Лето за городом

***

      Первое октября. Ничем не примечательная дата, ничем не примечательный день. Единственное, что выделялось из этой «обыденности» — это наимерзейшая погода. Золота осени так никто и не увидел. С самого утра лило как из ведра, ливневые канализации явно не справлялись с таким объёмом выпавших осадков, и на дорогах образовывались быстротекущие ручьи. На тротуарах появлялись глубокие лужи, машины всё время стояли в пробках из-за аварий вследствие плохой видимости. Пешеходы быстро шли, прикрывая головы кто чем мог. Просёлочные дороги размыло, под ногами громко хлюпала грязь. Небольшая процессия медленно двигалась по дороге вдоль крестов и могил.       — Tempo terribile… — тихо прошипел себе под нос Королевство Италия, еле удержав равновесие: из-за грязи ноги скользили.       — 気をつけて… — в ответ тихо проговорила ЯИ, придерживая того за локоть. Даже зонты не особо помогали, — СССР… Что вы делаете? — коммунист молча протянул ей свой чёрный зонт, — Вы же промокнете… — Советы молча мотает головой и буквально впихивает в руки японки предмет, а сам же стоит под дождём. Ужасно мерзко и холодно, как, впрочем, и в его душе на данный момент. Всё же, видимо, она у него была и сейчас нещадно ныла. Где-то вдали прокаркали вороны, вспыхнула молния и через несколько секунд прогремел гром. Он тоже любил дождь… Сильный порыв ветра заставил всех поежиться. Гроб с телом двое мужчин в прозрачных дождевиках положили на край свежевыкопанной могилы.       — Можете проститься с умершим… — негромко говорит один из мужчин, и они оба делают пару шагов назад, внимательно смотря на этих «товарищей». Это были одни из самых странных похорон, ибо в такую рань, шесть утра, ещё никого на их памяти не хоронили. Да и странными их можно было окрестить не только поэтому, но и: почему здесь одни воплощения?! Да ещё такой странный набор… Чем таким занимался этот покойный, что к нему пришли воплощения стран? «Ужас…» — подумал про себя один из мужчин, смотря на происходящее действо.       Никто не проронил ни слова. Все молча смотрели на гроб и думали каждый о своём. КИ поддерживал ЯИ за локоть. Германию же слегка потряхивало, из глаз бесшумно текли слёзы. Руки непроизвольно сжались в кулаки. А холодный ветер пробирал до костей.       — Warum?! — прошипел себе под нос Герман, всхлипнув. Сильный порыв ветра заставил съёжиться.       — Эй, ты как? — на плечо ФРГ легла тяжёлая рука, чуть сжав ткань плаща. Обернувшись, Герман увидел СССР, который с беспокойством осматривал парня сверху вниз, будто бы на предмет травм. Прикусив губу, немец резко подался вперёд, обнимая коммуниста. Тот лишь тяжело вздохнул и обнял парня в ответ.       — Bitte verzeihen Sie mir, ich fühle mich einfach sehr, sehr schlecht… — кое-как пролепетал Германия, смотря в глаза Советов. Тот выглядел потрёпанно и было видно, что спал социалист дай Бог часа два-три. Волосы, да и вся одежда были насквозь мокрые, даже с повязки на глазу капала вода, — Вы можете меня не ждать. Я поеду отдельно, — Советы лишь слабо кивнул.       После окончания процедуры погребения все присутствующие, кроме Германа, быстрым шагом пошли по направлению к выходу с кладбища, и заметили его отсутствие лишь у самых ворот.       — E dov'è Hermann? — обеспокоенно поинтересовался Дуче, резко остановившись.       — Он сказал, чтобы мы без него уходили, — спокойно сказал Советы, но мозгом понимал, что будет намного лучше парня всё-таки вернуть, — хорошо, хорошо, я сейчас постараюсь его найти… — сорвавшись с места, СССР быстрым шагом пошёл в только ему известном направлении.       — 彼が無事だといいのですが…ハーマンは感情的すぎます — тихо говорит японка.       — È proprio come suo padre, — горько усмехнулся итальянец, — Andiamo, è meglio restare sotto il tetto,       — Tut mir leid, Schwesterherz, ich wünschte, ich hätte mehr Zeit mit dir… — мягко улыбнувшись, ФРГ положил рядом с могилой несколько искусственных цветков. На тёмно-серой каменной плите была прикреплена фотография девушки лет тринадцати, может чуть побольше. Чёрные волосы, заплетённые в две тугие косы, большие серо-голубые глаза, на губах была запечатлена милая и жизнерадостная улыбка. Чуть ниже были выгравированы две даты: 7 октября 1949 года — 3 октября 1990 года… Жаль, что отца не получилось похоронить рядом с ГДР, — Ich denke, ich sollte gehen… — к этому моменту Советский Союз как раз подошёл к парню практически вплотную.       — Я так и думал, что ты сюда заглянешь… — грустно-устало проговорил СССР. Германия слабо кивнул, смотря куда-то себе под ноги, — Пойдём? А то ты ещё простудишься…       — А вы?       — Обо мне можешь не беспокоиться, — мягко говорит Союз, зализывая мокрые кудри назад, чтобы в глаза не лезли. Кивнув, ФРГ медленно пошёл к выходу, Советы шёл сзади, придерживая парня за плечи. Германа немного пошатывало из стороны в сторону из-за всех нахлынувших эмоций.       — Такси сможешь сам вызвать?       — Вообще я приехал на машине… — посмотрев по сторонам, СССР замечает стоящих под крышей сторожевого домика ЯИ и КИ.       — В таком состоянии я не позволю тебе сесть за руль, — строго произносит коммунист.       — Но я аккуратно вожу… — шепчет немец, вставая под крышу. Коммунист хотел бы возразить, но был не в том состоянии. Далее по их плану следовал поминальный обед. Выбрали для сего события обычный ресторан с хорошими отзывами, но ничем таким особым это заведение не выделялось. Еда вполне съедобная, цены вполне приемлемы, интерьер вполне неплохой, но была лишь одна загвоздка: он находился достаточно далеко.       — Точно доедешь? — Герман утвердительно кивает. Он справится с этим. Пусть ему больно, пусть он уже устал плакать, пусть он уже просто устал так жить… Он справится. Не первый раз ему так больно… Привыкнет, смирится, время залечит… Достав из кармана небольшой платочек, он вытер мокрое от слёз и дождя лицо. Капли стали стучать по крыше немного тише, гроза уходила.       — Может поедем? — тихо произнесла ЯИ, обеспокоенно смотря на присутствующих. Итальянец задумчиво смотрел в сторону входа на кладбище. Там где-то вдали маячил чёрный силуэт человека. И чего только ему нужно в такую-то «прекрасную» погоду? Герман молча смотрел на землю, ничего не говоря. СССР же просто смотрел в небо. Вдалеке каркали вороны.       — Поедем… — тихо говорит Герман и достаёт из кармана ключи от автомобиля, быстрым шагом доходит до чёрного мерседеса. Следом за ним потянулись и остальные.       Спустя полчаса вся компания встретилась у входа в ресторан. Негромко скрипнула дверь, и тихо прозвенел колокольчик. Столик был уже забронирован. Интерьер оказался весьма красивый: спокойная расцветка, мягкий и чуть желтоватый свет ламп, бежевые диванчики, стоящие вокруг столов. Один из официантов провел их вглубь заведения, где людей практически не было.       Как в целом проходил сей обед, СССР плохо помнил, целиком и полностью погрузился в себя, в свои мысли. Нужно было много всего сделать… Сам не зная по какой причине, СССР стал размышлять о повседневных делах, что ему в скором времени придётся сходить в магазин, а то продуктов в холодильнике мало. Неплохо бы ещё генеральную уборку сделать. И лучше бы ему перебраться в свою городскую квартиру. «Всё будет напоминать о нём…» — промелькнула в голове короткая мысль, заставившая вновь подавлять в себе порыв где-то спрятаться и выплеснуть эмоции. Встав из-за стола, коммунист быстро сказал, что он скоро придёт, и вышел на улицу. В нос ударил несильный запах озона, мокрого асфальта и прохладной свежести. Немного поёжившись, Советы достал из кармана сигарету, прикуривая.       Прошло некоторое время. Две минуты. Три. Пять… Советы не замечал этого, продолжая курить и выпускать клубы дыма.       — Tut mir leid, ich wollte Sie nicht stören… — раздался тихий голос сбоку. Германия. СССР даже не обернулся, лишь слабо кивнул, — Может… Может вам вернуться?       — Хорошо… — Союз выдыхает дым, — Я скоро вернусь… — мысли снова потекли в медленном русле, но на этот раз мозг начал подкидывать воспоминания из более дальнего прошлого, когда его дети ещё были маленькими, когда ещё была жива ГДР, когда было хорошо…       — Was denken Sie? — осторожно спрашивает ФРГ, который по каким-то причинам не уходит, а лишь стоит рядом, внимательно смотря на коммуниста.       — Прошлое… — Германия слабо кивает, — Знаешь… Почему-то вспомнилась твоя сестрёнка… Не знаю, но она, видимо, была очень привязана к Рейху… Даже спустя десять лет после его смерти, она… — СССР на пару секунд замолкает, — Когда ГДР болела, она звала его во сне. И первые месяцы после войны, и когда болела… Всегда звала его и говорила что очень скучает… Я тогда чтобы успокоить её говорил: «DDR, alles ist gut, ich bin hier, ich bin bei dir, ich bin nah…» — она успокаивалась и просила рассказать что-то, только после этого она спокойно засыпала… — по щеке потекла небольшая слезинка. Герман молча смотрел на асфальт, немного поёжившись, — Ладно уж, пойдём, а то ты смотрю заболеть так можешь… — он сдавленно кивает, — И, Гер, прости… Я не должен был…       — Всё нормально, не извиняйтесь, — помотав головой, проговорил ФРГ, — вы же не специально… — чуть тише добавляет парень, засовывая руки в карманы брюк, — Может мне с ним поговорить?.. — шепчет немец, краем глаза смотря на социалиста. Тот непонимающе смотрит на него.       — С кем? — ФРГ лишь отмахивается, мол, это по работе. — Слушай, может тебе отгул взять?       — Да столько дел, столько дел, что мне на три жизни вперёд хватит… — поёжившись от сильного порыва ветра, Герман поспешил зайти обратно в помещение, — Пойдёмте, а то очень холодно… — не став спорить, Советы пошёл вслед за ним, ветер действительно усиливался, скоро опять должен был пойти дождь.

