Кара Небес

      Тонкая струйка словно остриё иглы охватывает когда-то заблудшее умершее пространство. Это место совсем не похоже на небесную обитель. Холод, мрак, безжизненная опустошающая сила, которая сводила с ума бессмертных созданий много столетий назад в этом месте, отныне служит нашим домом.        Прошло около двух недель, как мы спасли Люцифера и Астарота от заслуженной их участи в обители Ада. Томительное ожидание скорой войны с главным кукловодом многих бессмертных сводит с ума.       Но как бы то странно не звучало, каждый член ордена старался внести вклад в общий, только недавно созданный миропорядок. Наблюдение за тем, как крупица за крупицей бессмертные вкладывают все старания на восстановление их дома, меня приводит в восторг. Будучи сломленными, затравленными страхами, они не перестают надеяться на возможное будущее.       Интересно, если бы Шепфа не погиб, смог бы он гордиться нами? Я всегда задавалась вопросом, почему он был так жесток со своими детьми? Почему он игнорировал зов каждого из нас?  Возможно он не хотел привязываться к своим детям, или всё же дело было в гордыни?       Боги, бессмертные, создатели миров — раньше, когда я была смертной, это казалось сказкой, мифом. Создания, что вершат судьбы каждой души, всегда будут преследовать только свои цели?       Будь я обычным рядовым человеком, смогла бы противостоять самой Вселенной?  Нет, моей решительности не хватило бы, на все распри и войны, я бы погибла, сгинула, под гнётом умирающей вселенной.       Как давно, и одновременно, как недавно это было.  От прежней жизни у меня ничего не осталось. Отец погиб чуть ли не от моей руки, половина друзей погибла от влияния сил всадников Чумы и Войны, свою мать при земной жизни я и не знала, только опустошённый, разграбленный, наполовину разрушенный дом хранит остатки воспоминаний давно забытого прошлого. Каждый выживший бессмертный грустит о несбывшихся мечтах и планах, с подкопавшейся кожей от грязи на лице.       Ребекка, Эрагон и Винчесто стали во главе только что созданной столицы небес. В центре которой, стояла не Цитодель, а школа для новоиспечённых ангелов и демонов. Конечно, сейчас основная цель для всех бессмертных спасти хоть малую часть человечества, ведь новые души стремились на небеса.        Земные существа пачками умирают, проходя мимо небес, и первейшим долгом у Ордена стоит цель заманить как можно больше душ на небеса для будущей войны с Шепфамалумом.       Мама и Эрагон объясняли тем, что нам нужна новая кровь, новые стратегии, свежие головы. Чем больше смертных окажется здесь, тем сильнее мы будем становиться. Если честно, я не одобряла этот способ выживания, так как мы будем жертвовать этим мясом.         Но и в этом вопросе Эрагон удивил меня, сказав что только военные смертные будут попадать на небеса, так как у них есть изначальные навыки в бою. Но как же гадко это звучит, возможно и правда я не гожусь на роль ангела. Хотя за спиной имею именно белые крылья, но до истинного ангела мне далеко. Ангелы холодны и рассудительны, когда дело касается долга и чести, я же сохранила рассудок своей земной оболочки, бескомпромиссность. Борьба за высшие цели, не прибегая к коварству. Возможно сказывается кровь метиса, что течёт по моим жилам, поэтому мне чужды понятия «к цели буду идти по головам».       Что касается остальных членов Ордена, то Дино заменил на посту директора школы мою подругу Мими, хотя ещё белокрылый ангел в тайне помогал исцелять землю, создавая около школы чудесный сад. Когда-то Дино поделился тем, что обладает даром целительства, излечив умирающий цветок на моих глазах. Все же этот ангел самый чистый из всего небесного пространства. В нём сочетаются удивительные качества: доброта, храбрость, сила духа и благородство, возможно он унаследовал эти качества от матери, ведь Фенцио — его отец — не обладал ни одним из них.       Фенцио в моих глазах выглядит везунчиком, несмотря на его грехи в прошлом, он упорно старается помогать каждому бессмертному, кому-то делом, кому-то советом. Но каждый житель при удобном случае старается уколоть его в самое сердце. Да, он заслужил эту участь, но ошибки может совершить каждый, но не каждый сможет отодвинуть свои принципы и встать на путь исправления.       