Лето за городом

***

      «Verdammt, er hängt wieder hier herum», — раздражённо подумал нацист, смотря из окна вдаль. Вот уже на протяжении трёх дней подряд он видел вроде как один и тот же силуэт человека, предположительно мужчины, который подозрительно регулярно ошивался где-нибудь недалеко от дома Рейха. Близко он не подходил, но всегда стоял в тех местах, где дом и участок хорошо просматривались. Таких мест, конечно, было очень и очень немного, и о всех Третий имел представление. Поэтому его ещё больше пугал и раздражал тот факт, что незнакомец это знает. Местный он аль нет, ариец толком не мог понять, ибо лицо его мужчина толком никогда не мог разглядеть. Этот гад вставал очень часто против солнца, постоянно носил чёрные очки и бороду с довольно густыми усами. Местные, почему-то, особого внимания на него не обращали, относились скорее нейтрально, без лишнего негатива. Рейх же был, наверное, единственным жителем, кто на этого мужчину смотрел так, будто желал его на месте живьём закопать.       «Er ist wahrscheinlich der Agent von jemandem», — промелькнула мысль, когда наци снова заметил неподалёку от себя этого человека. Или у него вправду на старости лет стала активно развиваться паранойя, или дело тут пахнет жаренным. Если этот мужчина серьёзно шпион, то на кого он работает? По-русски этот «Иван» — именно так он однажды кому-то представился, и Третий это запомнил — говорил очень сносно. Без акцента, но что-то в нём было такое, что выдавало иностранца.       Даже после срочной и совершенно внеплановой установки окон Рейху спокойней отнюдь не стало. Этот человек оказался намного подозрительнее и, можно сказать, смелее. На улице он к Рейху подходил всё ближе и ближе, а тот всё пытался сделать вид, что его не замечает, дабы тот начал терять бдительность.       — Рейх, айда гулять, сегодня такой прекрасный денёк! — погода взаправду была отличной. Последние деньки лета продолжали радовать теплотой и уютом. Вздохнув, наци согласился. Во-первых, ему действительно не помешает развеяться, а во-вторых, просто хотелось погулять где-нибудь с любимым. Конечно, всё ещё приходилось шифроваться, но Советы, пока никто не видел, всегда старался обнять и просто поцеловать наци. Тот лишь довольно улыбался на такие действия любовника.       — Сто раз просил не целовать меня на улице… — шёпотом произнёс наци.       — Но тебе нравится, — и они бы продолжили так беззаботно гулять, пока Рейх спиной не почувствовал чьё-то присутствие. «Снова он», — мелькнула в голове мысль. Пока СССР отошёл на несколько секунд, чтобы купить мороженое в ларьке, Рейх остался стоять чуть поодаль. Шпион же, заметив, что его цель находится одна, ускорил шаг. Немец напрягся, но виду не подал. Через пару-тройку секунд вернётся СССР, и он снова будет в безопасности. Мужчина практически перешёл на бег, постоянно поглядывая на коммуниста. Достав небольшую бумажку из кармана, он буквально всучил её в руку наци и быстро скрылся за поворотом. Рейх даже пикнуть не успел, ошарашенно уставившись на руку, которая судорожно сжимала бумажку. Молниеносно убрав её в карман, Третий тяжело вздохнул. Ужасно. Просто отвратительно.       — Так, держи свой фруктовый лёд, — Советы нарисовался очень неожиданно, от чего наци аж вздрогнул, но СССР уже давно привык, что его возлюбленный часто уходит «в себя» и не замечает происходящее вокруг, — как ты его только грызёшь — непонятно.       — По мне так вкусно… — пробубнил наци, беря мороженое.       — По-моему, это ядрённая смесь из фруктов и льда, — немец лишь пожал плечами. Тревога и переживания никуда не делись, но почему-то рядом с любимым удалось на час забыть обо всех проблемах. «Видимо, у меня мозг окончательно перестал рядом с ним работать», — нервно усмехнулся наци.       — Ты чего такой напряжённый?       — Люди… — кратко ответил мужчина, переключив своё внимание на мороженое. Мысли же, как цунами, резко обрушились на мозг. Он обдумывал все и переваривал ситуацию. Что делать? К кому обратиться за помощью? К друзьям? А они чем смогут помочь? Может, поймать этого преследователя и выпытать у него всю необходимую информацию? Может стоит припугнуть? В конце концов, может, этот человек и работает лично на воплощение, но он не бессмертен. Хотя… О его гибели сто процентов узнают в «центре», и тогда жди беды. Нет, пока ничего делать не стоит, самым менее травматичным вариантом будет, увы, обращение в полицию. Естественно, наци всегда оставлял это на самый крайний случай, но друзей беспокоить не хотелось, любимого тоже. Кстати, неужели он не видит, что за ним постоянно наблюдают? Или…       «Ist das alles eine Halluzination?» — появилась в голове идиотская мысль, которая тут же была выкинута куда подальше. Может у Рейха и развилась паранойя за все эти годы, но ведь записка-то была материальная! Чтобы самого себя успокоить, Третий нащупал эту бумажку у себя в кармане. Фух, всё нормально. Это не глюки.       — О чём ты таком «позитивном» думаешь, солнце моё? — наци, не заметив СССР, буквально впечатался в грудь любовника, едва не выронив из рук палочку от мороженого, которую немец уже успел фактически перекусить.       — Ау! Ты чего? — вскрикнул наци, — Ты чего так резко остановился?       — Ты так был погружён в свои мысли, что совершенно не заметил, как мы обратно домой пришли, — Нацистская Германия от удивления округлил глаза и осмотрелся по сторонам. И вправду, они сейчас стояли около дома. «Это что ж я получается… Всё это время думал?!» — ужасно. Просто ужасно…       — Оу… Да я как-то и не заметил…       — Зато я заметил, — с едва заметной ноткой строгости произнёс СССР, — тебя что-то тревожит? — наци помотал головой, сказав что-то вроде, мол, просто планировал свои дела. Советы лишь пожал плечами и допытываться до партнёра не стал. Рейх же с благодарностью — «ладно он хоть допрос мне не устроил…» — на него посмотрел, и они вместе прошли в дом. Советы спустя время и думать забыл об этом инциденте, а Рейх стал чуть осторожнее, стараясь не «выпадать» из реальности. Друзья тоже ничего сверхъестественного не заметили.       