситуацией, Кид рылся в холодильнике, почёсывая протезом голову. — Ты теперь сижками питаешься? Он кивнул на раскрытую пачку, лежащую на столе, и треснутую тарелку в качестве пепельницы. — Это странная история, — признался Ло. — Рассказывай. — Кид отвернулся к холодильнику, чтобы взять сыр, затем достал из шкафчика пачку макарон и кастрюлю. — У меня тоже жизнь в режиме «пиздец». — Настолько, что ты научился готовить? — Макароны с сыром даже дети готовят, долбоёб. — Ах, — посмеялся Ло. — У Дофлы вывалился скелет из шкафа. Кид поставил воду и сел за стол, вытянул из пачки сигарету, прикурил дешёвой зелёной зажигалкой. Что-то привлекательное было в том, как он по старой привычке прикрывал огонёк ладонью — уже не своей, к сожалению. Ещё до аварии они часто разговаривали по видео, и Кид курил перед Ло, имея талант высаживать по полпачки за вечер. Тогда мир казался по-детски простым, но смог ли кто-нибудь из них по-настоящему повзрослеть, вопрос риторический. — Чей? — спросил Кид, стряхивая пепел щелчком пальца. — У него есть бывший. — У меня тоже много бывших. — Нет, блядь, ты не понимаешь. — Ло положил руку на лоб, зачёсывая чёлку назад. — Он очень странно к нему относится, и сам этот бывший до пизды странный. Не встречайся с ним, Ло, я говорил тебе. Ло, ты как собака, кидающаяся на помойку. Ло, ты тупой идиот с хроническим недотрахом. Но Кид не сказал ничего из того, что Ло надумал. Пожри говна, Ло. — Может, тебе стоит прекратить эту игру в отношения, пока он окончательно не разбил твоё сердце? — Кид развёл руками, прежде чем затушить окурок, подойти к плите и засыпать макароны. — Это всё случилось слишком быстро. Даже странно слышать серьёзную речь от Кида. В отношениях он разбирался похуже, чем в машинах, но всё ещё лучше Ло, и продолжал говорить, натирая сыр: — Ты не знаешь, кто он, но он наверняка знает о тебе всё — вплоть до того, на что ты дрочил в детстве. Тебе же надо хорошо знать человека рядом с собой, так? Ло кивнул, но следом понял, что Кид не мог этого видеть затылком, поэтому сказал: — Наверное. Он открыл бутылку, сбивая крышку о край стола — арендодатель перетерпит и это. — Ты боишься его, Ло. Ударом зашибло в позвоночник. Вот что это. Страх — древнейшее из чувств, безотказно сработавшее на раздражитель в лице Дофламинго. Страх стать отвергнутым, задвинутым на задний план, быть униженным, раздавленным — съеденным Мегерой на подсолнуховом поле, вдавленным в грязь. Дофламинго наиграется и бросит. Что ему надо от социально неловкого идиота, кроме тела? В мире полно психически здоровых, харизматичных мужчин, так ему подходящих — не чета Ло, подыхающему внутри клетки собственных загонов. Ло тошнило от никотина с непривычки, но очень тянуло закурить снова. — Ло? Кид уже сидел напротив: очки висели на вороте майки под рубашкой, лицо обеспокоенное, немного грустное. Ло протянул руку и отогнул воротник кидовской рубашки, рассмотрев под ним что-то, напоминающее рану — о, это свежий засос. Да ну ладно. Последовал совету! Иногда стоит быть аккуратнее со словами, когда твой друг — Юстасс Кид. — Ой, Кид, а что это такое? — ехидно сощурился Ло, проводя пальцами по синяку, найдя прекрасный повод сменить тему. Он слишком обеспокоен собственными мыслями, его и так вывернули наизнанку — он, блядь, не мог просто взять и уйти от Дофламинго, пока не доведёт всё до критического состояния, потому что ещё способен ошибаться. Сны — это сны. Бывшие — это бывшие. — Сука. — Кид дёрнулся, словно от кипятка, поспешив поправить воротник. — У меня с ней ничего не вышло, забей хуй. Что-то подсказывало, что «ею» был один мужик с волосами непонятного цвета, раздающий неуместные намёки. Господи, да они оба по уши в дерьме. — Это тот режим «пиздец», да? Кид поджал губы: — Да. Что случилось с Кидом, отчего он начал вести интрижки с мужчинами? Он стеснялся этой части себя, словно Ло не мог его поддержать, но Ло отчаянно не хотел думать, будто в произошедшем есть и его вина — Дофламинго рушил даже то, к чему не прикасался. Ревность, страх, одиночество — малая часть того, что Кид испытывал (мог испытывать). Может, Хит в действительности хороший парень, и они это как-нибудь разрулят — Ло отчётливо видел, как Кид не хотел обсуждать произошедшее, и ради приличия всё-таки уточнил: — Хочешь поговорить об этом? — Не думаю. Макароны с сыром было трудно испортить. — Кстати, Гарп собирается привезти двух уёбков в Эмираты, — завёл новую тему Кид, заставив Ло схватиться за свой телефон. Блядь, он совсем не читал их общий чат. Гарп собирался провести здесь отпуск и захватить с собой внуков — Луффи засрал весь чат своими вопросами про функцию «всё включено» в отелях (касательно еды), и Кид мужественно взял на себя удар, рассказывая, что колбаса тут паршивая, а выпивка разбавленная. — Я последний, кого они захотят увидеть, — устало вздохнул Ло. — Я так отдалился от них. — Да ладно, они думают, ты работаешь. — Сабо не поедет? — Не-а. — Не говорили, в каком отеле? — Скажут позже. Их поездка удачно совпадала с запланированным отпуском Ло (он говорил им про отпуск?) — пожалуй, будет полезно снять номер в отеле на несколько дней и просто потусоваться с друзьями, забыв на какое-то время про Дофламинго. Кида, естественно, нужно непременно вытащить с собой, иначе разговаривать с тем же Эйсом будет совсем тяжело. А про Луффи… Ладно, Луффи можно потерпеть. Проводив Кида, Ло достал из холодильника бутылку водки; рецепт успокоительного от Донкихота Дофламинго: бухло и вода в хуй пойми каких пропорциях. Так поступали подростки, конечно, возводя алкоголь в абсолют — сейчас нажрусь, расслаблюсь, мне будет весело и круто, ведь я так устал от своих вселенских проблем — но Ло покривил душой и простил себя. Он был таким. Остался. Он был заёбан. Заёбан от неизвестности, которая окружала плотным кольцом: в чувствах, в жизни, в собственной голове — и сейчас, пьяный и нервный, он хотел одного — расставить все точки. Сначала Ло долго смотрел тикток, не замечая, как вместе с этим подливал себе водку — по каплям, но подливал. Затем пролистал ленту инстаграма, не цепляясь за фотографии. Зашёл в телеграм, узнал, что пациентка Требола умерла. Открыл диалог с Дофламинго, долго пялился на его аватарку. И все-таки написал: «Доффи, я хочу с тобой потрахаться».

