Сердце льва. Начало перемен

      Через некоторое время в столицу приехал шехзаде Мустафа. Как и Хюррем Султан, он почти не отходил от ложа повелителя, молясь о том, чтобы тот поскорее поправился.       — Знаешь, Мустафа, — однажды сказала ему Хюррем Султан, — все могло быть иначе.       Он поднял на нее удивленный взгляд.       — Ты среди всех шехзаде самый достойный наследник. Я признаю, хотя мне это и нелегко. И, сложись все иначе, мы бы не враждовали. Я не была бы против тебя, а ты против меня, если бы ты был… моим сыном.       — Но это не так, госпожа. И поэтому мы с вами никогда не сможем быть друзьями, — произнес шехзаде.       — Как жаль, правда? — спросила рыжеволосая госпожа.       Мустафа не успел ей ответить: в покои вошел Локман-ага и, поклонившись, доложил, что с Хюррем Султан хочет поговорить Рустем-паша.       — Что ты хотел, Рустем? — спросила она, когда вошла в комнату.       — Госпожа, дело серьезное. Среди янычар назревает бунт. Они считают, что повелитель уже отошел в мир иной, а мы скрываем это.       — Ты же великий визирь, Рустем! Твоя обязанность — обеспечивать порядок в государстве. Пойди и усмири их!       — Госпожа, вы же знаете, как они ко мне относятся!       — Ты сам виноват. Если бы ты однажды не устроил скандал в янычарском корпусе, они бы прислушались к тебе! — возразила Хюррем Султан.       — Да, госпожа, вы правы, но бунт стоит предотвратить. Шехзаде Селим сейчас в янычарском корпусе, — произнес Рустем.       — Ты отправил туда Селима?! — вскричала Хюррем Султан. — Ты сошел с ума! Они ненавидят его еще больше, чем тебя! А если они решат убить его?!       — Убийство шехзаде, да к тому же регента государства, непозволительно янычарам. Они понимают это и никогда не поднимут на него руку.       — Рустем, как тебе взбрело это в голову?! Ты отправил его на смерть!       Рыжеволосая султанша бросилась из комнаты и побежала назад в покои повелителя.       После ее ухода Рустем-паша задумался. Кажется, все шло так, как он предполагал. Болезнь повелителя растет. Вряд ли он сможет выжить… Янычары, которые не уважают шехзаде Селима, наверняка лишат его жизни… А шехзаде Мустафа… Рустем поморщился. Он не должен был доехать до столицы!       Зал Махмуд-ага по приказу паши отправил лазутчика, который должен был убить шехзаде в пути. Но лазутчик промахнулся, и стрела, которую он выпустил, отняла жизнь одного из воинов шехзаде Мустафы. Если бы он не доехал до столицы, то путь к трону для шехзаде Баязеда был бы открыт… Но Мустафа… Как невовремя Хюррем Султан вызвала его!       …Вид испуганной Хюррем Султан, застывшей в дверях, насторожил шехзаде Мустафу, сидевшего у изголовья кровати падишаха.       — Госпожа, что случилось? — спросил он.       — Селим! Он в янычарском корпусе! Там зреет бунт! Я боюсь, что янычары что-нибудь сделают с ним! Шехзаде, я прошу вас, спасите его! На вас вся надежда!       — Как давно он ушел?       — Не знаю, но, судя по рассказу Рустема, недавно.       — Не волнуйтесь, — кивнул Мустафа. — Я отправлюсь туда.       Спустя полчаса в покои султана пришли Михримах, Баязед, Джихангир и Фетхийе. Вид у них был встревоженный.       — Матушка, это правда? — спросила луноликая принцесса.       — Да. Твой брат сейчас в янычарском корпусе, — ответила Хюррем Султан.       — Я пойду к Селиму, мама. Мне кажется, ему нужна помощь, — произнес Баязед, но рыжеволосая госпожа остановила его:       — Не нужно, сынок. Шехзаде Мустафа отправился туда.       Они вышли в коридор. Через несколько минут томительного ожидания Хюррем Султан, Баязед, Фетхийе, Джихангир и Михримах услышали в конце коридора голос шехзаде Мустафы, бранившего Селима:       — Зачем ты кричал на воинов? И как ты мог обнажить саблю в янычарском корпусе? Неужели ты не знал о последствиях?       Шехзаде поравнялись с госпожами и братьями.       — Ах, сынок! — прошептала Хюррем Султан и бросилась обнимать Селима. — Как ты?       — Все в порядке, матушка, — ответил шехзаде, но было видно, что он солгал: его глаза суетливо бегали, а лицо побледнело.       — Я благодарю вас, шехзаде. Вы спасли моего сына, — с этими словами Хюррем повернулась к Мустафе.       — Своего брата, госпожа, — ответил шехзаде и зашел в покои повелителя.       Баязед и Джихангир отправились следом за ним.       — Что произошло, Селим? — спросила Михримах.       — Вы не представляете, что творится среди янычар, — произнес рыжеволосый шехзаде. — Для них Мустафа уже стал султаном! Они мне столько наговорили!       — Чем жаловаться, лучше бы поблагодарил брата за спасение и попытался наладить отношения с воинами! — встряла Фетхийе, до этого хранившая молчание.       Селим с раздражением посмотрел на нее:       — На твоем месте я бы не защищал Мустафу так рьяно! Наши жизни в его руках!       — На твоем месте я бы задумалась над произошедшим, вместо того чтобы сыпать обвинениями! — отпарировала Фетхийе.       — Хватит! — прервала их Хюррем Султан. — Замолчите оба! Слава Всевышнему, все шехзаде здесь. Сейчас самое главное — здоровье повелителя.       Селим и Фетхийе согласились с госпожой и умолкли, погруженные в свои мысли. Михримах Султан не стала встревать в их спор, однако слова брата прочно засели в ее голове…       Следующим утром она застала у кровати повелителя Фатьму Султан, Гюльфем-хатун и шехзаде Мустафу. Они тихо о чем-то разговаривали.       — Наступили дни печали, — вздохнула Фатьма Султан, — но я надеюсь, что все будет хорошо.       — Разумеется, госпожа. Солнце обязательно взойдет, — ответила Гюльфем.       — И кто же это «солнце»? Мустафа, да? — неожиданно произнесла Михримах.       Фатьма Султан, Гюльфем-хатун и шехзаде изумленно посмотрели на нее.       — Михримах? Ты что говоришь? — удивился Мустафа.       — Что с вами происходит? Ты, шехзаде, и вы, Фатьма Султан? — продолжала луноликая принцесса. — Здесь лежит наш повелитель! В ваших жилах одна кровь течет! А вы у его ложа стоите и строите планы!       — Какие планы? Как ты смеешь нас обвинять? — нахмурился шехзаде.       — Отрицать бесполезно. В столице слышится твое имя, Мустафа! Тебя будущим падишахом называют, хотят, чтобы ты занял трон, а ты молчишь! Не потому ли, что ты очень этим доволен?       — Остановись, Михримах! — перебила ее Фатьма Султан. — Прекрати за своей матерью повторять! Вы считаете себя хозяевами дворца, да? А всех, кто так не думает, объявляете врагами. Если ищешь того, кто строит планы, посмотри на любимого мужа, обернись на свою мать! По пути сюда на Мустафу совершили нападение. Он едва не погиб. Не твои ли супруг и матушка совершили это, чтобы потом возвести на трон шехзаде Селима или Баязеда?       — Госпожа, не стоит… — начал было Мустафа, который не хотел больше ни с кем говорить об этом, но Михримах перебила его:       — Нет! Это клевета!       — Думай как хочешь, — нахмурилась Фатьма Султан. — Но не вы, а я всегда была рядом с повелителем. Мы родились и выросли у одной матери, у одного отца, под одним куполом! Я люблю своего брата и навечно преданна ему. И Мустафе тоже. И я не обязана никому свою преданность доказывать! Не хочешь мне верить? Твое дело.       — Я только в одно верю, госпожа: повелитель обязательно встанет на ноги и спросит за то, что происходит.       С этими словами луноликая принцесса покинула покои.       Мустафа хотел ее остановить, но Фатьма Султан удержала его:       — Пусть идет. Можно и госпоже указать на ее место, когда оскорбляет того, кто невиновен.       Слова Михримах сбылись, и повелитель вскоре открыл глаза. Благодаря стараниям Яхьи-эфенди уже через пару недель он поправился. Не откладывая, падишах велел Рустему-паше рассказать обо всем, что произошло за время его болезни. Кроме визиря, повелитель выслушал шехзаде и госпожей.       Узнав о том, что среди янычар вспыхнул бунт, что они обнажили сабли на шехзаде Селима, повелитель пришел в ужасающий гнев. На следующий день он вместе со всеми сыновьями приехал в янычарский корпус.       Глава янычар Ферхат-ага с почтением поклонился ему:       — Добро пожаловать в наш корпус, повелитель. Вы оказали нам честь своим визитом. Я и мои храбрецы…       Сулейман остановил его, подняв руку.       — Я слышал, что пока я лежал и боролся за свою жизнь, вы уже отправили меня в могилу… И обнажили сабли перед шехзаде Селимом, оскорбив его. Это правда?       — Что вы, повелитель! Как можно! Как я и объяснил шехзаде Мустафе…       Сулейман снова остановил его.       — Я владыка семи континентов и трех миров! — громко произнес он, смотря на склоненные головы янычар. — Тень Аллаха на Земле! Ваш падишах! Я — Султан Сулейман Хан! Вы, как и все остальные, кто живет на османских землях, подчинены мне! Подлые изменники! Как вы посмели покушаться на шехзаде?!       С этими словами повелитель выхватил саблю, висевшую на поясе шехзаде Мустафы, и отрубил ей голову Ферхата-аги. Янычары, шехзаде Баязед и Джихангир замерли в немом изумлении. Селим отвернулся, чтобы подавить приступ тошноты.       Лишь шехзаде Мустафа оставался недвижим. Он только с непониманием и болью смотрел на повелителя, который, подойдя ближе, вложил окровавленную саблю в его ножны…