***

      — あなたとすべてがうまくいくことを願っています… — тихо говорит ЯИ, слегка сжимая руку СССР на прощание, тот же лишь слабо кивает. Мало что понял, но по интонации вроде как ничего такого сверхъестественного ему не сказали. Обед прошёл вполне хорошо. Оплатив счёт и попрощавшись, все стали расходиться. К счастью, погода наконец-то перестала бушевать и можно было спокойно ходить по улице, разве что теперь во многих местах полно грязи и луж, но это уже было ожидаемо. Сев в автомобиль, СССР включил радио, чтобы было чуточку повеселее. Слегка возбуждённый голос радиоведущей рассказывал о большом количестве аварий, случившихся в результате этого стихийного бедствия. В целом, коммунист примерно это и ожидал услышать. Мнимая обыденность давала чувство спокойствия. Всё как и всегда. Ничего нового. Всё по-старому. Только одного важного человека в этой жизни больше нет и не будет, а так, впрочем, всё очень даже неплохо. Доехал до своего дома Союз без приключений. Единственная более-менее сформировавшаяся мысль по приезде была: «Пойду спать». Глаза почти сами собой закрывались…       — Да пошло всё… — пробубнил СССР и, кое-как сняв с себя верхнюю одежду, прошёл в гостиную. Тяжёлое тело рухнуло на диван. Глаза моментально закрылись, а сам Советы погрузился в сон. В очень странный сон…       — Блять, как же болит голова… — всем телом коммунист ощущал твёрдую брусчатку, на которой судя по всему он сейчас лежал. Лёгкие белые облачка медленно плыли по небосводу. Слегка приподняв голову, Советы тут же уронил её обратно на землю. Боль никуда не уходила, а в глазах рябило. Моргнув, он попытался сфокусировать зрение. Стоп. У него два глаза?! Советы моргнул ещё пару раз. Точно. У него два глаза. Мужчина их прекрасно ощущал, и от этого становилось всё страннее и страннее. Ему как-то не снились сны о его прошлом от первого лица, обычно от третьего, он наблюдал за собой маленьким.       — Это… Это что-то новенькое… — усмехнулся Советы, принимая сидячее положение. Судя по обстановке, это был какой-то небольшой городишка. Невысокие слегка блёклые здания, небольшие кустики и деревца, которые посадили неподалёку.       — Что там происходит? — окончательно придя в себя, СССР попытался встать, но не рассчитав свои силы и возможности, коммунист слишком быстро и резко поднялся на ноги. Перед глазами всё потемнело, а голова закружилась. Чертыхнувшись, Советы кое-как сфокусировал зрение и оглядел себя на предмет возможных травм, — Какого хрена?.. — голос был скорее не злой, а просто уставший, уже удивляться чему-либо было абсолютно бессмысленно — СССР прекрасно понимал, что это всего лишь сновидение — было бы даже забавно, если бы тут ещё дракон пролетел. А что? Он же в сказку попал?! Только в какую, если учитывать, что на нём была военная форма. Конкретная военная форма: берцы, брюки с лампасами, какая-то простенькая куртка. Только вот всё будто бы было размыто, каких-то конкретных деталей или нашивок СССР не видел.       — Отличные глаза, стал видеть хуже чем с одним, — вдох-выдох, коммунист идёт вперёд, постоянно оглядываясь. Как странно, но людей в окнах, да и просто на улицах не было вообще. Зато стала слышна какая-то музыка, игравшая издалека. Это был оркестр.