***

Прошла долгая неделя. В связи со смертью пациентки полиция прикрыла клинику, ускорив проверку как минимум в два раза. Грустно, но окей; Цезарь всё знал наперёд и новых пациентов никто не набирал, а старых обслуживали в чёрную. Не то чтобы оно как-то пережало Ло горло, скорее, он чувствовал облегчение и возможность отдохнуть некоторое время — написал заявление на увольнение и ждал обещанной подписи. Потеря работы в принципе несильно била по его инфантильным мозгам, жизнь воспринималась полумерами: теряешь одно — находишь новое. Так будет и с Дофламинго? Он ничего не потеряет, если откажется от отношений, так говорила рациональная часть, но отвергала болезненная. Кое-что он всё же хотел забрать. Ло наступил на гордость Дофламинго и приехал к нему на такси, чувствуя себя при этом то ли элитной шлюхой, то ли конченым идиотом: выпитая накануне водка делала смелее, хоть и не добавляла уверенности в будущем. Открыв дверь, Дофламинго первым делом заглянул в вырез рубашки, рассматривая часть татуировки: — Проходи. Кажется, ему понравилось. — Что, даже не засосёшь с порога? Дофламинго щёлкнул замком на двери, обошёл Ло и наклонился, крепко целуя в губы. — Свой поцелуй ты всегда успеешь получить. Ты пил? — Чуть-чуть. Ло так и показал двумя пальцами — немного. — Успеешь протрезветь до ночи. — До ночи?! Дофламинго усмехнулся: — Извини, но первый раз сексом надо заниматься на трезвую голову. — От тебя вообще хлоркой прёт. — Я чищу бассейн. — О? Бассейн был пуст, надувной крокодил лежал под шезлонгом, а сам Дофламинго нацепил резиновые перчатки и спрыгнул вниз вместе со щёткой. На краю бассейна Ло заметил автомойку и понял, что не зря не слушал Кида — всё у Дофламинго есть. Подтащив шезлонг поближе, Ло сел, чтобы что? Чтобы смотреть, как Дофламинго работал, елозя щёткой по плитке: на его предплечьях выступили вены и это выглядело чертовски сексуально, мышцы перекатывались, обтянутые футболкой, и его ноги — о, его ноги — мясистые икры, обросшие светлыми волосками, острая косточка голеностопа, аккуратно подстриженные ногти на длинных пальцах; Ло пялился и наслаждался. Ах, вот бы ещё Дофламинго разделся. — Ты приехал немного не вовремя, ты знаешь? На Дофламинго были обычные прозрачные очки, и Ло мог видеть его глаза. Такие… Бесстыдные. — Извини, не могу сдерживать свои желания. — Сегодня ты уверен в себе? Всё будет хорошо? — Я постараюсь. — Опыт с тобой — очень интересный, — язвительно заметил Дофламинго. Он подошёл ближе, начал с нажимом чистить углы. Ло мог дотянуться до него рукой, но не стал трогать, только согнулся и спросил напрямую: — Не спал с девственниками? — Спал, — честно ответил Дофламинго, поднимая голову (только голова и торчала из бассейна). — Не с такими, как ты. — О, и какой же я? — Ло ухмыльнулся, вскинув подбородок. — Боишься чужого члена? Что кто-то трогает твой член? — Дофламинго закончил с углом и вылез, подтягиваясь на лестнице. — Я сам-то рано повзрослел. Члены не страшные. Скорее, страшный тот, кто их трогал и предлагал. — Что бы это могло значить? Ему пришлось спать с кем-то не по своей воле? Какая мерзость. Но Ло подумал, что оно здесь ни при чём; он захотел закурить и пошёл к столику с пепельницей. — Это о том, что я твёрдо знаю, чего хочу, — последовал запоздалый ответ. — И чего же ты хочешь? Дофламинго подошёл вплотную — почти ощущался жар от его разгорячённой, вспотевшей кожи. — Тебя. Сердце пропустило удар.

