Львиная охота

      – Проклятье!       Серая папка летит в стену, рассыпаясь на лету множеством планирующих листов и пёстрых обрезков. Доран чувствует себя полным идиотом. Какое гениальное представление пропало даром. В памяти всплывает большой сейф, что сиротливо притаился в тёмном углу и теперь, в мыслях, злорадно скалится своим массивным замком, наблюдая за всплесками его ярости. Информация, что содержится в папке, лишь на первый взгляд кажется серьёзной и опасной для его благополучия. На деле же это пустой мусор, бутафория, что призвана ввести его в заблуждение и послужить одной цели – дать возможность лорду поглумиться над ним. Мужчина нервно закусывает большой палец и быстро постукивает пяткой о пол, пытаясь свыкнуться с поражением и придумать новые пути завладения опасным материалом.       Есть ли она, эта папка? Возможно, генерал-губернатор просто водит его за нос и у него, на самом деле, ничего нет. Такой вариант тоже исключать нельзя, но расслабляться рано. Надо искать новые способы проникнуть к нему в кабинет и вскрыть сейф. Легче сказать, чем сделать. Он невесело усмехается.       «Интересно, как там мисс Браун? Наверное, недоумевает, как могла не запомнить самое интересное из их вечера».       Видимо придётся вновь воспользоваться её влюблённостью, как бы неприятно ему не было обманывать девушку, но происходящие вокруг события важнее личных переживаний и мук совести, важнее разбитого сердца Дианы.       Обуздав гнев, Басу собирает с пола разлетевшиеся бумаги и аккуратно складывает их в папку. Им самое место на помойке, но он не спешит выбрасывать, вместо этого бережно кладёт папку в ящик стола, оставив себе время подумать. Возвращается за стол и придвигает к себе стопку писем, надеясь хотя бы из них узнать что-то полезное.       Большая часть информации в письмах Видии мало примечательна, кроме нескольких интересных моментов. Махарани периодически интересуется у лорда продвижением расследования происшествия в Гималаях, что само по себе неожиданно, сестра вызвала его для этого из Клифаграми, но даже не удосужилась предупредить, что де Клер занимается тем же. Ещё один аргумент в пользу того, чтобы не рвать связи с мисс Браун, возможно, получится что-то выведать через неё о расследовании губернатора. Так же один момент привлёк его внимание не меньше предыдущего – помолвка между Дивией и лордом пока официально не заключена, они ждут завершения расследования. Доран хмурится, обдумывая прочитанное, значит, Деви пока свободна от обязательств и нужно всего лишь сделать так, чтобы помолвка не стала официальной. Он пока не знает как, но что-нибудь обязательно придумает в конце концов это его основная цель после расследования.       Отложив письма сестры, он переключается на переписку Дубея. «Хмм…» Чуть ли ни в каждом письме Радж согласовывает с лордом увеличение своей личной охраны, обосновывая это приближением Дурга-Пуджи для поддержания порядка на улицах и защиты дюжины от неуправляемой толпы. Судя по отчётам, расходы на охрану у него зашкаливают. Басу находит последнее письмо Видии, где она предоставляет отчёт о расходах де Клеру и удивлённо присвистывает. Соотношение расходов на охрану Басу и Дубеев достигает один к пятидесяти, что в четыре раза выше известных ему данных. Радж определённо что-то замышляет или чего-то боится. Надо найти способ выудить из него правду, в крайнем случае, выбить, но количество личной охраны может подпортить его справедливое желание подправить нос Махарадже.       Раздаётся стук в дверь.       – Войдите.       – Господин, к вам посетительница, – заглянув в кабинет, возвещает слуга.       Доран кивает, что понял и расплывается в предвкушающей улыбке. «Дивия». Больше женщин, желающих его посетить, он не знает, тем более, что обещал ей разговор. Не уверен, что время и место подходящее, но видеть её он всегда рад. Встаёт из-за стола, приглаживает волосы и одёргивает шервани, желая предстать перед ней в максимально приличном виде. Ему едва удаётся сдержать удивлённый возглас, когда вместо госпожи Шарма в гостиной к нему оборачивается мисс Браун. Несколько долгих секунд они смотрят друг на друга, пытаясь понять, как вести себя в этой ситуации, чего ожидать от другого. В итоге Доран решает взять ситуацию в свои руки и повернуть в нужном направлении.       – Несравненная Диана, – широкая улыбка освещает его лицо и если гостья намеревалась закатить скандал, то после такого приветствия вряд ли решится. – Как я рад вас видеть.       – Господин Басу, – она растерянно улыбается.       – Ну что вы, к чему такие церемонии, после всего, что между нами было, – он хитро ей подмигивает и вгоняет в краску.       – Для вас я просто Доран.       При этом отмечает, что Диана совсем не удивлена, значит, уже знала, к кому шла.       – Как вы нашли меня?       – Это было несложно, гос… Доран, – она окончательно расслабляется и Басу отмечает для себя, что буря миновала.       Он оглядывается в поисках прислуги и кратко командует:       – Прохладительные напитки в дальнюю беседку! – жестом показывает Диане на выход в сад и делает шаг в его сторону, присоединяясь к ней. – Дайте угадаю. В семействе Кхан Доранов не нашлось?       – Именно так, пришлось пройтись по другим фамилиям. Честно говоря, я побаивалась сюда ехать, не хотела выглядеть глупо, если это вдруг окажетесь не вы.       – Ещё раз убеждаюсь, что вы очень умная девушка, – улыбка сходит с его лица и появляется мрачная озабоченность. – Значит, думаю, поймёте мою ситуацию. На том маскараде мне неразумно было появляться, у вашего лорда на меня имеется кое-какой компрометирующий материал. Только благодаря маске и чужому имени я мог быть неузнанным.       Медленным шагом, незаметно, они доходят до беседки, куда слуги уже успели принести напитки, фрукты и сладости. Доран помогает сесть Диане и устраивается напротив, чтобы избежать лишних проявлений близости.       – Но что же вы такого натворили?       – Это дела давно минувших лет, но генерал-губернатор предпочитает держать меня на крючке. Вот и наутро после карнавала прислал мне письмо, в котором настоятельно рекомендовал воздержаться от встреч с вами. Так что все наши предосторожности оказались бесполезны, – он так печально вздыхает, что девичье сердце участливо сжимается.       – Но вы не смогли…       – Да, не смог. Только его отсутствие в Калькутте позволило мне увидеть вас вновь и провести чудесный вечер, который, скорее всего, был последним. И моё сердце разрывается от этой мысли, Диана, – она протягивает к нему руки, чтобы утешить и он с готовностью сжимает её ладони в ответ, ненавидя себя за столь грязные манипуляции. – Но что мы всё обо мне. Расскажите, как чувствуете себя? Вы накануне перебрали с вином и я переживал, что вам сегодня нездоровится, однако вижу, что вы в порядке, – он старается изобразить самый участливый вид из возможных, аккуратно высвобождая руки. – Надеюсь, вам не влетело от лорда за вчерашнее?       – Ну что вы, – мужчина замечает, как у неё покраснели уши. – Я навела порядок, он ничего не заметит. К тому же, лорд вряд ли вернётся до конца недели. Какие-то проблемы в соседнем округе.       – Надеюсь, ничего серьёзного? – на самом деле он предпочёл бы, чтобы де Клер остался там навсегда, что, конечно, глупо и несбыточно.       Мысли Басу начинают лететь с удвоенной скоростью, обдумывая варианты проникновения в кабинет губернатора, но каждая из них натыкается на толстую дверцу сейфа с увесистым замком и рассыпается без следа. Как бесшумно, в доме полном охраны и прислуги, вскрыть прочный замок? Как он ни старается, ничего дельного на ум не приходит, что помогло бы решить головоломку. Вновь придётся использовать мисс Браун, а значит играть свою роль несчастного влюблённого до конца. Гостья тем временем угощается напитками и сладостями, в состоянии лишь промычать в ответ:       – Ммм…, – тщательно пережёвывая расгуллу и облизывая пальцы. – Не думаю, в той провинции постоянно какие-то бунты происходят. Наместник, руководящий той областью, мечтал выдать свою дочь замуж за моего лорда и его желание скрепить себя узами брака с девушкой индийской крови сильно того разозлило. Мне кажется, барон Добене просто пытается досадить губернатору, устраивая беспорядки в своём округе.       – И в каком округе это происходит? – Доран старается, чтобы вопрос прозвучал как можно более незаинтересованно, однако, все, кто недоброжелательно настроен к лорду, автоматически становятся его союзниками и он старается запомнить имя этого барона, чтобы потом навести о нём справки.       – Хмм, вспомнить бы… – Диана задумчиво хмурит брови. – Дж… Дарж… Джадр... – нос девушки смешно морщится, в то время как она пытается вспомнить и выговорить сложное для неё слово.       – Дарджиллинг? – выдвигает предположение мужчина.       – Да, вроде оно, – неуверенно кивает она.       У Басу есть ещё несколько вопросов, а так же ненавистная необходимость поддерживать образ влюблённого мужчины, чтобы убедить мисс Браун помочь ему, и он решает воспользоваться возможностью сблизиться, оставляя вопросы на потом. Пересаживается ближе к гостье и приобнимает за талию, невесомо чертит кончиком носа затейливый узор у самого уха и преступно горячо шепчет:       – Диана, – от чего кожа мисс Браун покрывается колючими мурашками. – Ещё минутка, только одна, и я готов буду отпустить вас навсегда, – он прихватывает губами мочку уха девушки, от чего та плавится словно кульфи́.       – Я не хочу, чтобы вы меня отпускали, – она тоже переходит на шёпот.       – Вы готовы отправить меня на виселицу ради сиюминутных желаний? – он горько усмехается. – Вы жестоки, но стоите каждой опасной минуты рядом с вами.       Басу кладёт ладонь на бедро девушки и сжимает сквозь слои юбки, перемещает руку выше и вновь сжимает, так неприлично близко. Его руки, его дыхание, его тело сводят её с ума своей близостью. Всё, что связано с этим мужчиной для мисс Браун крайне неприлично и хочется ещё и ещё. Ещё ближе, ещё выше, ещё неприличнее, ещё безрассуднее. Она судорожно вцепляется пальцами в край стола и прикрывает глаза, пока он мучительно сладко ласкает губами её шею, обводит языком чувствительное ухо, прикусывает до лёгкой боли мочку. Разве возможно такое вынести, когда сильные пальцы надавливают на изнывающую плоть сквозь ворох смятой ткани.       Так странно, вот оно, молодое женское тело, податливое, отзывчивое, просто возьми то, что предлагают на блюде, но аппетита нет. Не возникает чувства предвкушения, не сжимается в груди, не появляется сладкого томления внизу живота, словно на блюде не сочный кусок плоти, а безвкусный маш, которым потчевала в детстве мама, уверяя, что он очень полезный. Другое дело Дивия, этот десерт я готов вкушать бесконечно, ограничивают лишь рамки приличий и собственные моральные принципы. Может просто закрыть глаза и мысленно подменить полезное на желаемое? И я пытаюсь, правда, пытаюсь, но и запах не тот, и вкус неприятен, и под руками совсем не то. Совершенно не хочется, не нравится, но кто ж меня спрашивает, так надо. Теперь уже не мама увещевает, а я сам заставляю себя делать то, что претит. Ради своей жизни, свободы, ради Деви – так я оправдываю себя и просто делаю, что должен.       Давай, ей это понравится. И прикусываю кожу, оголённого мной же, острого плеча девушки, чувствую, как она плавится в моих руках, как часто дышит и еле сдерживает стоны. Всё безразлично, пожалуй, те цветы жасмина или этот куст гортензии, привезённый когда-то отцом из Китая, вызывают во мне больше отклика, чем всё, что происходит в этой беседке. Яркий солнечный блик на миг ослепляет. Откуда? Я узнаю этот характерный блеск полированного металла, что ловит солнце гранями, и замираю, всматриваясь в заросли жасмина. Мы не одни и наблюдатель вооружён.       Молниеносно подбираюсь, готовый отразить атаку или атаковать. Средь белоснежных соцветий мелькает пола яркого сари. Вновь блик у явно женской груди, с кинжалом поперёк, а на тонком девичьем запястье до боли знакомое украшение – сапфировый канган. Сердце ухает вниз, уже зная хозяйку браслета, вскидываю глаза выше, напарываясь на не менее острый, чем её кинжал, взгляд. Ярость, боль, ревность… просто бушующий океан в её потемневших глазах. Удивлён, что рукоятка кинжала ещё не торчит из моей спины. Страх, липкий, противный расползается под кожей, нет, не за жизнь – это страх потерять её, мою птичку. И в то же время дикое ликование, что не безразличен ей, что чувства взаимны.       Вздрагиваю от писка и вспоминаю, что не один. Я настолько сильно впился пальцами в бедро мисс Браун, что причиняю ей боль, уж мне ли не знать, насколько сильные у меня руки. Разжимаю ладони и вновь бросаю взгляд туда, где видел Деви, но там уже никого. Досада накрывает оттого, что хочу быть там, а не здесь.       – Простите, я не надеялся увидеться с вами снова и потому немного потерял голову от вашей близости. Эта неожиданная, но такая необходимая встреча останется в моём сердце навсегда, несравненная Диана. Позвольте проводить вас до выхода и попросить больше не искать со мной встреч, иначе в следующий раз мы увидимся лишь у эшафота, – Доран торопится избавиться от англичанки, пока не случилось непоправимое.       Гостья вздрагивает от его слов, как от удара и прижимает обе ладони к груди, не желая верить в такой печальный конец. Он не даёт время на размышления, встаёт сам и за локоть помогает встать ей, мягко подталкивая на выход из беседки.       «Надеюсь, она на достаточно прочном крючке, чтобы попытаться меня спасти».       Он не затягивает с прощанием, сделав вид, что это причиняет ему боль и тут же возвращается в сад, чтобы не упустить любопытную пташку. К сожалению, к его возвращению в саду уже никого нет, но он готов поклясться, что это была Дивия. Мужчина устремляется в гостиную и хватает первого попавшегося слугу за руку, знатно напугав.       – Видел госпожу Шарма? – вид у Басу поистине устрашающий.       – Г… госпожа Шарма только что покинула дом.       