Хэллоуинская ловушка

      Раздался стук в дверь.       — Не рано ли для гостей, милая? — Спросил Самаэль, повернувшись к дочери, которая, переглянувшись с подругой, пожала плечами.       — Рановато… Я проверю, кто там.       С этими словами девушка вышла из кухни. Замерев на мгновение перед зеркалом, она улыбнулась отражению и поправила волосы.       — Здра… — Начала она, открыв дверь, но тут же осеклась и замолчала. На пороге стоял высокий мужчина в очках, на его смуглом с острыми чертами лице, словно маска, застыла улыбка. Его одежда была забрызгана чем-то красным. И девушке потребовалось несколько секунд на то, чтобы собраться с силами. Подумаешь, что он взрослый — они тоже могут в этот день надевать костюмы! Чарли приветливо и несколько неловко улыбнулась человеку. — Здравствуйте… У вас отличный костюм!       — Милая, с кем ты говоришь? — Раздался голос Самаэля за спиной девушки. Он замер, удивлённо глядя на стоявшего в дверях мужчину. — Ал…       — Самаэль! Рад, что не ошибся. Юная леди, позволите войти? — И не дожидаясь приглашения, он перешагнул порог, чуть оттеснив открывшую ему дверь девушку.       — Д-да, конечно… — Растерянно протянула Чарли, глядя на высокого человека и пытаясь понять, действительно ли она видит его сейчас впервые.       — Не представишь нас? — Не переставая улыбаться, спросил мужчина. И Самаэль, сглотнув и закинув на плечо полотенце, которым только что вытирал руки, негромко сказал:       — Аластор, это моя дочь — Шарлотта. Шарлотта, это мой давний знакомый —Аластор.       — Приятно познакомиться, юная леди. — Аластор склонил голову и, взяв руку девушки, мимолётно пожал.       — Взаимно… — Пробормотала Чарли, тряхнув рукой — у мужчины несмотря на худобу оказались сильные руки.       — Чарли, иди на кухню. Нам нужно успеть закончить с подготовкой. Скоро ведь уже придут гости. — По-прежнему ласково сказал Самаэль, однако в его голосе звучали жёсткие нотки, не предполагающие возражений. — Аластор, прошу, пройдём в мой кабинет.       Аластор с улыбкой кивнул и, мужчины молча скрылись за дверью, запирая её изнутри.       — Рассказывай. — Хмуро сказал Самаэль, опираясь бёдрами о стол и смотря на собеседника, с вежливым интересом осматривающего его кабинет. А ведь он был очень похож на кабинет в его прошлом доме, где Аластор бывал не раз: планировка, и даже положение мебели отсылали к прошлому. Единственное, что изменилось, так это количество вещей — с тех пор их стало больше.       — Зачем ты пришёл? — Уже более настойчиво спросил Самаэль, сверля взглядом спину собеседника.       — Хотел увидеть тебя. Ты хорошо спрятался, но от меня не скрыться, Люцифер. — Аластор обернулся и, посмотрев на Самаэля, прищурился, прожигая его едким взглядом. — Ты решил, что вправе оставлять последнее слово за собой. Только вот ты ошибся.       Он подошёл к хозяину дома и коснулся его груди покрытой бурыми пятнами рукой. Самаэль напрягся и тихо, не отрывая взгляда от чужой ладони, касающейся его белой рубашки, сказал:       — Ал, это настоящая кровь?       Мужчина усмехнулся.       — Не думал, что ты такого плохого мнения обо мне…       Самаэль поджал губы — Аластор всегда работал чертовски аккуратно, а тут он весь в крови: руки, рукава рубашки, пятна на груди и брызги лице. Что это была за мясорубка, раз уж он заявился к нему в таком виде? Или же это лишь образ, вдохновлённый духом Хэллоуина, в котором мужчине только виделись отсылки к прошлому?       — Это твоя кровь?       В карих глазах на мгновение мелькнуло раздражение, которое шло в разрез с будто приклеенной к лицу улыбкой.       — Не странно ли разукрашивать себя чужой кровью? — Убрав руку, не оставившую отпечатков на чужой одежде, спросил Аластор. Он развернулся на каблуках и, отойдя, по-хозяйски сел в большое мягкое кресло для гостей. Самаэль внимательно посмотрел на собеседника. Кажется, пятно на груди стало больше. Да и было в движениях названного гостя что-то скованное.       — Неужели охотник стал жертвой?       — Вовсе нет. Но и везти будет не всегда, не так ли?       — Однажды тебя поймают. — Хмуро сказал Самаэль. — Раздевайся. Твои раны нужно обработать.       — И даже к врачу не порекомендуешь обратиться? — Ехидно поинтересовался Аластор, наблюдая за неким смятением в лице собеседника.       — Будто бы ты согласился на это… — Вздохнул Самаэль, обойдя стол и открывая шкаф. Оттуда он достал аптечку, а после медленно подошёл к собеседнику, который нехотя расстегнул пуговицы на жилете и рубашке, открывая вид на исчерченную светлыми бороздами шрамов окровавленную грудь. Где-то кровь успела подсохнуть, из-за чего к коже прилипла некогда белая ткань рубашки.       — На кого же ты охотился?       — А ты уверен, что хочешь что-то об этом знать? — Прищурившись, спросил Аластор. Самаэлю на мгновение показалось, что тот бескровными губами тихо добавил: «Если бы ты хотел знать, ты бы знал». Мужчина сглотнул, понимая отсылку к радиопередаче Аластора, но, взглянув в лицо собеседника, тут же тряхнул головой.       Аластор же тем временем спокойно наблюдал за движениями Самаэля, который принялся осторожно обрабатывать его рану.       — Зачем ты вернулся?       Аластор, периодически жмурясь и продолжая растягивать губы в улыбке, сильнее сжал мягкие подлокотники кресла.       — У тебя довольно глубокая рана. Наверное, всё же стоит обратиться к врачу. Может они зашьют.       — Не стоит давать мне советы, — сказал Аластор, резко подавшись вперёд, из-за чего из раны обильнее потекла кровь, а Самаэль рефлекторно отстранился, но тут же коснулся напряжённых плеч и чуть надавил на них, заставляя мужчину вновь откинуться на спинку кресла.       — Хватит дёргаться, не хочу комнату отмывать от твоей крови.       Аластор рассмеялся.       — Боишься?       — Нет. Мне просто не нужны лишние заботы. — Устало выдохнул Самаэль, поудобнее устроившись на подлокотнике и наблюдая за каждым движением чужих рук и глаз. Он приладил повязку на место какой-то рваной раны. Аластор же молчал и даже не морщился, но с лёгкой улыбкой смотрел на одну из картин, висящих в кабинете. На смуглом лице не отражалось интереса, но в карих глазах будто бы проглядывалась едва заметная дымка задумчивости.       Самаэль нервно сглотнул, понимая, что на самом деле присутствие Аластора его действительно беспокоит. Его стоило бы бояться. Самаэль хорошо понимал это, но будто бы где-то в глубине души надеялся, что его обойдут проблемы, связанные с этим человеком, что от него можно избавиться, просто переехав. Но это было зря.       — Ты же понимаешь, что я могу сдать тебя в полицию?       — Ты этого не сделаешь, Люцифер.       — Мы не будем для тебя играть роль алиби.       — Вы больше, чем просто алиби. — Усмехнулся Аластор, наконец переведя взгляд на собеседника. — Ты поможешь мне скрыть некоторые улики, иначе тебя могут принять за соучастника. Или может сделать пособником очаровательную Шарлотту?       — Ты не посмеешь… — Зло прошипел Самаэль, специально надавив на забинтованную рану, и на месте прикосновения белый бинт тут же окрасился красным.       — Ну я же уже здесь. Тем более для тебя это выгодная сделка. Так ты отплатишь мне за сделанное.       