***

— Итак, ты хотел потрахаться со мной? Дофламинго уточнял это в последний раз: близилась ночь, Ло протрезвел и уже думал догнаться втайне от него, чтобы не сходить с ума хотя бы первые пять минут, но быстро понял, что его панические атаки лишь вопрос времени и обстоятельств — сейчас он не испытывал ничего, кроме лёгкого, естественного волнения. Как противно быть идиотом в теле нормального человека. Дофламинго говорил о сексе так, словно они обсуждали погоду, попутно открыл шкаф и вид на шубу, блядь, из розовых перьев — эта срань затесалась в самом углу, прижатая рубашками и пиджаками. Он развернул пару футболок из стопки на полке, вероятно, подбирая что-нибудь для Ло, пока тот пялился на его странный гардероб. — Да, — сглотнул Ло. — Тогда сходи в ванную — ну, понимаешь, чем тебе там надо заняться? Ох, не человеку с медицинским образованием объяснять, что нужно сделать перед анальным сексом. — Сука, да. — Как закончишь, прихвати с собой смазку и резинки. — Дофламинго подошёл ближе, отдавая одежду, и поцеловал в щёку. — Я воспользуюсь ванной на втором этаже. Презервативы у Дофламинго были специально для анального секса и в упаковке, как минимум, не хватало трёх. Ло видел его анализы и не переживал за своё здоровье, но всё-таки, как часто он трахался? Это свежая пачка? Старая? В каком месте он разошёлся с Мегерой, могло ли быть такое, что это произошло недавно? Ёбаный по голове. Ло вздохнул и задвинул ящик. Ну, Дофламинго хотя бы нашёл время купить смазку без запаха. Помывшись, Ло медленно дошёл до спальни и лёг на кровать, подгибая под себя ноги. Он откровенно нервничал, думая о самом нелепом: достаточно хорошо ли помылся, чем пах, стоит ли сбегать побрить лобок и вокруг ануса, пока не поздно… Какое неудачное у Дофламинго постельное — тёмно-бордовое, как здесь холодно, как хорошо на улице — и тысячи мелких деталей, прежде чем сказать: — Я готов. — Расслабься, — успокаивал Дофламинго, — мы начнём постепенно. На ногах у него лежал здоровенный самсунговский планшет с присобаченным к задней панели стилусом, открыт ютуб и остановлено видео на испанском языке — какие-то курсы. Ло не видел смысла долго расшаркиваться, смотря видосы на незнакомом ему языке, поэтому просто взял Дофламинго за подбородок и повернул к себе. — Поспеши, пока я не передумал. Планшет оказался отложенным на тумбочку. Там же лежали очки. — И куда ты вечно спешишь? — впустую задал вопрос Дофламинго. Просто куда-нибудь, бесцельно. Ло потянулся к губам, приоткрыв рот и закрыв глаза; его губы поймали, увлекая в чувственный поцелуй. Целоваться было приятно, а целоваться с Дофламинго — словно победить в жизненной игре. Он положил руку на бок, приподнимая футболку и поглаживая открывшийся участок кожи, но подниматься или сдвигаться не спешил, хотя член у Ло привстал ещё в душе. — Я ведь понятия не имею, как к тебе подступаться, — признался Дофламинго, выдыхая на мокрые губы. — Действуй по опыту? — Трудно понять, что чувствуют старые девственники. Но я попробую. — Ну ты и сука. — Ло действительно сказал это в постели. Они снова лизались, нежно и приятно. Дофламинго облизывал язык, прихватывая губы — Ло застонал, свёл ноги, когда понял, что теперь у него стояло в полную силу. Покалывало смущением щёки и кончики ушей. И его долго тискали, медленно целуя. Дофламинго явно нравилось, как хорошо задница Ло помещалась в его здоровенных руках — Ло задвинул колено меж чужих ног и сжал пальцы на бицепсах, щупая упругие мышцы. Чудесно. Он трогал кого-то, до кого даже и не надеялся дотянуться, а затем набрался смелости, поднимая майку Дофламинго, сам снял её, припал к груди, облизал сосок — ощущение твёрдой плоти на языке заставило сжать бёдра от прилива возбуждения. И Ло, действуя чисто по наитию, залез на Дофламинго, опрокидывая того на спину, продолжая целовать грудь, переключаясь на острые ключицы, жилистую шею. Тянуло оставить засос. Затерявшийся в мыслях, Ло поднял голову, встречаясь с ясным, понимающим взглядом — это как-то неприятно сбило настрой, заставив притормозить. Делал ли он что-то глупое? Неприятное? Как смотрелся со стороны? Как идиот, подумал Ло. Дофламинго положил указательный палец на его нижнюю губу, и Ло потрогал подушечку кончиком языка, чувствуя, как за ним пристально наблюдали. — Ты можешь делать со мной всё, что посчитаешь нужным, — мягко сказал Дофламинго, оттягивая губу вниз, обнажая зубы. — В разумных пределах. — Гадить на тебя я не собираюсь. Он волновался. Просто до взрыва башки волновался — поэтому хамил. — Я знаю, что ты можешь чувствовать, поэтому не хочу, чтобы ты думал, что я буду смеяться или типа того. — Дофламинго переместил руку на щёку, погладил скулу, скользнул к уху, потрогал пробитую в двух местах мочку. — Почему ты не носишь серьги? — Потому что я оперирующий хирург. Потому что я не юная игрушка в твоих руках. Просто так получилось. Ло закрыл глаза и вздохнул. Долго же он бегал от отношений; а в отношениях, обычно, рано или поздно случается секс, и Ло больше не мог врать себе, будто этого не хотел. — Ты мог бы проколоть себе губу. Лицо закрывается маской, — начал рассуждать Дофламинго, неплохо отвлекая от переживаний. — Мог бы и член. Дофламинго посмеялся. — О, это больно. — Знаю. Больнее, чем делать тату на груди. Кстати, о тату. — Хочешь посмотреть на мои татуировки? Когда у Ло получилось немного обуздать собственные нервы, голос (по ощущениям) выходил тихим и скромным. — Я хочу увидеть их с тех пор, как заметил под воротником твоей сраной рабочей формы. Неуклюже стащив с себя футболку через голову, Ло остался наполовину обнажённым. Стилизованное сердце, поднимающееся вверх хвостами пламени, украшало его худую грудь. Чётко посередине — адски больное место, Ло даже попросил мастера использовать крем с лидокаином — улыбающийся Весёлый Роджер. Все тату имели значение и были связаны с проведённом в играх детством, но Ло не хотел посвящать