Что касается Мими, она так и не отходит от своего возлюбленного Кристофера, который пытается из-за всех сил вернуться в строй, но его раны пока не совместимы для будущих сражений. Этим двоим и вправду нужно соединить свои сердца на острове Амор. Астарот, как старший брат выглядит третьим лишним в этой идиллии. При всей его харизме и настойчивости, он скрашивает возлюбленным возникшие на пути трудности, своими неуместными шутками и чрезмерной опекой.       Люцифер, как истинный правитель Ада, занялся своими полномочиями во всю мощь. Из-за дня в день они с Вельзевулом оттачивают мастерство в боевых искусствах, а когда сил не остаётся, они просматривают древние фолианты, где описываются секретные туннели в бывшем замке Сатаны. По словам Люци, нам нужны лазутчики, которые могут узнать ценную информацию у приспешников темного Бога.       Я же страдаю от одиночества, Мальбонте молчалив. Он закрылся в своём нерушимом панцире, ограждая меня от своих мыслей. Он либо улетает в неизвестном направлении, либо сидит у Ревелиуса, заставляя того экспериментировать с его кровью.        Я же эти дни постоянно вижу странные сны: мне снится скорость, полёт, неизведанное пространство, а в конце полёта меня охватывает жуткое чувство удушья. Я умираю раз за разом, пытаясь глотнуть воздух сильнее, а тело покрывается испариной, заставляя вены разбухать и выплёскивать кровь наружу. Вот и в это утро, я открываю глаза, уже заранее подготавливаю себя, что постель окажется пуста, но, как ни странно, на подушке с полным агонией в глазах на меня смотрит Мальбонте.        Я медленно, аккуратно поднимаю ладонь и провожу по его щеке, стараясь впитать всю энергию своего мужа. Влажные пряди ниспадают на хмурые широкие брови. Вижу по взгляду, как напряжён Мальбонте. Ласково и неуверенно провожу рукой вдоль широкой шеи опускаясь все ниже , скольжу вдоль выступающих ключиц, затем останавливаю ладонь прямо напротив сердца. Тихо, сквозь пересушенные губы, со сна издаю непроизвольную фразу.       — Я не чувствую… — запинаюсь и обрываю фразу. С ним я всегда хрупка и неуверенна. Гладкая загорелая кожа отражает утренний рассвет на моём лице. Но, боже мой почему, его сердце такое беззвучное.       — Не забивай голову ерундой, Вики, — касаясь губами моего лба, он приподнимается с постели, следом продолжает. — Моя связь ослабла, а силы кипят от переизбытка энергии, я сейчас сильнее его, это наш шанс, — неумолимо произносит он, натягивая свой камзол на голое тело.       — Почему ты молчал всё это время? Что ты задумал? Эрагон в курсе? А Реббека? — неумолимо я приподнимаюсь с постели и встаю напротив него. — И, как я помню, ты ведь обещал посвящать меня в свои планы, — хмурю брови от того, как загадочно он на меня смотрит.       В его глазах сохраняется спокойствие, он обводит меня взглядом, от чего тело испытывает лёгкий озноб, но он не даёт мне вставить и фразу, когда подходит ближе и зарывается подбородком в мои растрепавшиеся волосы. Он одаривает меня мнимым спокойствием и шепчет на ухо.       — Одевайся, сегодня нас навестят гости, — и рывком удаляется из нашей обители, оставляя меня с одинокими мыслями и кладезью неотвеченных вопросов.       Багряное солнце озаряет небосвод, я всё так же иду на утренние тренировки. Владение такой силой, что течёт в моих венах, грозит мне смертью, если я не буду периодически выплескивать её наружу.        Небеса выглядят бесцветными, серыми, совсем неприглядными, за исключением тех площадок, которые начали облагораживать ангелы.       Школа только начала свой путь в строительстве, пока здесь красовались только два первых этажа, но по задумке архитекторов, которые прилагали усилия при строительстве замка Сатаны и предыдущей школы, она станет сердцем небесной обители.        Шатёр, что стоит около этой постройки, сложно назвать будущей цитаделью, только по двум архангелам на посту охраны можно судить, что там находятся важные умы.       Я прохожу всё дальше, и мой взгляд цепляет невзрачная палатка хранителя земного Ока.       