Сердце льва. Начало перемен

      Чернила мягко ложились на бумагу, выводя на ней тонкие линии. Медленно и тщательно Фетхийе прописывала буквы. Она начала увлекаться каллиграфией недавно, но уже делала успехи. Палочка плавно скользила по бумаге, выводя строчку, и вдруг с треском обломилась.       Фетхийе вздохнула и отложила чернила. Отодвинув их в сторону, она наклонилась к низу стола и принялась открывать ящики, пытаясь вспомнить, куда положила запасные палочки для каллиграфии.       Так ее и нашел шехзаде Баязед, когда тихо заглянул в покои, попросив стражу не объявлять его приход. Подойдя к столу, он взял листок с написанными на нем строчками стихотворения Кади Бурханеддина ¹. Прочитав, шехзаде восхитился тем, как Фетхийе хорошо выводит буквы и знаки.       — Ты так красиво пишешь! — похвалил он ее работу.       От неожиданности Фетхийе резко подняла голову и больно ударилась ей о крышку стола.       — Я недавно начала увлекаться каллиграфией, — проговорила молодая госпожа, потирая ушибленное место. — Не слышала, как ты вошел.       — Ты что-то искала? — спросил Баязед, указав головой в сторону стола.       — Запасные палочки для каллиграфии, но они, видимо, закончились.       — Если хочешь, пойдем со мной на рынок за новыми. Мне нужно купить там несколько свежих красок.       — Пойдем. А для чего тебе краски?       — Для расписывания глиняных тарелочек.       — Ты увлекаешься росписью? И как давно? — с интересом спросила Фетхийе.       — Лет с шестнадцати. Это меня успокаивает, — ответил Баязед.       — Раз ты видел мою работу, ты обязан показать мне свои, — лукаво взглянув на него, сказала госпожа.       — Слушаю и повинуюсь, Фетхийе Султан! — картинно поклонился Баязед и задорно улыбнулся ей.       Спустя несколько минут Фетхийе и Баязед шагали по дороге к рынку. Сегодня он был, как никогда, густо заполнен. С трудом пробираясь через длинные ряды торговцев тканями, сладостями, овощами, зеленью, шербетом и маслами, они наконец добрались до лавки с принадлежностями для каллиграфии и росписи.       Купив, что было нужно, Фетхийе и Баязед двинулись в обратный путь. Они шли, весело о чем-то разговаривая. Внезапно шехзаде заметил впереди Сюмбюля-агу и несколько стражников.       — Это, должно быть, за нами, — проговорил Баязед, посмотрев на стражу и евнуха. — Мы ведь ушли одни.       Проследив за взглядом шехзаде, Фетхийе ответила:       — Нужно обойти их и выйти с другой стороны рынка.       — Ты права, только как мы обойдем, если вся площадь заполнена торговцами? Ладно, — продолжил шехзаде, немного подумав, — идем-ка.       Баязед взял Фетхийе за руку и, быстро лавируя между торговых рядов, двинулся в противоположную сторону от Сюмбюля-аги. Он так разбежался, что совсем забыл, что на Фетхийе был надет длинный плащ, который норовил за что-нибудь зацепиться. Так и случилось.       Когда они пробегали по рынку, накидка зацепилась за корзину с морковью. Фетхийе не заметила этого, стараясь не отставать от Баязеда, который стремительно пробирался дальше. Корзина с грохотом рухнула, а за ней вторая и третья. Фетхийе обернулась и попыталась отцепить плащ под громкие крики торговца, который бросился подбирать свой товар. Шехзаде быстро наклонился и, открепив накидку от корзины, схватил Фетхийе за руку и побежал с удвоенной быстротой.       Спустя несколько минут мимо места, где стояли Фетхийе и шехзаде, промчались два дюжих стражника и Сюмбюль-ага, свалив оставшиеся корзины. Торговец крикнул им вслед несколько ужасных ругательств и вновь наклонился подбирать товар.       Тем временем Фетхийе и Баязед забежали в какую-то подворотню и остановились там, чтобы перевести дыхание.       Фетхийе прислонилась к холодной стене и почему-то слегка рассмеялась.       — Чему это ты? — спросил Баязед, тяжело дыша.       — Мы как дети, — проговорила Фетхийе, улыбнувшись.       — Да, — тяжело ответил шехзаде, оперевшись рукой о стену, к которой прислонилась Фетхийе.       Госпожа осторожно выглянула из-за стены, чтобы убедиться, что за ними нет погони. Облегченно вздохнув, она снова прислонилась к стене и прикрыла глаза.       Баязед взглянул на нее. Как же красивы черты ее лица! В тот миг она казалась ему каким-то эфемерным, неземным созданием. Казалось, стоит ему закрыть глаза, а после вновь открыть их, как Фетхийе исчезнет, испарится, словно мираж…       Баязед наклонился и нежно поцеловал ее. Фетхийе распахнула глаза, отстранилась от него и опустила веки. Баязед смутился.       Такими их и нашел один из стражников.       Поклонившись, он произнес:       — Шехзаде, госпожа, прошу вас проследовать со мной во дворец.       Баязед и Фетхийе отправились вслед за ним. За всю дорогу до дворца они не проронили ни слова.       Придя во дворец, шехзаде отправился к матери.       — Где ты был, Баязед? Я приходила, но тебя не было в покоях, — спросила Хюррем Султан, как только шехзаде вошел в комнату.       — Я был с Фетхийе на рынке, мама, — ответил он.       — И зачем же?       — Мы покупали краски и палочки для каллиграфии.       — Во дворце столько слуг! Обязательно было идти самим, да еще и без сопровождения стражи? — с негодованием воскликнула Хюррем Султан.       — Я всегда хожу один, да и Фетхийе тоже. Вы же знаете, матушка, — ответил шехзаде.       — Баязед, мне известно о том, что произошло на рынке.       Шехзаде вскинул голову и взглянул на мать. Неужели их поцелуй кто-то видел?       — Вы с Фетхийе разгромили полрынка, убегая от стражи и Сюмбюля, которого я послала за вами. Почему ты так безрассудно себя ведешь? К тому же тебе не стоит так запросто разгуливать по рынку со свободной молодой женщиной. Могут пойти слухи, — помедлив, сказала Хюррем.       — Да что вы, матушка! Мы с Фетхийе давно знаем друг друга. Какие о нас могут быть сплетни?       — И все-таки не стоит, Баязед. Больше вы не должны гулять вместе. Сейчас иди, а с Фетхийе я после поговорю.       — Не сердитесь на нее, мама. Я сам позвал Фетхийе на рынок.       Хюррем удивленно взглянула на сына.       — В таком случае, больше не приглашай ее, — ответила она после недолгого молчания.