Закрывшись в ванной, немец судорожно достал из кармана бумажку, которая, к его сожалению, оказалась настоящей. «Ich wünschte, es wäre nur eine Störung…» — может, если бы за ним так открыто не следили, то Рейх принял бы эту бумажку просто за розыгрыш? Вероятно, за ним специально следили открыто, не скрываясь, только чтобы что? Недоброжелатели хотят, чтобы он уехал? Они желают зла и Союзу тоже, или только ему? Почему они не могли просто ему написать? Боятся прослушки?       — «Oh, mein Gott… Worauf habe ich mich da eingelassen?.. Warum ich?..» — наци прикрыл глаза, судорожно вздыхая. Развернув записку, он увидел следующее:       «Он желает с Вами встретиться. Не опаздывайте. Если Вы не придёте, то мы сделаем ему больно (вы сами прекрасно знаете, о ком идёт речь), так что мы советуем Вам не игнорировать наше предупреждение.»       Далее стояла дата, место и время, когда Рейх должен был прийти. Подпись или что-либо ещё отсутствовало. Вроде, был указан адрес заброшенного дома… Шикарное место для встречи, ничего не скажешь. Нет, уже нужно что-то делать, хотя бы позвонить в полицию. За ним же конкретно следят! Пусть дом наци и не был весь утыкан самыми новомодными камерами, но всё же, этот шпион должен был засветиться где-нибудь. «Wen versuchen sie zu schaden? Meinem Sohn? Meinem Liebhaber? Beiden auf einmal?!» — нацист не знал, но, к сожалению, размышления Рейха прервал голос СССР.       — Эй, ты там не уснул случаем? — усмехнувшись, поинтересовался коммунист.       — Nein, es ist alles in Ordnung mit mir! — Советы лишь пожал плечами. Опять наверняка просто «завис» перед зеркалом и стал думать о своём, о вечном.       — Тогда давай освобождай ванную!       — Уже мне душ спокойно нельзя принять!       — Можем вместе принять, а то ты снова в транс впадёшь, — с усмешкой произнёс СССР. Рейх, пару секунд подумав, засунул записку под стиральную машину и открыл дверь.       — Ладно… — в целом, почему бы и нет? Советы лишь улыбнулся и, зайдя в ванную, нежно чмокнул немца в щёку. Что ж, Рейх на пару минут забудет о проблемах. В конце концов, он должен справиться. Он должен защитить тех, кого всем сердцем любит.       Уже ближе к вечеру любовники вместе ужинали, параллельно обсуждая что-то совсем неважное, просто захотелось поговорить о чём-нибудь. Советы что-то рассказывал из своей юности, вроде опять ввязался в не пойми какое приключение на свою пятую точку.       «Может стоит ему рассказать?..» — подумал наци, подперев щёку рукой. Глядя на такого весёлого и счастливого Союза, совершенно не хотелось говорить о чём-то плохом. Но ведь он всё равно сам узнает, что что-то тут нечисто. Так ещё и доверять потом перестанет. «А вдруг не узнает?» — очень уж самоуверенно, но шанс по-прежнему есть. Вдруг не заметит? Рейх моргнул пару раз и отправил в рот ещё один кусок мяса. Союз уже прекратил разглагольствовать, и они оба ели в тишине, лишь на фоне мерцал телевизор, где опять шёл какой-то боевик. Почему-то все кричали и убегали, а в купе с остальными не самыми радужными мыслями наци немного занервничал. Встреча должна была произойти завтра вечером.       — Кстати, я завтра уезжаю, — наци от такого заявления чуть не подавился, — ты чего?       — Кхм, да так, ничего, извини… Так, куда ты уезжаешь? — выпив стакан воды, Рейх отодвинул тарелку в сторону.       — К детям хотел заглянуть, плюс хочу проверить свою квартиру.       — Ах, да, точно, ты мне ещё вчера об этом говорил… — стало ещё тревожнее, но не говорить же любовнику, что он как ребёнок боится оставаться дома один. Забьётся ещё под кровать и вылезать не будет.       Кстати, это странно, что ничего ещё не произошло. Была только одна-единственная записка и… Всё? Ни странных звонков, ни стуков во входную дверь. Да даже Герману, насколько Третий знал, никто подозрительный не звонил. А шпион вообще следил не скрываясь. Что за цирк?! «Скорее всего их основная жертва — это я.»       — А ты на сколько планируешь уехать? — осторожно спросил ариец.       — На день-два, не больше. Приберусь ещё, может, у себя, — ответил советский, отправляя в рот очередной кусок. Наци сдержанно кивнул. «Может, решётки на окна поставить? В конце концов, мало ли что может случиться…»       — Кстати, как вы там с Германией? Всё хорошо? — неожиданно поинтересовался СССР, чем вывел наци из размышлений.       — Да, — кивнул чуть повеселевший Рейх, — к счастью, сейчас всё хорошо. Жаль, что в живую видимся очень и очень редко… Но я в любом случае рад, что мы просто с ним общаемся… — Рейх опустил взгляд и прикусил губу, — Спасибо… — Советы лишь мягко улыбнулся и, отодвинув тарелку с едой, потянулся к любимому. Чмокнув того в лоб и поймав чуть удивлённый взгляд, коммунист со спокойной душой (ну или что там у него было) продолжил трапезу.       — Дурак…       — И я тебя люблю, — Советы прикрыл глаз, — может вам на этих выходных договориться с Германом о встрече? Он хоть отдохнёт от работы. А то, вон, весь в тебя пошёл, трудоголик, — Третий лишь пожал плечами. Его сын уже давным-давно стал взрослым и самостоятельным, ума-то у него точно хватит позаботиться о себе и своём здоровье. Но встретиться всё же было бы неплохо, — кстати, может тебе в город к нему съездить?       — Nein, — буквально в этот же момент произнёс Рейх, — в городе… Неспокойно… Я бы не хотел там лишний раз «засвечиваться».       — По-моему ты слишком нервничаешь, Рейх. У тебя уже какая-то паранойя, что тебя узнают на улице, — СССР встал из-за стола и отнёс тарелки в раковину.       — Уж лучше я перестрахуюсь… — Советы лишь пожал плечами, мол, как знаешь, тебе виднее.       Засыпал этой ночью немец долго, очень долго. Даже персональная советская грелка под боком почти не помогала. Вслушиваясь в тихое сопение социалиста рядом и в негромкое тиканье настенных часов, Рейх думал и переживал. Мозг уже просто отказался ложиться спать, требуя немедленных действий. Нельзя же так вот лежать и нифига не делать, пока за воротами наверняка стоит этот «Иван».       «Es ist entschieden. Morgen erzähle ich euch alles JR und FI»