Обязанности Донни — круглосуточно наблюдать за жителями земли, не упускать из вида ни одного смертного. Как нам стало известно, человечество, обнаружило древний гримуар, но парадокс состоит в том, что только одна бессмертная может истолковать суть написанных строк. Ни один бессмертный не способен на это, даже Мальбонте пытался найти способ расшифровать эту рукопись, но и он потерпел неудачу.        Поэтому эта девушка Лэйн важна для небес, возможно она наша единственная надежда на будущую победу.       Я отхожу дальше от построек,которые соорудили бессмертные существа за эти недели. Мои неуверенные шаги ведут меня на одинокую, пока ещё живую поляну, где меня уже ожидает Элиза.       Старшая демоница вызвалась сама мне на помощь, её уроки мастерства манипулирования чужими эмоциями всегда восхищались меня, хотя в бою её стойкость так же выглядит впечатляющей.        По недавнему совету Эрагона и наставления Мальбонте, мне нужно попытаться не высасывать жизнь, а наоборот давать её умершей земле.        Поприветствовав свою наставницу тёплыми дружескими словами, я встаю на колени, найдя под собой расщелину из потрескавшийся земли и пытаюсь отдать свою скопившуюся за ночь энергию этому месту.        Первый раз, второй — ничего не получается. Мои пальцы чувствуют блокировку на выходе, тогда я обращаю взгляд на Элизу и задаю ей вопрос.       — Как ты передаёшь силу очарования на других бессмертных, как ты высвобождаешь энергию? — демоница ласково кладёт свою руку на моё плечо, словно давая мне сил, и говорит.       — В моём случае на обучение ушли годы, столетия, не сдавайся при первой неудаче.       — Но мне нужно раскрыть эту силу, я не могу постоянно вбирать энергию в себя, мне нужен баланс.       — Баланс должен быть в голове моё дорогое дитя, — Элиза материнской заботой начинает успокаивать меня от моих же неудач. — Что ты чувствуешь, когда забираешь силы, какую эмоцию испытываешь?       — Я…я не знаю, всё происходит молниеносно, в бою, когда стараюсь защитить себя или близких, тогда это чувство — ярость. Адреналин врывается в голову, и я перестаю быть собой, чувство самосохранения уходит на второй план. Но голая, сырая земля сейчас не даёт мне этих эмоций. Я в тупике… — обрываю фразу, не понимаю, как достичь этого баланса. Перевожу взгляд на Элизу, которая делает небольшой вздох и продолжает.       — Смотри, Вики, когда я очаровываю противника, я стараюсь завладеть его разумом, давая ему, как бы ложную мысль о том, что он чувствует. Грубо говоря, вкладываю понятия, что он хочет, например, вишню, но на самом деле он её не хочет, но я же формирую образ, что она является чем-то божественным и недосягаемым для него.        — То есть, ты хочешь сказать, что ты форсируешь образ в своей голове, а не в его?       Она молчит, стараясь подобрать нужные слова, потом встаёт в полный рост, подтягивая меня за собой и неожиданно говорит:       — Вики, что ты не любишь?       Я стою, потупив взгляд, этоь вопрос сбил меня с толку. Так, вишню я люблю, клубнику я люблю, в моей голове словно образовалась дыра от этого вопроса и самый банальный ответ приходит мне в голову.       — Я не люблю предательство.       — Нет, так не пойдет. Давай начнём с самого простого, — качая головой произносит Элиза. — Мими, например, ненавидит кино, дочь всегда говорит, что лучшее изобретение человечества — это театр, когда персонажи играют натуральные эмоции, а вот кино она презирает. — Смеётся она, вспоминая характерную дочь.        — Хорошо, хорошо я понимаю, тогда мне не нравится танцевать.       Элиза по-доброму начинает смеяться.       — На свадьбе ты отлично смотрелась в паре с супругом.       — Я серьёзно, свадьба — это совсем другое, с Мальбонте всё иначе.       — А как же танцы на земле с Мими? Когда вы в тайне убегали из школы, чтобы отвлечься от ваших проблем? — озорные огоньки в глазах плескаются неистовым пламенем.       — Тогда да, — я невольно задумываюсь и воспоминания врываются со всей силой. Чудесное время, тогда меня не интересовали насущные дела, не было войны, не было забот, не было смертей, ничего плохо не происходило. А сейчас…возможно из-за войны я разлюбила веселье, заменив его отчаянием, а сейчас меня съедает беспомощность.       