Доран бегом устремляется к выходу, забыв о сдержанности и достоинстве, присущих его положению. Только бы успеть. Вылетает за дверь и, едва не спотыкаясь, сбегает со ступенек, увидев Дивию верхом на своём жутком жеребце.       – ДЕВИ, СТОЙ!       Резкий поворот головы и хлёсткий взгляд убийственно красивых глаз пригвождает его к месту. Прекрасна в своём гневе и столь же опасна и недосягаема, как сама Тёмная мать. Эта женщина создана для того, чтобы стать его погибелью, его наказанием за все грехи, что лежат на нём неподъёмным грузом. Ноги сами собой подкашиваются, под их тяжестью, когда Дивия ставит Деймоса на дыбы и со всего маху стегает по крупу, выбивая клубы песка и пыли из-под копыт. Наваждение спадает, когда всадница скрывается за поворотом, оставив в дорожной пыли гордого льва.       – ПРОКЛЯТЬЕ! – ревёт он громко и с надрывом, с размаху ударяя кулаками о землю.       Только сейчас, со всей ясностью, понимаю, что уже не представляю жизни без своей Дивии. Какую бы рисковую игру не затеял, как бы не был хитёр и опасен противник, я пойду до конца. Буду лгать, манипулировать, а где необходимо, использую грубую силу и запугивания. Наконец, я понимаю, чего хочу от этой жизни и чего был лишён долгое время. Полжизни прожито зря, взаперти в глухой провинции, без друзей и возможности любить. И отныне зубами вырву у судьбы своё право на счастье.       Ох, птичка, ты рвёшь в клочья мою выдержку. До встречи с тобой я не жил, а существовал, лишённый твоего дерзкого взгляда, свободного духа и острого языка. Сама Махакали свела нас на этом пути и её кровь закипает в моих жилах рядом с тобой, это ли не знак. При одной мысли о твоих сладких поцелуях, о бархатной коже, что мурашками рассыпа́лась под моими касаниями, о таких отзывчивых сосках, что призывно напрашивались на мои ласки, я теряю самообладание и все сомнения превращаются в прах, и остаётся только одно желание – безраздельно обладать. Я хочу эту женщину и она будет моей, не на ночь, неделю, месяц – навсегда. И каждый, кто станет на пути льва, познает всю силу его ярости.       Преисполненный решимости, Басу отряхивается от дорожной пыли и под взглядами ошарашенной прислуги возвращается в свой кабинет, завершить начатое. Дивией займётся позже, пусть подостынет. И ему не следует соваться к ней в таком взвинченном состоянии. А пока, к делу. Он возвращает внимание столу, письма всё так же раскиданы по нему. Какое-то время не может сосредоточиться, возвращаясь мыслями к яростному взгляду птички, но всё же берёт себя в руки.       Он открывает ящик и достаёт письмо, которое передал ему Анил, разворачивает, разглаживает и берет первое попавшееся письмо лорду. Оно оказывается от Видии, не то, берёт следующее, от Раджа, и кладёт рядом. Несколько секунд бегает глазами туда-сюда, сравнивая почерки и, наконец, откидывается на спинку кресла. Почерки идентичны, Анила Шарма из путешествия вернул Радж, как он и предполагал.       – Что же ты творишь, гадёныш дубейский? Какую игру затеял и против кого?       Кулаки сжимаются в сдерживаемом гневе. Решение принято и если трусливый Махарадж не захочет разговаривать, то он с радостью испытает его челюсть на прочность. Анил, Радха, наёмники, странные слухи, слишком много скопилось вопросов и кто знает, что ещё может рассказать ему Радж, если как следует надавить. А давить он собирается сильно, очень сильно. Схватив со стола письмо дяди Дивии и самого Дубея, мужчина решительным шагом покидает кабинет, намереваясь привести себя в порядок перед уходом.

~~~

      Взбежав по ступенькам особняка Дубеев, Доран не ждёт, пока прислуга сообщит о его визите и направляется прямиком в кабинет хозяина, на ходу отмахиваясь от причитающей служанки, и громко хлопает дверью перед самым её носом. Радж вздрагивает от столь грубого вторжения и вскакивает на ноги, от чего тяжёлое кресло с оглушительным грохотом опрокидывается.       – Что ты себе позволяешь, Басу?! Как смеешь ко мне врываться? – весь вид старшего Дубея кричит об опасности, по сузившимся глазам и раздувающимся ноздрям легко понять, что он просто в бешенстве от такой наглости. – ОХРАНА!       Доран в пару шагов преодолевает расстояние до Махараджа и мощным ударом кулака под дых заставляет его сложиться вдвое и беспомощно ловить ртом воздух, вдруг переставший поступать в лёгкие. Хватает за волосы и задирает лицо, заставляя смотреть себе в глаза.       – Это тебе за Радху, – злобно цедит в покрасневшее от натуги лицо и приставляет кинжал к горлу, заходя за спину.       