***

      — Sei un idiota. No, sei il più vero idiota che il mondo abbia mai visto! — буквально кричал в трубку итальянец. Рейх же сидел с постным лицом, выслушивая эти крики чересчур уж эмоционального друга. Как японка его вообще терпит? Это же натуральный человек-эмоция!       — Ita, hör zu…       — No, ascoltami tu! Hai la minima idea di quello in cui ti stai cacciando, vero?! Genio interplanetario! — ФИ уже был готов стукнуть телефон о какую-нибудь близлежащую поверхность, будто бы это добавило Рейху мозгов.       — Natürlich, — кивнул немец.       — Non capisci un accidente! Perché?! — тут его пыл немного поутих и, тяжело выдохнув, итальянец заговорил вновь, но чуть спокойнее, — Perché sei così…?       — Es ist, was es ist. Also, was ist es? Können Sie mir helfen? — в глубине своей избитой души Рейх понимал, почему его европейский друг так отреагировал. Рейх опять хотел справиться со всем сам, не прибегая к чьей-либо помощи. Скорее сам себе хотел доказать, что он ещё чего-то стоит, и с трудностями он справится. Такая своеобразная плата воплощению, которое смогло его простить, полюбить и просто сделало счастливым.       «Я должен его защищать и оберегать. Он и так слишком много на себя берёт.»       — Non potevi avvertirmi prima?! Dovevi proprio farlo quando era già stato fatto?! — «Да, обязательно. Потому что я знал, что ты меня захочешь отговорить от этой идеи.» Благо, ЯИ ещё была не рядом, а ушла куда-то по своим делам и была «не в сети». Зная противоречивый характер азиатки, наци больше боялся её гнева, нежели итальянца. Со своим прекрасным воспитанием и сдержанным характером, она иногда могла неожиданно «взорваться», и вот эту шикарнейшую выходку Рейха она точно терпеть не станет.       — Ita, um Himmels willen, beruhige dich…       — Calmarmi?! Calmarmi, cazzo?! Sto per perdere la mia fede in Dio! — уже едва ли не фальцетом проорал мужчина, — oh… Perché le cose ti succedono?       — Zufälligkeit, — фашист закатил глаза и, тихо пожелав удачи, сбросил вызов. Нацист, откинув телефон в сторону, лёг на диван и закрыл глаза. Уставший и измождённый мозг практически сразу отрубился.

