Лето за городом

***

Liebe ist für alle da! Liebe ist für alle da! Liebe ist für alle da! Ich mach die Augen zu Dann seh ich sie Ich sperr sie ein In meine Fantasie Ich mach die Augen zu Sie wehrt sich nicht Liebe ist für alle da Nicht für mich Auch für mich

      Захлопнув и заперев дверь, Союз закрыл глаз и сполз вниз, на пол.       — Может я действительно схожу с ума? — нервно усмехнувшись, произнёс Советы вслух, — а может… Да нет… — в его воспалённом мозгу промелькнула мысль, что, может быть… Возможно… Эта привязанность, именуемая дружбой, в их отношениях с Рейхом начинает перерастать во что-то другое…       — Нет! — крикнул Советы, с силой ударив кулаком по полу. Даже сама мысль о том, что он может испытывать романтические чувства к мужчине, не на шутку пугала. «Спокойно… Спокойно… Я просто немного устал… Мне нужно просто отдохнуть, и тогда всё пройдёт…» — надежда на то, что завтра всё будет как раньше, была мала. Всё же предполагаемая влюблённость — это не какая-нибудь простая вялость, которая может пройти на следующий же день, при которой человеку достаточно просто вздремнуть. Но Союз особо не рассматривал варианты решения этой проблемы, поэтому было принято решение забить на неё до утра.       К шести утра проблема, разумеется, не рассосалась магическим образом. Поэтому Союзу пришлось пересиливать себя, свою лень и своё нежелание признавать очевидные вещи. Половину утра Советы провёл в интернете, читая самые разнообразные статьи, после которых он понял, что мозг сейчас взорвётся от всей этой информации. Было проще признать себя сумасшедшим и мысленно упечь в дурдом. Устало вздохнув, Союз потёр переносицу и посмотрел на время, было без десяти девять.       — Шикарно, товарищи, а я ещё не ел… — пробурчал Советы, поднимаясь с кровати. Быстро освежившись холодной водой, мужчина спустился на кухню, дабы приготовить себе завтрак.       Быстро разогрев остатки откуда-то взявшегося вчерашнего ужина, СССР сел за стол и без особой энергии стал есть. Настроение было паршивым, он чувствовал конкретное отвращение к самому себе, с которым, увы, ничего не мог поделать. За что с ним так обходится жизнь? Почему он не мог быть нормальным и влюбиться в какую-нибудь девушку…       Заварив себе чашечку ромашкового чая, Союз кинул пару кубиков сахара и стал бездумно, на автомате помешивать ложечкой. Сейчас он начал раздумывать о том, как дальше контактировать с Рейхом. Прерывать общение он точно не собирался, Союз ведь прекрасно понимал, что слишком сильно к нему привязался… Нужно также будет как-то научиться контролировать свои чувства и эмоции, а не краснеть перед наци как школьник.       — Я, наверное, лучше сегодня не буду заходить к Рейху, а то ещё сделаю какую-нибудь глупость… — выпив остатки уже остывшего чая, Союз быстренько поднялся к себе и заперся в своей комнате на неопределённое время.       — Und wo ist er? — поинтересовался Третий Рейх, выходя на улицу. Это было очень странно, что Союза до сих пор нигде не было видно, хотя на часах уже было двенадцать дня. Обычно СССР появлялся здесь намного раньше, да и в целом, он приходил сюда как к себе домой. Немец прикусил губу, внутри разгоралось какое-то непонятное волнение. Помотав головой, отгоняя ненужные переживания, наци отправился на небольшую прогулку, конечная цель которой была — дом СССР. Спустя десять минут он уже стоял у входной двери. «Блять, я же мог просто написать ему, придурок…» — подумал немец, но он уже стоял у своей цели, так что не было особого смысла писать. К тому же, они же друзья, а друзья могут неожиданно заявиться в гости.       — Совок! — крикнул Рейх, с силой ударив кулаком по двери. Тишина, даже непонятно было, дома хозяин или же нет. Может снова смотался в город к своим детям? Однако спустя несколько секунд дверь открылась и на пороге оказался Советский Союз, — эм… ты чего такой мрачный? — «мрачный» это было ещё мягко сказано. Можно было подумать, что у него кто-то умер.       — Потому что я чувствую себя говном… — пробурчал коммунист, чуть улыбнувшись. Всё же приход наци приподнял настроение.       — Ist etwas passiert? — Союз лишь отрицательно помотал головой, стараясь не особо смотреть в глаза немца, который наверняка бы понял, что СССР что-то скрывает.       — Да я немного хреново себя чувствую… — в целом это и не было ложью, морально коммунист именно так себя ощущал, — а что? — Рейх окончательно себя почувствовал придурком, который зря волновался.       — Ну… Тебя не было… — замямлил немец, толком не зная, что сказать, — короче, я пришёл, чтобы просто встретиться… И… Ну… Предложить прогуляться… — наци отвёл взгляд в сторону, чуть смущаясь, сам не зная от чего, — кхм, ладно, раз ты не очень хорошо себя чувствуешь, то я… — наци не успел договорить.       — Подожди пару секунд, — дверь перед носом немца резко захлопнулась, а через две минуты Союз вышел уже одетый в уличную одежду.       — Ты же вроде себя нехорошо чувствуешь?       — Мне лучше проветриться… Пойдём? — Рейх слегка повеселел, улыбнувшись. СССР мысленно отметил, что так немец выглядит мило, правда, через секунду он мысленно себя ударил, ведь не время о таком думать!       — Учти, если тебе вдруг станет плохо, то я тебя тащить никуда не буду.       — Оставишь помирать? — усмехнулся Советы.       — Именно.       — Рейх, я не настолько плохо себя чувствую, — немец на это заявление лишь закатил глаза.       Их прогулка была неспешной, они просто бродили по улочкам и беседовали ни о чём. В основном, опять говорил Рейх, вновь и вновь что-то рассказывая из своего прошлого. Удивительно, обычно Союз выступал в роли рассказчика, но не сегодня. Он едва был способен понимать вообще о чём там немец разглагольствует. Мысли были явно не здесь, а где-то очень и очень далеко… Правда, каким-то необыкновенным чудом мысли всегда возвращались к Рейху и к «проблеме» СССР, именуемой, вроде как, влюблённостью. Стоит отдать коммунисту должное, он практически никак не выдавал себя. Да и вообще он согласился на эту прогулку только по двум причинам. Во-первых, Союзу нужно было правда развеяться, а то скоро от слишком долгого мыслительного процесса у него голова взорвётся. А во-вторых, ему казалось, что будет довольно странно, если он вдруг ни с того ни с сего от всех закроется и будет сидеть у себя в доме. В любом случае нужно (не только «нужно», Совок просто хотел) продолжать общение.       — Ты меня опять не слушаешь… — устало произнёс ариец.       — Прости… Я опять где-то не здесь… — неловко проговорил Советы, — о чём ты там говорил?       — Да так… Ни о чём серьёзном, — махнул немец рукой, — сегодня придёшь вечером?       — Естественно, — ничерта не естественно, что вообще естественного в том, что СССР ходит к наци в дом так, как будто он там жил? Действительно, коммунист как-то раньше не особо задумывался об этом факте.       — Хорошо, — улыбнувшись, кивнул наци, — буду рад тебя видеть.       — Я уже считаюсь желанным гостем в твоём доме? — изогнув бровь, поинтересовался Союз.       — А ты как думаешь? Конечно. Я же тебя не выгоняю, — ещё немного прогулявшись, мужчины разошлись. Рейх сказал, что у него есть какие-то «важные» дела, а Союз… Ну он просто пошёл к реке, чтобы посидеть, подумать… Но остаться наедине со своими мыслями Союзу не дал звонок от Беларуси.       — Прывітанне, тата! Як справы? Прабач, што доўга табе не тэлефанавала, было шмат спраў на працы. — в своей привычной манере протараторила Беларусь. На фоне слышались какие-то неразборчивые голоса.       — Привет, Бел, я в полном порядке, — бодрым тоном произнёс Советский Союз, улыбаясь, — а ты сама как? — Беларусь тяжело вздохнула.       — Стамілася так, што хоць кладзіся і памірай. На работе каждый день они собачатся, уже голова от всего этого пухнет…       — Может отпуск возьмёшь?       — Может… Но чуть позже, а то работы выше крыши… — девушка на пару секунд замолчала, — кстати, может нам с Роськой к тебе заглянуть через недельки две-три? А то ты там небось уже скучаешь, — Союз нервно усмехнулся. Да тут если захочешь не заскучаешь! «У меня под боком живёт «святая» троица, к которой я в гости наведываюсь, как к себе домой. В такой обстановке одно веселье, блять! Ещё вот завёл дружеские отношения с Рейхом, который умер хрен знает сколько лет назад, а потом в него, вроде как, влюбился. Одним словом — круто». СССР тяжело вздохнул.       — Как хочешь, Бел, мне, в целом, тут совершенно не скучно. Тут, ну… Очень весёлые люди живут, — «к которым я залез в дом через окно…»       — Правда? Не врёшь? А то вдруг тебе одиноко… — Союз лишь улыбнулся.       — Бел, со мной всё хорошо, правда. Не стоит так сильно переживать, — вдруг в голове Союза возникла одна мыслишка. Почему Белла так спокойно говорила? Где этот шквал вопросов из разряда: «Пап, ты нормальный?! Ты заново подружился со своим врагом?!» — но ничего не было. Хотя Росс первым бы делом рассказал сестре об этой новости, а тут… Беларусь не была хорошей актрисой, да и в целом предпочитала не ломать комедию, а спрашивала всегда всё напрямую. Так что она вряд ли бы спокойно вела беседу. «Неужели Росс ничего не рассказал…» — в это было тяжело, практически невозможно, поверить. А Республика тем временем рассказывала очередной случай, произошедший на работе, после которого всегда задумываешься, а не работаешь ли ты в цирке?       — Кстати, Белл, я хотел у тебя кое-что спросить, — перебил дочь СССР, та замолчала, ожидая, — Россия тебе в последнее время ничего такого не говорил? — начал издалека.       — Да нет… Ничего. Кстати, он сказал, что он вновь попробовал завести с какой-то девушкой отношения, — Союз к этой информации отнёсся немного с недоверием, сам не зная почему. Ну да ладно. Россия уже взрослый, по крайней мере, если судить по возрасту, и сам живёт так, как посчитает нужным.       — Надеюсь они продержатся дольше, чем предыдущие.       — Спадзяюся, але гэта малаверагодна, — усмехнулась девушка, — то есть, пап, с тобой точно всё хорошо?       — Абсолютно, — максимально уверенно произнёс СССР, Беларусь, благо, в это поверила, не задавая более никаких вопросов. Попрощавшись и пожелав друг другу всего хорошего, Союз сбросил вызов и набрал номер России.       «Почему он ничего не рассказал?» — на самом деле это было действительно чертовски странно. Обычно в семье СССР действовал такой принцип: если хоть один ребёнок знает что-то, то автоматически эту информацию через час знают все. А тут… Вскоре Россия ответил на звонок.       — Привет, пап, — радостно сказал РФ.       — Привет, слушай, Росс… — Союз даже не сразу сообразил как задать вопрос, — почему ты ничего не рассказал Белле? — на том конце провода повисло недолгое молчание.       — А должен был? Пап, я прекрасно понимаю, что чем меньше об этом знают, тем лучше… — Союз аж воздухом от удивления подавился. Невозможно! Неужели его сын умеет логически мыслить?! — я, естественно, не одобряю это твоё общение с фрицем… Но, боюсь, я не смогу на тебя повлиять, — усмехнулся Россия. Советы тоже чуть улыбнулся. Хоть это радовало.       — Взрослеешь.       — Относительно, бать, — усмехнулся Россия, — ладно, я не могу долго говорить, а то наша полосатая зебра в звёздочку начнёт истерить. Ещё есть вопросы к моей адекватности?       — Сына, эти вопросы отпали ещё тогда, когда ты в пять лет поймал голубя и притащил его домой… Скажи, ты же достаточно хорошо общаешься с Германией… Вы друзья? — никакой информацией касательно этого Совок не располагал. Ни Росс, ни Белла ему об этом не говорили.       — Кхм, ну… Да… Наверное… Ну… — замямлил Россия.       — Я не буду ругаться. Просто скажи да или нет, — Россия тяжело вздохнул.       — Да, но об этом никто не знает… Мы общаемся давно… А насчёт того случая утром, когда я был в квартире у Геры… Мы вечером зашли в бар, ну, выпили естественно. Скоро наступил вечер, и мы решили, что нам пора расходиться, а мы оба уже под градусом были ну и решили, что до дома Германа нам идти ближе… Вот и всё… — быстро и скомканно протараторил Россия. Союз лишь спокойно кивнул. Перекинувшись ещё парочкой фраз, коммунист завершил диалог и, положив телефон в карман, направился к себе домой.

***

      — Агрх, почему всё так сложно?! — крикнул коммунист, как только закрыл за собой дверь. И правда, почему? Почему именно он и именно сейчас на «старости» лет обнаружил у себя склонность к мужеложству? Эх, а всё было бы намного проще, будь Рейх женщиной… Всё было бы намного проще… Как минимум, СССР бы сейчас не мучался с угрызениями совести. Вот, мол, сам таких осуждал и презирал, а на деле оказался точно таким же пидорасом… Вот это круто судьба над ним прикололась, ничего не скажешь.       — Блять… — устало вздохнув, Союз поплёлся к ноутбуку. На этот раз в поисковой строке высветилось: «Методы лечения гомосексуализма». Конечно, он знал и имел представление о многих способах, но добровольно он точно уж не собирался ложиться в психушку. Спасибо, не надо такого счастья.       Спустя полчаса просиживания своей жизни за компьютером, Советы пришёл к выводу, что из всех способов ему никакой не поможет. Разве что Российская Империя будет «изгонять» из него демонов пидарасии и атеизма.       — Мда… Интересно, а как бы отреагировал мой отец, узнай он об этом? Возненавидел бы ещё больше? Или бы просто сказал: «Я всегда знал это. Я в тебе разочарован», — последнее слово социалист произнёс, скривив гримасу отвращения. Советы нервно усмехнулся, представляя такую картину: он лежит связанный на столе, а вокруг него ходит его отец, с безумным взглядом читая какие-то полу-молитвы полу-заклинания.       — А в конце в меня он бы воткнул кинжал… — произнёс СССР, закрывая глаза руками. Ужас… Нужно точно другое решение. «Может в мире существуют лекарства от этого…» — но мозг тут же опроверг эту идею, просто представив «рекламу» этого препарата: «АнтиГей! Покупайте АнтиГей! Самый лучший препарат в мире против гомосексуализма! Одна таблетка два раза в сутки, и ваша ориентация станет натуральней, чем у всех ваших знакомых! Позвоните по этому номеру и получите в подарок удостоверение натурала!»       — Я схожу с ума… — нервно усмехнувшись, проговорил Советский Союз, закрыв крышку ноутбука, — ну, по крайней мере, я уверен, что таких препаратов нет… Да и пичкать себя таблетками не особо хочу… — таким образом Советы понял окончательно, что попал. Попал бесповоротно… И не поможет ему ничего…       — Боюсь, в моём случае любовь — психический диагноз, не имеющий лечения… — подвёл итоги СССР, тяжело вздыхая. Глянув на часы, Союз прикинул, что в целом он ещё успеет немного почитать, прежде чем направиться в гости. Чтение помогало забыть о своих проблемах.       