Элиза видит мою задумчивый взгляд и произносит.       — Хорошо, давай попробуем, — она искусно подходит ко мне, кладёт свою ладонь на мою щёку и тихим манящим голосом произносит. — Посмотри, как ты прекрасна, покажи всем присутствующим как ты умело можешь танцевать перед зрителями.       В голове сразу появляется желание раскрепоститься, несуществующий образ зрительного зала встаёт перед глазами, многотысячная аудитория скандирует «Ви-ки! Ви-ки!» аплодисменты слышатся из-за всех углов. Я в блестящем коротком платье, начинаю двигаться под такт играющей мелодии. Нет ни боли, ни страданий, только нахлынувшие эмоции. Кажется вот-вот, и я взлечу на небеса от этого восторга. Мне нравится, мне действительно нравится происходящее. Одна нога, вторая, разворот, выставляю одну руку вперёд, маняще проскальзываю второй по изгибам тела, поворачиваюсь в пол оборота, присаживаюсь и медленно, словно змея, вытягиваю тело в ровную струнку.       В какой-то миг всё заканчивается, всё гаснет, музыка затихает, яркие глаза зрителей меркнут и предо мной опять возникает уродливая реальность. Тёмные тона, серость воздуха, а самое главное — тишина.       Переводу взгляд на Элизу, и произношу:       — Ты это тоже видела? Мои видения?       Она молчит, но в глазах мелькают яркие огоньки. Тогда я начинаю себя корить.       — Позор, какой позор, — с долей иронии произношу я.       — Ну, это было впечатляюще, — смеётся она.        — То есть ты контролируешь весь процесс? Воссоздаешь новую реальность?       — Не совсем, я соблазняю тебя на это действие, а в дополнение могу придумать атмосферу происходящего.       — Правильно ли я понимаю, что мне для раскрытия своей силы нужно воссоздавать полную картину?       — Не знаю, дорогая, ты спросила, как я влияю на бессмертных, я показала тебе. Но это моя сила, а не твоя.       Мне нужно понять, как устроена передача энергии на других. Тогда я решительно смотрю на Элизу и произношу:       — Хочу ещё, подействуй снова.       Вплоть до обеда мы тренируемся, за это время я попробовала силу веселья, смеха, радости, встретилась с отцом, но мои попытки передать энергию земле не увенчались успехом. Элиза вымоталась от истощения, ей было необходимо пополнить энергию едой, я же с нескрываемым энтузиазмом просила её об одном.       — В последний раз на сегодня, Элиза, — умоляющим жестом рук смотрела на старшую демоницу.       — Хорошо, но после я разворачиваюсь и ухожу, потому что ты…       Не успевает она договорить, как на небосклоне появляются тёмные фигуры.       По сторонам слышу «Тревога! Тревога!».       Но фигуры порхают над землёй без крыльев.       Это всадники! Я переглядываюсь на взволнованную не меньше меня Элизу и хватаю её за рукав платья.        В голове звучит набатом один вопрос: «Зачем они вернулись?». На пороге перед шатром импровизированной цитадели меня останавливают Архангелы, они копьями преграждают мой путь к совету. За полами слышу отчётливые и стойкие голоса Ребекки, Эрагона, Дино, Люцифера, а так же угрожающие выпады всадников.       — Пропустите! — встревоженно перевожу взгляд с одного и второго ангела.       — Вас простили не допускать, —стойко произносит белокрылый.       — Кто велел? — напыщенно говорю я.       — Я, — тяжёлыми шагами ко мне из-за спины медленно подходит Мальбонте.       — Но почему? — непонимание пронзает моя иглой в самое сердце.       — Мне нужно тебя защитить, —кратко прерывает меня Мальбонте, следом добавляет. — Иди в наш шатёр и жди меня там, поняла?       Я пытаюсь возразить, но тёмные глаза угрожающе смотрят в мою душу. Развернувшись, я отправляюсь в свою обитель.       Проходит час, если не больше, моё терпение сходит на нет, меня разрывают противоречивые чувства. Опять недоверие, сомнения, тайны. Мальбонте закален этими качествами, но впускать меня в свой мир он старается не часто.       Страх застилает глаза пеленой тумана, от чего он меня ещё хочет защитить?       