…Und eines Tages, um neun Uhr früh, Als er aus den Träumen erwachte

      Свернув в один из переулков, он прошёл немного вперёд, судя по всему выходя на главную площадь. Повсюду были люди и громко играла музыка. Женщины и дети стояли, и некоторые из них плакали. Мужчины же, одетые в такую же военную форму что и Союз, шли вперёд, гордо вышагивая. «Видимо, в этой «прекрасной» сказочке тоже идёт война.

Da stand auf dem Hauptplatz die ganze Kompanie Und die wartet seit dreiviertel Achte.

      — Весёлые, однако, у меня сны, — «хорошо хоть не воспоминания из прошлого…» — подумал СССР и уже хотел было развернуться и уйти восвояси, но…       — Schatz, warte! So schnell kann ich nicht laufen! — этот голос… Мужчина медленно повернулся, в конце переулка стояла девушка, но вот её голос до чёртиков напоминал голос Рейха… Только намного нежнее. Отдышавшись, она выпрямилась, давая возможность разглядеть лицо.       — Твою мать… — те же прекрасные голубые глаза, тот же цвет волос, даже те же острые черты лица, те же чуть острые, но изящные пальцы. Вылитый Рейх… Но… Почему женщина?!

Aus blauen Augen, so tief und schön Erstaunte Blicke ihn trafen.

      — Herz! — налетев с объятиями, девушка крепко обвила руками шею Советов и, чмокнув того в губы, прижалась к груди.       — Т-ты… — руки коммуниста сами собой легли ей на талию. Чуть припухлые губы растянулись в усмешке.       — Что «я»? — Рейх переходит на русский и лишь сильнее ухмыляется. СССР убирает руки с плеч и делает два шага назад.       — Это не ты… — она делает два шага назад. Небольшие каблучки громко цокают о брусчатку. Советы моргает и… Магия, не иначе. Перед ним стоит его Рейх. Белые перчатки плотно сидят на руках, из-за чего все выпирающие косточки были видны. Идеально отполированные чёрные сапоги чуть ли не блестят. Фуражка с черепом слегка сползла вбок. Вся остальная форма без единой лишней складочки также идеально сидела. Лично под него шили?       — А так? — вновь ухмылка.

Er sagte: «Liebling, ich muss geh'n!» Da sagt sie, noch ganz verschlafen:

      Нацист вновь подходит вплотную, хитро улыбаясь, обнажая клыки.       — Так больше нравится?       — Форма — нет… Но то, что ты, как и в жизни, мужчина — да… — музыка начинает играть всё громче и громче. Третий Рейх осторожно кладёт руку на плечо СССР, сжимая ткань. Коммунист зажмуривается, мотая головой.       — Это сон… — Рейх тяжело вздыхает и кладёт другую руку на щёку любовника.       — Увы… — их губы соприкоснулись.

«Adieu, mein kleiner Gardeoffizier, adieu. Adieu und vergiss mich nicht Und vergiss mich nicht! Adieu, mein kleiner Gardeoffizier, adieu. Adieu, sei das Glück mit dir. Sei das Glück mit dir!»

      — Почему… Почему именно ты?.. — СССР говорит шёпотом, очень сложно говорить, мешают слёзы.       — Может… Может я и должен был умереть у себя в бункере? — шепчет наци, отходя от Советов, — Может смерть можно обмануть, но ненадолго?       — Почему… Почему именно сейчас… — музыка понемногу стихает, а слёзы тихо капают на землю. Ужасно…       — Союз, я должен был умереть… А ты никогда не должен был искренне полюбить кого-то… — в голосе немца тоже чувствуются слёзы, — Но всё равно… Ведь какое-то время мы были счастливы вдвоём? — «ничтожно короткое…» СССР ещё много о чём хочет спросить, много хочет сказать, что не успел при жизни любимого, но сон начинает пропадать. Организм сам просыпается. Но в ушах эхом раздаётся: «Und vergiss mich nicht! Und vergiss mich nicht!» Секунда и вспышка…       Мужчина резко открывает глаза, над головой всё тот же потолок, та же старая люстра.       — Я схожу с ума…