***

      — You know, I thought you'd be smart and bring a couple friends. Or what? JI and KI are on the other side of the world and won't come to your rescue? — раздался негромкий голос позади наци. Зубы сами собой сжались, создавая тихий скрежет.       — Wie kommt es, dass ich nicht gemerkt habe, dass du hinter diesem ganzen Chaos steckst… USA. — с самого начала эта идея о встрече в старом и полуразвалившемся заброшенном доме Рейху показалась очень, так скажем, небезопасной. Как только Третий сделал первый шаг на территорию этого дома, внутреннее чутьё стало активно сопротивляться этой затее.       «Какого чёрта ты лезешь на рожон?!»       «Я должен это преодолеть сам. Я должен защитить своих родных. Я должен.»       Эта мысль постоянно находилась в разуме наци, буквально перекрывая другие, может даже более разумные идеи. Шаг и ещё шаг, старые доски громко скрипнули под весом немца, чуть прогибаясь. В нос ударил несильный запах гнилого дерева, где-то сбоку, громко жужжа, копошились мухи, которые время от времени бились всем телом об уцелевшее стекло, стараясь выбраться наружу.       — Well, I love the element of surprise, — поправив выбившуюся прядь волос, американец подошёл вплотную к немцу, смотря на него немного снизу вверх.       — Daran zweifle ich nicht…       — Could you please switch to English? — Рейх закатил глаза и раздражённо кивнул. От этого пижона фиг можно что разузнать, пока не согласишься играть по его условиям, — Тhank you. So, let's not waste time and get right to the point. You're probably wondering how I got involved in… — он пару секунд помедлил, — all this.       — Well, let me know… — то ли из-за злости, то ли из-за огромного желания врезать по этой физиономии, но акцент стал виднее и немного резанул по ушам Америки.       — Think of it as a kind of revenge… — будто бы неохотно протянул Штаты, поглядывая куда-то в сторону.       — Revenge on who?! Me?! — крикнул ариец, оскалив зубы.       — Including you. You know, um… — американец отошёл в дальний угол помещения и заглянул в окно, — I originally planned to just destroy you when I found you. I can even tell you the date and where you were discovered, — американец в этот момент сам буквально-таки «сиял», — July twenty-second, 1988, the Alps, a small hotel in the mountains, early morning and a lone artist without any makeup, who was painting the dawn from the balcony of his room. And not far away there was a young man, about twenty-five years old, he doesn't understand German and came from far away, it took him about fifteen hours to get there by airplane. He received just yesterday an assignment from the center, which said that «possibly» nearby was seen, verbatim: «Object TNWND».       — You mean… Me? — негромко перебил немец, продолжая стоять на одном месте и буквально затылком ощущая, что за ним по-прежнему следят. «Только сделай шаг в сторону и ты получишь пулю в висок», — именно такая атмосфера царила здесь, американец же чувствовал себя вполне свободно и раскованно, явно на своей территории. Он точно в безопасности.       — Bingo! You haven't lost your brain after all these years. You continue to be a strong political contender even though you are de facto dead… — американец усмехнулся и, достав из кармана мобильный, быстро что-то напечатал и убрал его обратно.       — I'm sure you meant to say that I continue to be a pain in your ass. — прошипел фриц, сложив руки на груди.       — Not without it, Third Reich, not without it… — усмехнулся сверхдержава, — I just put it a little more mildly. — американец ухмыльнулся, обнажая ряд белых зубов, — oh, you know, you owe my subordinate a rather majestic name even being merely an object in one of my secret, so to speak, cases. — Рейха от такого заявления аж передёрнуло. Он ещё и должен этому американцу?! Шикарно, просто шикарно, он определённо проебал всё своё спокойствие, раз его столько лет назад умудрились засечь. Так не абы какой человек, а сразу США. «Как он только меня в живых оставил?» Сжав до побеления костяшек руки, наци сделал резкий шаг в сторону американца.       — Look, you, uh…       — But, but! You do know that if I give a signal, you'll get some interesting stuff out of your head. — он тихо усмехнулся, — my subordinate suggested you be called «TNWND», which stands for «The Nazi Who Never Died.» You know, it's a good fit for you. You're too resilient. — последнее слово американец особенно выделил, стоя снова вплотную к арийцу. На улице где-то вдалеке играли дети, радостно хохоча и носясь по окрестности. И сейчас нацист себя чувствовал в таком паршивом расположении духа, что, казалось, можно смело ставить крест на всём и больше не жить. США его в живых не оставит, это уж точно, ему определённо что-то очень и очень нужно от него. Вот гад, любит же жеманиться.       — Get to the point, what do you want from me?       — Oh, and we had such a good talk… — наигранно огорчённым тоном протянул Соединённые Штаты, — In a hurry to get home to your lover?       — Even if it's to him, what do you care about me and my personal life? I'm a defunct state and I can do whatever I want within reason. — ох как ты заговорил, Рейх. «Всё что угодно в рамках разумного» — а несколько десятилетий скрываться от трибунала и притворяться мёртвым — это у нас уже давно вошло в эти ваши «рамки разумного».       — Huh, funny, very funny. — американец неожиданно для наци встал к тому спиной и, заложив руки за спину, стал перекатываться с пятки на носок, о чём-то размышляя, — Interesting you say… And hiding, having fake documents, faking your own death — is all that shit considered «normal»?       — I haven't killed a single person in all this time! I've made amends! — нервы наци уже не выдерживали.       — You're gonna yell that in court. — рыкнул американец, резко замерев, — Unless, uh… — он развернулся лицом к немцу, — Unless you agree to do one small favor.       — Since when did we switch to «you»?       — Because I'm older than you. So what's up? — вновь широкая улыбка расползлась по лицу Штатов, — А small favor for Uncle Sam in exchange for almost eternal peace of mind.       — Wenn du ein einfacher Mann wärst, würde ich es nicht bedauern, dich in meinem Kamin zu verbrennen. — прорычал немец на своём родном языке, до скрежета сжимая челюсть.       — Cute, so what's up? Are you in?       — What is this «favor»? I understand it's all about the USSR and his children, or rather one particular kid, shall I tell you his name? — слова давались с большим трудом, в груди зародилась ненависть.       — Not necessarily, but you've got a pretty good idea. Of course I have leverage over you, not only in the form of your precious… uh, partner, but also your son. You don't want him in trouble, do you? — проблемы… Опять эти чёртовы проблемы. И как всегда причина у этих проблем одна — Третий Рейх. Германия ведь действительно никому не сообщал, что великий и ужасный диктатор вернулся. Нет… Даже когда был зол на него, он его не выдал. А теперь именно из-за наци к Герману со стороны других воплощений могут возникнуть лишние вопросы. Наверняка скажут, что Гера всегда знал о том факте, что его папаша жив и здоров, что они были с ним в сговоре, что, будучи взрослым, ФРГ давал ему убежище и прочее, прочее… Придумают что-нибудь.       — Ты чёртов… — мозг от злости на самого себя и от противнейшего чувства безысходности начал давать сбои. Рейх сам не понял, почему вдруг перешёл на русский.       — Insult me all you want, I don't care. — США посмотрел на свои наручные часы, — I don't have that much time, so I'll keep it short and we'll go our separate ways. You'll have a week to think about it.       — Сволочь…       — I'm too busy myself, I can't mess around with you that often. — пропустив мимо ушей оскорбление, продолжил вещать американец, — Тhe request itself is simple and straightforward: kindly kill or make your precious communist suffer. — со стороны Рейха прекратились всякие обвинения, он был просто в шоке, — Тhat's all. You get your revenge and you can live in my country as long as you like. I guarantee your complete safety.       — Никогда! Даже не пытайся, нет! Я ни за что не соглашусь навредить ему. Никогда! — сделав резкий выпад вперёд, Рейх схватил американца за грудки и, резко встряхнув его, зло посмотрел ему в глаза, — Послушай, тот факт, что ты мировая сверхдержава, не даёт тебе права лезть ко мне, к моему сыну и к моим близким… Да, я признаю, что я ужасен, и вообще не заслуживаю права жить, но если ты хоть пальцем притронешься к Герману, я тебе эти руки отгрызу по плечи, усёк? — от мужчины так и веяло аурой опасности.       — Ha-ha, how scary, all you can do is insult and threaten, but let's say I heard you. Germany will live, I need him alive… — Рейх ещё раз тряхнул США, затем отпустил и, показательно отряхнув руки, отошёл на три шага назад, — By the way, you do know that your precious son is in a relationship with…       — Можешь не продолжать, это не моё дело, — отрезал наци, подходя к выходу.       — I see what's wrong with you. Okay. I've told you everything, you have time to think about it. — толкнув плечом дверь, Рейх вышел на улицу. Свежий ветерок на несколько секунд помог успокоиться и прийти в себя. Душа рыдала от всего того плохого, что свалилось буквально за неделю. Ужасно, нет, это просто отвратительно.       «Хотя… Я это определённо заслужил.»       За всё то, что он натворил в прошлом — такое наказание очень даже мягкое. Но почему его близкие должны страдать?