Самаэль нахмурился. За что он должен платить? Он не просил у Аластора помощи — они вообще последний раз взаимодействовали лет семь назад. Аластор тогда сильно наследил и залёг на дно, когда Самаэль предупредил его о полицейском рейде. Это Аластор ему обязан!       — Я тебе ничего не должен. — Нахмурившись, сказал Самаэль. Аластор только шире улыбнулся, закидывая ногу на ногу и застёгивая окровавленную рубашку. А у Самаэля по спине от его вальяжных жестов и коварной улыбки пробежали мурашки. Неужели он чего-то не знает?       — Я давно отдал тебе долг.       — Не заметил этого…       — Теряешь хватку. Раньше ты был куда внимательнее. Впрочем, оплату за всё это я готов принять сегодняшней услугой. А теперь пойдём, твоя дочь уже наверняка начала переживать.       С этими словами Аластор встал и первым направился к двери. Самаэль перехватил его, поспешно подскочив к выходу из кабинета и заслонив собой ручку.       — Не смей её трогать, слышишь?       Аластор рассмеялся и безразлично пожал плечами. Самаэль почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он не мог позволить Аластору приблизиться к Шарлотте. Все эти годы он старался оградить её от темной стороны своей жизни, и теперь, когда старый знакомый снова появился, все его страхи и тревоги вернулись с удвоенной силой.       — Она мне не нужна. Хотя она отлично бы вписалась в наш мир.       — Это твой мир, Ал. Меня там больше нет. И ей там совсем не место, в ней нет тех качеств, коими гордишься ты.       Аластор засмеялся, а в его глазах отразилась какая-то снисходительность, с какой обычно смотрят на ошибки детей. И из-за этого по спине Самаэля пробежали мурашки. Он нахмурился — никто не может держать его за глупца и утверждать, что он не знает собственную дочь. Он прекрасно знает, что она слишком добра и милосердна для таких, как Аластор.       Смех прекратился так же неожиданно, как и начался.       — Думаешь, так легко сбежать? — Аластор наклонился к Самаэлю, нависая над ним, и тот практически физически ощущал угрозу, исходящую от старого знакомого. Но стоило мужчине только подобрать слова, как Аластор отмахнулся от него и выпрямился, безмятежно улыбаясь.       — Пойдём, я помогу вам на кухне. Ты же помнишь, как я готовлю?       Самаэль сглотнул — он помнил, ведь никогда больше он не пробовал чего-то настолько вкусного. От одних лишь воспоминаний в животе заурчало.       Мужчина отступил и, открыв дверь, выпустил гостя, а после провёл его на кухню.       — Это Вэгги — подруга моей дочери. А это Аластор — мой старый знакомый. — Представил присутствующих друг другу мужчина, стараясь выглядеть непринуждённо. Будто бы незваный гость не нарушитель спокойствия и не являлся напоминанием о том, что хотелось забыть, а что он тот, кому в этом доме всегда рады.       Аластор дружелюбно улыбнулся, приветствуя явно настороженную девушку. Чарли же улыбнулась ему в ответ, однако в её глазах отразилось беспокойство — раньше пятен крови на одежде гостя было меньше. Почему они разрослись?       — Вы в порядке? — Озабоченно спросила Чарли, на что Аластор попросил её не переживать, сказав, что это лишь костюм. И в этот момент в мозгу девушки что-то щёлкнуло: рассказывая Вегги об этом человеке, она упомянула, что она будто бы раньше видела этого высокого мужчину, но не помнила, где именно. Но сейчас это воспоминание всплыло в памяти.       Она плакала, сидя под деревом и то и дело пытаясь приманить чёрного котёнка, застрявшего на дереве. Она выбежала с ним из дома в надежде спрятаться от ссоры родителей на заднем дворе. И всё бы ничего, если бы в это время мимо не прошёл человек с огромным псом на поводке. Зверь зарычал, а после залаял, пугая котёнка, который в панике извернулся и, царапнув хозяйку, забрался подальше от пса.       