Дофламинго в такие личные подробности. Пока что. Дофламинго взял его руки своими и поцеловал кисти — каждую по очереди. Касание горячих губ осталось на костяшках, внимательный взгляд прошёлся по выбитому «смерть» на пальцах левой. — Не слишком опрометчиво делать такие тату хирургу? — Мне было восемнадцать, — Ло улыбнулся воспоминаниям. — Самые тупые татухи делаются именно в этом возрасте. — Они уже выцвели. — Со временем вообще побелеют. — Какую набил последней? — Спина. Ло осторожно убрал руки и повернулся спиной, ссутулившись. Дофламинго сел на пятки вслед за ним. Он такой беззащитный прямо сейчас, но Дофламинго, кажется, даже и не думал о чём-то тёмном, только положил руки на талию и поцеловал в шею, оставляя ещё один поцелуй там, где начиналась татуировка всё того же Весёлого Рождера, переделанная под логотип. Ло натурально дёрнулся, когда Дофламинго зацепил пальцами соски — ничего грубого, просто слегка сжал и погладил, но Ло был готов провалиться под землю от смущения и удовольствия. — А сделай так ещё раз… — Только и смог сдавленно попросить он. — М-м? Что именно? Его так и будут терзать: Ло схватился за сжимающие бока руки и положил их себе на грудь, прогибаясь назад. Дофламинго поймал губами подставленную ему шею, оставил несколько тёплых поцелуев, спускаясь к плечу. — Сиськи мои потрогай, — прошипел Ло. Дофламинго ухмыльнулся (явно своим мыслям), спросил: — А присобачил бы сиськи мужику? Ло лёгким движением перевернули на спину, придавили телом и сцапали за соски; давясь смехом, он издал громкое «ай». — Блядь, я носы делаю! Дофламинго залез под челюсть, мазнув носом по бородке. — Так люблю, когда ты смеёшься. — Не смущай меня, и я буду смеяться чаще. Целовать кого-то приятно, но гораздо приятнее получать: чувствовать мягкие губы на шее, плечах, ключицах — от ключиц Дофламинго вёл языком по контуру татуировки, спускаясь к груди, подразнил кончиком языка сосок, припал губами, всосал с причмокиванием. Распустил руки и провёл от рёбер до пояса штанов, залез под него пальцами, под резинку трусов, но не пошёл дальше. Сука. Ло беспомощно вцепился в одеяло, пока его откровенно дразнили; из-за слюны он ощущал холод на своей, как оказалось, чувствительной груди. Торопиться некуда, однако торопиться хотелось. Может, поговорить о чём-нибудь неприличном? — Поведаешь мне какой-нибудь грязный секретик? Ло и сам не мог ответить, почему спросил подобное — может, думал, оно немного заведёт их обоих (ещё сильнее). Дофламинго ехидно улыбнулся. — Я трахался с младшим братом. — О, блядь. — Явно не то, что ожидалось услышать. Ло не имел каких-то стойких убеждений насчёт инцеста, поэтому не почувствовал ровным счётом ничего. Не его дело. Хотя, чисто из интереса — как такое случилось? Проиграл ему в Мортал Комбат? Скелеты продолжали сыпаться из шкафа, завёрнутые в розовую шубу. — Он миленький. И отправляет мне посылки с родины. — Из Испании? — Ага. Испания — какая замечательная, блядь, страна. — Но мы говорили про секс, Доффи. Дофламинго снова провёл языком по груди Ло, оставляя влажную полосу слюны — прямо на улыбающемся чёрном лице. — Члены сосать люблю? По-моему, у тебя уже появился в голове мой портрет. Конченый извращенец. Восхитительный мудак. Ло подхватил его под подбородок и заставил посмотреть на себя. Прищурившись, съязвил: — А анальную пробку ты для себя купил? — Да. Массаж простаты, знаешь, дело приятное. — Не пробовал. — А как ты дрочил? — Хочешь сказать, когда ты снимал мне тот кружок, эта штука была в твоей заднице? Дофламинго приблизился, отстраняя руку, и теперь облизал щёку Ло — длинным, гибким, влажным языком. — Именно это и хочу сказать. Ло вспыхнул пожаром. Он почему-то представил, как Дофламинго ждал своего русского олигарха с пробкой в заднице. Или наоборот. Или затолкал эту штуку в брата. Или наоборот! — Ох, Ло, сколько всего тебе предстоит узнать и попробовать. Фу-фу-фу. Присказка «фу-фу-фу» начинала бесить, но Ло не подал виду — у всех свои странности — хотя испытывать что-нибудь, кроме тревоги и смущения, помогало справиться: — Я не сомневаюсь, что конкретно тебя уже имели во всех возможных позах. — У меня на телефоне есть видео, как меня ебут. — Не знаю, хочу или не хочу это видеть. — Боря тебе не понравился. — А, так это с ним? Не хочу. Продать бы это видео куда-нибудь. Ло соврал, естественно. Дофламинго в пассивной роли — как минимум интересно. Как максимум — его ебал Мегера. Желая дорваться хоть до чего-нибудь, Ло приспустил с Дофламинго штаны, на нём были розовые трусы в широкую белую полоску, обтягивающие его лежащий на боку, возбуждённый член. Ло уже всё видел и всё трогал, но — о, как это волнительно. Он нервно облизал губы. Штаны Дофламинго снял сам. — Хороший мальчик, — похвалил он. — Заткнись. Ло — ужасный любовник, пусть не врёт. — Что ты хочешь? — заинтересованно проворковал Дофламинго. — Просто ляг на спину и помолчи. Теперь нужно лишь снять с него трусы и не сделать что-нибудь совсем уж глупое. Неприятное. Ло, конечно, смотрел порно. Читал много порно. В общем, не мог сказать, что вообще без понятия, какие вещи можно сделать с чужим членом, но это так странно, всё взять в свои руки. Дофламинго большой, твёрдый, горячий — на ощупь член не отличался от собственного, разве что, не обрезан и больше — моменты, которые успели проясниться. Которые Ло мысленно прогнал для успокоения. Он не собирался просто подрочить и бросить. О, чёрт возьми, нет. Отсосать член — его маленькая грязная мечта. Дофламинго с интересом наблюдал за неуклюжими действиями, положив руки под голову, не смея сбивать настрой своей глупой болтовнёй; ещё одно «хороший мальчик, ты прекрасно справляешься» — и Ло просто сблюёт на его хер розовой блевотиной. На самом деле, нечто приятное в похвале было. Просто у него не всё гладко с манерами даже внутри собственной головы. Ло сдвинул крайнюю плоть и прижался языком к уздечке, плавно поднимаясь, обводя