***

      И вот, в сильнейшем напряжении прошла неделя. Рейх за всё это время был как на иголках, даже решётки не внушали безопасность. Вроде всё было как раньше, тихо и спокойно, но было ощущение этого затишья перед бурей, когда нет даже ветерка, когда всё живое на некоторое время замолкает, и эта тишина одновременно успокаивает и угнетает. Слишком тихо…       Наступило новое утро. Солнце ещё только-только начало всходить, но многие люди уже начинали потихоньку вставать и собираться по делам.       — Рей, Рейхи, вставай давай, соня моя, — негромко проговорил СССР, несильно тряхнув наци за плечо. Тот же никак не отреагировал и, завернувшись в одеяло, продолжил спать. — Рейхи, я приготовил завтрак, давай, поднимайся.       — Агрх, хорошо, хорошо… Сейчас… — пробубнил нацист, принимая сидячее положение.       — Ох, соня ты моя… — мягко улыбнулся СССР, чмокнув любимого в щёку. Осторожно взяв это, пока ещё спящее, существо на руки, Советы аккуратно понёс Рейха вниз.       — Я тебя люблю.       — И я тебя люблю, спящая красавица. — улыбнулся Советы, чмокнув любимого в лоб. Пройдя на кухню, он посадил его за стол, — Ты слишком много спишь в последнее время, с тобой точно всё хорошо?       — Да погода так влияет, — зевая, пробубнил Рейх. Скорее так влияло огромное количества стресса и переживаний.       — Я бы всё же свозил тебя к врачу на обследование, а то мало ли… Может у тебя недостаток каких-нибудь микроэлементов и витаминов, — Рейх лишь угукнул, подперев щёку, — давай ешь, а то остынет.       — Угу… — так и тянулся этот день, спокойно, медленно и будто бы сонно. Такое бывает перед грозой, когда глаза сами собой закрываются и мозг уже готов отправиться в царство Морфея. Где-то уже ближе к четырём вечера наци решил для разнообразия выйти на улицу. На небе сгущались тучи, а вдали прогрохотал гром. Вздохнув, он огляделся по сторонам и прислушался к себе. Вроде чувства, что за ним следят нет, хотя кто их знает… Да и вообще странно, что по истечении времени ничего не произошло. Ни записки, ни звонка, ничего. Будто и не было США с его угрозами и предложениями. Чем плотнее и темнее становились тучи, чем ближе становилась гроза, тем сильнее Рейх ощущал презрение к самому себе, которое накатывало волнами. От всего его былого величия не осталось и следа. Ничего. Он больше не великий, он просто какая-то раскисшая тряпка, которая даже толком не смогла уберечь свой собственный покой и покой своих родных и близких.       «Ты просто ничтожество. Может тебе перестать сопротивляться и просто убить самого себя?»       — Извините, мужчина, вас не интересует свежая выпечка со скидкой? По этому купону в течении шести дней вы сможете купить у нас любую выпечку с сорокапроцентной скидкой! — голос этой девушки немец слышал будто находясь под толстым слоем воды. Взяв этот несчастный купон, он засунул его в карман и побрёл дальше.       «Уйди. Уйди от него. Без тебя он проживёт, к тому же избавится от морального груза в виде тебя.»       Из размышлений наци вырвала трель телефона, вынув его из кармана, он случайно вместе с ним выудил этот купон и… Записку? Но у него в кармане не было никаких бумажек, ему что вместе с рекламой её подложили? Подняв белый кусочек бумаги с земли, Рейх, игнорируя звонящего, прочёл:       «Ich bin dein heimlicher Gratulant. Ich weiß, dass du dich in einer schwierigen Situation befindest und eine hohe Wahrscheinlichkeit hast, zu sterben. Dein Tod ist mir egal, aber du bist jemandem wichtig, den ich respektiere und schätze, deshalb möchte ich dir helfen. Bald wirst du Anweisungen erhalten, was und wie du zu tun hast, damit weder du noch deine Lieben zu Schaden kommen.»

***

      — Ладно, я, пожалуй, начну собираться. Тебе нужно что-то привести? Я могу в магазин заскочить, — сказал Советы, обуваясь, — может твои любимые пирожные?       — С утра пораньше? Не стоит. Просто вернись живым, — усмехнулся нацист, слегка наклонив голову. На дне небесно-голубых глаз плескалась лёгкая грусть. Союз не знал почему. Может, просто у наци сегодня такое более меланхоличное настроение из-за погоды. Неудивительно, учитывая, что за окном только оттенки чёрного и серого. Кто угодно будет себя так чувствовать. Мягко улыбнувшись, СССР чмокнул любовника в щёку.       — Не липни.       — Это кто к кому липнет, жёнушка? — наци лишь закатил глаза.       — Иди уже.       Стоило двери закрыться, как великий и ужасный план начал набирать обороты. Жители городка имели возможность увидеть, как мужчина и женщина зашли в дом и не выходили оттуда. Но, вот что странно, на следующий же день стало известно о несчастном случае, но кто же эти двое?       — 本当にうまくいくのか? — с тревогой в голосе тихо спросила Японская Империя.       — Ja, ich habe keine andere Wahl… Entweder das oder eine richtige Beerdigung… — женщина вздохнула и, мягко приобняв друга за плечи, шепнула что-то вроде: «Всё будет хорошо, всё наладится». Сейчас её относительно спокойное состояние ни в какую не шло с тем истеричным, когда она только услышала, что у Рейха снова появились «небольшие» проблемы.       — Va bene, basta lamentarsi, andiamo, abbiamo molto da fare, — резко проговорил Королевство Италия, — Spero che tu sia sano di mente, Rеi, e che tu sappia cosa stai facendo. — скрестив руки на груди, итальянец смерил недоверчивым взглядом немца, но тот лишь вздохнул.       — Ich hoffe, ich weiß selbst, was ich tue… — прошептал он, — Wie geht es der Puppe?       — È stato fatto, ho pagato il riparatore, è a casa in un'enorme scatola di frigorifero. Quindi è improbabile che qualcuno sospetti qualcosa… — пробубнил ФИ.       — あなたの家には盗聴器が設置されていないでしょうか？ — шёпотом поинтересовалась японка. Рейх в ответ помотал головой.       — Ich habe persönlich alles doppelt geprüft.       — Ok, basta così, andiamo allora, dobbiamo preparare tutto, compreso te. — вся троица быстро спустилась на первый этаж.

