Обретенное счастье

За всё время войны Оптимус принимал всевозможные решения, которые имели и хороший, и плохой исход: решение выбросить Великую Искру в космос, решение остаться на Земле, решение, когда он, будучи Орионом Паксом, вмешался и перебил речь Мегатрона. Все эти решения и выборы отразились на Искре Прайма, научили его ставить долг выше себя самого. И этот раз, увы, не должен стать исключением. Оптимус был пуст. Ни миллиметр его фейса не дрогнул, и не потому что он в очередной раз сдерживает эмоции, а потому что сил не было. Он просто молча смотрел на лежащих на ремплатформах ботах, к которым были присоедины трубки с подачей энергона на место ран. — И как всё до такого дошло? — Оптимус прикрыл оптику. — Я не могу поверить в это. Джазз не мог так поступить, только не он, — до последнего отрицал Рэтчет. А потом вмешалась Арси со словами о предательстве Джазза: — Рэтчет, мы видели всё своей оптикой и слышали своими аудиосенсорами всё, что сказал Мегатрон, — сложив манипуляторы на груди, произнесла она. — Джазз врал нам с самого начала, и я не удивлюсь, если все странности с десептиконами из-за него, — выпалила фембот, но осеклась, заметив, как все опустили шлемы. — Прости, я знаю, что ты и Джазз дружили ещё до войны. — Он был первым кибертронцем, с которым я подружился, когда впервые приехал в Иакон, — Рэтчет провел ладонью по фейсу. — Получается, Смоукскрин был прав. — Прав? — переспросил Би. — Смоукскрин как-то спросил меня: способен ли Джазз предать. Я ответил, что нет. — Хочешь сказать, что Смоук догадывался обо всем с самого начала? — потёр шлем Балк. — Так вот почему он себя так странно вёл, — пробибикал Би. — В первую их миссию на Смоука и Джазза напали, и с тех пор Смоук немного настороженно начал относиться к Джаззу. Я не обращал на это внимание, так как думал, что Смоук просто боится показаться с плохой стороны, — продолжил разведчик. — Должна признать, Смоукскрин намного проницательнее, чем кажется. Когда он очнется, расспросим его обо всем. — Если он очнется, — исправил фем медик автоботов. Набравшись моральных сил, Оптимус приблизился к одной из репмлатформ. Ранения от Мегатрона хоть и были сильны, но не критичны: камера Искры не была задета ни у Смоукскрина, ни у Джазза. Оптимус только неслышно выдохнул. Как всё дошло до этого? Как Джазз мог их предать? Что такого Мегатрон предложил ему? Отчего-то думать о таких вопросах совсем не хотелось, как и о выборе, что он должен сделать. — «Я могу спасти только одного, — подытожил Рэтчет, после осмотра ботов. — У нас очень мало энергона, чтобы я мог починить обоих, — с трудом говорил он, не смотря в оптику Оптимуса. — Мне жаль». Слова Рэтчета прозвучали громко и четко в голове у Прайма, что будь это наяву, аудиосенсоры начали сбоить. Он должен выбрать, кого стоит оставить в живых, а кого отправить к Праймусу: Джазз — опытный стратег, бот, что получил кличку «живой кодекс автоботов», верный друг и партнёр. Джазз тот, кто вытащил Оптимуса из тоски по Элите и не допустил роковых ошибок на этой почве. Смоукскрин — юный бот, что смог перевернуть Искру Прайма, тот, на которого ещё не успел упасть груз и последствия войны, бот, которого избрал Альфа Трион, тот, кого Оптимус полюбил неправильной любовью. — Оптимус, — раздался шепот Джазза. — Джазз, ты пришёл в себя, — Оптимус наклонился к заместителю. — Не напрягайся, тебе нужен отдых. — Скоро отдохну, не переживай, — слабо усмехнулся автобот. — Я слышал слова Рэтчета про энергон и что он может спасти только одного. Ты хотел выбрать меня, верно? — хрипя, спросил он. — Твои навыки и опыт будут полезны нам, — годами заученную фразу произнёс Оптимус. — Даже после предательства? Я был готов сдать вас Мегатрону, — Джазз говорил так, словно произнёс всем известный факт (хоть так и было, на самом деле). — Я уверен, если ты всё объяснишь, то другие смогут тебя понять. Ты же не просто так всё это устроил. Почему ты так поступил? — Если говорить на чистоту — я устал. Когда только началась война я был твёрдо уверен в нашей победе. Но ворны шли, мы, вроде, побеждали, но десептиконы всё равно возвращались, а затем Кибертрон умер. Тогда моя уверенность пошатнулась. А после твоего вылета она начала таять. Каждый день наши собратья умирали от голода, от ранений или же просто не выдерживали и уходили сами. Используя последнее, что у нас было, мы покинули Кибертрон и отправились искать других. Тогда я и заключил договор с Мегатроном. Это оказалось легче, чем я думал, и совесть меня не грызла, — грустно улыбнулся Джазз. — Я понадеялся, что если мы сдадимся, то всё закончится. Я просто сдался. Я просто устал. — Оптимус слушал рассказ Джазза. — Я не достоин жизни, ведь тех ребят на корабле убил я. Выбери Смоука, прошу. Это моё последнее желание. Если ты его нарушишь, клянусь, я покину эту планету, и ты останешься ни с чем, — пригрозил Джазз серьёзным тоном.

***

Оптимус ехал так быстро, как только мог, не разбирая дороги. Мысли звучали одна за одной в процессоре меха, но тот был сосредоточен на дороге, чтобы хоть на какую-то ответить. Остановившись на том самом секретном месте, где произошел разговор со Смоуком, Оптимус сменил режим. Даже если его засекут, ему было все равно. — Что я делаю не так? Почему? Праймус, ты делаешь так потому что я позволяю себе любить? Но я не могу. Это сильнее меня, — с болью в голосе исповедовался Оптимус. — Я прошу тебя — только бы мой выбор не был роковым.