***

      — Приходите позже, я сейчас занят! — с набитым ртом недовольно крикнул Росс, когда услышал за дверью своего кабинета настойчивые стуки. Господи, когда ему дадут спокойно пообедать?! Что, таблички «не беспокоить» на двери уже недостаточно?! Но видимо человеку, стоящему за дверью, сей ответ не очень понравился, поэтому далее дверь резко распахнулось, глухо ударившись о стену.       — Dein Lieblings Doshirak kann warten! Ich führe ein ernstes Gespräch mit dir. — в дверном проёме показался Германия. Вид его давал ясно понять, что немец зол и не настроен дружелюбно.       — И какой же?.. — в тон ему поинтересовался Россия, отложив еду в сторону. Естественно, он не был глупым и смутно догадывался, что привело германца сюда.       — Du schuldest deinem Vater eine Entschuldigung. — немец скрестил руки на груди. Россия рвано выдохнул, подавляя в себе желание наорать на ФРГ.       — Так, Гер, давай договоримся на берегу. Наши с папой стычки и недопонимания — наше личное дело, которое никоем образом тебя не касается, — Герман отвёл взгляд в сторону. Боится давить? Ругает себя, что позволил себе голос повысить?       — Росс, пожалуйста… Я ему обещал… Вы же в конце концов не можете всю оставшуюся вечность игнорировать друг друга… — у России уже начинал дёргаться глаз. Он резко встал из-за стола и вплотную подошёл к Герману.       — Гер, что тебе в словах: «не лезь не в своё дело» не понятно?! Отец предал меня, мою сестру, да и всю нашу семью в целом! — он крепко схватил немца за плечи, сильно сжав, — А всё это дерьмо произошло именно из-за твоего горе-папаши! Объявился он, блять, спустя столько лет! Ещё и с моим отцом что-то сделал, может он вообще ему наркотики какие-нибудь подкладывал, а?!       — Ты хоть понимаешь, что говоришь?!       — Абсолютно! Ты какого хрена вообще его оправдываешь?!       — Я ни в чём его не оправдываю, но то, что наши отцы решили завести отношения, никак меня не касается!       — Но все равно Рейх был в этом замешан! Может он таким способом решил моему бате отомстить за всё?! Может он не сам умер, а решил суициднуться?! Такой как он способен на всё! — Герман плотно сжал зубы, опустив голову. Убрав руки Росса со своих плеч, он сделал пару шагов назад, — Ей-Богу, было бы лучше, если бы он так и был мёртвым. Застрелился бы у себя в бункере и всё… Да и тебе этот «отец» не особо и нужен был. Ты прекрасно вырос и без него, — ещё секунду постояв, ФРГ развернулся и медленно стал подходить к выходу.       — Bei dir ist alles klar… Ich bin schlecht, mein Vater ist schlecht, und im Allgemeinen ist er der Teufel selbst und wegen ihm passiert alles Schlimme auf der Welt.       — Я этого не говорил насчёт тебя… — Герман лишь махнул рукой и вышел в коридор, прикрыв дверь, — Да блять… — выдохнув, Росс схватился за голову руками, — И кто меня за язык, сука, тянул?! — да, Рейх ужасен, но Гера-то не причём… Он просто вырос без него, не получил он в детстве достаточно отцовской любви, вот так к Рейху и относится… — да и, если честно, он, вроде, к Гере хорошо относился… — отложив уже остывший доширак, Россия вышел на поиски ФРГ. Нужно извиниться. Потом. Наверное… Или как? Герман сможет простить его? Или так и будет обижаться, хоть и справедливо. Всё же нельзя так на него было орать. Да, за отца обидно. Да, противно за самого себя, но это же не повод срываться на нём. ФРГ же и так плохо…       — Господи… Какой же я придурок… Зря накричал, зря сорвался. Ой… Зря… — закрыв лицо руками, Россия сел на диван. Его совесть упорно твердила, что извиниться просто необходимо. «Ты не должен был срываться и кричать на него. Ему и так плохо!» Пережить смерть отца, найти в себе силы противостоять травле со стороны других стран и, как бы это глупо со стороны не звучало, Герман снова должен переживать смерть близкого. Его можно уважать за стойкость. «Так, ладно, где он может быть?» — решив особо не гадать, РФ первым делом решил проверить кабинет ФРГ. К сожалению, всё было не так просто и там немца не оказалось, но все его вещи, кроме телефона, были на месте.       — What are you doing here? — подпрыгнув от неожиданности, Федерация обернулся. Чёртов США, блин, подкрадывается вообще бесшумно. Американец недоверчивым взглядом осматривал Россию. Можно подумать, искал к чему придраться.       — I'm looking for Herman — Штаты удивлённо приподнял бровь.       — Why do you need him? — Росс раздражённо закатил глаза.       — None of your business. Can you just say do you know where he is or not?       — I saw him leave the building. — США поправил свою шевелюру и, больше ничего не говоря, пошёл к лифтам.       «Ладно, тогда просто подожду Геру у него в кабинете», — войдя внутрь, Россия сел за дверью так, чтобы его нельзя было увидеть и принялся ждать.       — Yes, yes, okay, I'll have the report ready by Tuesday, — Германия с кем-то увлечённо беседовал по телефону. А Росс молча сидел, подбирая в уме нужные слова, чтобы адекватно извиниться. Но его поток мыслей прервали.       — Was machst du hier?! — Германия явно был зол, и скорее всего разговор между ними будет тяжёлый.       — Кхм, я пришёл извиниться… — Росс осторожно встал и сделал пару шагов к ФРГ.       — Ich brauche deine Entschuldigung nicht! — крикнул немец и уже хотел было выставить РФ за дверь, но тот резко упал перед ним на колени и схватил за ноги.       — Прости! Прости меня, пожалуйста! Извини… Я повёл себя как полный придурок… Извини, что сорвался на тебе. Я был не прав. Прости. Я виноват, признаю…       — Росс, ради Бога, встань с пола… — прошипел немец.       — Нет! Я плохо извинился! — Росс продолжал так стоять на коленях.       — Господи… Прекрати…       — Прости! Пожалуйста… Я полный идиот.       — Росс!       — Прости!       — Немедленно встань с колен!       — Ты меня тогда простишь?.. Всё что угодно, лишь бы простил, — Росс не то чтобы не понимал, что он сейчас говорит, скорее уже просто на эмоциях выпалил это, — могу даже поцеловать, — вот тут Росс уже откровенно врал, просто понимал, что нужно Германа окончательно «поразить».       — Российская Федерация! — не своим голосом взвизгнул ФРГ, тут Росс решил всё же встать на ноги, но дальше резко подхватил Германа на руки, — Отпусти! Немедленно! Ты меня уронишь!       — Я пытаюсь тебя развеселить… — в душе РФ всё равно было тревожно. Герман может вполне и дальше злиться на него за такую тупую выходку.       — Ты меня только пугаешь! Поставь меня на землю! — и в этот самый момент дверь резко открывается и на пороге появляется Франция собственной персоной.       — Herman, je voulais te demander… — она замирает и смотрит на эту прекрасную картину, — Oh mon Dieu… Que faites-vous tous les deux?..       — Das ist nicht das, was Sie gedacht haben! — сделав резкое движение, Герман все же смог вырваться из лап Роськи, но эта свобода стоила поцелуя с полом. Быстро встав на ноги, Герман хотел было разъяснить всю ситуацию, но Францию как ветром сдуло.       — О мой Бог… Что только подумать могут…       — Ты не ушибся? — ФРГ резко обернулся и злобно уставился на РФ, — Я опять накосячил?.. — кивок.       — Ты искренне извиняешься? — шепчет ФРГ, серьёзно смотря на Федерацию, — Ты… Ты понимаешь, что мне больно…       — Понимаю… Извини… Я действительно сильно погорячился… Просто всё никак принять не могу, что твой отец… Он не настолько плохой… По крайней мере тебя он точно любил… Прости… — после окончания этой непродолжительной тирады Россия аккуратно обнял немца.       — Entschuldigung angenommen. Aber zieh nicht noch mal so eine «Nummer» ab. Ich meine es ernst. Denn wie ich dich kenne, wirst du mir bald einen Antrag machen, und statt eines Rings wird es ein Trockner sein. — Россия расплылся в довольной улыбке.       — Учту, обязательно так сделаю.       — Только попробуй… — хотя умом немец прекрасно понимает, что Росси это сделает. Просто из строгости угрожает.       — И попробую! — Герман качает головой и кладёт руку на плечо России.       — Обещаешь поговорить с отцом?.. — вот здесь Германия ни разу не шутит. Россия это чувствует, да и сам умом понимал, что поговорить нужно. Помедлив пару секунд, он кивнул.       — Да, обещаю…