контуры и толкаясь кончиком в уретру. На вкус, как ни странно, это просто чистая кожа. Он взял головку в рот, широко облизал и подул сверху — Дофламинго что-то одобрительно пробормотал. Так, ему понравилось. На пробу Ло двинул головой, прижимая язык к стволу, впустил член в рот на четверть, чтобы не начать задыхаться. Он выбрал комфортный для себя ритм и внимательно следил за реакцией Дофламинго: как тот дышал, гладил его по голове, оттягивая волосы, как постанывал, когда Ло облизывал головку, обводя её губами — ага, лучше сосредоточиться на этом. То, что Ло не смог взять в рот, он принялся надрачивать в такт движениям головы, свободной рукой взялся за гладкие яйца, ощупывая морщинистую кожу мошонки, ради интереса опустил пальцы ниже, надавливая на анус. — О? — отозвался Дофламинго. — Ты хочешь быть сверху? — Не хочу. — Ло выпустил член изо рта, сдвигаясь ниже, беря Дофламинго за бедро, поднимая его мощную ногу себе на плечо. — Я просто хочу попробовать кое-что не совсем приличное. — Я понял. Ло облизал ему… Задницу. Блядь. Как же это здорово. Бедро под его пальцами напряглось, когда Ло прижался языком теснее, кончиком толкаясь в дырку — вот оно, вот в чём кайф секса, чувствовать отдачу от партнёра и наслаждаться ею. Свободной рукой Ло дотянулся до члена и погладил влажную головку, вызывая неподдельный интерес у Дофламинго: — Какой же ты, оказывается, извращенец, Ло. Ло сплюнул на его анус. Размазал слюну, последний раз широко облизывая, и отстранился. — А ты сука. Это заставило Дофламинго рассмеяться — даже смеялся он как подонок и злодей. — Кажется, мне пора позаботиться о тебе. Со слюнями на очке. Ло и сам почти заржал. Дофламинго поднялся, резко меняя их местами, без отвращения поцеловал — Ло просто держал в голове, что они оба помылись. И, господи, они же оба ёбаные извращенцы: что существует более извращённое, чем инцест? Какой же Дофламинго… Безумный в своих желаниях. Самые смелые фантазии, казалось, и рядом не стояли с тем, какую херню он может выговорить. Он снял с Ло низ, не очень аккуратно задев неудовлетворённый член ладонью, бесцеремонно развёл ноги, заставив прижать колени к груди, и подхватил с тумбочки смазку. — Говоришь, в твою задницу никогда ничего не вставляли? — Приём у уролога считается? — Ну, благодаря этому ты представляешь ощущения, — посмеялся Дофламинго. — Давай, расслабься. Он открыл смазку, немного выдавил на два пальца, обвёл анус, задевая волосы вокруг, надавил, придержал ногу — пальцы у него холодные, смазка не теплее — вошёл одним без особого сопротивления и, надо же, действительно как приём у врача (разве что, без перчаток). — Хорошо, — с ухмылкой заметил Дофламинго, прижимая фалангу к верхней стенке, двигая вперёд-назад. В какой-то момент он задел простату, заставив Ло тихо стонать. — Очень хорошо. — Врач ковырялся в моей жопе не так аккуратно. Сейчас бы замолчать, но ощущений было слишком много, они складывались в одно: предвкушение. Второй палец входил с некоторым трудом, встречая сопротивление мышц, слабая боль отдалась в поясницу, однако подобное можно терпеть — жопа, в конце концов, для секса не предназначена. Дофламинго давил на простату, массируя её, и Ло поджимал пальцы на ногах, вскидывая зад — как же блядски, охуительно хорошо, его яйца готовы взорваться. А в удовольствии легко потеряться. — Кончишь без рук? — Дофламинго погладил колено, вставляя пальцы полностью, до костяшек, и задержал руку. Ло поёрзал, недовольный остановкой, но впервые целиком и полностью прочувствовал распирающее его сфинктер давление. Рассмотрел сидящего между ног Дофламинго, торс и свисающий член, выражение лица — мягкое, приятное, засвеченное настольной лампой. О, боже. — Не знаю, — просипел Ло. — Ой, какой ты скучный. — Ну зачем вообще он остановился? — Я люблю какое-то время воздерживаться, чтобы кончать от пальцев в заднице. — У тебя вся жизнь из секса состоит? — Меня хорошо ебёт уже сама жизнь, но от секса не отказываюсь. Дофламинго слегка шлёпнул по ягодице, разведя пальцы на манер ножниц, развернул руку. Осторожно двигал, тыкаясь в комок простаты. Ло прикрыл глаза, хрипло выдохнул, успокоился. Ему правда хотелось быть куда более приятным в постели. — Я бы хотел кончить от твоего члена, а не пальцев. — А в какой позе? Раком — почти вырвалось. Нет, не раком. — В миссионерской? Не знаю. Ты же сверху. — М-м, хорошо. Скучно? Что поделать. Не вынимая пальцы, Дофламинго лёг, чтобы облизать член Ло от основания до кончика и, не помогая себе рукой, заглотить — целиком, головка упиралась в упругое горло, и это было действительно так, как Ло представлял в постели сам с собой: влажно, горячо, чертовски приятно. Он непроизвольно вскинул бёдра вверх, желая продлить ощущения, но Дофламинго слез с его члена и проворчал: — Похоже, ты кончишь от моего рта. — Да мне похуй уже. Он сможет кончить ещё раз. Пусть это будет марафон. Дофламинго старался недолго — нескольких умелых, отработанных движений (пальцами и головой) хватило, чтобы спустить прямо в рот — и он всё проглотил, и даже не скривился. И Ло, ещё дрожащий от оргазма, принимал его грязные поцелуи. Потом просто прижал лёгшего сверху Дофламинго к себе, вслушиваясь в дыхание, приходя в норму. В растянутом анусе немного свербело с непривычки, неприятные ощущения подгоняли мысли к одному: пора… Вставить в задницу член. — Доффи, — слабым голосом обратился Ло, — вставь в меня, что ли?.. Как сказать изящнее? Никак. Дофламинго поднялся, обходясь без комментариев. Мгновения, когда он надевал презерватив, смазывал член и примерялся к заднице, мысленно растянулись на часы. — Не зажимайся. — Я не зажимаюсь. — В Ло ввели головку и терпеливо проталкивались внутрь. — Это рефлекс. Насколько нужно раздолбать жопу, чтобы она не сжималась при введении постороннего предмета? Пожалуй, Ло не хотел знать. По ощущениям, Дофламинго доставал членом чуть ли не до желудка, но Ло быстро глянул вниз — всего