Малиновый пакет

Я боюсь, что стал вообще не тем Стал не тем, да и вообще не там Я боялся изменить себе, но ты там…

Акмаль — Приснись

      — Что это…       Шурочка (по долгу службы, естественно) зашла в кабинет отсутствующего шефа и уже с минуту завороженно пялилась на огромный глянцевый пакет розового… Нет, не розового — малинового цвета. По крайней мере, в восприятии Шуры, он был именно малиновым. На пакете было напечатано изображение букета розочек в витиеватом сердце. И стоял этот пакет на столе. Весь такой манящий, переливающийся на солнышке. Неприступный, как какая-нибудь худенькая башня, окопанная со всех сторон. Внутренний голос Шурки так и молил нарушить спокойствие объекта и заглянуть внутрь. Хотя бы одним глазком!..       Только предчувствие было какое-то нехорошее. Будто бы то, что там находится, ей совершенно не понравится, да настолько, что захочется как можно скорее стереть эту мерзость из памяти. И вообще, не ее это, вроде как, дело. Ну, завел там себе Роман новый роман… И что? Тем более, это не просто пара омонимов, а практически слова-синонимы! Только вот Шура уже давно работала с Роман Дмитричем и прекрасно знала, что презенты для своих бабóчек он прячет добротно. Настолько надежно, что чрезмерно любопытной секретарше ни разу не доводилось заметить чего-то подобного в его кабинете. Хоть во все шкафы загляни, компромата все равно не найдешь! Но сейчас Кривенцовой меньше всего хотелось открывать ту черную главу своего прошлого.       Ясно одно: ее шеф определенно сдает позиции… Оставить такое, да еще и на рабочем столе!       — Чертов обольститель! — прошептала, стиснув зубы, девушка. Почему-то мысли о малиновских пассиях доводили ее до ручки. Сразу же в светлой Шурочкиной голове представлялась картина: она выходит на ринг, а ее оппонент — какая-то безмозглая курица, имя которой даже не объявил комментатор. Да и зачем? Какая, собственно, разница, кого лупасить: Юлечку, Анечку или Златочку? Главное — результат! И откуда только, мадам Кривенцова, в вас столько агрессии? Раздумывать над этим казалось в сто раз опаснее, чем отлететь в нокаут.       «Будь что будет…» — отрезала про себя Шура, дрожащими руками хватая пакет со стола.