Спустя два часа Союз стал собираться. Быстренько одевшись и обувшись, СССР вышел из дома, заперев дверь, а затем быстрым шагом направился к уже родному дому. Постучав, СССР принялся ждать, немного волнуясь. Спустя минуту ему открыл Рейх, улыбнувшись как только увидел гостя.       — Ich bin so froh, dass du gekommen bist! — радостно произнёс немец, резко подавшись вперёд, заключая коммуниста в крепкие объятия. От такого действия Союз опешил, но спустя секунду обнял в ответ. Этот порыв чувств «выбил» все проблемы из головы Союза, оставляя исключительную радость от встречи с любимым человеком. Было так хорошо обниматься, ощущая тепло и сердцебиение другого. Но чтобы не показаться сильно подозрительным, пришлось отстраниться. На щёчках Советов образовался небольшой румянец.       — Проходи, у нас сегодня будет, как выразился КИ, Giornata dell'alcol! — усмехнулся Рейх, проходя в гостиную.       — А какой повод? — поинтересовался СССР, идя вслед за немцем.       — Io e IG partiremo tra un paio di giorni, — отозвался итальянец, сидящий за столом, — отпуск, к сожалению, у нас не вечный.       — Увы, так и есть. А «прощальный» ужин мы просто так решили устроить, — с улыбкой произнесла Японская Империя.       — Нужно же куда-то деть пиво и другой алкоголь, — усмехнулся Рейх, садясь за стол к остальным. Сразу же завязалась беседа ни о чём и обо всём одновременно. Алкоголя было много. А действия всё сложнее было контролировать. Союз смотрел на всё это с уставшей, но счастливой улыбкой, наблюдая искоса за действиями Третьего Рейха. Тот же совсем расслабился и, особо себя не контролируя, положил голову на плечо СССР.       Постепенно начинало темнеть. ЯИ и КИ уже дремали, лёжа на диване в обнимку. Рейх тоже спал, продолжая лежать на плече Союза, пока тот пребывал в своих мыслях, временами с улыбкой смотря на умиротворённое лицо немца. «Всё же я попал…» — усмехнулся Советы, осторожно потрепав сонного наци по голове. В голове возникло желание поцеловать его. Он ничего не заметит, спит же… Ничего такого, простой лёгкий чмок в губы. Не спеша, словно в замедленной съёмке, Союз стал наклоняться к лицу немца.       — Oh Gott… ich glaube, ich bin ein wenig eingenickt… — сонно произнёс нетрезвый немец, просыпаясь. СССР тут же отодвинулся, закрывая рот рукой и вновь краснея. Он определённо чувствовал себя школьником… Кое-как встав на ноги, Рейх сделал три неуверенных шага и, оперевшись о стену, остановился, стараясь держаться в сознании и не засыпать на ровном месте.       — Стоять, Рейх, давай я лучше тебя отнесу, — предложил коммунист, наци лишь кивнул и, улыбнувшись, прижался к тёплому СССР, пока тот взял его на руки. Немец уткнулся в шею Союзу, тихо сопя. Поднявшись на второй этаж, коммунист зашёл в тёмную комнату Рейха.       — Всё, мы приехали, — немец никак не отреагировал на слова, продолжая крепко обнимать Союза. Коммунист про себя отметил, что немца хотелось касаться вдвое чаще, чем раньше, хотелось уснуть в обнимку, но, увы, нельзя. Нужно же потом как-то объясняться… Вздохнув, он устало улыбнулся и аккуратно положил арийца на кровать, освободившись из его объятий.       — Warten… — прошептал ариец, приоткрыв глаза.       — Да? — Союз вновь подошёл вплотную к другу, чуть наклонившись. Неожиданно Рейх схватил СССР за воротник, притянув к себе. Охнув, Союз закрыл глаз. Между их лицами были какие-то жалкие три миллиметра. Немец медлил, ничего не делая. А вот Союз заметно стал нервничать. Сердце внутри оглушительно билось о грудную клетку, а к щекам вновь прилила кровь.       — Рейх?.. — он вздохнул, чуть улыбнувшись, вновь взглянув на немца.       — Союз… — удивительно, что он вообще мог говорить по-русски, да и в целом говорить, — я тебя люблю, — эти три слова как гром поразили Союза, который от неожиданность приоткрыл рот, не веря своим ушам. Он не ослышался?.. Это не сон?.. А нацист тем временем резко притянул за воротник коммуниста, впиваясь в губы.       «Он меня поцеловал…» — это была единственная мысль, возникшая в голове Союза, который остолбенел, не смея даже моргнуть. Задержавшись в таком положении на пару мгновений, наци отстранился, продолжая смотреть в глаза СССР.       — Рейх… Ты пьян…       — Я знаю… Но я всё равно тебя люблю, Союз… — прошептал наци, проваливаясь в сон. СССР по-прежнему не двигался, переваривая всё это… Его поцеловал Рейх… Поцеловал… В губы… Он не спит, но он пьян… На губах сама собой растянулась глупая улыбка.       — Я тоже тебя люблю, Рейхи… — в пустоту шепчет СССР, аккуратно выпрямившись. «Я должен идти домой,» — мысленно говорит он сам себе. Союз тихо вышел из комнаты, прикрыв дверь. Спустившись на первый этаж, он кое-как смог разбудить итальянца, дабы тот закрыл за ним дверь.       — До завтра, — попрощался коммунист.       — Иди уже… — буркнул сонный Ита, запирая за ним дверь. Союз же быстрым шагом шел к себе домой, прокручивая в голове этот поцелуй. «Я обязательно должен признаться завтра…» — решил СССР.