***

      — Так, ну, вроде всё собрал… — было уже около пяти вечера, когда СССР наконец-то закончил собирать свои вещи. Конечно, было бы лучше, если бы Союз выехал завтра с утра пораньше, но оставаться в этом чёртовом доме он не желал ни секунды. Он определённо сойдёт с ума. Чего только стоит этот сон с Рейхом… А что дальше? Он к нему будет приходить в качестве галлюцинации? Так и до петли недалеко… Помотав головой, СССР присел на пол рядом с сумками. Сил не было совершенно, но нужно заставить себя сдвинуться с места. Вдох-выдох, возьми себя в руки, Союз!       — Опять?.. — за окном прогрохотал гром, мелкие капли дождя стали барабанить по крыше. Опять… Опять эта чёртова плохая погода… Перетащив сумки в автомобиль, СССР запер дверь и в последний раз посмотрел туда, где всё ещё стоял дом Рейха. Больно… Опять… Сев в машину, коммунист завёл двигатель и быстро покинул посёлок. Дождь так и продолжал барабанить по стеклу.       — Schönes Wetter, nicht wahr?       Этот голос… СССР резко оборачивается на пассажирское сиденье справа от себя. Наци… Наци сидел собственной персоной рядом с ним и мягко улыбался. Господи… Советы часто моргает, но галлюцинация не исчезает, тогда он резко бьёт по тормозам. Шины с визгом проскальзывают по мокрому асфальту.       — Что это было?! — голос хрипит и воздух вылетает со свистом. Сердце бешено колотится о грудную клетку. Капельки пота стекают вниз. Глаза судорожно метаются из стороны в сторону, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но ничего «такого» СССР больше не видел.       — Я ведь так могу и угробить кого-то… — ещё повезло, что машин на этом участке трассы всегда было мало. Нет, нужно кончать с этим. Срочно. Пока он никому не навредил. Вдох-выдох, спокойно… Нужно доехать до квартиры…       Оставшийся путь, к счастью, прошёл без происшествий. Никаких глюков, никаких мертвецов… Советы пусть и нервничал, но ехал достаточно аккуратно. Он смог хоть немного успокоиться только в тот момент, когда припарковался около своего подъезда и заглушил двигатель.       Рваный вдох и выдох. Нужно успокоить сердце. Руки слегка подрагивают, из-за чего Союз даже нормально не может взять зажигалку, чтобы прикурить и хоть как-то успокоить эти чёртовы нервы. Спустя десять минут СССР всё же выходит из автомобиля и полной грудью вдыхает прохладный воздух, разум немного проясняется. Взяв из багажника все сумки, СССР зашёл внутрь. Было какое-то странное ощущение… Совершенно не хотелось возвращаться в квартиру. В абсолютно пустую квартиру. Откинув эти мысли куда подальше, коммунист вошёл в лифт. Старая лампочка моргнула пару раз и осветила пространство холодным белым светом, двери со скрипом закрылись.       Квартира встретила Союза буквально гробовой тишиной. Даже настенные часы, висящие в гостиной, сегодня решили не тикать. Видимо, сели батарейки. Кинув сумки на пол, Советы щёлкнул выключателем. Неяркая лампочка осветила прихожую чуть желтоватым светом. Под потолком, в свете люстры, можно было обнаружить кружащиеся частички пыли. «Нужно будет устроить уборку», — не хочется, но надо. Хоть так СССР сможет себя занять. Разувшись и раздевшись, СССР прошёл вглубь квартиры, попутно включая свет. Всё так и осталось после его последнего визита сюда несколько дней назад. Тогда Советам не казалось, что это помещение такое… Унылое? Серое…       — Надо вещи разобрать… — вслух проговорил СССР, придирчиво осматривая комнату. Всё как и раньше. Но он уже давно привык к другому… Он отвык от одиночества. Он привык, что Рейх всегда есть рядом, в соседей комнате, рядом с ним лежит и что-то рассказывает… Резко мотнув головой, Союз с силой ударил кулаком по дверному косяку. Нужно приспосабливаться. Нельзя так…       Спустя два часа всё уже было разобрано и стояло на своих прежних местах. Уборку Союз запланировал на завтра, всё же не хотелось греметь и беспокоить соседей. А то они за эти месяца привыкли к тишине. Нужно ещё в магазин по-быстрому заскочить, а то продуктов в холодильнике совсем не было. Так, на часах без десяти девять, Советы ещё успеет…

***

      — Здравствуйте, вы позвонили на горячую линию психологической помощи. Чем я могу вам помочь? — раздался на том конце провода приятный голос молодой девушки. СССР сделал ещё одну затяжку, выпуская кольца дыма. Было раннее утро, холодный ветер пробирал до костей, но Советский Союз и не думал закрыть окно или же уйти с балкона. Этот холод хоть немного отрезвлял и помогал не уснуть.       — Я могу с вами поговорить?.. — интересуется СССР и прикрывает глаз. Очередной порыв холодного ветра всколыхнул его медные кудри, — Мне нужно выговориться…       — Да, конечно, что у вас произошло? — голос довольно нежный и немного успокаивающий. Союз вдыхает и с шумом выпускает лёгкий пар изо рта.       — Мне явился призрак моего умершего любовника… — выпаливает коммунист и прикусывает язык, зажмурив глаз. Он всё будто переживает по новой. И снова эта тупая боль в области груди…       — Пошло оно всё… — отложив уже наполовину выпитую бутылку какого-то дешёвого алкоголя, СССР сел на пол. По телевизору крутили какую-то мелодраму. Не вслушиваясь в диалоги актёров, коммунист прикрыл глаз и откинулся на спинку. Голова немного кружилась и побаливала, непонятно почему. В комнате стоял спёртый воздух, в котором ещё чувствовался несильный аромат спиртного. Сознание стремительно улетало. Из-за духоты хотелось спать, но найти в себе силы, чтобы открыть окно и впустить свежий воздух, СССР, увы, не мог.       — Sow, warum?.. — тихий-тихий голос, раздававшийся откуда-то сбоку. Советы его едва слышит, будто бы он сейчас находится под толщей воды.       — Sow, warum? Warum willst du es? — голос становится чуть громче. К Советскому Союзу возвращается рассудок. Он был один. Один.       — Рейх… — он смотрит на дверь в комнату. В коридоре горит лампочка, освещая гостя, стоящего в дверном проёме.       — Dir auch eine gute Nacht, UdSSR, — мягко улыбнувшись, прошептал немец. Шаг. Ещё шаг. То ли у Союза были глюки, то ли действительно так и было, но наци будто плыл. Подойдя вплотную, он сел рядом, осторожно приобняв коммуниста за плечи.       — Рад тебя видеть…       — Я тоже рад тебя видеть… — Рейх мягко поцеловал Советы в щёку, — Прости… — мужчине казалось, что прекрасные голубые глаза наци в этот момент буквально светились. Затягивали.       — Почему?..       — Так было нужно, — через секунду ответил наци, осторожно гладя коммуниста по голове, — ты справишься без меня, ты сильный… Всё ещё наладится… — прошептал он, вновь целуя СССР, на этот раз просто легко касаясь своими губами его губ, — Ты со всем справишься, тебе нужно просто немного отдохнуть… — Союз молчал, он просто не представлял, что нужно в таких ситуациях говорить, да и противный ком в горле сильно мешал.       — Ja, du brauchst Ruhe, aber nicht in Gesellschaft von Alkohol, — Третий встал на ноги и, взяв бутылки, выкинул их в мусорное ведро, — ты такими темпами печень себе посадишь…       — Ты же никогда не жаловался на сердце…       — Случайность. Это была просто роковая случайность, — отвечает ариец, вновь садясь рядом с СССР, — может поспишь? — Советы слабо кивает. Действительно, ему нужен сон, раз уж он такие галюны ловит из-за алкоголя.       — Побудешь со мной?       — Конечно, — Союз даже не старается встать и положить свою тушу на диван, он просто кладёт свою голове на колени наци и прикрывает глаза. Руки наци мягко перебирают кудри, а сам он что-то тихо говорит. Что конкретно — СССР не понял. Уставший мозг стремительно отключался.       — Du kommst ohne mich zurecht. Du brauchst einfach etwas Ruhe… — Союз этих слов не слышал совсем, он просто был немного счастливее, чем этим же вечером раньше.       — Блять… Что вчера было?.. — голова разрывалась, в горле всё пересохло, а глаза будто бы налились свинцом и отказывались открываться. Окончательно придя в сознание, (где-то спустя час после пробуждения) Союз стал вспоминать события прошлого вечера. Глаз округлился от ужаса. СССР ничего не сказал, даже ругани вслух не последовало, он просто пялился в одну точку и понимал, что всё очень и очень плохо.       — Мне нужно кому-то выговориться… — единственная более-менее адекватная мысль, пришедшая в голову, звучала именно так. К тому же, может это был всего лишь сон? Может это был только лишь сон, а не галлюцинация? Вдох-выдох. СССР потянулся к мобильнику, лежавшему на тумбочке. «Телефон горячей линии психологической помощи» — появилось в поисковой строке. Вроде, там номера скрыты, да и вряд ли поймут кто звонил.       — Эм, простите… — женский голос заставил оказаться в реальности. СССР помотал головой.       — Простите, я задумался…       — Ничего страшного, так… Вы говорите, что к вам во сне пришёл призрак вашего покойного любовника, так?..       — Почти… — уточнять, что, возможно, это был глюк, он не стал. Мало ли… — Я не могу… Я не могу окончательно смириться с тем, что его нет рядом…       — Я могу вас понять… У вас нет родственников, родных или друзей, которые могли бы вас поддержать в этот тяжёлый период?       — Нет, к сожалению нет… — он вздохнул, — Но мне всё равно стало чуть-чуть полегче…       — Рада, что смогла вам помочь. Хотя, обычно люди выговариваются намного дольше… Я вам могу посоветовать хорошего психолога.       — Нет, не стоит… Но всё равно спасибо… — легче действительно стало, хоть Советы хотел рассказать намного больше, но умом понимал, лучше не стоит. Да и как-то не хотелось выносить сор из избы. Это был просто разовый порыв. Нужно взять себя в руки в конце концов! Кто он? Бывшая сверхдержава или тряпка?! Надо! Надо что-то сделать! Точно! Нужно просто чем-то себя занять. Для начала… Советы закрыл окно на балконе, потушил сигарету и зашёл обратно в комнату. Для начала неплохо бы устроить уборку и привести обиталище в надлежащий вид.       Ведь, как ни крути, а в его ситуации можно найти положительные стороны. Он один. До него нет никому дела, значит можно творить всё, что только вздумается… Правда, уже ничего не хотелось. Он делал что хотел и что считал нужным до всей этой ситуации… До встречи с Рейхом, до ссоры с детьми…       — Может убраться? — во времена существования на картах мира Совету пришлось познать все радости этого занятия. Как мыть полы, следить за приготовлением еды и при этом контролировать маленьких детей, чтобы они не вылили на себя кипяток? Но, благо, приноровился ко всему этому он достаточно быстро, и спустя время дети даже удивляться стали, как их папа успевает всё только с помощью двух рук? Маленькая ЭССР всегда спрашивала, нет ли у него ещё дополнительной третьей руки. Тогда она была бы очень кстати.