В то же мгновение распахивается дверь и трое тренированных воинов из касты кшатриев врываются в кабинет, на ходу выхватывая свои кханды и направляя в сторону Дорана. Они не подходят близко, опасаясь навредить своему хозяину, клинок у самого его горла делает их более осмотрительными, однако они медленно расходятся в стороны, стараясь окружить противника. Басу недобро прищуривает глаза и сильнее вжимает лезвие под подбородок Дубея.       – Ты задолжал мне ответы, Радж, вели им уйти или тут будет много крови, – он хищно скалится и высовывает язык, уподобляясь кровожадной богине.       Махараджа едва заметно потряхивает, но он старается не выказывать страх, продолжая упорно молчать. Кшатрии замирают, попеременно смотря то на хозяина, стоящего на коленях, то на противника, ожидая знака или возможности напасть, но даже их, опытных воинов, пробирает дрожь от этого жуткого зрелища. Словно сама Кали вселилась в этого дикаря. За их спинами вырастает младший Дубей, а из-за двери выглядывает перепуганная служанка.       – Что здесь происходит? – голос брахмана на удивление тих и спокоен, лишь хмурая складка между бровей и едва заметное подрагивание уголка губ говорят об обратном.       Он в одно мгновение оценивает ситуацию и сдёргивает с глаза повязку, убирая её в карман. Доран не понимает смысла его действий, но на всякий случай держится настороже.       – Пошли прочь, – командует он охране и та недоумённо переглядывается, бросает взгляд на Раджа и, получив от него утвердительный кивок, спешно уходит, затворив за собой дверь. – Немедленно отпусти брата, иначе пожалеешь, – Рам угрожающе вскидывает руки, заставляя Басу недоумевать.       – Не раньше, чем получу все ответы, – Басу разве что не рычит в ответ и продолжает сверлить брахмана настороженным взглядом.       Радж дёргает головой, пытаясь вырваться из моей хватки, но я лишь сильнее сжимаю кулак на его шевелюре. В кабинете становится на удивление тихо, словно звуки не могут пробиться снаружи, а в углах будто сгущаются тени, расползаясь вокруг. Оглядываю комнату одними глазами, не решаясь поворачивать головы и терять из виду ведающего. Кажется каждый волосок вздыбливается на моём теле, чувствуя опасность. Какое странное иррациональное чувство страха, никогда не сталкивался с ним раньше, оно пробирает до костей и вызывает панику, провоцируя к бегству. Но я не животное, чтобы так легко поддаваться инстинктам.       – Какие ответы тебе нужны, Палач? – в сгущающейся мгле мне мерещится, что глаза брахмана светятся, словно что-то вселилось в него страшное, а моё прозвище в его устах звучит по-особому зловеще.       – До каких пор вы, Дубеи, будете ставить себя выше правил, выше закона, выше морали? – холод касается моих ног и они будто тяжелеют. Скашиваю взгляд вниз, пытаясь понять причину странных ощущений, и практически не вижу своих стоп, их полностью заволокло клубами тьмы. Кожу неприятно покалывает, словно тысячи иголок впиваются в неё, стискиваю зубы и возвращаю внимание братьям.       – Ближе к делу, Басу. И убери кинжал, пока не натворил дел.       Руки Рама слегка подрагивают, а по виску медленно стекает капля пота. С интересом за ней наблюдаю, подмечая и другие детали: поджатые напряжённые губы, желваки, перекатывающиеся в углах челюсти, и тени, следующие за малейшим движением его пальцев. Как такое возможно? С таким мне ещё не приходилось сталкиваться, но я слышал рассказы, что Дубеям подвластно то, что и не снилось обычным смертным. Кажется, я начинаю верить преданиям.       – Пусть Радж расскажет, – и слегка пинаю коленом Махараджа в спину, отчего иголки, жалящие мои ноги становятся злее и колючее. – Давай, поделись с братом своими подвигами.       Тьма сгущается всё больше и леденящие кожу тени поднимаются по моим бёдрам. Сильнее сжимаю зубы, становится действительно жутко, но ещё страшнее выказать слабость, тогда эти двое меня растопчут. Палач ничего не боится и никогда не сдаётся, я пришёл за ответами и получу их на правах равного, им меня не запугать. И пока я борюсь с собственным страхом и подавляю инстинкты, брахман испытующе смотрит на стоящего на коленях брата, ожидая объяснений. Я тоже жду, очень.       – Я и Радха… – сиплым голосом выдаёт Радж, запинается и с трудом продолжает, – любим друг друга.       Стоит Дубею это произнести и во мне словно пружина разжимается, с силой отталкиваю его от себя, точно к ногам младшего брата, временно переключив внимание брахмана. Одним резким движением рассекаю лезвием тени, что плотно оплели уже по пояс, но тщетно, рассеявшись на миг в месте касания металла, они вновь срастаются в густую мглу, ещё больнее жаля тело. Что за дерьмо? Я тут бессилен и вынужден взывать к виновнику, преобразовывая страх в гнев.       – Рам, убери это от меня! – брахман отрывает взгляд от брата и откликается на мой рык, а я уже взираю зло на Раджа. – Любите? Не смей прикрывать свою похоть любовью! Ты никого не любишь кроме себя. Ты не подумал о ней, не подумал о последствиях, – обличающе направляю остриё кинжала на него, моя воля, сделал бы в нём дырку, там где бьётся его лживое сердце. – Ты совратил молодую девчонку. Зачем?       – Радхика уже взрослая и сама решает, кого любить.       – Взрослая? Ей было 18, когда Камал вас застукал, ты и только ты в ответе за произошедшее. Вскружил девчонке голову и воспользовался её наивностью, прекрасно понимая, что у вас нет будущего, – этот никчёмный недомуж будит во мне самые низменные чувства, я просто не в состоянии спокойно реагировать на его выпады. – С какой целью, а, Радж? Настроить против матери? Чтобы она шпионила за Видией для тебя, плетёшь интриги за спиной Махарани?       – Они… – Рам в неверии скользит взглядом от брата ко мне и обратно. Такое чувство, что его это ужаснуло даже больше, чем меня. Он знает что-то, чего не знаю я? Снова эти загадки и недомолвки, как же меня от них корёжит.       – Проклятье, Рам! – тени уже стискивают грудь, трудно дышать, отчего голос становится сиплым. Всё тело до груди горит огнём, а резкая боль в руке, сжимающей кинжал, заставляет взреветь, но изо всех сил стиснуть кулак, чтобы не выронить клинок.       Грубым окриком удаётся вновь привлечь внимание брахмана, он вздрагивает и резко опускает руки, с ними вместе черная жгучая пелена спадает с меня и спешно расползается по углам. Судорожно хватаю ртом воздух, стремясь наполнить им грудь до отказа, ещё чуть-чуть и всё, задохнулся бы к асурам. Поспешно стираю пот со лба, делая в голове пометку никогда не конфликтовать с одноглазым, и возвращаю взгляд на Раджа. Тот уже на ногах и, кажется, вне себя.       – Я тебя уничтожу, Басу, даже Видия не сможет тебе помочь, ты перешёл все границы, – он в бешенстве наступает на меня, напрочь забыв, что я вооружён. – Ты угрожал самому Махараджу Калькутты, главе правящей дюжины, готовься проститься с жизнью, ублюдок.       – Радж, что ты творишь? – наносное хладнокровие спадает с брахмана, как его послушные тени по взмаху руки. – Ты же знаешь, чем это грозит. А если она понесёт от тебя? – старший Дубей резко замолкает и недовольно поджимает губы. Видно, как его коробит от того, что младший его отчитывает, но сейчас видимо правда на стороне брата, поэтому не спорит. И вновь кажусь себе ущербным, не понимая, что за намёки они друг другу кидают. Но сейчас я им подкину головной боли.       – АХ-ХА-ХА-ХА, – чувствую себя злым гением, что явился уничтожить размеренную жизнь этих двоих, оттого не сдерживаюсь в проявлении злорадной радости. – И что же будет, если она понесёт, Рам?       Брахмана раздражает сам факт моего присутствия. Меньше всего он хочет посвящать в дела Дубеев младшего Басу. Это привилегии старших наследников и сам Рам является посвящённым лишь благодаря особой связи с богиней, которая досталась ему, а не Раджу. Но я настроен решительно и просто так отсюда не уйду.       – Пророчество, что передаётся в нашем роду из поколения в поколение, гласит: «Смешанная кровь, что прольётся на родной земле, пробудит Тёмную Мать», – брахман недовольно цитирует отрывок, осуждающе глядя на брата.       – Что это значит? – моё терпение, и так не бесконечное, уже трещит по швам.       – Смешанная кровь Басу и Дубеев, кровь их ребёнка, – Рам вновь переводит на меня взгляд. – По крайней мере, так толковали его наши предки.       – Я бы предпочёл пролить кровь этого никчёмного махараджа, который позорит свой род. И даже знаю, из какого места, – кулак непроизвольно замахивается в сторону Раджа, в желании показать моё отношение к нему, на что он презрительно цыкает. – Поздравляю, господа брахманы, мы на пороге Кали-Юги.       – Радха… – младший Дубей настолько ошарашен, что не в состоянии озвучить свой вопрос. Он растеряно мечется взглядом между нами, Радж же напротив, реагирует молниеносно.       – Ты лжёшь, мерзавец, – подлетает ко мне и смеет хватать за воротник, резко встряхивая, и тут же сбавляет пыл, почувствовав прикосновение моего кинжала между ног. Но надо отдать ему должное, он не отстраняется, не выказывает страх, боясь ударить в грязь лицом. Продолжая стискивать ткань дорого шервани, гневно вглядываться в мои глаза. Думаешь я шучу?       – Ты ещё смеешь обвинять меня во лжи? – край верхней губы презрительно дёргается, выражая всё отвращение, которое внушает ему этот обличённый властью слизняк. – Тут очень кстати упомянуть Анила Шарма, за которого Видия торопится выдать Радху. Считаешь это просто, чтобы насолить тебе, уведя такой ценный кадр из-под носа? Ты же столько сил вложил в то, чтобы вернуть его домой, лишить Дивию возможности стать главой своего рода и подмять соколиный дом под себя через слабовольного дядюшку. Но даже это сестра смогла обернуть в свою пользу, теперь Анил будет прикрытием твоих грехов.       