***

      Спал Совок как убитый, а когда проснулся, то с большим трудом мог вспомнить, что было предыдущей ночью. Благо, амнезией он не страдал, и воспоминания постепенно восстанавливались. Под конец, когда уже полная картина сложилась, Союз залился краской.       — Это будет тяжело… — понимал Союз, вспоминая своё вчерашнее обещание. Помассировав виски, Совок кое-как поднялся с кровати и побрёл в сторону ванной комнаты. Приведя себя в относительный порядок, Советский Союз принялся готовить себе завтрак, параллельно думая о вчерашнем. Он совершенно не представлял, что ему следует делать, но просто сидеть и бездействовать было вдвойне хуже.       — Нужно сходить к Рейху вечером, — решил Совок, наливая себе утренний кофе.       А в это же время немец начинал потихоньку приходить в себя. Голова болела, да и в целом самочувствие было паршивое. Кое-как разлепив глаза, наци принял сидячее положение, держась руками за голову.       — Herr… Was ist gestern passiert?.. — пробурчал наци. Рухнув обратно на кровать, немец закрыл лицо руками. Постепенно какие-то обрывки воспоминаний стали всплывать в памяти Рейха. Спустя двадцать минут была восстановлена практически полная картина прошедшего вечера. И чем больше вспоминал наци, тем лучше понимал в какой он заднице… Господи, какой же он придурок! Идиот! Кретин! Поддался своим чувствам и, будучи бухим, умудрился признаться в любви. Шикарно…       — Ich frage mich, ob er mich töten oder einfach nur schlagen wird? — нервно усмехнулся Рейх, продолжая лежать и пялиться в потолок. Хотя что в том, что в другом случае исход будет один — всей их дружбе и даже общению придёт конец. Удивительно, что вчера он его не ударил, а просто ушёл.       «Hmm… Alles ist sehr, sehr schlecht…» — Рейх всё же смог кое-как встать и неспешно пойти в ванную. Вскоре, спустившись на первый этаж, немец почувствовал вкусный запах готовящегося завтрака.       — おはよう — с уставшей улыбкой поприветствовала ЯИ, стоящая у плиты и что-то жаря.       — Ja, sehr guten Morgen… — пробурчал немец, садясь за стол, — JR, kannst du mir freundlicherweise einen Rat geben? — японка кивнула, садясь рядом.       — Im Allgemeinen habe ich gestern etwas sehr Dummes getan … — неуверенно начал Рейх. ЯИ вопросительно подняла бровь.       — うーん、よくわかりませんでした。 昨日は具体的に何をしましたか? — немец нервно усмехнулся, реакцию подруги он предугадать тоже не мог. Отведя взгляд, немец неуверенно начал.       — Nun… Wie soll ich sagen… Ich weiß nicht… — ариец прикусил губу. Говорить было чертовски стыдно и неловко, а также немного страшно. Внезапно в голову пришла одна неплохая идейка. Так по крайней мере будет легче. Наци быстро ушёл в гостиную, схватил там ручку и небольшой листок бумаги и быстро что-то начеркал. Вернувшись на кухню, немец вручил эту бумагу японке, а сам отошёл на два шага назад. Спустя пару мгновений глаза ЯИ округлились до размера глаз европейца.       — ごめんなさい… でも… どうしたの?! — вскрикнула Империя, смотря на Рейха, который лишь неловко улыбался, стоя у выхода из кухни.       — Leider ist es wahr… — усмехнулся немец. Японка вскочила с места и вплотную подошла к другу, сжимая в руках записку, на которой была лишь короткая надпись: «Ich habe den Mann geküsst.»       — これ…これが彼ですよね？ — Рейх лишь слабо кивнул, нервно закусив губу. Оба прекрасно понимали, о ком идёт речь. ЯИ не составило особого труда понять, кого имеет ввиду наци. Да и временами в голове японки возникали мысли насчёт их… Отношений с коммунистом. Тяжело вздохнув, ЯИ осторожно обняла друга, стараясь его успокоить, говоря, что всё будет хорошо, что она будет рядом и поддержит его. На душе немца стало легче. От него не отвернулись. Счастливо улыбнувшись, Рейх обнял японку в ответ.       — Danke… — прошептал Рейх, ЯИ же просто мягко улыбнулась, ничего не говоря. Спустя пять минут еда была готова и друзья начали завтракать.