***

      На часах было без двадцати девять. Солнце уже давно закатилось за горизонт, в окнах соседних домов загорелся свет. На улице народу значительно поубавилось из-за достаточно сильного дождя. Советский Союз где-то полчаса назад закончил полномасштабную генеральную уборку. Занятие, может, и не из самых приятных, но польза от него всё же была. Во-первых, квартира преобразилась, и там стало приятней находиться. А во-вторых, за время, потраченное на мытьё полов и стен, он ни разу не почувствовал себя плохо. Мысли устаканились, и теперь мозг ежесекундно не подкидывал воспоминания.       В общем, в такое время СССР никак не ожидал гостей. Поэтому три громких и настойчивых стука в его дверь знатно удивили коммуниста. «Я же никого не жду…» — промелькнула логичная мысль. Доставку чего-либо он не заказывал. Может, ошиблись дверью? Или пришли дети? Надежда была слабая, но это единственные люди, которых он был бы очень рад видеть… К стукам добавилась отвратительная трель звонка. Нужно будет его поменять, а то звук давит на мозг.       — Сейчас! — поправив домашнюю футболку и штаны, Советы подошёл ко входной двери и посмотрел в глазок. На лестничной клетке стояли двое — Российская Федерация и Республика Беларусь. Они о чём-то тихо перешёптывались, бросая взгляды на дверь. Спустя секунду девушка нажала на звонок. Ужасный звук заставил Союза быстро отпереть дверь.       — Пап… — коммунист лишь жестом пригласил обоих детей внутрь.       — Нам трэба паразмаўляць… — Белла говорит это тихо, но уверенно. Советы лишь кивает и проходит в гостиную. Федерация и Республика последовали за ним.       — Во-первых, пап… Извини нас… Пожалуйста… — Росс сглотнул, — Мы поступили неправильно. Мы не должны были так резко обрывать связь… — стоящая рядом девушка кивнула, соглашаясь со словами брата, — А, во-вторых, мы можем поговорить?.. — СССР сглотнул и ошарашенно уставился на своих отпрысков. Росс сейчас серьёзно говорит? Не врёт? По глазам не понятно, зрачки метались из стороны в сторону, осматривая помещение, будто бы он впервые в жизни здесь находился. Беларусь лишь смущённо смотрела на отца, переминаясь с ноги на ногу. Советы поджал губы и шумно выдохнул через нос. Разговор должен быть тяжёлым, но нужно с чего-то начать.       — Конечно, — мягко улыбнувшись, проговорил СССР. В душе загорелся тёплый огонёк надежды. Всё ещё может наладиться. Хоть дети будут рядом с ним, — может, чаю хотите? — Росс и Белла одновременно улыбнулись, и последняя поспешила на кухню. Союз тихо хихикнул, опять хозяйничает у него в квартире как у себя дома. Через пару секунд из кухни донеслось:       — Тат, у цябе дзе ў цябе чорная гарбата? А вось бачу… — Советы и Росс прошли на кухню. Было видно, что последнему очень неловко и в какой-то степени стыдно за прошлые поступки.       — Бать, правда, прости… — СССР лишь мотает головой и шепчет что-то вроде: «Всё в прошлом.» Он расставил руки, приглашая тем самым в объятия. Росс счастливо улыбается и крепко обнимает отца за шею.       — Эй, а я? Меня не забыли?! — Беларусь резко наваливается сверху и крепко стискивает их в объятиях. Они радостно хохочут и чуть ли не падают на пол, — Ай, Росс!       — Прости, но ты меня придавила! — Россия попытался кое-как разогнуться и убрать часть туши Беллы с себя, но, увы, у него не получилось, — Белка!       — Всё-всё не кричи, истеричка, — девушка смахнула рукой маленькие слезинки, образовавшиеся в уголках глаз и отошла, давая возможность всем присутствующим привести себя в относительный порядок. Через минуту все уже сидели за столом. Чай был разлит по чашкам.       Первым решился нарушить тишину Росс. Выдохнув, он негромко произнёс:       — Пап, ты как?.. — СССР пожал плечами и, подперев голову рукой, стал помешивать свой чай.       — Да не знаю… Бывало и лучше, конечно, но, в целом, не так уж и плохо… — промямлил Советы, не стараясь произнести что-то конкретное. Не хотелось грузить детей своими проблемами и переживаниями. В конце концов он — бывшая сверхдержава. Он должен справиться со всем самостоятельно, а у Беллы с Россом и так проблем хватает.       — Мы ж бачым, што ты па ім вельмі сумуеш… — сказала Беларусь и, встав со своего места, подходит к отцу и крепко его обнимает, — Прости нас… Пожалуйста… — губы Совета тронула мягкая улыбка.       — Я на вас не злюсь. Будь я на вашем месте, я бы, наверное, поступил точно так же… — «если не хуже…» — мелькает мысль в его голове, и он горько усмехается. Если бы он неожиданно узнал, до встречи с наци, что кто-то из его детей не совсем традиционный, то, как минимум, было бы много криков, — Да и не надо было от вас скрывать всё это…       — Я, конечно, не была рада услышать всю информацию не от тебя пап, а от Роськи, но! Но… — она вздохнула, — В конце концов, ты и не обязан был нам всё рассказывать.       — Честно, Белл, я думал, Росс тебе всё расскажет сразу же… — РФ отвернулся и пробубнил:       — Я думал, так будет лучше… В конце-концов… Я же вам тоже ничего о своей личной жизни не рассказывал… — тут Беларусь и СССР замолчали и вопросительно-недоумённо уставились на Федерацию, который сидел на этот раз к ним полубоком и смотрел куда-то на пол.       — Рос, чаго я пра цябе яшчэ не ведаю? — Советы лишь внимательно наблюдал за изменением эмоций на лице сына, от спокойствия до более угрюмого состояния. Видать думает, что сболтнул лишнего.       — Ладно, не будем у тебя сегодня допытывать… Но, я надеюсь, ты сам нам всё расскажешь?       — Возможно… — но по этим хитрым глазам можно было явственно прочитать: «Нет». Ну, что ж… Этого вполне следовало ожидать.       — Может мы фильм какой-нибудь вместе посмотрим? — предложила Республика. А что? Неплохая идея! Так они все смогут отдохнуть, отвлечься от насущных проблем и просто провести время вместе.