***

      — Я пришёл за окончательным решением. — произнёс незнакомый мужчина, оказавшийся на пороге дома Рейха около двенадцати ночи. Он был опрятен, но чувствовалось в его движениях какая-то усталость и нерешительность. Буквально с порога без «здрасте» и «до свидания» он, как робот, стал говорить, — Если вы согласны действовать по плану, разработанному лично США, то я вам дам все необходимые инструкции здесь и сейчас. Также вы можете предложить свой план, если он соответствует изначальной идее. — человек говорил монотонно и без какого-либо энтузиазма, Рейх же пребывал в небольшом шоковом состоянии. Он-то думал, что его будут уговаривать, предлагать деньги, ну или сначала проведут светскую беседу по промыванию мозгов, а только потом уже спросили бы его решение, — Если же вы…       — Я не согласен. — выпалил Рейх, даже не дослушав речь. Не было смысла. Он так подло не подставит Советы второй раз.       — Вы меня даже не дослушали… — всё также безэмоционально ответил мужчина.       — Не имеет смысла. — отрезал наци.       — Почему же? — он сделал шаг вперёд, — Вы куда-то спешите? Может мы с вами ещё чуть-чуть побеседуем? — и он снова шагнул вперёд. Наци же попятился назад. Это ещё что за выкрутасы?!       — В случае отказа, я так понимаю, меня положено убить?.. — Рейх резко прыгнул в сторону.       — Боюсь, что да, — мужчина остановился, — так о чём бы вы хотели поговорить? — Третий загнанно огляделся по сторонам. Да куда ж пропали ЯИ и КИ?! А с этим что делать?! Почему он не стоит в боевой готовности? Почему он так спокоен?! Где-то на улице послышались какие-то отдалённые крики.       — Почему вы вообще говорите со мной по-русски, если ваш родной язык — английский, а мой — немецкий? — внезапно спросил ариец.       — Я знаю русский с рождения, так как это мой родной язык. — чуть усмехнувшись, ответил агент.       — Не знал, что этот пижон теперь стал вербовать всех… — Рейх остановился, — Почему вы не нападаете на меня?       — А я должен? — внезапно выдал мужчина, с интересом наблюдая за эмоциями, которые с молниеносной скоростью менялись на лице наци. Непонимание, удивление.       — Всмысле? Вы же сами сказали, что…       — Да, но я ведь нигде не упомянул, что я работаю на США, — после такого шикарного изречения нацист был готов упасть в обморок, — я работаю на вашего тайного доброжелателя.       — П-постойте… — голос стал дрожать как, собственно, и руки Рейха. Всё слишком внезапно. Как же так… — А г-где же?..       — А его должны поймать ваши друзья… — раздался какой-то непонятный вскрик и всё стихло. Спустя несколько секунд, в течении которых Рейх уверовал в Бога и просто искренне радовался, что, может быть, всё обойдётся.       «Всё будет хорошо, правда?..»       Раздался негромкий стук в дверь, и на пороге нарисовался уставший, но вполне довольный итальянец.       — Speriamo che non sia morto, perché GI ha una mano molto pesante… Inoltre, sa esattamente dove colpire. — проговорил он, указывая куда-то себе за спину.       — Превосходно, — с небольшой улыбкой произнёс мужчина — остаётся дело за малым, герр Рейх, — агент повернулся лицом к немцу, — вам нужно исчезнуть. Надеюсь, вы подготовили план?       — Обижаете, — усмехнулся Дуче, стряхивая со своей одежды пыль, — ему ведь не впервой подстраивать свою кончину. Так что будьте спокойны. Сделаем всё в наилучшем виде.

***

      — Вот… Как-то так… — под конец Рейх стал говорить всё тише, в конце практически перешёл на шёпот. Завтрак уже давно был съеден и посуда вымыта, а наци всё продолжал вещать, по его лицу было хорошо заметно, что таким своим поступком он ни разу не гордится. Голубые глаза обеспокоенно смотрели на СССР, ожидая хоть какой-то реакции, ибо практически за всё время, что наци рассказывал, коммунист не проронил ни единого слова. Он просто слушал, слушал и удивлялся со всего произошедшего.       — Почему ты мне ничего не сказал?.. — сил кричать у СССР не было совершенно. Помимо практически детской радости от воссоединения с дорогим ему человеком в душе осел неприятный осадок злости. Его так долго обманывали! Почему Рейх не рассказал всю правду?!       «Он мне вообще хоть когда-нибудь доверял?!»       — Я не хотел тебя грузить проблемами, хотел тебя защитить… Ты… — Рейх подошёл вплотную к Совету и взял его за руку. — Ты слишком много для меня сделал. Ты… Ты смог меня простить… — в голосе немца зазвенели нотки первых слёз, — После всего того ужаса, что я сделал… После всех моих «косяков» ты как-то смог меня полюбить и сделать самым счастливым человеком на свете! — зажмурившись, наци неосознанно сжал руку Советского Союза ещё сильнее. По щекам покатились некрупные слезинки, а сам немец мелко-мелко задрожал. — Ich… Ich wollte mich in irgendeiner Weise für all die Freundlichkeit und Liebe revanchieren, die du mir gegeben hast. Am Ende wollte ich dich einfach nur beschützen! — перейдя на немецкий проговорил он, вновь послышался громкий всхлип, — Ich habe mich bereits wie ein Arschloch und ein Abschaum benommen. Ich wollte nur, dass du nicht wegen mir in Schwierigkeiten gerätst… — выдохнув через рот, немец отпустил руку Совета и обнял себя за плечи, — Какой же я великий, если даже не сумел тебя защитить… Банально от проблем… — удивительно, как немец всё ещё сохранял способность внятно говорить хоть на каком-то языке.       — Рейх…       — Сов, я понимаю, что ты не захочешь больше меня видеть, я понимаю… Я сейчас уйду и больше… — в этот же момент Рейх оказался буквально впечатан в грудь Совета.       — Не надо никуда уходить… — послышался удивлённый вздох, — Знаешь, Рей, я не люблю всю эту штуку с судьбой, но похоже мне этой самой судьбой именно ты предначертан, и ещё мне предписано терпеть все твои косяки… Даже если они получаются из-за благих побуждений…       — Ты меня прощаешь?.. — негромко перебил его Рейх.       — Да. — сиюжесекундно ответил он. Далее последовали лишь крепки объятия, лёгкие поцелуи и вновь Рейх плакал, только на этот раз от счастья.