Не имея больше терпения ждать, я принимаю решение прогуляться по лагерю, тем более изголодавшийся желудок, издаёт не очень приятные звуки. Пройдя несколько шатров, я добираюсь до обеденной зоны, меня тепло приветствует главная кухарка нашего лагеря — госпожа Левентия, она угощает меня горячей похлёбкой и ароматным хлебом, я с удовольствием принимаю её дары, но так же не забываю поглядывать на главный шатёр, который стоит поодаль меня.        На глаза попадаются множество бессмертных, которые заняты своими делами: кто-то строит, кто-то таскает воду, некоторые заняты тренировками. Но так же сквозь силуэты я замечаю Донни, который выбегает из главного шатра и бежит в противоположную сторону от кухни.         Впопыхах засовываю кусок хлеба, который не успела доесть, и бегу за своим другом.       — Донни, Донни, подожди, — подол платья цепляется в моих ногах когда достигаю своего друга, неловкое движение, и я падаю прямо в грязь перед своим встревоженным приятелем.       Парень обводит меня глазами и подаёт руку. Я неловко вкладываю ладонь, встаю и пытаюсь отряхнуться от налипшей от падения грязи.       — Что происходит? — уверенно и решительно произношу я. — Что говорят Война и Голод?       Он неуверенно тупит глаза и произносит:       — Они в растерянности, но готовы помочь на своих условиях.       — Каких условиях?       — Тебе лучше спросить у совета. А сейчас прости меня, мне нужно бежать, на земле что-то происходит, я чувствую что-то плохое, — он переводит взгляд на шатёр, следом обнимает меня и убегает в своё убежище. Я невольно замечаю, какой же тревожный взгляд был у друга, а дрожащие руки передали страх и мне.       Да что происходит со всеми, почему никто не отвечает на мои вопросы? Я начинаю разъедать себя ненавистью и не замечаю, как поток волны энергии сбивает меня с ног и выходит наружу.       Я растерянно падаю и замечаю, как эта разрушительная волна направленная вверх разделяет небеса на две половины. Сотни молний громыхают над нашими головами, я обессиленно падаю на землю, и мои глаза закрываются от усталости.       Опять сон, опять полёт, но сейчас я ощущаю всю мощь своей силы, мне тяжело справляться с ней, она съедает меня. Теперь не я управляю своим телом, а эта неизведанная энергия. Она несёт меня вдаль, меня разрывает на части, и я вижу, как из рук выходит поток света, и всё живое гибнет от моих действий. Не разбирая плохо это или хорошего есть только одна цель — уничтожение всего, уничтожения себя.       Я кричу, плачу, меня переполняет страх и приступ агонии, тело дрожит, оно не слушается меня, словно чужое. Сейчас в руках у меня сгусток энергии, я неуверенно формулирую её в шар и неподвластным движением направляю на себя. Ещё немного, и я убью себя. Секунда, две, сердце замолкает. И я готова, готова к уничтожению. Глаза залиты белым светом, они источают всю мощь Вселенной.        Ещё миг…        Пустота. Меня не существует.

***

      Открыв глаза, я не понимаю что происходит в округе. Головная боль разъедает мою черепную коробку. В горле пересохло, вечернее солнце устало гаснет, уступая место слабо мерцающим звездам.       Медленно рассудок приходит в норму, я понимаю, что нахожусь на больничной койке.       Прислушиваясь к окружающим звукам, понимаю, что в шатре я одна. Незамедлительно поднимаюсь и направляюсь к своему дому.       Моё предчувствие меня не подводит — палатка отказалась пуста. Тогда мне ничего лучшего не приходит в голову, и я отправляюсь к шатру совета.       Чем ближе я нахожусь к заветной цели, тем сильнее меня наполняет энергия бессмертных, что таятся за полами шатра.       Я врываюсь внутрь и вижу удивлённые взгляды окружающих.       — Вики? — Эрагон щурит глаза, следом добавляет: — Как твоё самочувствие? Мы волновались.       — Если вы о том, как я себя ощущаю физически, то мой ответ «удовлетворительно», а вот моральное самочувствие не очень, — непонимающе обвожу глазами всех присутствующих и добавляю: — Что вы скрываете от меня?       Замечаю одновременно, как ухмыляется Война, и произносит:       — Точнее кого, да, Эрагон? — с нескрываемым тоном победителя произносит всадник.       В эту минуту слышу, как за стенами происходят какие-то действия.       Мои глаза расширяются от волнения. В шатер медленно и неуверенно входят Мамон и Лилит.       