***

      — Рос! Не спаць! Ты што ўвесь фільм праспаў?! — громко возмущалась Республика Беларусь, после того, как на экране появились титры. Росс благополучно тихо посапывал, положив голову на плечо отца. СССР уж будить его не стал. И так, видимо, за день умаялся. Да и, честно говоря, только одна Беларусь смотрела фильм и вникала в то, что происходило на экране, следила за развитием событий. Советы же невидящим взглядом уставился на экран, погрузившись в свои думы. Мужчина не думал о чём-то конкретном, скорее ни о чём и обо всём сразу. Неплохо бы купить новый стул, а то старый уже начинает разваливаться, сколько его не ремонтируй. Может, потом прогуляться? Ну и что, что поздно? Свежий воздух коммунисту явно не помешает. За окном послышался гул ветра и стук капель по стеклу. Опять дождь… Кажется, скоро весь город затопит с таким количеством осадков.       «Он бы сидел на подоконнике и смотрел в окно…» — о нет. Нет, нет, нет. Не время при детях раскисать как не пойми что! О Рейхе он может вспоминать в одиночестве… Он любил дождь.       — Да что ты на меня кричишь?! Ну, подумаешь прикорнул немножко…       — Дома отоспишься!       — Пап! Ну скажи ей, что я не спал! — Росс по-детски дуется, Союз лишь тихо смеётся и говорит, что им пора по домам. Погода не ахти какая, а им завтра нужно на собрание. Квартира СССР находилась далеко от места работы детей, так что остаться на ночь не вариант. Да у них и никаких вещей с собой нет.       — Пакуль, тат. Мы пастараемся ў хуткім часе да цябе яшчэ раз прыехаць, — радостно улыбается Белла и крепко обнимает отца. Советы обнимает её в ответ, и на его душе становится чуть спокойней. Плохие мысли отошли на задний план, но он прекрасно понимал, что стоит детям выйти за порог его квартиры, как тут же его одолеет тоска. Но как-нибудь он с этим справится. Детей только в это нежелательно втягивать.       — Удачи вам и, Росс…       — Знаю, знаю… Обещаю, глупостей я не натворю, — Россия неловко улыбается и тоже на прощание обнимает отца. Вечер однозначно удался, — пока, пап. И постарайся не скучать, — одевшись, дети выходят в подъезд, закрыв за собой дверь.       — И как ты только умудрился уснуть, я не пойму… — возмущённо проговорила Беларусь, заходя в лифт.       — Да не знаю, не выспался просто, — пожимает плечами Росс, — я тебя отвезу домой и поеду уже к себе, хорошо?       — Хорошо, — кивает Белла. Лифт спустился на первый этаж, и двери с негромким скрипом открылись. Лампочка, висящая под потолком, пару раз мигнула, и помещение озарилось желтоватым светом. Воплощения вышли из подъезда и, совершив быструю пробежку под освежающим дождём, сели в автомобиль.       — Бррр… Холодно! — проговорила Беларусь, пытаясь согреть руки.       — Зато освежает! — неожиданно оптимистично сказал Росс, заводя двигатель, — сейчас включу печку.       — И мокро… — добавила девушка, сняв с себя шапку и отряхнув её от лишней влаги, — Надеюсь хоть сейчас на дорогах пробок не будет… — добавляет она чуть тише, — Ты домой потом поедешь?       — Почти, нужно заскочить к Сербии по одному делу, а потом да, поеду к себе, — Белла кивнула и, прислонившись к окну, задремала. Машина тронулась с места и Росс, вырулив со двора, поехал вперёд. Внезапно раздался телефонный звонок и, закатив глаза, Росс нажал на «принять». Почему ему все всегда звонят, когда он находится за рулём и с пассажиром под боком?       — Да, здравствуй… — без энтузиазма проговорил Российская Федерация, — Всё прошло хорошо, просто отлично, — он на пару секунд замолчал, — если честно, я даже не думал, что у нас всё наладится, — Росс слегка улыбнулся.       — Что ж… Я за вас рад, — проговорил монарх. Стоит уточнить, что после того, как Советский Союз исчез, как государство, с карты мира, встал вопрос касаемо общения Российской Империи со своим внуком. Естественно, СССР изначально был против такого общения, но, немного остыв и поразмыслив, переменил своё мнение. Пусть Росс общается со своим дедушкой, лишь бы его не приплетал. Так и решили. Российская Империя был несказанно рад, что его общению с внуком Союз больше не препятствует и препятствовать не планирует. Всё же пришлось смириться с тем фактом, что его сын уже вырос и сам вправе решать. К тому же, Федерация был упёртым не-ребёнком, и коммунист понимал, что он пойдёт наперекор ему, чтобы пообщаться с дедом.       — Спасибо, — Россия слегка улыбнулся. РИ же тяжело вздохнул, вспоминая как ему чуть ли не клешнями приходилось вытягивать из внука кусочки информации. Росс был в тот день очень подавлен. Мало говорил, плохо реагировал и был будто бы в своих мыслях. Многие другие страны это заметили тоже, но значение не предали. Мало ли у кого плохое настроение… Может эта мерзкая погода так повлияла?       — А теперь, Росс, ты не соизволишь меня «просветить»? — голос у РИ стал твёрже, он ясно давал понять, что без адекватного объяснения диалог не закончится. А то Росс наплёл такую, как выразился император, «нелепицу», что аж голова заболела.       — Дедушка… Ты знаешь, что я обещал папе сохранить это в тайне… К тому же, ты и так много узнал… — у Российской Империи начал дёргаться глаз. Конечно, очень много он узнал! Единственное, что Россия ему сквозь зубы смог выдать, так это то, что это человек и всё! Ни имени, ни внешности. Ничего! Зачем делать из этого такую тайну за семью печатями? Империя шумно выдохнул. Ясно, в кого его внук упёртый как баран. Пустыми разговорами из него точно ничего не выбьешь и не узнаешь. Необходимо самому всё разузнать. Поговорив с Россией ещё пару минут, Империя попрощался со внуком и, сославшись на занятость, сбросил вызов.       — Фух, Господи, думал я сейчас с ума сойду… — Российская Федерация на пару секунд прикрыл глаза от усталости. Нет, ему нужен отдых.       — А я не думала, что ты всё рассказал РИ… — послышался тихий голос со стороны Беларуси, — Ты наврал ему? — утвердительный кивок, — Зачем? Зачем ты вообще что-то рассказывал?       — Я хотел кому-то выговориться… Но выбрал неудачный момент и время. Вот и… Пришлось выкручиваться. Не рассказывать же деду всю правду, — Белла комментировать это не стала, лишь слабо кивнула.       — У нас заўтра няма ніякіх важных сходаў ці справаў? — русский отрицательно помотал головой.       Россия свернул в один из маленьких двориков. Наконец-то они приехали к пункту назначения. — Всё, ваше Высочество, мы прибыли. Давай просыпайся и вылезай, — с трудом открыв глаза, Республика открыла дверь и неспешно направилась к одному из подъездов. Дождь к этому времени, благо, уже закончился, оставив после себя бесчисленное количество луж. Выдохнув, Росс прикрыл глаза. Нужно, как минимум, доехать до дома.       — Нет, нужно брать себе дополнительный выходной. Субботы, воскресенья и вечера пятницы мне явно не хватает… — дорога к дому была менее утомительная, всё же ливень прекратился. Припарковавшись и поднявшись на нужный этаж, Россия зашёл в свою квартиру и щёлкнул светом. Прихожая озарилась неярким желтоватым светом.       — Дуся! Я дома! — из недр квартиры раздалось негромкое «мяу». — Я тоже рад тебя видеть! — из тёмной комнаты послышался топот мягких лап. Пушистик ещё раз мяукнул и стал тереться головой о ноги хозяина. — Ты моя лапушка… — умыв руки, Россия прошёл на кухню. Питомец упорно последовал за ним. — Нет, Дусь, со стола я тебе ничего не дам спереть, — кошка недовольно фыркнула и, прыгнув на стул, а затем на подоконник, стала с наблюдать за редкими прохожими, мелькавшими в свете уличных фонарей. Улыбнувшись, Россия принялся за готовку. Поужинать всё-таки неплохо.       — Радует тот факт, что холодильник не пустой, — ухмыльнулся Росс, рассматривая содержимое своего холодильника. Хорошо, что ещё осталась пара-тройка сырников с завтрака.       — Дуся, я сказал «нет». Тебе не надо есть сырники, — опять прозвучало недовольное «мряф», — мне кажется, или я начинаю тебя понимать? Может мне полноценно изучить твой кошачий язык? — кошка звук одобрения не издала, но посмотрела таким взглядом, будто бы питомец усомнился в умственных способностях своего хозяина. Закатив глаза, Россия достал уже нагревшиеся сырники из микроволновки и сел за стол. — А то Америку я понимаю, а тебя — нет.       Россия усмехнулся про себя, доедая остатки блюда. Неожиданно раздался телефонный звонок. На Беллу не похоже, а кому ещё понадобилось его тревожить вечером? «Герман»?       — Алло, Гер?.. — неуверенно начал Россия.       — Да, Росс, привет. Извини, что я поздно звоню, но, — немец на пару секунд замолчал, — можно к тебе приехать на ночь? — такая просьба, мягко говоря, привела Федерацию в ступор.       — У тебя что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовался Россия, вставая со стула.       — Да… Нет… Не совсем. Просто видишь ли, мне немного нехорошо…       — Оу… Ну, что ж, ты сможешь сам доехать до меня или мне за тобой заехать? — Германия выдохнул и немного улыбнулся. По крайней мере эту ночь он проведёт в полном спокойствии.       — Я доеду сам, — уже спокойнее произнёс немец, — и спасибо, что…       — Не благодари, если тебе нужно, то ты можешь ко мне приехать, — сказал Росс. Германия, ещё раз поблагодарив своего друга, сообщил, что приедет где-то через двадцать минут, — Дуся, ты слышала? К нам приедет один мой друг… — Росс улыбнулся и, взяв котейку на руки, пошёл в гостиную. Нужно подготовить спальное место для гостя.       — Vielen Dank, Rossi. Was würde ich nur ohne dich tun? — с улыбкой проговорил ФРГ, снимая с себя верхнюю одежду. Дуся уже с интересом наблюдала за немцем, — По-моему я ей не очень нравлюсь.       — Не думаю, она больше других людей любит, нежели меня, — будто в подтверждение этих слов кошка, мяукнув, потёрлась о ноги Германии, — вот, пожалуйста. Что я тебе и говорил.       — Zumindest werde ich nicht allein einschlafen, sondern mit dir und zum Klang von Dusyas Schnurren. — Росс усмехнулся. — Ладно уж. Чувствуй себя как дома и, если что вдруг случится, я буду в соседней комнате, — немец угукнул и принялся неспешно осматривать хоромы, в которых он должен был провести ночь.

***

      — Надеюсь это снотворное мне поможет… — прошептал себе под нос СССР, крутя у себя в руках пластиковую баночку с продолговатыми таблетками внутри. Насколько коммунист понял, со слов фармацевта, это было достаточно хорошее средство. «Если уж это не поможет, то, видимо, мне придётся обращаться к врачу…» — подумал Союз, закидывая одну таблетку в рот, — «Ещё один такой кошмар мой мозг не переживёт». Конечно, он повидал много ужаса на своём веку, но ещё ни разу он не получал вместо кошмара галлюцинацию… Зажмурившись, Советы помотал головой. Потушив свет, он лёг в кровать, укрывшись одеялом с головой. Сон долгое время не шёл, но, к счастью, в половину первого ночи уставший организм наконец-то отключился.

***