***

      День этот тянулся чертовски медленно, что для Рейха, что для Союза. Оба не находили себе места, всё время хватаясь хоть за какое-нибудь занятие, чтобы не думать ни о чём. Оба боялись ненароком пересечься с друг другом.       Чтобы хоть как-то занять себя и свои мысли, Советский Союз решил заняться генеральной уборкой. Вооружившись всем необходимым, Советы приступил к делу с такой энергией, что аж сам был удивлён. Спустя неопределённое количество времени дом был практически отдраен сверху донизу. По ощущениям тут было стерильней и чище, чем в любом стационаре. Устало улыбнувшись, Союз рухнул на диван и прикрыл глаз, всё же эта уборка его чертовски вымотала, но зато он ни о чём не думал. Советы уже практически уснул, но тихий писк привёл его в себя. Пришло сообщение. Разблокировав мобильник, Союз удивился, сообщение пришло от Рейха. — Нам нужно поговорить. — секунду помешкав, Союз быстро напечатал ответ.

— Хорошо, я могу прийти к тебе сегодня вечером? Часов в девять, примерно.

— Да, конечно. Зайдёшь ко мне через окно, чтобы не разбудить остальных.       Вот и договорились. Тяжело вздохнув, Союз пошёл на второй этаж, чтобы поспать, полазить в интернете и просто отвлечься, но стоит признать, что уборка действительно помогла.       Рейх же тем временем был в состоянии тихой радости. Тот факт, что Совок согласился на встречу, давал надежду, что, возможно, всё не так уж и плохо. Может быть они даже останутся знакомыми… Остаток для прошёл более-менее нормально.       Наступил вечер, солнце уже практически село, но было всё ещё достаточно светло. Одевшись и приведя свой внешний вид в относительный порядок, Советский Союз направился к Рейху. Вышел коммунист чуть раньше, чем стоило. Внешне он выглядел вполне спокойно, но сердце отчётливо стучало. Путь до дома занял чуть менее пяти минут.       Подойдя к крыльцу, Советы ловко ухватился за козырёк и залез вверх. Аккуратно ступая по крыше, он продвигался к окну, которое было открыто. Наци, правда, в комнате почему-то не было. Аккуратно приземлившись на ноги, СССР прикрыл окно и сел на стул, стоящий неподалёку. На часах было без пятнадцати девять.       Совет уже успел заскучать, совершенно не зная, где находится ариец, но дверь неожиданно отворилась и на пороге появился Рейх, в… Не совсем обычном виде… Было совершенно ясно, что немец минуту назад вылез из душа, едва соизволив на себя халат накинуть и кое-как завязать пояс. Его волосы были всё ещё мокрые от воды, капли быстро стекали и падали вниз, впитываясь в махровую ткань халата. Мысленно Союз поблагодарил госпожу Удачу, что Рейх был всё же более-менее одет, а то его психика уже вряд ли бы пережила вид полуголого немца. Небесно-голубые глаза с неподдельным удивлением уставились на гостя.       — Привет, — немного нервно улыбнувшись, поприветствовал СССР.       — Да, привет… Извини, что в таком… Не самом пристойном виде тебя встречаю… Думал, что успею до твоего прихода душ принять. Жарко очень просто… — пробормотал Рейх, нервно поправив халат.       — Так… Насчёт чего ты хотел бы поговорить?       — Ты и сам прекрасно знаешь… Я насчёт вчерашнего… — Рейх присел на край кровати, напротив Союза, — сначала я хочу сказать спасибо, что ты отреагировал на тот поцелуй адекватно и не ударил или оскорбил меня. За это отдельное спасибо… И, прежде чем я объясню причину моего поступка… Я могу рассчитывать на то, что мы дальше будем друзьями? — в уголках немецких глаз образовалась влага. Советы даже не предполагал, что Рейх так будет реагировать.       — Конечно, конечно мы будем друзьями, Рейх, — после этих слов губы наци растянулись в усталой, но такой счастливой улыбке.       — Спасибо… — ариец опустил голову, — сначала я хочу сказать, что… Я тебя люблю… — внутри Советов взорвался практически натуральный фейерверк самых разных чувств. После этих трёх слов на душе как-то сразу стало спокойней, он не сошёл с ума, по крайней мере один, — да, ты не ослышался… Я прекрасно понимаю, что взаимности не будет, я просто… Просто устал это держать в секрете, тем более вчера ты обо всём сам мог догадаться… Я не прошу взаимности… Я просто… Просто хочу продолжать общение с тобой… — в горле чувствовался ком, а по щекам потекли мелкие слёзы, — и… Тот поцелуй был случайностью… Я был просто пьян… Извини, — Рейх окончательно замолчал и, обняв себя за плечи, зажмурил глаза. На какое-то время повисло молчание, нарушаемое лишь тиканьем настенных часов. Кровать с негромким скрипом прогнулась, и наци поднял взгляд на СССР, который незаметно сел сбоку, впритык к Рейху.       — Was machst du, Sow? — мужчина лишь мягко улыбнулся и резко обнял наци, положив руки под лопатки, прижимая к себе. Тот даже не сразу сообразил, что произошло, а потом лишь неуверенно положил руки на плечи СССР, немного сжав ткань одежды.       — Union? — коммунист не отреагировал, он осторожно потрепал немца по волосам и внимательно посмотрел в его глаза.       — Послушай, Рейх… — немец заинтересованно наклонил голову, — Может это прозвучит очень странно, но это правда… Я долго думал и смог прийти к кое-какому выводу… В общем, ты мне нравишься… Я тебя люблю… — Совок нервно усмехнулся, — я со стороны выгляжу как какой-то подросток, который впервые влюбился… — со стороны Нацистской Германии не было никаких действий, он просто пребывал в глубоком шоке… Мозг отказывался это воспринимать. На его чувства ответили?.. Это не сон, не галлюцинация?.. — Рейх?       — Ich… Ich bin schockiert… — прошептал ариец, — Aber ich kann?.. — повернув голову, наци коротко поцеловал мужчину в губы. Отстранившись, он нервно усмехнулся.       — Господи… Какой я придурок…       — Мы оба придурки, Рейх. Может поэтому и сошлись… — Советы быстро чмокнул мужчину в нос, прижался к его щеке, счастливо улыбаясь. Наци зарылся рукой в мягкие рыжие кудри Союза, медленно перебирая пряди волос. Руки Совета переместились со спины на талию, слегка сжав.       — Что ты задумал?.. — Союз промолчал, хитро улыбаясь, — колись, что у тебя на уме?       — Много всего… — осторожно обхватив руками лицо Рейха, коммунист стал медленно приближаться, — ты ведь не возражаешь?       — Ничуть, — наци прикрыл глаза, аккуратно соприкасаясь губами с СССР. Поцелуй был неспешный, но слегка неловкий и немного скомканный. Руки немца переместились на лицо Союза, чуть надавливая и углубляя поцелуй. Исследуя открывшиеся пространства, их языки сплелись в жарком танце. Спустя некоторое время им пришлось отстраниться. Оба тяжело дышали, и в сердцах обоих только сильнее разгоралось желание. Хитро улыбнувшись, оголяя острые клыки, наци залез руками под одежду СССР, гладя широкую спину.       — А не боишься, что нас могут застукать? — усмехнулся Советский, искоса глянув на дверь, которая, благо, была закрыта на шпингалет.       — Меня сейчас это волнует чуть меньше, чем нисколько… — прошептал Рейх, поцеловав уже, видимо, любовника в шею, прикусив кожу и оставляя небольшое красное пятно. Выдохнув, Союз потянулся к поясу халата, который сейчас ему был совершенно без надобности. Быстро развязав незамысловатый узел, руки отогнули подолы халата и притронулись к уже горячей коже, которая приятно пахла каким-то гелем. Проведя вдоль позвоночника сверху вниз, руки остановились на мягком месте, слегка сдавив. Рейх же не оторвался от своего занятия и продолжил покрывать шею коммуниста поцелуями и укусами. СССР же был более гуманным и ярких засосов на открытых частях тела Рейха не оставлял, подсознательно понимая, что тот будет явно не в восторге от красных пятен на шее.       — Сними с себя эту тряпку… — прошипел наци. Усмехнувшись, Союз всё же спорить не стал и быстро стянул с себя футболку и откинул куда-то в сторону. Довольно улыбнувшись, немец прикусил кожу под ключицей, заставив Совета возбуждённо выдохнуть.       — Как ты ещё сохраняешь способность говорить на русском?.. — вопрос скорее был риторическим, но наци всё же нашёл в себе силы ответить.       — Я боюсь, что ты уже потерял способность понимать немецкий, дорогой… — усмехнулся ариец, спускаясь ниже, оставляя дорожку из красных засосов. Неожиданно для обоих СССР резко повалил немца, прижав его всем телом к кровати. Охнув, наци зажмурил глаза, вцепившись в плечи Союза.       — Всё хорошо? Я могу продолжать? — в голосе чувствовалась небольшая неуверенность, как минимум по причине того, что у СССР это был первый раз с мужчиной. Но Рейх лишь улыбнулся и спокойно кивнул. Аккуратно, но чувственно поцеловав в губы своего партнёра, Советы шарил руками по всему его телу, стараясь запомнить каждый изгиб. Рейх же в какой-то момент отстранился от коммуниста и, вскочив с кровати, стал быстро что-то искать в тумбочке.       — Что ты… — немец лишь шикнул (всё же лучше было не издавать лишних звуков), доставая из ящика небольшую баночку с какой-то кремообразной субстанцией. У СССР мозгов хватило, чтобы понять ее назначение. Окончательно скинув с плеч халат, наци вновь залез на кровать. Без лишних слов он лёг, внимательно наблюдая за действиями любовника.       «Надеюсь, нас точно не застукают…» — всё же какой-то липкий страх был, не хотелось, чтобы какой-нибудь КИ зашёл во время процесса. Советы, не жалея смазки, собрал её себе на пальцы и аккуратно, дабы ничего не повредить, стал разрабатывать сфинктер партнёра. От возбуждения и нетерпения Рейх чуть ли не до крови кусал губы. Стоны сдерживать до конца не получалось.       — Прошу, будь чуть тише, — Рейх на это заявление ничего говорить не стал, лишь сильнее прижался к телу напротив. Продолжая разрабатывать партнёра, Союз параллельно зацеловывал его, чтобы отвлечь от неприятных ощущений. В какой-то момент он отстранился от немца, чтобы скинуть с себя остатки одежды, которые полетели в неизвестном направлении. Когда наци был готов, морально и физически, СССР его развернул на живот и осторожно вошёл в него лишь головкой, следя за реакцией Рейха. Никаких отрицательных эмоций непоследовало, поэтому он несильным толчком вошёл наполовину, сжимая бёдра Рейха чуть ли не до синяков.       — Scheiße, komm schon! Hör auf, dich mit mir anzulegen! — прошипел наци, до побеления костяшек сжимая простынь. Накал страстей нарастал. Держать себя в руках было всё сложнее и сложнее. Выдохнув, СССР резким толчком вошёл до упора и замер, смотря на реакцию Рейха. Тот же уткнулся лицом в подушку и простонал что-то нечленораздельное, но по интонации можно было догадаться, что ему хорошо.       — Komm schon… — Союз усмехнулся, начиная двигать тазом, принося любовнику удовольствие. Комнату наполнили тихие стоны и всхлипы от переизбытка чувств и ощущений. СССР двигался чертовски медленно, что сводило наци с ума, он выпячивал зад, требуя более быстрый и резкий темп.       — Scheiße… — тихо ругается наци и обмякает. Его колотит крупная дрожь, а перед глазами танцуют звёзды. Сделав парочку сильных толчков, Советы быстро выходит из немца, кончая и ложась рядом. Сердце бешенно колотится, дыхание сбилось. СССР глупо улыбался, смотря на уставшего, сонного, но довольного Рейха, который прижался к СССР.       — Я тебя ненавижу… — смущённо проговорил немец, уткнувшись в плечо коммуниста. Тот лишь мягко улыбнулся, чмокнув любовника в макушку. На языке наци это означало любовь.       — Я тебя тоже люблю, — шепчет Советы, гладя немца по спине. Уставший, разморённый, он был сейчас таким красивым. Взъерошенные волосы, пухлые губы и прекрасные небесно-голубые глаза, напоминавшие океан.       — Нам лучше привести себя в порядок… — Союз лишь отрицательно качает головой, крепче обнимая наци. Не хотелось никуда идти, вставать да и вообще что-либо делать, — Совок…       — Я согласен на совместный душ, — наци лишь закатил глаза, но согласился. Поднявшись и взяв с собой халат, который благополучно валялся на ковре, они тихо направились в ванную, стараясь не шуметь.       Спустя пятнадцать минут СССР и Рейх вышли из душа. Осторожно проникнув обратно в комнату, они стали наводить порядок. Сменив постельное белье и аккуратно сложив одежду, они легли на кровать, прижавшись к друг другу.       — Ты смотри, а то ещё приростешь ко мне ночью, — усмехнулся СССР.       — Тебе бы следовало прописать подзатыльник, но я слишком устал… — пробубнил наци. Вскоре они оба уснули.

***

      Утро сразу не задалось. Наци проснулся не сам по себе, а его нагло разбудили, постучав в дверь. «Duce…» — пронеслась мысль в ещё толком не проснувшемся мозгу.       — Ja… Was willst du? — крикнул наци, Совет под боком зашевелился, недовольно бурча.       — Sì, sono venuto a controllarti. Sono già le dieci del mattino e stai ancora dormendo, — произнёс из-за двери итальянец, — apri la porta — уже окончательно проснувшись, наци резко вскочил и стал судорожно искать свою пижаму.       — Какого…       — Молчи, — прошипел Рейх, накрывая СССР с головой одеялом. Со стороны даже было не сразу понятно, что там кто-то лежит. Напустив на себя макимально недовольную гримасу, наци приоткрыл дверь.       — Na, was wolltest du? — итальянец недоверчиво посмотрел на наци и глянул через плечо, осматривая комнату, но ничего не сказал.       — Volevo solo assicurarmi che fossi vivo, — усмехнулся итальянец и, сообщив, что завтрак уже готов, ушёл на первый этаж. Выдохнув, Рейх закрыл дверь.       — Фух… Пронесло…       — М-да, я так понимаю, мне лучше сейчас уйти?       — Да уж… А то лишних вопросов не оберёшься, — кивнув, СССР быстро оделся и открыл окно, вновь собираясь так уходить.       — Может обнимешь? — улыбнувшись, Союз чмокнул наци в щёку и крепко обнял, вдыхая уже такой родной запах. Ухмыльнувшись, СССР прикусил кожу наци, оставляя след в виде красного пятна.       — Эй! За что? — возмутился немец.       — За всё хорошее, Рейх, — произнёс СССР, показывая пальцем на свою шею, которая была покрыта такими пятнами практически вся.       — Ну… Скажешь, что тебя насекомые покусали… — «ага, конечно, насекомые у которых есть зубы пираньи», — посмеялся про себя Союз, но вслух ничего не сказал. Ещё немного так постояв, любовники отстранились друг от друга. Чмокнув наци в нос на прощание, СССР вылез через окно на крышу.       — Я ещё сегодня зайду! — сказал он напоследок, спускаясь на землю.       — Придурок… — глупо улыбнулся наци, потерев то место, где сейчас красовался засос. Понадеясь, что авось не заметят, он закрыл форточку и пошёл вниз на кухню.

***