***

      — Палыч, — Малиновский осел на полуслове, всматриваясь в выражение лица друга. Что-то с ним явно не так. Жалобный рассказ Пушкаревой, безусловно, выводил на эмоции, но не до такой же степени! — Ты из-за чего с ума сходишь, а? Боишься, что…       — Да откуда ты знаешь, чего я боюсь?! — как всегда неожиданно выкрикнул Жданов, перебивая тем самым очередную язвинку Романа, но тут же обмяк и с легкой хрипотцой в голосе продолжил свою мысль, — Я больше так не могу, серьезно. С меня хватит.       — Что значит «хватит»? — нервно рассмеялся его верный оруженосец, пытаясь хоть как-то вразумить этого абсолютно неразумного сегодня Андрея, — Ты, наверное, запамятовал, но все что сейчас происходит — вынужденная мера. Я повторюсь: вы-нуж-ден-на-я! — Для большего эффекта, слово «вынужденная» он произнес по слогам, — Ты не можешь свернуть эту операцию только лишь потому, что тебе вдруг стало жаль девочку!       — Вот именно, что могу! Малиновский, я человек, в конце концов! И я не могу больше обманывать человека, которого… — Андрей резко замолчал, снял очки и закрыл лицо руками. Взял одну из многочисленных бутылок с переговорного стола и влил в себя залпом.       — Мне же сейчас померещилось? — растерянно, слегка заикаясь, выдал Роман, — Померещилось, правда.?       Но Андрей не спешил успокоить друга. Наоборот, смотрел на Малиновского, молча, но очень красноречиво. О чем тут говорить? Все вдруг стало понятно и без слов. Он действительно дорожит Катериной: ее чувствами, словами, улыбкой… А главное — доверием. То, что он получил авансом, и то, чего никогда по-настоящему не заслуживал.       — Жданов, я теряю терпение! Скажи хоть что-нибудь!       И Жданов закричал. Истошно, оглушительно… Так, как он еще никогда не кричал в своей жизни, а орал он действительно часто. Невозможно было разобрать слов. Просто бездумный крик. Сиплый крик отчаяния и мольбы о помощи. В ком он нуждался? Кого просил помочь? Не понял никто: ни Ромка, ни уж тем стоящие за дверью женсовет с Клочковой. Да и плевал он, кто услышит и кто поймет. Ему казалось, что он в конференц-зале совершенно один. Наедине с самым ненавистным ему человеком — Ждановым Андреем Павловичем. От бессилия он упал на колени, схватился за голову, вцепился в жесткие волосы.             — Жданов! Эй! Жданчик… Поднимайся, дорогой, — встревоженно завопил вице-президент, подхватывая Андрюшку под локоть, чтобы усадить того на один из мягких стульев конференц-зала, — Ты чего устроил?!       — Рома, я устал. У меня все идет кувырком, — Андрей перешел на шепот и вымученно улыбнулся. Что-то блеснуло прямо у карешка глаза, но тут же скатилось к подбородку, — Еще месяц назад я с ужасом думал о том, что придется с Катей… — он не смог закончить предложение. Стало мерзко воспроизводить те мысли, что он прежде допускал в отношении Пушкаревой — этой невинной, такой хрупкой и ранимой девушки, — Она единственная, кто может дать мне хоть капельку спокойствия в этом модном дурдоме. Понимаешь? Мне ни с кем еще в жизни не было так спокойно! Она никогда, слышишь, никогда на меня не давила, не устраивала истерик. Она просто была рядом. Просто так.       Роман Малиновский вот уже минуты три расхаживал из стороны в сторону и, что ему совершенно не свойственно, думал. Обычно он сначала говорит, а потом думает, но тут ситуация серьезная. Даже слишком. Эх, ведь стоило послушать Ждана еще тогда и самому контролировать ход операции. С ним бы точно подобной фигни не произошло. Побрезговал, блин! Теперь придется разбираться со всем этим дерьмом самостоятельно! Андрюшка-то окончательно с головой поссорился. Нужно срочно подбирать новую тактику.       — Так, может, не стоит ничего менять? — сказал совершенно серьезно, устроившись на коленях перед Ждановским стулом.       — Не…       — Да погоди ты некать! Послушай сначала, — Малиновский покорно дождался, пока его президент слегка подуспокоится и посмотрит на него, — Я понял, что ты без Катюшки, как без второго легкого, поэтому предлагаю тебе забыть все, что она тебе наговорила про этого… Извини, не помню имени.       — Дениса, — скрипя зубы произнес Андрей.       — Неважно! — раздраженно отмахнулся друг, — Просто позволь ей быть с тобой… До совета директоров, — заметив на себе пронзающий взгляд Жданова, поспешил добавить, — А потом мы обязательно что-нибудь придумаем!       — Так, а теперь послушай ты, — Андрей одним резким движением встал со стула, злобно поднимая за собой и Малиновского, — Я больше не могу обманывать Катю. Но, видишь ли какая штука, правды я ей сказать тоже не могу. Это ее просто убьет. Да и, мне кажется, твой план выполнен. Даже перевыполнен! Поэтому, Ромка, я умываю руки. Не могу я видеть эту доверчивую улыбку, осознавая, что я и приподнятого уголочка ее губ не стою!       — Отлично! Замечательно! — наигранно-возмущенно выкрикивал Малиновский, — Позволь задать встречный вопрос. А ты, друг, сможешь не видеть эту ее… Как ты там сказал? Доверчивую улыбку?       Жданов молчал. Он как-то и забыл подумать о себе. В его голове осталась только Катюша, вытеснив собой остальных обитателей планеты серых извилин. Главное с ней все будет в порядке, а что там с ним — плевать. Плевать ведь?       — Подумай, Андрюша, — напутственно похлопал по плечу Роман Дмитрич, после чего вышел из конференц-зала.

***

      Пакет этот был, надо сказать, очень сомнительный! Пустые открытки (причем каждой по три экземпляра), игрушки, шоколадки… Как будто шеф ограбил газетный киоск, ей Богу! Смущала еще надпись, выведенная черным маркером: «Спасти рядового Жданова». Неужели, все это для Андрей Палыча? Или для Киры Юрьевны? Нет, точно не для нее… Зачем ей плюшевые собачки, феечки и кошечки? Она же взрослая, уверенная в себе женщина, а не какая-то там сопливая девчонка!       И тут Шурку осенило: да это же ценный провиант! Палочка-выручалочка на все случаи жизни, а точнее, на незапланированные свиданьица с моделями. Как же она сразу об этом не подумала?! Улыбка сразу поползла до ушей, ведь вся эта груда романтического мусора принадлежит не любимому шефу, а руки потянулись к телефону. Нужно срочно звонить 911! Без общего сбора тут никак не обойтись.       Кривиецова уже вешала трубку, когда приметила желтую продолговатую бумажку, по форме больше напоминавшую конверт. Увидеть ее стразу было невозможно — она валялась под столом, прямо около мусорного ведра. На ней светло-салатовым текстовыделителем было оставлено лишь одно слово:       — Инструкция…