Потрёпанная одежда и засохшие кровавые раны сгущают краски.       Не выдержав напряжения, Люцифер бежит навстречу матери, он крепко обнимает её. Слёзы счастья подступают у могучего демона. Он осматривает её отрезанный Шепфамалумом рог, сохраняя ледяное мужество, ласково шепчет на ухо самые трепетные слова. Броня мужественного сильнейшего демона сходит на нет, вот он —настоящий Люцифер. Когда-то мы были близки, но десять лет наших отношений дали понять, что мы идём разными дорогами.       Следом я перевожу взгляд на плачущих в обнимку Мамона и Элизу. Она влюблённо смотрит на супруга, он, не отрывая своих глаз шепчет ей тысячи ласковых слов. Кажется время разлуки только укрепило их отношения, но замечаю как бы не старался мужественно держаться Мамон, всё равно проскальзывает то, что он слаб.       Не успеваю подойти к измученным бессмертным, как над ухом слышу скучающий голос Голода.       — Довольно ждать, Морта, входи.       В кабинет вошла девушка в чёрной рясе. Голод подал ей руку, но она проигнорировала этот жест. Когда она снимает капюшон с головы, все изумляются её пугающей красоте. Пред ними предстаёт девушка ангельской внешности с светло-серыми пышными кудрявыми волосами, глазами пепельного оттенка, острые скулы обрамляют её аккуратное лицо, а пухлые губы пересушены от холодного ветра в этой местности.       Первым нарушил молчание Война. Ему было всё равно, но ощущал среди бессмертных панику при виде девушки. Он хотел выглядеть на фоне остальных более стойким к её чарам, но как бы не старался, аура могущества витала в воздухе. И даже такое сильное создание, как всадник, склонялось перед этой мощью неукротимой стихии Смерти.       — Морта, моё Почтение, — вижу, как Война склоняется перед богиней.       — Мы ждали тебя позже, — недовольным тоном произносит Голод.       Морта проницательным взглядом обводит присутствующих, останавливая взгляд на Эрагоне.       — Я не стану отчитываться перед Вами, — замечаю, как её голос звучит как пение птиц, но холодный угрожающий тон погружает всех присутствующих в оцепенение.       — Морта, что вынудило тебя переступить чертог своей долины? — неожиданно Эрагон берёт слово, старший ангел, не боясь гнева богини, говорит уверенно.       Девушка делает шаг вперёд, скользя и прожигая ненавистью взглядом Эрагона.       — Ты ещё спрашиваешь? Не ты ли участвовал в этом цирке! Ты собственнолично приложил к этому руку!       Эрагон стойко произносит, похоже давно заготовленную фразу.       — Лучше познать твою Кару, чем быть мёртвым не в твоей обители.       Богиня ухмыляется и подходит вплотную к тому, кого уважали и считали лидером небес и угрожающе шепчет.       — Не выводи меня, Эрагон! Пусть Долина рушится, но мне всё же доступны души всех умерших ангелов, — девушка поднимает ладонь перед его лицом, прочитав потаённые страхи старшего бессмертного.              — Поговоришь?.. — посмотрела на него исподлобья. — Может с сестрёнкой? Или, возможно, с отцом?       Словно зачарованный Эрагон делает вздох и теряя концентрацию произносит.       — Что ты хочешь?       — Хочу? Ты ещё осмеливаешься говорить со мной, ничтожное создание! — рывком цепляясь в горло, произносит она.       Я непроизвольно ахаю, но быстро прикрываю ладонью рот. Замечая напряжённую ситуацию, Ребекка подаёт голос.       — Здесь не место выяснению отношений, Морта! Мы как раз решаем вопрос о дальнейшем миропорядке!       — Ребекка, мелкая ничтожная непризнанная возомнившая себя высшим ангельским созданием, — разжимая ладонь от горла Эрагона, она уверенно делает шаг к матери.       Мои нервы на пределе, когда я осознаю, что Ребекка не хочет склоняться перед Богиней. Наполненные решительностью глаза, брезгливо осматривают появившуюся богиню.       Морта же не намерена отступать, то ли это от статуса, толи от переполняемого гнева, но она не намерена сдаваться.       Пылкий голос Люцифера, который только отвёл взгляд от матери, нарушает эту тишину.       — В игры будешь играть в другом месте!       С долей презрения в глазах, Морта осматривает правителя Ада и с брезгливостью произносит.       — Щенок вышел из отцовской опеки, раз у него прорезался голос и решился перечить мне.       Люцифер начинает парировать, но я вижу как из тени комнаты выходит Мальбонте и встаёт прямо напротив богини. В глазах метиса нет ни жалости, ни страха, он готов встретиться лицом к лицу с той, которой сторонился сам Шепфа.       — Не трогай их, истинное зло, что хранится в тебе принадлежит мне.       Гнев и ярость вспыхивает в этой девушке. Она сквозь зубы произносит отточенную ею фразу.       — А ты ничего не боишься? Или мне стоит покапаться в твоей душе поглубже?       На секунду в глазах у Мальбонте проскальзывают давно закопанные чувства, но он, как и обещал, готов на всё ради своей конечной цели.       — Я знаю, зачем ты пришла. И отвечу сразу: небытие рушится из-за меня! Но просить прощение за это я не собираюсь ни перед тобой, ни перед другими, — на долю секунду задумавшись он продолжает. — И отвечая на твой вопрос знай, души у меня нет!       Этого ответа она точно не ожидала, и тогда она яростно рычит ему в лицо:       — Ты жалкий недоангел, возомнивший себя создателем, смеешь бросать мне вызов?       Наклоняясь ниже, он шёпотом произносит:       — Я его бросил, когда вырвал сердце твоему папочке!       Не вытерпев, Морта угрожающее говорит:       — За это ты поплатишься лично! — она мгновенно выпускает из рук энергию, и я замечаю, как Мальбонте падает на колени. Богиня, не останавливаясь, насылает проклятия, в этот момент Мальбонте в агонии и видит своих мёртвых родителей.       Мальбонте лихорадочно бормочет что-то себе под нос, следом начинает кричать, держа руки на своей голове.       Я, не в силах больше смотреть на страдания мужа, подбегаю и встаю вперёд, хватая его за плечи.       — Прекрати, он же страдает! — громогласно говорю я.       — Не лезь, подстилка недобога! Иначе будешь валяться рядом с ним! — грозно произносит девушка, не поднимая взгляда.       Я понимаю, что вся её энергия направлена на Мальбонте, так как он уже находится в бессознательном состоянии.       — Я сказала хватит! — в этот момент я хватаю богиню за запястье и осознанно начинаю вытягивать из неё силы.       Но будучи ослабленной я падаю, её энергия бурлит ненавистью, я не могу сдержать сейчас тот запас сил, что питает её тело.       — Вики!       Моё тело подхватывает Люцифер, и он крепко прижимает меня к своей груди.       Ухмыльнувшись, Морта отпускает Мальбонте из его же агонии и оборачивается к Эрагону.       — Не знала, что вы обладаете таким ценным бессмертным, — она осматривает меня, лежавшую без сил на коленях Люцифера. — Но как я и сказала, моего гнева хватит на всех вас вместе взятых! Я одна из первородных ангелов! Моя мать — первый ангел, не забывай это, Эрагон! — цепко произносит Морта.       — Мы тебя поняли, Морта, что-то ещё? — устало произносит Эрагон.       Морта же, развернувшись, начинает отправляться на выход, говоря напоследок:       — Я остаюсь здесь. Мне нужно знать весь исход событий. В приглашении не нуждаюсь.       Будучи взбешённым Люцифер отвечает на её фразу:       — Тебе здесь не рады! Отправляйся в свою обитель мрака и мнимого страха!       Не посмотрев на демона, она ставит его на место.       — Не лезь в разговор со старшими, щенок!       Чувствую, как по жилам Люцифера начинает разгораться пламя пожара, но быстро сообразив я сжимаю его ладонь, дабы не накалить ситуацию.       Люцифер немного успокаивается, передаёт меня в объятия мужа.       Голод, как нейтральная сторона, подаёт голос:       — Морта, я провожу тебя в твои покои.       — Хорошо, дядя, — она кивает всаднику и продолжает: — А тебе, Эрагон скажу одно: ты знаешь, что я ангел, как и ты. И добиваюсь всего, что требует миропорядок, — косо осматривая всех присутствующих.       Неожиданно слышу, как Мальбонте напоследок произносит:       — Держись от меня и от Вики как можно дальше, в следующий раз я не буду тебе покоряться! — выпуская тьму из тела грозится он.       — Аналогично! Не попадайся мне на глаза.       С этими словами шатры палатки расступаются и Богиня покидает совет собраний.       Не имея больше сил, я снова погружаюсь в тьму. Ещё более глубокую и пугающую…