Именно в этот момент появился этот мужчина. Чарли тогда не запомнила его лица, но помнила его улыбку, чуть хриплый голос и, как он в тот раз так же вежливо просил её не переживать, когда котёнок разодрал его смуглую кожу на руках.       — Мы должны заняться подготовкой к вечеринке, — сказал Самаэль, положив дочери руку на плечо и стараясь вернуть ситуацию под контроль. — Аластор, не мог бы ты помочь нам?       — С удовольствием, — произнес он, с улыбкой осматриваясь и беря в руку нож — Самаэль мог поклясться, что видел вспыхнувший огонёк в карих глазах. — Вам повезло, что я хорошо готовлю.       — Ой… А вы можете помочь с кексами? А то мы уже целую партию испортили… — Осторожно спросила Чарли, мельком глянув на нож в чужой руке.       — Разумеется, юная леди.       Аластор действительно ловко справился с порученными ему кексами. Чарли восхищённо смотрела на то, как мужчина украшал одно изделие за другим, из подручных материалов сделав кондитерский мешок. Они с Вегги даже не думали о таком — их максимумом было бы намазать крем ложкой. К слову говоря, их крем Аластор без зрения совести и с улыбкой на лице выкинул. Но когда Вегги возмутилась, он спокойно объяснил, что то, что сделали они, никуда не годится, что крем расслоился и пошёл комками. Свой он сделал сам, с улыбкой объясняя Чарли, как и что лучше сделать, и то и дело поглядывая на явно нервного и злого, но отчаянно скрывающего это Самаэля. И от этого улыбка на лице Аластора становилась только шире, а голос притворно мягче, от чего Самаэль лишь сильнее закипал.       — Вы повар? — Полюбопытствовала Чарли, с восторгом наблюдая за действиями мужчины.       — Вовсе нет. Готовка — это лишь моё хобби.       — А чем же вы занимаетесь? — Продолжала девушка, уже не отводя взгляда от нового знакомого. Улыбчивый, вежливый, вполне себе дружелюбный и, кажется, довольно умный — почему отец ей не рассказывал об этом человеке, почему ни в одном альбоме нет фотографии с ним?       — Я ведущий на радио.       — Ни разу не слышала вас по радио, — хмыкнула Вегги, и за подругу тут же вступилась Чарли, пытаясь сгладить её колкое высказывание:       — Ну то есть у вас красивый голос и, я бы сказала, что довольно узнаваемый…       Аластор улыбнулся и пожал плечами:       — Думаю, юные леди, подобные передачи просто не для вас.       — Они о политике, — тут же вставил Самаэль, предвидя вопрос дочери и прекрасно зная, что она подобным не интересуется. Он перевёл взгляд на Аластора, но тот ничем не выдал недовольства из-за его вмешательства в разговор, однако бросил на мужчину украдкий взгляд, как бы призывая замолчать. Но зато в карих глазах было видно явное удовольствие от игры на чувствах Самаэля, от которого буквально веяло ревностью. Он знал, что Аластор нравится женщинам и девушкам, знал, что тот, используя свои сильные стороны, буквально очаровывает их — и такого для своей дочери мужчина не хотел.       Вегги фыркнула, а Чарли со вздохом отвела взгляд. Отчего-то ей хотелось послушать радиопередачу, которую вёл этот мужчина. Он бы органично смотрелся в шоу про еду и, наверное вписался ещё много куда, но почему он выбрал столь скучную тему? Но спросить она не решилась, да и к тому же кто-то позвонил в дверь. Девушка бросила взгляд на часы — пора принимать гостей.       — Пап, тебе пора, — неуверенно и как-то виновато сказала Чарли.       — Конечно, принцесса. Аластор, пойдём…       — Только через парадную дверь, мой друг.       