***

      — Ich frage mich, warum Herr UdSSR mich eingeladen hat, ihn zu besuchen? — мысленно недоумевал Германия, садясь в автомобиль.       Стоит отметить, что тот день был самым обыкновенным, ничем не отличающимся от других. ФРГ как и всегда работал у себя в кабинете, тупо смотря в монитор. Под вечер мозг отказывался толком соображать и приходилось заставлять себя хоть что-то сделать. Хоть умом немец понимал, что бесполезно. Был бы предлог уйти… Но его, как назло, не было. А просто так свалить раньше времени не очень вежливо, да и причин никаких не было. Самочувствие у него в норме, за покупками ездить не нужно. Ещё раз перечитав документ, немец откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. За окном валил пушистый снег, застилая белоснежным покрывалом всю округу.       «Oh, wir sollten einen Spaziergang machen», — подумалось тогда Герману, но дальше он эту мысль развивать не стал, а лишь глянул на часы. Ещё целых полчаса до окончания его смены. Хм, может уйти всё же по-тихому?       — Zum Teufel damit! Ich muss mich doch ein bisschen ausruhen! — и в этот же момент, будто бы по закону подлости, раздался телефонный звонок. Герман на пару секунд так и замер в полу-сидячем, в полу-стоячем состоянии, проклиная весь свет. Но, удосужившись посмотреть на телефон, он знатно удивился. Зачем Советскому Союзу звонить?.. В прошлый раз это закончилось «воскрешением» отца. А потом его гибелью… Помотав головой, Гера принял звонок:       — Добрый вечер, Гер, ты сегодня не занят? Есть немного свободного времени? — послышалось из трубки.       — Эм, добрый, герр СССР, нет я… Я не занят… — «вот и плакала моя прогулка, хоть бы не было ничего строчного, хоть бы я до дома смог добраться не ночью», — чем могу помочь?       — Не хочешь заглянуть ко мне в гости? — как понял Герман за то время, что он периодически общался с Советами — это воплощение всегда могло выкинуть что-то такое! И всегда, главное, в неожиданный момент. Вот и сейчас. Что за праздник сегодня такой? День неожиданных звонков, про который знает только СССР?       — Эм, ну, я… — немец замялся, — А по какому поводу?       — Да так… Не имеет значение. Просто лично для тебя у меня есть сюрприз. — ФРГ напрягся ещё больше, какое-то чувство дежавю ударило в голову. Он же переживал всё это несколько месяцев назад. Звонок от СССР и… Сюрприз… В горле стал нарастать неприятный ком, а в уголках глаз стали накапливаться слёзы.       — Х-хорошо, а… — немец тяжело вздохнул, — А что за сюрприз?       — Увидишь, — было слышно по голосу, что мужчина улыбается, — о, и да, ты не мог бы купить что-нибудь к чаю? — «Ну, значит меня там, по крайней мере, покормят, уже неплохо», — промелькнула короткая мысль в голове.       — Да, хорошо, без проблем. Что-то конкретное купить или на мой выбор?       — Да любые сладости, можешь торт купить, или нет, лучше пирожные. — Герман кивнул, — Там будет примерно, так, одну секундочку… Раз, два, пять… Эм, семь душ, включая тебя.       — Хорошо… Я понял, приеду через сорок минут.       И вот уже он подъезжает к одному из небольших магазинчиков со сладостями, что расположились напротив большого супермаркета, людей здесь было предостаточно, и эти магазины должны были иметь неплохую такую прибыль. На полках стояли прекрасные слоёные торты, упакованные в красивые коробки, перевязанные красными лентами. Сбоку расположились контейнеры с множеством мелких конфет самых разных цветов и форм. А чуть выше оказались пирожные. Взяв, на свой взгляд, штук двадцать наиболее вкусных, Герман побрёл назад к машине. Снег немного поутих, но хлопья продолжали кружиться в жёлтом свете фонарей.       — Schön… — произнёс он вслух и, положив лакомство на пассажирское сиденье, завёл двигатель и направился в путь.       Доехав наконец-то до нужного здания и поднявшись на нужный этаж, Герман трижды постучал. В глубине квартиры послышались звуки, и буквально через пять секунд ему открыл сам хозяин. Приветливо улыбнувшись, СССР жестом пригласил его внутрь.       — Ну, как доехал?       — Да пробки и заносы… Каждую зиму так, — усмехнулся немец, отдавая угощения коммунисту, — У вас ещё, я как посмотрю, чистят раз в сто или двести лет.       — Да, есть у нас такое… Коммунальщики будут чистить весной, когда добрая половина снега сама растает… — хихикнул мужчина, — Ну да ладно, главное что доехал.       — Ага, — атмосфера самой квартиры располагала к поднятию настроения. Вроде уже прошло католическое Рождество, кое в этом году Герман практически никак не отпраздновал, а в квартире был будто бы праздник.       — Сегодня какой-то праздник? — разуваясь, поинтересовался ФРГ, со стороны СССР было лишь неловкое молчание. Мозг, заметив эту неловкость, начал активно анализировать обстановку. Так… Тридцатое декабря… Стоп! Тридцатое?!       — Оу… Я… — немец распрямился, — Простите… Я совершенно забыл… Заработался очень, извините… — Советы лишь улыбнулся.       — Да ладно тебе, не извиняйся, всё хорошо, — Германия лишь неловко помялся, — а насчёт работы. Ты постарайся побольше отдыхать.       — Мне так уже все кто мог сказали… — Герман закинул шапку на верхнюю полку, где аккурат расположились все головные уборы, — Росс особенно.       — Неудивительно, — хмыкнул СССР и ушёл на кухню. Герман последовал за ним, но резко остановился в дверях.       — Это же…       — Сюрприз, Гер, второй раз я тебя довожу до инфаркта, — нервно усмехнулся СССР, искоса поглядывая то на растерявшегося Рейха, то на его сына, который был ничуть не в лучшем состоянии. В какой-то момент ноги у Германа подкосились и, схватившись за дверной косяк, он продолжал просто пялиться на Рейха, не веря своим глазам.       — Oh, mein kleiner Rochen, es ist alles in Ordnung. Ich bin genau hier, mach dir nicht so viele Sorgen… — тихо шепнул наци, подойдя к сыну. Неуверенно раздвинув руки, он крепко обнял еле стоящего Германа.       — Oh mein Gott… — «ну что ж, по крайней мере они сейчас точно рады снова встретиться» — подумал Советы, с улыбкой наблюдая за этим воссоединением.