наполовину. Ему отчаянно хотелось вцепиться во что-нибудь руками — в спинку кровати, в одеяло, в чужие плечи; вот оно. Это происходило. — Не волнуйся, я тебе не наврежу, — успокаивающе прошептал Дофламинго, гладя его бок. — Доверься процессу. — Тебе. — Что? — Тебе я должен довериться. И он доверился. Ох, что ещё было в его праве? — Не больно? — искренне интересовался Дофламинго, остановившись. — Ну, по ощущениям как член в жопе. — Что-то вроде желания сходить в туалет. — Давай, только аккуратно. Дофламинго вошёл полностью и опёрся на локти, оказываясь лицом к лицу с Ло; Ло закинул ноги ему на поясницу, раскрываясь навстречу — закусил губу, когда Дофламинго начал неспешно двигаться, ловя его нервные вздохи, и Ло чувствовал, как возбуждался снова, как зажёгся фитиль глубоко внутри — философия «всё или ничего». Пусть это будет его «всё», даже если судьба намекала на «ничего». Мысли странным образом оформились в нечто собранное. Ло определённо нравилось наблюдать за Дофламинго: он плавно покачивал бёдрами, трогая его, игриво сжимая шею, вёл пальцами по груди, откидываясь, и останавливался у лобка, где прямо под его рукой горело праведным огнём. Он Дьявол в своём сексуальном обличии; его тело, его говорящая татуировка на рёбрах, его лицо, расслабленное и удовлетворённое, его растрёпанные короткие волосы и блестящие серьги в ушах. Ло трахался с действительно удивительным мужчиной — опасным, злым, мудаком, но, чёрт, каким же красивым он был. Как же хорошо он сделал, когда перевернул на живот и всё-таки поставил раком, входя глубже, попадая членом прямо по простате — вот тогда Ло сжал пальцами одеяло и застонал во весь голос. Он забыл про все свои желания, полностью отдавшись процессу, доверившись; его не трахали с оттяжкой, не таскали за волосы, не кусали и не шлёпали по заднице, его… Любили? Дофламинго мог быть тысячу раз плохим человеком, но он держал слово. — Доффи, — простонал Ло, когда Дофламинго сжал его член смазанной рукой и начал медленно дрочить, надавливая сильнее у головки. — Доффи, я щас снова кончу. — М-м, не так быстро. Дофламинго пережал член у корня, когда Ло уже практически кончил. Это было немного болезненно. Пожалуй, обидно. — Нет… — слабо всхлипнул Ло, ни на что не надеясь. И вновь сжал одеяло, чуть ли не до боли; Дофламинго прошёлся крупной горячей головкой точно по простате, а пальцами задерживал оргазм, и Ло мог только беспомощно истекать смазкой, пачкая пододеяльник. — Доффи, дай мне кончить. Может, с ним стоит поговорить. — Не-а. — Какой же ты мудак. Он вышел, немного задержав головку у самого входа, сел на пятки, утянул к себе, слепо толкаясь скользким членом в ложбинку ягодиц, пока не попал в анус, вставляя наполовину — и трахал практически на весу, короткими резкими толчками. Ло пытался ему помочь, заторможенно подмахивая бёдрами, но получалось плохо. Он почти не соображал из-за жгучего возбуждения, скрученного узла где-то в яйцах — только задушенно стонал, пока Дофламинго самодовольно пялил его. Затем разжал пальцы, похлопал по головке, поймал движение Ло, когда тот поддался вперёд. — Хорошо, не буду тебя мучить. Это такая у него благосклонность? Спасибо, блядь. Дофламинго навалился со спины, опрокидывая Ло на кровать, обратно на четвереньки, поцеловал его в шею; Ло слышал шлепки яиц о свой зад и всё чувствовал: как глубоко Дофламинго проникал, как хорошо растягивал, двигался — движения его руки по стволу, уверенные, резкие. Это финал. Внутри взорвалась сверхновая, но взрывы сверхновых не создавали ничего хорошего. Ло кончил, заляпав тёмное постельное, сжимаясь на члене как последняя шалава. — Молодец, — ухмыльнулся Дофламинго в загривок, легкомысленно вытирая руку о и так испачканное одеяло. — Спасибо, — оскалился Ло. — Могу кончить куда-нибудь на тебя. Говорил Дофламинго хрипло, словно сам был на грани — а похоже, он и был. Невозможно оставаться спокойным, когда под тобой кто-то вроде Ло? — Не надо. Он подумал, что Дофламинго планировал спустить на лицо, однако смотрелось оно мерзко. — Ну, ладно. Ло лёг бревном, подогнув под грудь руки, оставляя Дофламинго наедине со своими проблемами — он был слишком опустошён, чтобы развлекать того разговорами или додрачивать, благо, кончить у него получилось без лишних телодвижений. Просто в гондон, хрипло выдыхая. Вот всё и случилось. Итог подводился кривой чертой, но пока ты осмысливаешь произошедшее, трудно сфокусироваться на цельной картине. Растраханная задница сокращалась, разливалось тепло по телу, приятный отголосок оргазма, и где-то над головой замерла волна. Кажется, Ло задремал, потому что увидел Дофламинго уже в трусах и с полотенцем на шее — тот просил подняться, чтобы поменять постельное. Накатило, действительно, не сразу. Не было тревоги, не было ничего. Просто пустота на душе, словно что-то сдохло, отвалилось, потерялось. Ло сполоснулся в душе, выпил на кухне воды, отщипнул пару виноградин от грозди в вазе. Походил туда-сюда по тёмной кухне. Пустота разрасталась, превращаясь в чёрную дыру (тот сценарий сверхновой), и хотелось бежать, но бежать было некуда — худшее из ощущений. Дофламинго безмятежно спал, натрахавшийся, довольный, и Ло злобно подумал: говнюк. Он вытряхнул из кармана джинсов сигареты, щёлкнул замком на двери и, как можно тише, сдвинул её, выходя к бассейну. На улице сел на самый дальний шезлонг и набрал Кида. Кид поднял трубку. Вместо приветствий и вопросов — нечленораздельно, сонно замычал. — Боже, Кид, прости, что разбудил, — начал оправдываться Ло, пытаясь прикурить дрожащими руками, зажимая телефон плечом. — Меня… Трахнули, и мне очень нужно обсудить это, блядь, мне плохо. Ты единственный, кому я могу так открыться. Кид прекрасно слал людей нахуй. Кид самоуверенный, сильный, грубый. Киду ничего не стоило заставить его завалить ебало. «Всё в порядке, Ло. Рассказывай». С ним определённо что-то не так. — Я чувствую себя очень странно. Грязно? Я