У двери они столкнулись с гостями девушек. Аластор приветливо улыбался, пропуская молодых людей, а после покидая дом вместе с Самаэлем. Аластор посмотрел на часы, и его тонкие губы растянулись в улыбке.       — Самое время для второй части.       Самаэль сглотнул и одарил собеседника одновременно хмурым и осуждающим взглядом. Ему не хотелось помогать Аластору, не хотелось быть свидетелем очередного убийства и соучастником в части сокрытия следов преступления. Но если он не поможет с этим, то его могут принять за совершившего преступление. Но как? Неужели мужчина убил кого-то из его знакомых или даже конкурентов? Это действительно может его подставить.       — Нужно, чтоб ты помог с видеорегистратором. — Сказал Аластор, вкладывая Самаэлю в руку камеру. — Делай с ним, что хочешь. Но перед тем, как тащить это в полицию, посмотри сам. Там есть кое-что интересное для тебя.       — Это всё? — Удивлённо спросил мужчина, глядя то на камеру, то на собеседника.       — Да. Ну и надеюсь, что в случае необходимости ты скажешь то, что нужно. — Сказал Аластор, сжав руку Самаэля и приблизившись к нему. — Иначе… Впрочем, ты и так знаешь, что будет в обратном случае.       Аластор отпустил чужую ладонь и, отвернувшись, пошёл прочь.

***

      Недев наушники, Самаэль начал переключать передачи на старом приёмнике, ища знакомую волну и надеясь найти там ответы на вопросы, появившиеся из-за видео. На них периодически мелькал он сам и его дом, будто бы за ним следили. Но зачем? И какое дело до этого Аластору? В чём польза ему самому? А потом в кадре начала появляться Чарли.       Услышав знакомый голос, Самаэль вздрогнул. Он поймал волну на середине фразы, Аластор размышлял о детоубийстве, осуждая это, впрочем как и фиксацию чего-либо связанного с насилием на видео. Ведь зачем подставлять самого себя?       — Вчера их стало меньше на одного. — Чуть трескучим голосом из-за помех на линии сказал Аластор. — Их осталось пять.       По спине Самаэля пробежали мурашки — ведущий так легко и играючи говорил об убийствах и оставшихся в живых охотников на детей, своей последней фразой отсылая к истории про десять негритят.       — Если исчез ваш персональный охотник, это не значит, что другие не знают о его выборе. — Продолжал Аластор, а у Самаэля всплыла в памяти картина, которую ранее он не раз видел в живую: Аластор сидел за пультом, рассуждал о чём-то столь же жутком и улыбался, даже когда негодовал или вовсе был зол, скрывая всё это за маской. Мужчина тогда думал, не заставляли ли его в детстве всегда улыбаться и быть «хорошим мальчиком». Но сейчас Самаэля больше настораживали слова ведущего: «Не значит, что другие не знают о его выборе,» — неужели Шарлотта всё-таки в опасности?       Аластор ещё что-то говорил, но Самаэль едва ли улавливал и осознавал сказанное. Однако одно слово привлекло его внимание: «Почему?». Он сделал погромче и прижал один наушник плотнее к уху.       — Почему они это делают? Почему это делаю я? Я знаю все ваши вопросы. — Ведущий засмеялся. — Причин много, и не могу судить о том, какая подтолкнула их к нападениям на детей, самых беззащитных и слабых представителей нашего общества. Что же до меня? Возможно, наши причины совпадают, но не совпадают цели. А возможно цели — не единственное наше отличие.       — Что за акт милосердия? Благотворительность никогда не была в твоём списке любимых активностей... Какую выгоду ты имеешь с этого?       — Дорогие зрители, наше время подошло к концу. Ещё услышимся!       В наушниках послышался треск, а потом его сменил человеческий вопль боли и отчаяния.