***

      С того момента, как Рейх снова вернулся в «мир живых», прошло несколько месяцев. За окном уже была весна: птички прилетали и вовсю чирикали, на деревьях распускались первые почки, а снег стремительно таял, смешиваясь с грязью.       — Лови! — со смехом крикнул Росс, кидая через всю кухню пакет с сушками.       — Поймала! — улыбнулась Белла, вскрывая упаковку, — Гер, будешь?       — Нет, спасибо, я не хочу, — Герман разлёгся поудобнее на диване, закинув ноги на подлокотник. Сейчас эта троица расположилась в гостиной на квартире Совета, — кстати, а ваши сёстры и братья вообще в курсе, что ваш отец состоит в отношениях? — Белла отрицательно помотала головой.       — Нет, мы с Россом пока никому не говорили. Никто не в курсе.       — Вот когда они свадьбу сыграют, тогда я растрезвоню всем оставшимся республикам, — спокойно произнёс Росс, закидывая в рот сушку. Беларусь недоумённо уставилась на брата.       — Что ты имеешь ввиду?       — Ну… — он подошёл вплотную к Герману и сестре, — Я как-то случайно у Рейха в кармане нашёл коробку с кольцами, а днём ранее у бати в тумбочке нашёл кольца, — заговорчески улыбаясь, прошептал Россия. Что Герман, что Белла, у обоих была одна реакция — шок.       — Да ладно… — выдавил из себя немец.       — А вот прохладно, — хихикнул Росс. В этот момент в дверном проёме показался СССР.       — О чём вы тут секретничаете? — усмехнулся он. Росс же, хитро улыбнувшись, подошёл к отцу и что-то шепнул ему на ухо. Тот мгновенно изменился в лице, сильно смутившись, он посмотрела сначала на Германа и Беллу, а потом на довольного Росса, который лыбился во все тридцать два.       — Сына, твою мать… — процедил коммунист, опустив взгляд.       — Да ладно тебе, всё ж нормально, — буквально пропел парень и вышел с кухни. Затем он вновь вернулся, но уже с той самой коробочкой с кольцами, которую выудил из ящика, — давай, лучше сейчас, иначе ты год решаться будешь.       — А ничего, что Рей…       — Насрать, вот выйдет он из душа и будет ему сюрприз, — Союз скептически посмотрел на сына, но всё же направился к двери ванной, где как раз был ни о чём не подозревающий наци.       — Я как полудурок выгляжу… — вслух произнёс коммунист, вставая на одно колено. Руки как назло вспотели, а внутри бабочки бились о стенки желудка, намереваясь пробить их. За дверью послышался затихающий шум воды. Волнение у СССР только нарастало с каждой секундой. Наконец-то дверь распахнулось, и в лицо мужчины ударил тёплый и влажный воздух. В дверях же замер Рейх. Распаренный, с мокрыми волосами и в одном халате он ещё не сразу сообразил, что тут вообще творится, а когда до его мозга дошло, то он просто мысленно заорал от счастья.       — Рейхи, ты согласен быть… — договорить ему не дали.       — Конечно, идиот, конечно я согласен, Господи! — он кинулся в объятия, — Конечно я согласен. — из коридора послышались довольные визги Беллы.       — Ну что? Будешь звонить и рассказывать остальным? — спросил ФРГ, РФ отрицательно помотал головой.       — Потом. Пусть поживут спокойно до тех пор, пока это все не узнают. Слухи и сплетни… А что поделать. — вздохнул он.

***

      Наступило долгожданное тёплое лето. Растаял снег и распустились первые цветы, трава налилась зелёным цветом, и проснулись первые насекомые. Солнце пока не сильно жарило, что несомненно радовало людей. Вновь начались прогулки допоздна, купание и походы на природу. Пикники и просто прогулки в лесу. Дети уезжали в лагеря и деревни, а некоторые и на моря.       Это было начало июня. Уже наступил вечер и солнце постепенно клонилось к закату. Тихий ветерок колыхал зелёные кроны деревьев, вдоль набережной гуляли люди, наслаждаясь теплом и свежестью воздуха. Во дворе дома, что стоял недалеко от леса и своим видом напоминал небольшой старинный чёрный особняк, стоял стол, а сами хозяева наслаждались тишиной и сидели на крыльце, разговаривая ни о чём.       — Ну что, как погуляли?       — Меня сожрали все комары в округе, но, в целом, я довольна, — сказала Беларусь, заходя во двор. Быстро заняв гамак, она блаженно выдохнула, — всё, вы меня с места не сдвинете.       — Ross, bekommst du einen neuen Haarschnitt? Ich glaube, Blätter und Zweige sind noch nicht in Mode. — усмехнулся Рейх, глядя на эту белокурую шевелюру, украшенную зелёными листиками и небольшими веточками.       — Упал в кусты неудачно, — буркнул Росс, садясь на небольшую лавку. Герман сел рядом, и буквально через секунду на его колени легла голова России, — всё, я нагулялся.       — А в дом зайти не хочешь? — хмыкнул Союз, парень же отрицательно что-то промычал. Приятная погода ужасно размаривала, и хотелось дремать на природе, слушая шелест травы и шум ветерка. Спустя час со стороны детей послышалось тихое сопение, разморились. Старшие же пока не спали, просто сидели рядом.       — Так и не скажешь, кто был твоим «тайным доброжелателем»? — внезапно спросил СССР, положив голову на плечо наци, тот усмехнулся.       — К счастью, я узнал, кто мне помог… Он мне сам об этом написал.       — Это мужчина? — вместо ответа, Рейх достал из кармана шорт телефон и открыл переписку.       Ich hoffe, dass du nicht mehr in solche Schwierigkeiten gerätst und dass Herman endlich ein normales Leben führen kann. Ray, du bist ein schrecklicher Vater, aber der Junge sollte nicht deinetwegen leiden müssen. Ich helfe dir zum ersten und letzten Mal aus Respekt und Mitgefühl für Herman.       Советы удивлённо приподнял брови, когда увидел, что номер, с которого писали, принадлежал Швейцарии.       — Да, дорогой, это воплощение не так просто, как кажется… Обдурить Америку ещё нужно было суметь, — СССР промолчал, мысленно поражаясь такому открытию. Главное, что сейчас было тихо и спокойно.       — Знаешь, за этот год произошло столько всего…       — Ага… — кивнул Рейх, — Не жалеешь?       — Ничуть. Я сейчас счастлив, мои родные счастливы, мой муж тоже счастлив…       — Несомненно, дорогой, несомненно…

***