не думал, что всё это будет ощущаться именно так. «Это не было изнасилованием? Не было грубо?» — Нет… Я не знаю, что со мной. Словно я убил кого-то. «Может, тебе просто херово с Дофлой, как с человеком? — Кид немного помолчал, затем добавил: — Ну, знаешь, не можешь полностью открыться ему, довериться, типа, да? Я, блядь, не разбираюсь в этом, извини». — Я бы просто хотел ночевать сейчас у тебя. Поговори со мной о чём-нибудь, Кид. Пожалуйста. «Давай я тогда приеду и заберу тебя». Ло обернулся, чтобы убедиться в отсутствии наблюдателя: в приоткрытой двери виден только дисплей кондиционера в темноте, но это не значило, что Дофламинго не стоял у стены, поэтому Ло подкрался к дому и заглянул в комнату, где тот спал в прежней позе. Он успокоился, докурив у стола, и вернулся обратно. — Тогда я тупо сбегу и поступлю как мудак. Это же только в моей голове, Кид. «Тогда, вот что. Дружеский совет: обсуди с утра с ним эту хуйню, раз говоришь, что он вроде бы адекватный. Я хуй знает, но так точно не должно быть, братан. — Кид громко зевнул и зашуршал одеялом. — А пока, ладно, я поразвлекаю тебя историями с работы». Он рассказывал, что недавно механики забыли докрутить гайки на колесе — клиент уехал с наживленными и его срочно возвращали назад с извинениями. Киллер как мастер цеха знатно накидал всем хуёв за воротник, закинув больше всех Киду как человеку, принимающему и отпускающему машины. Ло ничерта не понимал в машинах, Кид ничерта не понимал в операциях — но это не мешало просто говорить, отвлекаясь от пережитого. — Кид. «Да?» — Спасибо, что остаёшься со мной даже в такие сомнительные моменты. Кид тяжело сопел в трубку. Разговор давался ему трудно — не каждый день тебе звонит друг посреди ночи и жалуется, как мерзко бывает на душе после секса. «Ты мой самый близкий друг, Ло. Как я могу тебя бросить?» Ло хотел ему сказать: я люблю тебя. И правда любил. Вселенная сделала огромный подарок, послав такого человека. Но улыбнулся излюбленной шуткой: — Чмо-к. Давай, спокойной ночи, придурок. У Кида красивый хриплый смех: «Целую в писю». В попытках отвлечься Ло неосознанно зашёл в инстаграм Дофламинго и открыл хайлайты, помеченные смайликом сердечка — кажется, раньше их не было?.. На первом съёмку вёл Мегера (Ло не понимал, как хотел звать его внутри своей головы, но по имени — тяжело), Дофламинго сидел за рулём, он на пассажирском — ночь, дорогая тачка, пустая дорога — орали во весь голос какую-то русскую попсу и были беззаботно счастливы, как вообще могут быть счастливы сорокалетние мужики с сомнительным родом деятельности. Второе — совместная с Мегерой фотка за столом казино. Смеялись. У Мегеры золотой зуб — клык. В горле ворочался мерзкий ком ненависти. Ло прикрыл рот рукой. Господи, почему он не чувствовал с Дофламинго то же самое? Словно вынули наружу сердце, сжимая в красивых ухоженных руках, таких тёплых и умелых, обманчиво ласковых этой ночью. Следующее — фото поля с подсолнухами в закате. Подсолнухи. И стоящий среди них Мегера. Как тогда. Как в том сне. О, блядь. Ло ощутил, как поднялись волоски на руках. Ему надо… Ему надо кое-что проверить. Ло сорвался с места, притормозив у двери. Подкрался к тумбочке и поднял телефон Дофламинго, нажимая на кнопку блокировки. Загорелся экран. Ёбаный Мегера. На заставке стояла фотография Дофламинго с Мегерой — они обнимались, прижимаясь друг к другу, такие же блядски счастливые. Дофламинго влюблён в него. Никакой он не бывший. Ло сжал телефон, порываясь швырнуть в стену. Конечно, оставался вариант: он заблуждался. Он сам не менял заставку на телефоне с момента покупки, там так и стояла стандартная — может, Дофламинго так же похуй, какая фотка стоит на обоях? Всё внутреннее отказывалось верить, что эти отношения придётся оборвать, но вправду нелепо каждый раз пялиться на лицо бывшего, оставлять напоминания. Кишковорот раскрутился с новой силой; Ло аккуратно сел на пол, прислушиваясь к чужому дыханию — ровному дыханию спящего человека. У Дофламинго кроме отпечатка стоял обычный пароль — Ло пару раз видел, на какие цифры тот нажимал. Как же это подло, залезать в чужой телефон, но Ло подобрал пароль на память с крайней попытки. Все ключевые приложения вроде мессенджеров или почты дополнительно запаролены, но доступ в галерею открыт. Господи. Фотографии его машин, его самого: одетого, раздетого, на пляже, за рулём, в кабаке, с какими-то уёбками. Взгляд, настроенный на определённую цель, автоматически выхватывал фотки с Мегерой — срать уже на фото документов, отчётов, чьих-то имён и прочего — нет уже разницы, кем он работал. Они целовались. Глубоко, взасос, Мегера буквально ел его, и фотографий с поцелуями было много. Последняя картинка про Мегеру — скриншот из телеграма, новостной пост на русском языке с его фото — создана полгода назад. Тогда же, по словам Дофламинго, он переехал в Эмираты. Загадка, которую Ло не мог разгадать и не хотел, осознанно уходя в отрицание. И — Ло также не желал признавать — Дофламинго куда больше идёт быть с мужчиной его возраста, а не разъёбанным жизнью молодым Ло. Он хотел найти видео, но его резко схватили за руку — от неожиданности Ло выронил телефон. Это совсем не нежно. Сжимая запястье в тисках, злобно и требовательно. — Что ты хочешь найти в моём телефоне, Ло? — прохрипел Дофламинго, не поднимая головы. Стыд обжёг кипятком. Забилось в удушающей тревоге сердце. Небесный Дьявол в своей высшей ипостаси спустился на подсолнуховое поле, чтобы забрать причитающееся. — Ответы, — просипел Ло. — Нашёл? — Не знаю. Сейчас случится что-то плохое. Сейчас его ударят. Его дёрнули обратно на кровать, Ло упал на согнутые под одеялом ноги, и Дофламинго поднял свой телефон, проверяя целостность, затем спрятал его под подушку. — Ты в курсе, что это мерзко и подло, рыться в чужих телефонах? — давил Дофламинго, смотря исподлобья. Практически ничего не видно, кроме очертаний. — Моя личная жизнь