Радж отталкивает Дорана и отходит к книжному стеллажу, хватаясь за голову. Что сейчас творится в его голове одной богине известно, но судя по скрюченным напряжённым пальцам, что с силой впиваются в кудрявую шевелюру, он пытается осознать всю бездну своей вины. Его ребёнок, плод их с Радхой любви… Почему она не рассказала? Этот вопрос его заботит больше, чем обвинения зарвавшегося Палача.       В комнате повисает напряжённое молчание, сдабриваемое тяжёлым дыханием присутствующих мужчин. Каждый думает о своём, не торопясь его нарушить и потому громкий звон стекла заставляет двоих вздрогнуть и вспомнить о присутствии третьего. Рам стоит возле бара и щедро наливает крепкий напиток в три хрустальных стакана. Взяв свой, он молча садится в кресло, немного отрешённо вглядываясь в его содержимое. Новость о беременности Радхи от Раджа выбила почву из под ног и сейчас все его мысли только о том, как задобрить Тёмную Мать, как отсрочить наступление Кали-юги, как… Так много «как» в его голове смешались и норовят пробить непоколебимую веру в способность старшего наследника рода Дубей править мудро и взвешено. Сандхья… и рок этот неизбежен.       Басу подходит к бару и залпом выпивает свою порцию виски, наливает ещё и отходит к рабочему столу, используя его, как упор для свой пятой точки. Смятение, которое царит в комнате, является прекрасной почвой для дальнейшего давления на Дубеев, именно этого он и добивался – сделать их уязвимыми.       – Радж, это правда? – брахман выходит из своей молчаливой задумчивости. Повязка вновь прикрывает его особенный глаз. Когда он успел её надеть, остаётся загадкой для остальных. – Это ты вернул Анила Шарма домой?       Махарадж не спешит отвечать на вопрос брата, чем пользуется Доран. Он вынимает из кармана письма и передаёт одно Раму.       – Правда. Вот письмо, которое получил Анил, – ведающий быстро пробегает по строчкам, убеждаясь, что оно написано рукой брата, хоть и без подписи. – А это письмо с тем же почерком и подписью, – Басу намерено делает акцент на последнем слове, чтобы у Дубеев даже мысли не возникло сделать из него дурака.       Радж подскакивает к ним и выхватывает письма, окидывая взглядом содержимое. Отпираться бессмысленно, но его личная переписка с генерал-губернатором, оказавшаяся в руках постороннего, вызывает новую волну гнева.       – Откуда они у тебя?       – Одолжил у лорда, – Доран криво усмехается, довольный произведённым эффектом. – Я, конечно, не такой умный и начитанный как ты, но дураком себя не считаю и могу сложить два и два. Тебя напугали успехи госпожи Шарма в управлении активами семьи. Ты рассчитывал, что она не справится и Видии придётся найти кого-то другого на её место, но время шло, а Дивия делала успехи в обучении. Ты решил взять всё в свои руки и поручил найти Анила, зная о его слабохарактерности. Им было бы несложно управлять, не так ли? А так же, при распрях с нашей семьёй, легко переманить на свою сторону вместе со всеми богатствами и влиянием их семьи.       – И зачем мне это? – Радж в пару шагов пересекает кабинет и оказывается возле бара. Опрокидывает в себя содержимое стакана и зажимает тыльной стороной руки рот, морщась от горечи. Горлышко графина предательски звякает о край хрусталя, выдавая нервную дрожь в руках, когда он наливает вторую порцию и поворачивается к оппоненту.       – А вот это я пришёл узнать у тебя. Ты готовишь переворот? Планируешь захватить всю власть в свои руки и отстранить Басу от управления? Не просто так же ты сколотил целую армию?       – Да ты бредишь, – нервная ухмылка искривляет рот махараджа. – Какая армия? Кучка охраны для защиты на время Дурга-пуджи.       – Кучка, говоришь? – Доран скептически усмехается. – Я знаю, сколько охраны у нас и сколько тратится на её содержание. И это действительно кучка, в отличие от твоей, – он подходит вплотную к Раджу и хватает с барной стойки письма, брошенные там. – Твои расходы на охрану в пятьдесят, твою мать, В ПЯТЬДЕСЯТ раз превышают наши, – он срывается на крик, тыча пальцем в нужное место в письме.       До этого сидевший тихо, Рам встаёт с кресла и подходит к Басу, чтобы лично увидеть сумму, на которую тот ссылается. Действительно, цифра немаленькая. Он обычно не вникает в расходы семьи и не знает, что и во сколько обходится, это его не касается, но размер платежа озадачивает даже его. Хмурится и вопросительно смотрит на брата, ожидая объяснений.       – ПРОКЛЯТЬЕ! – стакан с остатками содержимого летит в стену, разлетаясь на тысячи мелких осколков и брызг. Радж окончательно теряет самообладание. – Это Видия строит козни за моей спиной! Переманивает на свою сторону всё больше и больше союзников из дюжины, настраивает их против меня и что-то замышляет. Я вынужден защищаться. Откуда мне знать, что на Дурга-пудже ты, во главе со своими людьми, не вырежешь мою семью и всех недовольных вашим правлением? Удачный повод собрать всех вместе и перерезать, как скот, свалив вину на англичан. Я этого не позволю! Я смогу защитить свою семью и людей, которые мне доверились.       Во время своей эмоциональной речи Дубей наступает на Дорана, обличающе тыча ему в грудь пальцем и тот отступает, внимательно вслушиваясь в каждое слово, брошенное в порыве злости. Радж не лжёт, он действительно боится. Боится Видию, предательства, смерти. Боится потерять своё привилегированное положение, быть свергнутым. Испокон веков кшатрии были главными правителями и защитниками брахманов, которые помогали им править мудро, и сейчас, по мнению Махараджа, главный защитник его семьи обернулся против него и готовится вонзить кинжал ему в спину. Басу начинает понимать всю глубину страха главы брахманского рода и ему становится бесконечно жаль этого могущественного и одновременного слабого человека.       Они неимоверно долго смотрят друг другу в глаза, пытаясь осознать произошедшее. Гнев на лице Раджа сменяется усталостью и смирением. Он отступает, возвращается к бару и наливает себе ещё стакан крепкого алкоголя, опрокидывая залпом в себя.       – Доволен?       – Доволен. Теперь я понимаю, что все твои поступки продиктованы лишь страхом и уверяю, он беспочвен, Видия тебе не враг. Она лишь действует во благо своей семьи, как и ты, принимая меры в ответ на твои подозрительные поступки. Так что можешь распустить свою раздутую до невозможного охрану.       – Я бы так не спешил, – в разговор вмешивается Рам, перетягивая на себя их внимание. – Вполне возможно, праздник пройдёт не так гладко, как хотелось бы. Народу соберётся много, негативные настроения могут выплеснуться в опасные столкновения.       – Что ты имеешь в виду? – Доран разворачивается к нему все корпусом.       – В Калигхате многое доводится слышать и нынешние настроения среди людей не такие радужные. Ходят слухи, что Дивия Шарма продалась англичанам, тигр с львицей грызутся за власть, а лорд только и ждёт свадьбы, чтобы поскорее прибрать к рукам шахты своей невесты и, воспользовавшись распрями во главе дюжины, окончательно избавиться от Басу и Дубеев. Дюжина одним махом будет обезглавлена и станет беззащитной под гнётом Британии.       – Значит, Дивия Шарма – ключевая фигура во всей этой цепочке. Не будет свадьбы – не будет падения властвующей верхушки, – эти умозаключения Дорану совсем не нравятся. – А значит, Деви в опасности, от неё могут попытаться избавиться.       – И значит, моя охрана будет очень кстати, – продолжает за ним Радж. – Если, конечно, Видия не устроит какие-то провокации против меня.       – С чего ты вообще взял, что она что-то против тебя планирует? Почему бы вам просто не поговорить? – твердолобость старшего Дубея просто выводит его из себя       – Есть надёжные источники, которым я доверяю больше, чем Басу, – Дубей продолжает настаивать на своём.       – И ты, конечно же, мне о них не расскажешь?       – Конечно же, нет, – Радж едко усмехается, но тут же становится серьёзным. – Нужно собрать совет, чтобы обсудить грядущее празднество и уделить особое внимание вопросам безопасности.       – Согласен.       – У тебя есть ещё вопросы? – Махарадж уже не так агрессивен, но свою неприязнь к гостю не скрывает.       – Нет, я выяснил всё, что хотел, пожалуй, мне пора, – Басу разворачивается и, поставив на столик пустой стакан, направляется к двери.       – Доран, – он замирает, удивившись смирению в голосе и обращению по имени от Раджа.       – Как Радха?       – Беременна, Радж, и скоро выйдет замуж, – он дёргает ручку двери и выходит прочь.       Это был сложный, но полезный разговор. Я сделал несколько важных выводов для себя, над которыми стоит, как следует, подумать. Во-первых, кто-то настраивает Раджа против Видии и сеет раздор между нашими семьями, во-вторых кто-то натравливает людей на Деви, что может вылиться в опасную ситуацию для неё, в-третьих, этот кто-то может быть одним и тем же человеком. Дубей ему или ей доверяет, он знает, что происходит в моём доме, иначе не считался бы надёжным источником, и угрожает благополучию моей птички, что крайне опрометчиво с его стороны, я из-под земли его достану и не пожалею. Никто не смеет угрожать моим близким, тем более Деви.