не должна тебя касаться. — Твоя прошлая жизнь отравляет наше настоящее. — Да ладно? — грязно усмехнулся он. — Это всё только из-за того, что ты сам выбрал в неё залезть. Ло, перелезая через его ноги, заполз на подушку, прижав к себе колени. Он на грани истерики. Плотной тёмной волной обрушился страх, закрутило стыдом. Мрак. Пучина. Дофламинго шумно выдохнул, натягивая одеяло на плечи: — Ложись спать. Поговорим утром. Он не сможет уснуть. А если уснёт — не сможет проснуться. Первые слёзы стекли вниз, падая на футболку. Ло начал рыдать, как последняя сопля, прикрывая рот — оболочка наконец дала трещину, открывая сторону взрослого ребёнка, наёбанного и обиженного. — И попробуй обсуждать свои загоны с тем, кто тебя ебёт, а не с Юстассом Кидом. Это не могло закончиться иначе, оно всегда горело предупреждающим сигналом — Дофламинго, его подвешенный язык, его обхаживания — Ло вёлся, потому что хотел вестись, намеренно закрывая глаза. Такие, как Дофламинго, уживаются лишь с себе подобными. С Борисом Мегерой. А дураки учатся только на собственных ошибках. Ло спал урывками, просыпаясь от приступов тревоги каждые несколько часов. Поворачиваться к Дофламинго — боялся до треска сжатых зубов, но, судя по спокойному дыханию, он просто проспал всю ночь и под утро проснулся, сразу проверяя телефон. Конечно, там осталась открытая галерея с фоткой Мегеры. Конечно, он всё знал. Теперь он не оставлял телефон в комнате, положил в карман и пошёл умываться. Ло залпом выпил оставленную на ночь воду. Очень хотелось избегать Дофламинго, но это невозможно, пока они в одном доме. Он дождался, пока тот начнёт готовить завтрак под включенный телевизор и пошёл в ванную, долго приводя себя в чувства холодной водой. Задницу неприятно тянуло, однако оно было меньшим из всего неприятного, случившегося за ночь. О, теперь Дофламинго всё знал — и кто мог ответить, какой разговор ждал в недалёком будущем? — Доброе утро, Ло, — поприветствовал Дофламинго, не отворачиваясь от плиты, когда Ло появился на кухне. — Ты не будешь меня бить? — спросил Ло первое, о чём подумал. Дофламинго посмотрел так, словно его попросили кого-то расчленить и смыть в унитаз — злобно и обиженно. — А ты так хочешь, чтобы я тебя избил? — Я просто не знаю, чего от тебя ожидать. Не знал никогда, говоря прямо. Ло сел за стол. Кофе с молоком для него уже был готов — что-то заставляло Дофламинго заботиться о противном любовнике даже после ночного кошмара. — Разговор. Варил Дофламинго овсянку на не-коровьем молоке, хотя в кофе у Ло оно было коровьим, в комнате пахло кокосом. На столе стояла коробочка с помытой голубикой. — Завтракать будешь? — обратился Дофламинго, повернувшись, наконец, лицом. Возможно, последний завтрак в этом доме. — Буду. Объективно каша вкусная, субъективно никакая — кусок в горло не лез. Тошнило. Дофламинго ел быстро с нечитаемым выражением лица, и это было хуже всего, не знать повадок монстра за одним с тобой столом. — Чем тебя так зацепили мои отношения с Борисом? — начал Дофламинго. Своим фактом существования. Ло крепче сжал ложку: — Что это за отношения? — Тесные романтические. — Просто интересно, каким раком в них затесался я. — Это должны были быть короткие, но тёплые отношения. Вот мой ответ. Твоя жизнь рушится, и ты не сможешь забрать меня с собой, потому что я не принадлежу ни тебе, ни этой стране, как и ты — мне. Я решу свои вопросы и улечу из Эмиратов. Ло не знал, что ответить. Его размазали по земле. Втоптали в грязь на подсолнуховом поле — четырьмя ногами. Борис «Крокодайл» Мегера и Донкихот Дофламинго. А вообще, Дофламинго был прав: теперь, когда клинику прикрыли, Ло действительно уволится и, возможно, больше никогда не вернётся в Абу-Даби. Нет человека, ради которого здесь можно задержаться хотя бы на мгновение; Кид привязан к Ло, а не к месту. Кид… Блядь, и о нём Дофламинго узнал. Как только Ло мог забыть о его способности чутко спать? — Не говори, что ты сам не понимал, какой я человек. — Дофламинго спокойно отпил из кружки. — Мои намерения, в частности. Ло немного трясло. — Я совершенно тебя не знаю, — обескураженно ответил он. — У тебя каждый раз вываливается, блядь, новый скелет из шкафа. — Я всё равно тебе ничего не расскажу. — Тогда я всё узнаю сам. — Узнай. Тебе не понравится. Если он когда-нибудь свергнет правительство в Испании — Ло ничуть не удивится. Этот мудак создан, чтобы сворачивать горы — затерявшийся в стандартной колоде джокер. — Я тебя боюсь. — Ло повозил ложкой по наполовину съеденной каше. — Серьёзно боюсь. Поэтому я не могу расслабиться с тобой — это, блядь, как боевая тревога. — Я разный, Ло. И с тобой я добрый. — Ты уже раздавил меня. — Не этого ли ты хотел: чтобы кто-то вроде меня втоптал тебя в грязь? Может, да. Может, нет. Он ещё заставит его сомневаться в каждом слове. — Ты не любишь меня. — Я не говорил такого. Дофламинго и правда не говорил про любовь. Он любил? Он пользовался? Кто вообще сможет полюбить Ло — не стоило и пытаться. Да и каша отвратительная, блядь. — Ты любишь Бориса, я знаю. Этот ответ мог пробудить многие чувства, но на лице напротив ничего не дрогнуло. — Знай. — Дофламинго пожал плечами и отнёс тарелку к раковине, доев. Там же начал грузить посуду в мойку. — В своей голове ты имеешь право додумывать какое угодно дерьмо, но лучше слушай, что я говорю. — Ты увиливаешь от ответа. — Это моя профессия. Просто скажи: да или нет? Хотелось швырнуть тарелку в стену. Устроить скандал. Подраться. Разгромить ему весь дом и сбежать. Ло сжался в попытке успокоить себя: — Я не знаю. — Так дела не делаются, — ловко парировал Дофламинго. — Тебе нужно взрослеть. Надо что-то решать, пока Ло не потерял над собой контроль. — У меня отпуск в конце месяца, но ко мне приезжают друзья из Штатов, и я планировал побыть с ними, — сказал он, пытаясь доесть завтрак. — Я дам ответ, как только освобожусь от этого. — Окей. Довезти тебя до дома? — Довези.